***
— Это вопиющее нарушение университетских правил! В первый день учёбы устраивать кровавые сцены, как вам только это в голову пришло! — строгое лицо ректора стало наливаться краской от злости. — Простите, сэр, это действительно недоразумение, — начал оправдываться Эзра. — Мистер Фелл, я бы никогда не мог подумать, что вы можете ввязаться во что-то подобное! Поднять руку на мистера Хастура и мистера Кроули! — Технически, — продолжил оправдываться Фелл, — я не поднимал руку на мистера Хастура, я просто резко выпрямился, вот и всё. Ректор замолчал и развернулся, чтоб пройти за свой стол. Кроули мельком взглянул на бледного журналиста и увидел, как тот поджимает порозовевшие губы и как подрагивают от ожидания кары небесной небольшие морщинки у глаз. «Нечего было лезть, сам виноват», — подумал Тони, но вместо самодовольства ощутил неприятное колющее чувство в груди и горле, чем-то похожее на жалость, тоску и что-то ещё. — Сэр, мы одинаково виноваты, — выпалил Кроули и удивился сам себе. Кроме него самого удивились и все остальные, с недоумением теперь уставившиеся на парня. Энтони выдохнул и спокойно посмотрел в глаза ректору, неспешно кивая, как бы подтверждая свои слова. — Поэтому и наказание мы с мистером Феллом должны понести одинаковое. — Что ж, это очень благородно с вашей стороны, мистер Кроули, взять часть вины на себя, тем более, что ваш отец… — начал ректор. — Но это действительно так, сэр, — перебил его Гавриил, боясь, что рыжий опять выйдет сухим из воды, и тут же спохватился. — Прошу прощения, что перебил вас, но это мистер Кроули сломал нос первокурснику. Ректор опустил глаза в стол, понимая, что в этой ситуации придётся поступить честно по отношению к этому несносному художнику. Кроули-старший, несколько минут назад по телефону, сам сказал наказать сына, но при этом намекнул на свои заслуги перед университетом, подразумевая, что наказание должно быть не слишком суровым. Ректору не хотелось решать этот вопрос самому, поэтому он сказал: — В таком случае, вопрос о вашем наказании, решит непредвзятый совет, думаю, на следующей неделе. — Но зачем ждать? — удивилась Вельзевул. — Есть два старосты, защищающие своих одногруппников. Наказание должно быть одинаковым, поэтому мы с Гавриилом поступим по совести, чтобы не оставить ни одного из провинившихся без должных воспитательных мер, но при этом не сможем перегнуть палку. Гавриил, засмотревшийся на неё, такую строгую и серьёзную в этот момент, невольно похотливо улыбнулся, но тут же продолжил: — Да, мы можем обсудить это с вами сейчас, сэр, а они подождут за дверью, — Гавриил повернулся к Кроули и Феллу и кивком указал им выйти. Эзра, до сих пор не способный поверить, что никто его не отчислит, застыл на месте с открытым ртом. Энтони пришлось легонько схватить его за талию и потянуть за собой к двери. Спохватившийся блондин дёрнулся от неожиданного прикосновения и зашагал впереди художника, гордо подняв голову. Кроули только хмыкнул и пошёл следом, закрыв за собой дверь. — Тогда присаживайтесь, — указал ректор оставшимся в кабинете Вельзевул и Гавриилу.***
— А где ещё один пострадавший? — медсестра учтиво обратилась к Анафеме. — Ректор по телефону сказал, что вы приведёте двоих. — Боюсь, он отправился домой. Ему, видимо, намного лучше. — Будем надеяться, что с ним всё в порядке. — Медсестра повернулась к Ньюту и вставила ему в нос ватный тампон. — Это пока всё, чем я могу вам помочь, мистер Пульцифер. Перелома, слава богу нет, а вот отёчность продержится ещё долго. А теперь извините, мне нужно заняться документами. Медсестра вышла из небольшой смотровой и оставила Анафему и Ньюта наедине. Парень захрипел, пытаясь приспособиться дышать, но закашлялся. Анафема, боясь, что тот задыхается, села на стул медсестры, рядом с его кушеткой и нежно положила ладонь ему на плечо. — Ты в порядке? — Да, я просто пытаюсь… — первокурсник поднял голову и засмотревшись, уже не смог закончить фразу. Девушка мило улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. Ньютон неловко улыбнулся ей в ответ: — Твой друг был прав, я действительно запомню первый день в университете надолго. — Да, Эзра, он замечательный. Он всегда готов прийти на помощь, если кто-то в ней нуждается, очень добрый человек. — Я думаю, что ты тоже очень добрый человек, раз не оставила меня здесь, хотя я так внезапно обрушился на ваши головы сегодня. Анафема вздёрнула бровями, будто что-то вспомнив, и в её глазах отразилась идея: — Ньют, мне кажется, я могу сгладить твоё первое впечатление об университете. Ты не против, если я приглашу тебя в кафе? Мисс Гаджет не могла построить отношения именно из-за своей прямолинейности. Её обвиняли в излишнем феминизме и самоуверенности, чем часто разбивали ей сердце. Но так уж девушка была воспитана, очень по-американски, без предрассудков и не умея играть в намёки, поэтому всегда шла напролом, говоря, что ей нужно. И сейчас, вспомнив утреннее благословение Эзры, она вновь решила рискнуть. Застенчивый Ньютон, кажется, совсем не был против такой открытости, потому что сразу выпалил: — Да! Конечно, я согласен. Ньют удовлетворённо закрыл глаза, а Анафема повернулась в сторону окна и посмотрела на небо. «Я надеюсь, с тобой там всё в порядке, Фелл.»***
