***
— Итак, конец 15-го века и начало века 16-го. Расцвет эпохи Возрождения, так называемый период Высокого Возрождения. Антропоцентризм, величие человека, отразился в живописи и представил нам поколение великих творцов, титанов изобразительного искусства. Ими стали Леонардо, Микеланджело, Рафаэль и… — Донателло! — громко закончил Хастур. В аудитории раздались тихие смешки. — Вы не первый, кто так глупо шутит, мистер Хастур, — обратился к нему преподаватель. — А я, по всей видимости, не в последний раз объясняю, что Донателло жил и творил немного раньше, чем другие черепашки-ниндзя. Кроули напряжённо насупил брови, стараясь внимательно слушать лекцию. Он не обратил внимания на сидящего слева друга и его тупую шутку. Парня мутило от голода и тело било лёгкой дрожью, похожей на озноб. Тони не хватало энергии, чтоб сконцентрироваться и он подпирал подбородок рукой, чтоб голова болталась хоть немного менее заметно. Сидящий рядом Хастур грешным делом подумал, что друг что-то принял, но потом вспомнил, что тот всегда обходил наркотики стороной. Вельзевул, мирно рисуя в конспекте, изредка косившаяся влево, оценивала состояние Тони. Она несколько раз пыталась начать с ним разговор, но односложные ответы и почти безжизненное лицо Энтони ясно давали понять, что у девушки ничего не выйдет. Кроули моргал всё медленнее, веки становились всё тяжелее, и в конце концов он закрыл глаза. От всеобщего порицания перед группой его спасло то, что в аудитории приглушили свет и включили проектор. — В период Высокого Возрождения при изображении людей большое внимание уделялось их внешнему виду, чтобы подчеркнуть красоту души с помощью внешней притягательности. Обратите внимание на композицию человеческого тела… — Тони, — прошептала Вельзевул, дотронувшись до него, но тот не отреагировал. — Дай ему поспать, — обратился к ней Хастур, открывший для вида конспект перед уснувшим соседом, — мало ли, чем он был занят ночью. — Тебя, блять, не спросила, что мне делать, — шикнула девушка, но свои попытки разбудить Энтони оставила. До конца пары он проспал, представляя как Хастур в старомодном берете выбивает из мрамора скульптуры черепашек-ниндзя. Прозвеневший звонок подействовал на Кроули как будильник, и он открыл глаза. Видя, что друзья собирают вещи, он удивился открытому конспекту и последовал их примеру, а потом медленно направился к выходу из аудитории. — Сегодня среда, ты помнишь? — спросила у него возникшая рядом Вельзевул. — Да, красотка, не переживай, — кивнул ей Тони и направился в сторону курилки, но Вельзи придержала его за локоть. — Не хочешь перекусить? — с ненавязчиво угрожающим тоном спросила у него девушка. — Нет, но я бы не отказался от кофе, не успел с утра, знаешь ли. — Видишь, блять, я говорил тебе, у него всё нормально, — к ним подошёл Хастур и взял Энтони за другой локоть. — Мы пойдём покурим, а кофе прихватим по дороге. — Спасибо, Хастур, — язвительно изменился в лице Тони, — я уже порядком устал от излишнего женского внимания, хорошо, что для борьбы с назойливыми мухами у меня есть ты. — Да пожалуйста, блять, — цыкнула на них староста и ушла в другую сторону. Кроули и Хастур пожали плечами и ушли на улицу.***
— Меня это не задевает, ты не подумай, я просто удивился, — сказал Гавриил, повернувшись к Эзре. — Я, может быть и догадывался, но не предавал этому значения. Друг и друг, мне нет дела, с кем ты спишь. — Рад это слышать, — улыбнулся ему Фелл, выходя из корпуса. — Сегодня прям день незапланированных и очевидных каминг-аутов. — Я прошу прощения ещё раз! — Мисс Гаджет, иди с богом! Ты влезаешь в мужской разговор, неужели не видишь? — обратился к девушке Гавриил, свободной от сумки рукой указывая направление на лавочку, где сидел и читал Ньют. — Твой новый питомец уже тебя заждался. — Ну вот и пойду. И тебе не пойти бы нахрен? — Словами не передать, как я люблю, когда вы спорите. Хуже десятилеток! — осадил друзей Эзра. — Иди, дорогая, я составлю компанию Гавриилу. — Я знал, что тебе нравлюсь, Зефирка! — заиграл бровями староста. — О, боже! — поморщился блондин. — Кто взял моду так меня называть, это отвратительно, — добавил он, и парни пошли в сторону тенистой аллеи. — Прости. Вельзи сегодня утром спрашивала о тебе, вот я и вспомнил. Хотя ты не станешь отрицать, ты похож на маршмеллоу. — С чего вдруг? — Ты белый, пушистый и, уж прости, немного пухленький. — Да я про Вельзи, а не про зефир! — А-а-а. Не знаю, зачем. Она и вчера спрашивала. — Гавриил прошёл к