Часы всё так же отвратительно тикали, а виновники драки сидели на тех же местах, куда их усадил ректор. В душной приёмной было очень тяжело дышать. Кроули так старательно выдыхал и дёргал ноздрями, что у него опять пошла кровь. Обратив на это внимание, Эзра положил себе на колени дипломат, достал оттуда белый платок и протянул его Энтони. Художник фыркнул этой глупой на его взгляд благодетели, отчего капли крови брызнули на рубашку Фелла. Тот, взглянув на испорченную одежду, поднял глаза на Кроули и с настойчивым выражением лица опять протянул ему платок. Тони, не отрывая взгляда от глаз журналиста, платок принял, и, к удивлению Эзры, даже сказал: — Спасибо. Ты прямо ангел! Фелл, немного смущаясь улыбнулся. Он отвернулся, чтоб посмотреть на дверь в кабинет ректора и вспомнил, что произошло там. Как этот папенькин сынок, как говорили про Кроули многие, признал свою вину и попросил общее наказание. Что-то не сходилось у блондина в голове. Помолчав, Эзра всё-таки решился сказать: — Это тебе спасибо. За то, что было в кабинете ректора, за то, что ты сказал… — Заткнись, — Энтони отвернулся и посмотрел на платок. Кровь уже прекратилась, и он решил, чтоб больше такого не повторилось, открыть всё-таки окно. Но раньше него поднялся Фелл и заботливо вытащил ручку из форточки. В комнату немного пробралась прохлада. Эзра повернулся к Энтони и опёрся спиной на подоконник, рассматривая следы крови на своей рубашке. Пиджак, оставшийся висеть на стуле, тоже был перепачкан, поэтому журналист тяжело вздохнул. — Попробуй холодной водой, а потом перекисью водорода, — заметив причину вздоха, сказал Кроули, повернувшись к Феллу, — не спрашивай, откуда я знаю. Они опять взглянули друг другу в глаза и замерли. Глаза Эзры, бескрайние, как небо выражали неизмеримую благодарность и эта, по мнению Кроули, глупость, забавляла его. А в янтарных глазах Энтони был какой-то интерес, загадка и невероятная усталость. Чтоб разорвать эти неприличные гляделки, Эзра вздохнул и перевёл глаза на платок: — Должно быть, я задел что-то кольцом, мои извинения, — казалось, он был первым, кто извинился перед Кроули не из-за покровительства отца, а действительно отдавая отчёт своим действиям. Художнику этот жест показался очень благородным и дебильным, поэтому он решил уколоть собеседника: — Кольцом? Не знал, что ты женат или помолвлен, или… — Он не успел договорить, так как Эзра поднял руку вверх и Энтони заметил маленькое золотое кольцо на мизинце. Кроули с пониманием кивнул и завидев, как на лице Фелла стала появляться грусть, опять обратился к журналисту. — Оно ценное? — Ох, — замялся Эзра, совершенно не зная, как реагировать на этот вопрос. — Я не знаю, мне не доводилось узнавать его стоимость, так что… — Я, конечно, меркантильный ублюдок в глазах общественности, — самодовольно улыбнулся Кроули, — но я имел ввиду, ценно ли оно для тебя? — Прости, я просто неверно тебя понял, — опять очень искренне извинился Эзра и Энтони уверился, что тот действительно обладает ангельски добрым характером, хоть это и добро с кулаками. — Да, это кольцо мамы. Поняв, что нащупал что-то очень личное, Кроули хотел с обычно присущим ему удовольствием надавить на этот нерв ещё больнее, но внутри опять непонятно кольнуло и вид погрустневшего журналиста почему-то не позволил ему сделать этого. Тони выдохнул, решил сменить тему и спросил: — Как твоя щека? Я вроде не сильно задвинул тебе, но, должно быть, след останется, ты посмотри… — он всеми силами пытался сказать «прости», но почему-то не выходило, поэтому он решил не заканчивать фразу. — Спасибо, что спросил, — вырвался из грустных мыслей Эзра и тут же снова очаровательно заулыбался, будто понимая, что пытался сказать Кроули. — Боюсь, что да, на скуле будет небольшой синяк.***
— Отстранение от занятий не выход в этой ситуации, поймите меня правильно! — ректор старался делать как можно меньше намёков старостам и надеялся на их понимание. Вельзевул, в конце концов, уже не в первый раз приходилось решать проблемы Кроули, и она со знанием дела кивнула ректору. Гавриил знал все выходки этого мажора по рассказам Вельз, поэтому уж очень хотел насолить ему. Но то, что под раздачу может попасть и Эзра, охлаждало пыл журналиста. — Тогда, может, мы можем отделаться малой кровью? — Вельзевул, рассуждая, стала жестикулировать, будто отгоняя невидимых (или видимых только ей) мух. — Например, привлечь их к научной работе сверх меры, или может что-то в это роде. — Ну уж нет, — возмутился Гавриил, — не в этот раз! Драку видела минимум половина университета, у людей появятся вопросы, если они узнают, что Кроули опять остался безнаказанным! От этой фразы ректор невольно подскочил на месте и покраснел до самых ушей. — Я тебя понимаю, но и перегибать палку здесь тоже нельзя, — Вельзевул с укоризной посмотрела на парня, — нужно что-то разумное. — Общественные работы? Будут приводить в порядок сад, Тони же любит растения! — Гавриил с издёвкой повернулся к девушке, но та не обратила на это внимания, а только сильней стала жестикулировать. — Нет, не совсем. Точнее, общественная работа для двоих — это очень хорошо, но нужно немного… — Вельзевул сверкнула глазами, коварно улыбнулась, хлопнула в ладоши и обратилась к ректору. — Сэр! Они могут выполнять общественную работу на наших факультетах. Например, вместе убирать мастерские после занятий. Ректору понравилась идея и он благосклонно закивал: — Да, это прекрасно! Что тогда можно поручить от журналистов? — обратился он к Гавриилу. Парню очень хотелось подбросить этому рыжему как можно больше работы. Но и слишком жестко поступать нельзя было, чтобы его драгоценная художница не перегрузила Эзру. — Пусть помогают в библиотеке вечером, — наконец произнёс Гавриил. — Разносят после читателей книги по местам на полки и в хранилища. Вельзевул улыбнулась, восхищаясь, как Гавриил поборол свою неприязнь к её другу и, как ей показалось, выбрал такое милосердное наказание. Гавриил улыбнулся ей в ответ, представляя, что теперь по вечерам никто, кроме него самого, не сможет водить его детку по барам. — Отлично, — выдохнул ректор и посмотрел на девушку, — но у меня будут оговорки.***
Энтони стоял у окна и устало смотрел на уходящую со двора первокурсницу, у которой он почему-то не додумался взять номер телефона. «Ладно, значит я сегодня трахаюсь с мольбертом», — подумал Кроули и повернулся в сторону Эзры. Журналист сидел в тонких круглых очках и, немного нахмурившись, увлечённо читал какую-то книгу, то и дело прикусывая пухлые губы. Они молчали уже давно, но никакого напряжения или неловкости от этого не чувствовалось. Дверь кабинета ректора открылась и из-за неё выглянул довольный Гавриил: — Проходите. Кроули оторвался от подоконника и вальяжно двинулся вперёд. Фелл закрыл книгу, снял очки, поднял взгляд на художника, аккуратно положил вещи на свой стул и прошёл за Гавриилом. Из любопытства, Энтони взглянул на обложку книги: " «Сказки братьев Гримм», серьёзно? Что интересного в детских сказочках?» — Итак, мистер Кроули, мистер Фелл, — ректор сидел в своём кресле, стараясь выглядеть серьёзно и невзволнованно. Вся эта история неплохо потрепала ему нервы и он хотел поскорей избавиться от такого скопления людей в своём кабинете. — Конечно, такой инцидент не может пройти незамеченным в университетском обществе, поэтому вы совершенно точно получаете наказание. Принимая во внимание некоторые, — ректор запнулся глядя на Энтони, — факты, мы с вашими коллегами пришли к следующему. Теперь вы будете по средам помогать в художественной мастерской, а вечер пятницы проводить в библиотеке, убирая читальные залы. И, боюсь, что заниматься этим вы будете до конца семестра. Столь длительное время вашего наказания выбрано для того, чтоб вы надолго запомнили, что драки — это не выход в решении разногласий. Вам понятно? — Да, сэр, — ответил Эзра и улыбнулся. Он был готов на любую казнь, когда узнал, что его никто не отчислит. — Да, — сухо ответил Энтони и повернулся к Вельзевул. Та подняла брови, будто удивляясь, что ещё он хотел, это и так меньшее из зол. — В таком случае, вы все свободны. Всего доброго! Выйдя обратно в приёмную, Фелл собрал свои вещи, перекинул на локте пиджак и в ту же руку взял дипломат. Кроули подошел к стулу и забрал с его спинки сумку. Обернувшись, он увидел, что блондин выжидающе на него смотрит, будто пытается что-то сказать. Но, подошедший к ним Гавриил начал говорить первым: — Что же, чёртов Кроули наконец ответит хоть за один свой проступок? — Ох, отстань от него, — злобно посмотрела на него Вельзевул и тут же переключилась на Тони. — Пойдём, покурим, — сказала она и взяла друга под руку, свободной показывая средний палец своему парню. Гавриил, чтобы снова не сорваться, обратился к одногруппнику: — Эзра, ты теперь должен мне до конца жизни! — О, дорогой, конечно, я очень благодарен! — Фелл задумался, что же такого наговорил Гавриил ректору, что теперь он ему должен, но решил оставить эти мысли. В душе парня воцарилось было успокоение, пока он не посмотрел на часы. — Боюсь, мне пора на работу. Оказывается, мы очень долго пробыли в приёмной. До завтра, Гавриил! — блондин вышел и быстро зашагал по коридору. — Увидимся, Эзра, — грустно выдохнул староста и направился на парковку.***