пустой лавочке и присел, жестом приглашая друга сесть рядом. — Может, она поняла твою ориентацию раньше, чем я, и хочет кого-то тебе подыскать? Хочешь, сам у неё спроси. — Оставлю ей этот маленький секрет, спасибо. — Эзра повернулся в сторону корпуса изобразительного искусства. — Сегодня среда. — Сегодня среда. — повторил его слова Гавриил. — Слушай, как я был таким слепым? Я сейчас смотрю на тебя и понимаю, что ты действительно даже не скрываешь этого. — Пожалуйста, дорогой мой, — с проскочившей грубостью в голосе осадил его блондин. — Слишком много внимания, мне это не нравится. Староста закрыл глаза и отрывисто закивал, но, видимо передумал оставлять одногруппника в покое. — Последний вопрос, — Фелл набрал полную грудь воздуха и злобно выдохнул, но Гавриил был неумолим. — Ты отвечаешь и я закрываю рот, обещаю. Пожалуйста! Лицо Эзры напряглось от раздумий, и он засверлил приятеля глазами, но через мгновение сдался: — Хорошо, один вопрос. Гавриил противно заулыбался и, чуть понизив голос, выдал: — Ты бы встречался со мной? — О, боже! — Ну что? Мне всегда было интересно, а тут я могу, наконец, узнать это! Эзра сменил позу, чуть наклонившись к собеседнику, прищурил свои голубые глаза и склонил голову слегка набок, окидывая оценивающим взглядом Гавриила. Затем издал приглушённый стон, прикусил нижнюю губу, и, глядя другу в глаза, ответил: — Нет, прости, дорогой. — Лицо старосты застыло в неловкой гримасе, выражающей то ли негодование, то ли огорчение. Видя это, Фелл засмеялся. Гавриил с облегчением выдохнул и тоже засмеялся: — Чёрт, ты довольно убедителен!***
В курилке было много знакомых и не очень людей, поэтому Кроули старался держать образ рок-звезды на сколько хватало сил. Хастур принёс ему стакан кофе сомнительного качества и вкуса, и Тони, скрыв глаза за очками, мог бы как обычно медленно пить и наблюдать, высматривая очередную жертву. Но вместо этого он залпом выпил напиток и обратился к одногруппнику: — Ещё. А лучше два. — Остынь, Кроули, с тобой точно всё нормально? — Хастур, будь паинькой, блять, мне нужен кофе! Наученный годами общения с Энтони, Хастур решил не задавать лишних вопросов и действительно ушёл за добавкой. Кроули, оставшись наедине с собой, попытался прислониться к стене чуть более развязно и непринуждённо, но у него закружилась голова и он запутался в собственных ногах. Пришлось сделать вид, что он специально скользит спиной по колонне и садится на землю, улыбаясь проходящим мимо студенткам. Те, оценив эпатажность третьекурсника, заулыбались ему в ответ, но не остановились пофлиртовать, а ушли по своим делам. Сидя на земле, раздосадованный Тони снял очки и, забыв, что держит между пальцами сигарету, потёр лицо. Мелкие частички пепла попали ему в глаза. «Блять, день хуже некуда!» — Держи, — протянул ему стакан вернувшийся Хастур. — Я просил два. — Это двойной эспрессо. Скоро начнётся практикум, поэтому пей и пойдём. Энтони скептически посмотрел на содержимое бумажного стаканчика, глубоко вздохнул и принялся пить. Горький напиток обжигал горло и пищевод, гулко булькая внутри пустого тела, но парню было важно продержаться до конца дня, а вечером уже можно будет заказать домой какой-нибудь еды. «Так и отец будет спокоен, что я ем.» — Как думаешь, может стоит вывернуть для Фелла на пол что-нибудь трудновыводимое? — задумчиво спросил Хастур, кончиками пальцев трогая свой разбитый вчера нос. Тот был слегка опухшим, но в целом, нельзя было сказать, что выглядел совсем уж плачевно. — Мне вообще-то тоже мыть этот пол, — переводя дыхание ответил Кроули. — Так что, если что учудишь, я буду мыть его твоей физиономией. — Я думал, ты не будешь отбывать наказание, как обычно, — удивлённо посмотрел на него одногруппник. — Времена меняются, друг мой, Хастур. — Тони допил кофе и затянулся.***
— Так что я согласен даже на сопливую мелодраму! — Хорошо, я ловлю тебя на слове! Ньют улыбнулся и медленно наклонился к Анафеме. Её сердце забилось чуть чаще и она придвинулась к парню. Он нежно посмотрел на неё, поднял руку к её каштановым волосам и спросил: — Ты не боишься? — А должна? — Мне кажется, что многие девушки боятся, я поэтому и спрашиваю. — Я не боюсь, будь уверен! — Хорошо, — сказал первокурсник и потянул руку чуть дальше, проведя ею по волосам девушки чуть выше виска. Анафема наклонила голову, поворачиваясь лицом вплотную к парню и замерла. Он вернул руку обратно, уже зажатую в кулак, и журналистка вопросительно на него посмотрела. Парень разжал