— Твой нос уже не такой опухший, видишь? Анафема и Ньют сидели на скамейке во дворе университета. Девушка достала из сумочки зеркало и протянула его первокурснику. Ньютон, скептически осмотрев свой нос, освобождённый от ваты, улыбнулся и вернул зеркальце хозяйке. — Да, уже получше, — сделал заключение парень. Он заметил выходящих из главных дверей Кроули и Вельзевул и поднялся, подавая руку Анафеме. Девушка не заметила этого и просто поднялась следом, решительным шагом направляясь к художникам. Увидев, что следом из корпуса вышел Эзра, Анафема перешла на бег. Ньют непонимающе нахмурился. — Эзра, слава богу! — кинулась она на шею другу. — Как всё прошло? — Ох, дорогая, всё хорошо, мы легко отделались, — улыбнулся подруге Фелл. — Если ты не против, я расскажу тебе всё позже, сейчас мне нужно бежать на работу. Эзра высвободился из объятий подруги и посмотрел на первокурсника. — Ньют, ты выглядишь гораздо лучше! Что же, до свидания, — Эзра на прощание обнял Анафему, кивнул курящим рядом, опять задержавшись взглядом на глазах Энтони, судорожно выдохнул и поспешил к выходу за территорию университета. Гавриил, выйдя из корпуса, тут же двинулся в сторону Вельзи, но его перехватила вездесущая Анафема: — Расскажи мне, хоть что-нибудь! — потребовала девушка. — Их обоих ждут общественные работы на наших факультетах, ничего сложного, — парень сделал акцент на последнем слове и с неприязнью посмотрел на Кроули. — Тони хотя бы узнает, что в университете есть библиотека. — Да пошёл ты нахрен! — раздражённый художник, потушил сигарету и хотел было отправиться на парковку, но голос подруги заставил его притормозить. — А где, блять, Хастур, он же был с вами? — обратилась Вельзевул к Ньюту. — Ой, ну… Знаешь, он не… — стал нервно подбирать слова первокурсник. — Он не пошёл за помощью, сказал, что ему лучше и ушёл, — закончила за бедолагу Анафема. Ньют перевёл на неё взгляд и благодарно кивнул. Кроули и Вельзевул скептически переглянулись, понимая, что скорей всего их друг сейчас в каком-нибудь баре пытается похмелиться и улыбнулись друг другу. Заметив их переглядки, Гавриил решил это прекратить: — Вельзи, детка, поехали пообедаем, — он старался говорить это мило и учтиво, но его лицо всё равно выдавало явное раздражение. — Но, мы же вообще-то собирались… — девушка посмотрела на Энтони, надеясь, что тот её спасёт он навязчивого ухажёра, однако тот хитро заулыбался и махнул рукой. — Не переживай, не буду мешать влюблённым, — язвительно ответил ей Кроули. — Я собирался сегодня поработать, так что поеду домой. Ни с кем не прощаясь, он развернулся и ушёл. Анафема, презрительно фыркнув, взяла под руку Ньюта и сказала: — Нам тоже пора, поэтому всего доброго, — она кивнула старосте, затем его девушке, напряжённо пытающейся придумать отговорку, и потащила за собой Ньютона. — До свидания, — только и успел сказать тот. Гавриил в предвкушении незапланированного свидания посмотрел на Вельзевул. Та уже подготовила очередной злобный ответ, но он её опередил: — Если мы наконец серьёзно поговорим, то я готов сводить тебя в тот ресторан с жареными жуками в лапше. Вельзи смущённо ахнула, но потом быстро ретировалась: — Ты, ублюдок, просто знаешь, на что надавить! — А ещё я твой любимый ублюдок, и я знаю, что последний раз ты ела вчера вечером, если вы, конечно, закусываете, — Гавриил подошёл к ней ближе, кончиками пальцев взяв девушку за подбородок, заставляя поднять голову. Вельзевул встала на носочки, разомкнула губы и вздохнула, показывая готовность поцеловать парня. Гавриил прикрыл глаза, наклонился к ней, но когда их губы должны были прикоснуться, девушка томно прошептала: — Хуй с тобой, поехали за жуками. Парень засмеялся, поцеловал её в лоб и приобнял: — Ты сам дьявол, детка! Вельзевул оставалось только довольно хмыкнуть и они тоже пошли к машине. Она дала Гавриилу победить в этом маленьком бою, но и сама не оказалась полностью поверженной.***
Энтони опять стоял в пробке. Удивительно, как люди в Лондоне вообще куда-то добирались, если всё время приходилось тратить на ожидание, сидя в машине. Он смотрел на дневное небо, на котором так и не появилось ни одного облака, и думал обо всём произошедшем сегодня. В колонне началось движение и Кроули переключил рычаг. Он надеялся проехать светофор, но машин было чересчур много, а потому пришлось остановиться прямо перед пешеходным переходом. Ему хотелось нарушить скоростной режим и надавить на газ, но добавлять ещё и штраф к сегодняшним проблемам, зная, что его ждёт воспитательное нравоучение от отца, ему не хотелось. Энтони повернулся к зеркалу, чтобы осмотреть свой нос. Слегка красный, но без опухших следов жуткой драки, как, например, у того первокурсника. На колумелле носа он заметил содранную кожу. «Он и в правду задел меня кольцом», — подумал Кроули и вдохнув, стал смотреть по сторонам. На противоположной улице он внезапно увидел виновника своих сегодняшних злоключений. Фелл, в своём коричневом пиджаке, любезно беседовал с женщиной и жестикулировал, видимо, показывая ей дорогу. Делал он это с такой светлой улыбкой, будто благословляет её на этот путь. Кроули цокнул языком и закатил глаза. «Прямо, блять, ангел божий!» — пронеслось у него в голове. Ещё через мгновение, осознав, что этот журналист действительно искренне помогает всем и вся, Энтони подумал «А может его подвезти?», но тот же одёрнул себя «Ну, ещё чего! Он и так сегодня не вылетел из университета только благодаря мне». Светофор, наконец, загорелся зелёным и Кроули свернул налево, в сторону, где стоял Эзра с этой женщиной. Фелл, конечно же, заметил коллекционную бентли и без стеснения посмотрел прямо на водителя. Художник попытался спрятать взгляд от этих невероятных голубых глаз, но вспомнил, что очки разбил «ебучий Гавриил», а потому и сам решительно посмотрел в глаза Эзры. Тот даже задержал дыхание, вглядываясь в этот странный рыжий оттенок, пытаясь понять, что же они ему напоминают. Но продлился этот взгляд совсем недолго, Кроули надавил на газ и уехал, а Эзра, попрощавшись с милой прохожей, зашагал на работу. Войдя в книжный, Фелл улыбнулся хозяину за стойкой и побежал наверх, чтоб снять с себя перепачканную в крови одежду. Рубашка и пиджак тут же отправились в раковину, под холодную воду, как посоветовал ему Кроули. Закрутив кран, Эзра, голый по пояс, взглянул на себя в зеркало. Бледно-розовый оттенок кожи и слегка полноватый живот действительно убедил его в том, что он похож на большую зефирку. Это сравнение, теперь, почему-то, не вызывало у него возмущение, совсем наоборот, показалось очень милым. Оставив одежду замачиваться, журналист вернулся в комнату и надел простую белую футболку, а поверх неё тёмно-серый рабочий фартук с эмблемой магазина. Посмотрев на часы и увидев, что до начала смены у него ещё почти сорок минут, Фелл решил было отправиться на кухню и перекусить, но в комнату постучали: — Входите, — ответил блондин. Из-за двери выглянул хозяин книжного: почтенного возраста седой джентельмен, в рубашке, жилете и аккуратном галстуке-бабочке. — Эзра, мальчик мой, не мог бы ты начать сегодня пораньше, — учтиво спросил тот, — мне что-то нехорошо. Взволнованный Фелл посмотрел на старика: — Не беспокойтесь, сэр, разумеется, я вот уже готов, — Эзра указал на завязанный на нём фартук. — Вы уверены, что не нужно вызывать врача? — О, нет, дорогой мой, я просто устал, — заверил его старик и положил руку на сердце. — Этот моторчик ещё работает. Большое спасибо тебе за помощь! — Не стоит, сэр! В конце концов, это я вас должен благодарить, — Фелл направился к выходу из комнаты. — Если бы не вы, у меня не было бы ни дома, ни работы. Старик вежливо улыбнулся, похлопал парня по плечу и удалился в свою комнату, а Эзра направился на первый этаж, вспоминая, как несколько лет назад постучался в книжный по объявлению и устроился сюда работать. Узнав, что парень круглый сирота, бездетный хозяин так расчувствовался, что предложил ему поселиться прямо здесь, в одной из комнат. Старик, конечно, иногда пытался быть строгим наставником, но Эзра не злился на него, а наоборот понимающе принимал все выговоры, зная, что хозяин очень одинок, и так выражает отцовскую любовь. Клиентов в магазине было немного, поэтому Фелл обошёл зал, проверил на местах ли вывески и в порядке ли полки, улыбнулся посетителям и сел за прилавок. Из нижнего шкафчика под кассой он достал потрёпанного вида «Красную шапочку», открыл на месте закладки и принялся читать.***
— Приятного аппетита! — пожелала официантка и удалилась. Гавриил с опаской посмотрел на то, что им принесли. Себе он заказал суп с морепродуктами, который не выглядел уж слишком опасно, а вот содержимое тарелки Вельзевул его настораживало. Лапша с жаренными в соусе жуками, напоминавшими маленьких тараканов, у неподготовленного зрителя могли бы отбить аппетит. Но они были здесь уже не в первый раз, и Вельзи почему-то очень полюбилось это экстравагантное блюдо. Иногда, пребывая в хорошем настроении, она нарочно громко хрустела жуками, проверяя, не хрустнут ли вместе с ними нервы Гавриила. Сейчас, конечно, настроение у неё было приподнятое. — Итак, — сказала девушка, прожевав жука, — о чём ты хотел поговорить? О нас? Гавриил, подняв на неё взгляд, ответил: — Да, и не только. Объясни мне, почему ты так возишься с этими придурками? Разве дружба с Кроули стоит того, чтобы пятнать репутацию, придумывая ему сомнительные наказания? — Блять, ты опять об этом, — вздохнула девушка, наматывая на вилку лапшу. — Тони мой друг, каким бы придурком он тебе не казался. Я знаю о нём то, чего не знает никто, даже он сам, наверное, — она заговорщицки заиграла бровями, но видя, что парень не понимает, вернула себе серьёзное лицо. — Кроули непростой человек, безусловно, но я всё равно желаю ему добра, — Вельзевул наконец отправила еду в рот. Журналист, видя как старательно она пытается пережевать пасту набитыми щеками, засмотрелся и заёрзал на стуле. — И как только в твой маленький рот столько помещается, — похабно улыбнувшись спросил Гавриил. Вельзевул хотела было огрызнуться в ответ, но с набитым ртом было действительно сложно разговаривать, поэтому она легонько пнула парня ногой под столом и подняла брови. Журналист подумал, что шутка оказалась удачной и этим девушка показывает своё одобрение, поэтому решил и сам уже поесть. В немноголюдном ресторанчике воцарилась тишина. — Этот Эзра, что он за тип? — наконец прожевав, спросила Вельзевул. — Совершенно обычный, даже скучный. Но очень одарённый, лучший на курсе, — не отрываясь от супа, ответил ей Гавриил. — Истинно святой в глазах преподавателей. Добрый и отзывчивый, прям иногда до тошноты, но не без скелетов в шкафу. Девушка некоторое время сосредоточенно кивала, будто обрабатывая информацию, а потом улыбнулась парню: — Ещё более скучный и святой, чем ты? — подколола его Вельзи, хрустя очередным тараканом. Парень воспринял это как оскорбление. — Значит, ты считаешь меня скучным и святым, о, прекрасно. Видимо, трахать тебя сегодня я тоже буду очень свято и скучно, — видя, как на лице Гавриила начинает зарождаться злоба, девушка вошла в азарт. — С чего ты вообще решил, что после обеда я поеду к тебе? Вдруг у меня планы, в конце концов, и я решила, что между нами всё кончено? После этой фразы они замерли на несколько мгновений, а потом засмеялись. Гавриил, успокоившись, сказал: — Я хотел сегодня сделать тебе предложение, — осёкшись и увидя гневное лицо любимой, парень стал оправдываться. — Нет, не руки, конечно, детка, я помню, что ты думаешь на этот счёт и не стану ущемлять твою свободу, я же обещал и держу слово, — Гавриил отпил немного воды из стакана. — Я хотел предложить тебе переехать наконец ко мне. — Ох, блять, — Вельзевул поспешила набить рот едой, чтоб не устраивать скандал в ресторане. — Подумай сама, у меня большая квартира, ты можешь забрать себе целую комнату под мастерскую, — продолжил уговаривать её журналист. — После курсов менеджмента СМИ мне светит повышение в издании, мы сделаем ремонт, какой только захочешь! Я даже согласен на то, что ты можешь перевезти свой вульгарный красный кожаный пуф. Этот элемент мебели Гавриил упомянул как-бы специально, ведь когда они занимались сексом в студии Вельзи, изогнутой формы пуф служил надёжной опорой для многих поз. Девушка намёк оценила, подумав про себя, что не такой уж действительно, Гавриил святой и скучный, и, немного подумав, ответила: — Дай мне времени до конца месяца. Я закончу один проект по скульптуре. — И тогда? — в радостном ожидании поднял брови парень. — И тогда я подумаю, — осадила его Вельзевул. Увидев, как насупившись Гавриил возвращается к супу, она добавила. — Подумаю, какие вещи мне нужны, а какие можно раздать, чтоб меньше было перевозить. Парень благодарно посмотрел на неё и улыбнулся. Вельзи заправила чёрные волосы за ухо и умиротворённо принялась жевать очередного таракана.***
Ньютон, размышляя о том, хватит ли ему денег, чтоб угостить Анафему в кафе, почти не слушал, что она говорит. Мисс Гаджет, заметив, что парень думает о своём, прекратила свой рассказ о предстоящем обеде. Услышав, что она замолчала, Ньют засмущался: — Прости, я просто немного задумался, столько всего сегодня произошло. — Ничего, я так и подумала, — кивнула ему девушка. — Мы кстати, уже пришли. Это было то самое кафе на углу, где утром они с Эзрой взяли завтрак. На летней террасе никого не было, поэтому Анафема предложила остаться здесь. — Я пойду возьму меню, присаживайся, — сказала она и направилась внутрь. Первокурсник, выбрав столик в тени, стал осматриваться. На улице стояла всё такая же тёплая погода, редкий ветер шевелил на растущей рядом липе маленькие листочки. — Держи, — вернувшаяся Анафема протянула ему меню. На радость парню, позиции были не такими уж и дорогими. — Что ты будешь? — спросил он у девушки. Та, улыбнувшись, ответила: — О, я обычно беру салат и сок, или сэндвич, здесь их готовят просто восхитительно. — Часто здесь бываешь? — Да, расположение удобное. Можно взять что-то по дороге в университет. Ньют улыбнулся, радуясь, как непринуждённо у них складывается диалог. У него не было почти никакого опыта в общении с девушками, поэтому он опасался сказать или сделать что-то не так, но сейчас всё шло хорошо. Из раздумий его вырвала официантка: — Добрый день! Вы готовы сделать заказ? — Да, спасибо, — с ходу сказала Анафема. — Я буду чёрный чай, овощной салат и вафли с шоколадом. Первокурсник засмотрелся на неё, такую уверенную в себе, даже в мелочах, и совсем забыл о меню, поэтому ничего лучше не нашёл, чем сказать: — Мне тоже самое, спасибо. Официантка ушла, забрав у них меню. Ещё немного молчание висело между ними, но потом Анафема спросила: — Почему компьютерная графика? Ньютон, плохо скрывающий радость от этого вопроса, попытался сделать серьёзное лицо: — Потому что наше будущее за технологиями. И оно уже здесь, оно облегчает многие процессы создания произведений. Программный код способен за несколько минут написать картину, на которую художник может потратить месяцы. Девушка посмотрела на его одухотворённое лицо и мило улыбнулась: — Видимо ты действительно живёшь этим, раз так увлечённо рассуждаешь. — Да, немного, — засмущался Пульцифер. — А чем живёшь ты? — О, в основном научно-популярной прессой, — начала Анафема, но опустила глаза. — Нет, даже не так. Скорее, материалами о паранормальных явлениях, — закончила она почти шёпотом. — Серьёзно? — Ньют удивлённо взглянув на неё. — Никогда бы не подумал, что тебе интересно такое. — Почему? — спросила девушка, в упор посмотрев на собеседника. — Ну, — замялся парень, подбирая слова, — просто ты выглядишь очень серьёзной, как, научный сотрудник, изучающий, не знаю, историю литературы или что-то вроде того. — Но у этих явлений тоже есть своя история! Фольклор, например, застрагивает изучение оккультизма! — Анафема надвинулась на Ньюта, но тот же отпрянула. — Ох, прости. Мне часто приходится отстаивать мнение, что это действительно важно и интересно. Ньют невольно рассмеялся: — Я не говорил, что это неинтересно. Я сам в детстве очень любил рассказы про охотников на ведьм, это захватывающе. — Спасибо, — смягчилась девушка. — Просто многие не понимают, и обычно меня в этом поддерживает Эзра, говорит, что не нужно обращать внимание на нелестные высказывания. Анафема улыбнулась Ньюту, но на лице у того, почему-то было небольшое разочарование. — Ваш заказ, пожалуйста, — официантка принесла контейнеры с едой и чай. — Как вам завтрак кстати? — обратилась она к Анафеме. — Ваш друг не ожёгся какао? — Большое спасибо, всё было замечательно и ему… — начала было Анафема, но заметила, что Ньют с серьёзным лицом встаёт из-за стола. — Ньют, что-то случилось? — Да, я… — стал подбирать слова первокурсник. — Я вспомнил, что у меня сегодня есть ещё дела, так что я перекушу позже, — он небрежно закинул в сумку контейнеры с салатом и сэндвичем и положил на стол деньги. — Приятного аппетита, мне пора. — Спасибо, — только и успела сказать девушка, так как парень почти сбежал из кафе. Официантка забрала деньги и, пожав плечами, вернулась в кафе, оставив Анафему наедине с салатом и мыслями.***
Кроули вошёл в свою квартиру, скинул в углу сумку и тут же принялся раздеваться. Кровь оказалась не только на рубашке, но и на джинсах, поэтому пришлось снять с себя всё, остаться только в носках и боксерах. По пути в ванну, мимо оранжереи он остановился и посмотрел в большое панорамное окно. Безоблачное небо всё ещё было на своём месте. Бросив вещи прямо на пол, Энтони быстро ушёл в мастерскую, достал оттуда мольберт и кейс с красками, установил всё напротив окна и замер. Поочерёдно глядя то на мольберт, то в окно, он пытался понять, что же так хочет изобразить его подсознание, но в голове была каша. «Значит, сначала душ», подумал парень, подобрал брошенные вещи и направился в ванную. Большая комната, в которой были и душ, и стиральная машина на пару с сушильной, и огромная ванна, чтоб было удобно принимать её не одному, была любимым местом Кроули в доме, после оранжереи. Здесь он мог часами греться в горячей воде или кривляться перед зеркалом, репетируя свои эпатажные взгляды, разбивающие сердца. Раздевшись полностью и включив стирку, Энтони стал под душ. Прохладная вода постепенно нагревалась, застилая комнату паром. Он закрыл глаза, переваривая всё произошедшее сегодня. В голове мелькали образы первокурсницы, с которой сегодня всё обломилось; Вельзевул, и её уже порядком надоевшие отношениями с этим павлином; бедолаги первокурсника, которому Тони разукрасил лицо, чем был немного горд; и этого Эзры, божьего одуванчика с такими бездонными глазами. Кроули внезапно почувствовал небольшое напряжение внизу живота. Видимо, от мыслей о несостоявшемся сексе с первокурсницей, организм начало окутывать возбуждением. Он вздохнул и легонько коснулся члена, обхватив его правой рукой. Левой он снял с волос резинку, распустил их и завёл за ухо. В глазах стало немного мутно, и Тони расценил это как правильную реакцию организма. Внизу живота слегка покалывало, поэтому он решил поторопиться. Сделав небольшой шаг вперёд под душ, чтоб вода стекала по спине, он крепче взял член и стал потихоньку набирать темп. Пытаясь сосредоточиться, он закрыл глаза, вспоминая ту первокурсницу, и параллельно представляя её в своей постели, зажмурившуюся от удовольствия и стонущую под ним. Кроули улыбнулся своим мыслям и опять провёл левой рукой по волосам, поглаживая при этом шею. Первокурсница в воображении просила ускориться и правая рука стала надрачивать член ещё активней. Тони, чувствуя, что скоро кончит, сам стал очень сбивчато дышать и закусил губу. В голове какого-то чёрта сразу всплыл этот журналист, читавший в кабинете ректора, так же закусывающий губы. Он поднял голову и посмотрел на Кроули своими огромными добрыми голубыми глазами. От неожиданности этого видения художник кончил, тяжело выдохнув. «Блять, ну что за херня?» Отпустив член, Энтони отдышался, списав такой странный виток воображения на сегодняшний стресс. Хорошенько вымывшись он выключил воду, вытерся, надел чёрный халат и босиком направился на кухню, чтоб заварить кофе. По дороге он услышал звонок своего мобильного. — Да, папа, — сухо ответил на звонок Кроули. — Драка в первый день учёбы, — без приветствия начал Кроули-старший. — В этом году ты превзошёл сам себя. — Превзошёл и понёс ответственность, меня приговорили к общественным работам до конца семестра, — Тони громко поставил турку на плиту. — Так что я буду неоплачиваемым сотрудником мастерской и библиотеки. — И правильно, — холодно ответил ему отец, — это собьёт с тебя немного спеси, пока я не рядом. Чем ты занят? — Вышел из душа, варю кофе, хочу немного поработать. — Ну надо же, не сын, а гордость, — в голосе отца была слышна издёвка. Немного помолчав, отец спросил: — Ты хоть нормально питаешься? Не как обычно? — Не волнуйся, папа, всё под контролем, — заверил его Энтони, на самом деле полноценно не евший уже двое суток. — Я надеюсь, — в разговоре вновь повисла пауза. — Ну, тогда пока. — Пока. Кофе стал закипать и Тони, перелив горький напиток в чашку, пошёл в оранжерею. Усевшись за мольберт, он опять взглянул на небо. Вечерний час добавил к голубому оттенку немного розового, похожего на клубничное мороженое. Кроули отпил кофе, отставил чашку, откинул назад волосы и зажмурился. В голове опять появились глаза вездесущего Эзры Фелла, а розовый оттенок был схож с его румянцем. Художник открыл глаза, громко цокнул и взял тюбик с краской. На белом мольберте с каждым движением кисти разрасталось чёрное масляное пятно.***
Рабочий день подходил к концу, и Эзра очень устал и проголодался. Нужно было закрыть магазин десять минут назад, но воспитание не позволяло парню прикрикнуть на посетителей. Наконец, собравшись с мыслями, он негромко выдал: — П-п-прошу прощения, но магазин закрывается. — На его объявление никто не отреагировал и Эзра тяжело вздохнул. — Магазин закрыт, всего доброго! — подпрыгнув от неожиданности, он обернулся и увидел спустившегося хозяина. Посетители тотчас же разошлись. — Эзра, дорогой, тебе бы немного стойкости, — обратился старик. — Как оказалось, сэр, стойкости мне хватает. — усмехнулся парень, закрывая входную дверь и переворачивая табличку на «Закрыто». — Я сегодня подрался в университете, совершенно случайно, правда, но зато отстоял честь слабого. — Хм, — хозяин прошёл за стойку и принялся подсчитывать кассу. Достав оттуда несколько купюр, он протянул их Эзре. — Сходи, пожалуйста, в магазин, нужно приготовить ужин. — Конечно, — кивнул ему Фелл, — только переоденусь, на улице, наверное, уже прохладно. Поднявшись в свою комнату, Эзра скинул фартук и набросил старый вязаный кардиган. Вспомнив, про пиджак и рубашку, он прошёл в ванную. Вещи были постираны и уже висели на сушилке. Парень улыбнулся и спустился вниз. — У вас есть особые пожелания к продуктам? — учтиво спросил он у хозяина. — Думаю, можно запечь курицу с овощами. И возьми что-нибудь сладкое. — Хорошо, — закивал Эзра и тут же ответил. — Мои вещи, сэр, спасибо, но не стоило напрягаться. Старик вышел из-за прилавка и подошёл к парню: — У тебя не будет из-за этого проблем с учёбой? — Нет, не беспокойтесь, только общественная работа. — Значит, всё в порядке, — хозяин похлопал его по плечу. — Из-за чего хоть была драка? Фелл задумался, вспоминая всё произошедшее сегодня, и ответил: — Из-за превратностей любви и дружбы, сэр! Старик засмеялся: — Значит из-за молодости! Эзра кивнул ему и вышел через заднюю дверь. Прохаживаясь по супермаркету, парень абсолютно не реагировал на происходящее, обдумывая всё то, что случилось сегодня. Эзра пытался анализировать, как его угораздило так вляпаться в эту историю; вспоминал, как пострадавший первокурсник Ньют заинтересованно смотрит на Анафему и радовался за подругу; думал о том, что же Гавриил нашёл в этой маленькой художнице и как вообще они строят отношения. А ещё он думал о Тони Кроули, и том, почему тот всё-таки признал вину, зная, что может остаться безнаказанным, и его невероятные глаза, такие тёплые, очень приятного, знакомого, сладкого оттенка, только вот оттенка чего? Из воспоминаний его вытянул голос девушки в булочном отделе: — Сэр, вы уже выбрали? Эзра захлопал глазами, сосредоточился на витрине и через мгновение заулыбался: — Да, десерт с карамелью, пожалуйста!