пальцы и на ладони у него оказался маленький паучок. — Видимо, его принесло ветром, — сказал Ньютон, опуская насекомое на траву. — Ты спрашивал, не боюсь ли я паука? — с досадой спросила Анафема. — Да, мне бы не хотелось тебя пугать. А что такое? — Я думала, что ты хочешь меня поцеловать, — понизив голос, ответила девушка и отвела взгляд в сторону. Смущённый Ньют немного помолчал и положил ладонь на открытое колено девушки. Та улыбнулась и мысленно похвалила сама себя за утренний выбор одежды. — Я хотел сделать это вечером, после кино. — Зачем ждать, если ты хочешь это сделать сейчас? — Анафема повернулась к нему и посмотрела в глаза. Блики солнечного света на их очках отразились и они ослепили друг друга. Пара засмеялась и девушке пришлось немного отодвинуться. Ньют, посчитавший, что так она отступает из-за его нерешительности, одной рукой притянул Анафему к себе за талию и поцеловал, нежно прижимая нижнюю губу. Девушка закрыла глаза и слегка раскрыла губы, но парень, вместо того, чтоб углубить поцелуй, разорвал его. Она открыла глаза и увидела, как порозовели его щёки, и в голове её пронеслась логичная мысль: «Не может быть!»***
— Не думайте, что это так просто. Авторы Высокого Возрождения вкладывали в эти картины свою душу, глубокую философию и талант. От вас требуется хотя бы внимательность. Ну, и немного фотографической памяти! Мастер ходил от одной стены к другой, наблюдая, как группа шатается по аудитории. Студенты передвигались от изображения к изображению, выбирая то, что им необходимо будет в течении нескольких минут запомнить и воспроизвести до конца занятия. Хастур, не особо заморачиваясь, сразу взял себе как пример «Мона Лизу», там и запоминать-то нечего. Вельзевул металась между «Мёртвым Христосом» и «Юдифь», остановившись всё-таки на второй. Кроули, в нервозном напряжении, прошёл мимо преподавателя и «Сотворения Адама» в дальний угол, и замер, выкатив глаза и приоткрыв рот. Перед ним был рыцарь, бьющий наотмашь тварь, прямо как во сне. — О, прекрасный выбор! — заметил его ступор мастер и подошёл ближе. — «Святой Георгий и дракон», написанный Рафаэлем для Лувра. Легендарный герой, спасший из лап коварного змея невинную красавицу и целый город впридачу. Беритесь, не раздумывая, мистер Кроули, я прямо чувствую, как вас трясёт от нетерпения. Тони не смог возразить уходящему преподавателю, что трясёт его от кофе и недосыпания, и потому только кивнул. Он подошёл ближе и стал жадно пожирать глазами изображение картины, где на белом коне, ставшим на дыбы, восседал герой в блестящих чёрных доспехах, а у ног его шипел дракон — чёрный и блестящий, с вьющимся хвостом и длинным языком. Заворожённый рыцарем и гадом, он даже не обратил внимания на красавицу на заднем плане. Энтони стал слегка шевелить плечами, как бы пробуя повторить движения дракона, слегка высунул язык и вытянул вперёд шею. Его не смог оторвать от картины даже сигнал будильника, призывавший студентов начать работу. Мастеру пришлось опять подойти к нему и потрясти за плечо: — Мистер Кроули, прошу за работу. Тони встрепенулся, поджал тонкие губы и прошёл на своё место, между Вельзевул и Хастуром, и взялся за карандаш. — Ваша задача, друзья мои, передать композицию. Достаточно точно и узнаваемо. Вы работаете над наброском, закрепляя усвоенные на сегодняшней лекции азы антропоцентризма в живописи Высокого Возрождения. Я желаю вам удачи! Мастерскую наполнил тихий шелест работающих студентов. Двойной эспрессо подействовал и руки Энтони перестали трястись, полностью подчиняясь мозгу. Он вспоминал поочерёдно картину и сон, и, периодически крепко зажмуриваясь, воспроизводил увиденные образы на бумаге.***
— Те, кто говорят, что не стоит судить о книге по обложке, конечно правы. Но если бы не обложка, книга бы и вовсе не продавалась! Эзра не очень любил занятия по менеджменту, но, как вынужденный работник торговли понимал, что эти знания ему пригодятся. Он старался внимательно слушать и конспектировать, время от времени поглядывая на друзей. Гавриил, абсолютный мастер в предмете, пиарщик от бога, лениво листал учебник, занимаясь параллельно какими-то своими записями в ежедневнике. Анафема, вернувшаяся после перерыва в смутных думах, только и делала, что хмурила брови и водила глазами из стороны в сторону, отчего её очки оказались на самом кончике носа и, наконец, свалились. Эзра подхватил их у самой парты, предотвратив падение. Девушка пришла в себя, удивлённо посмотрела на очки, потом на друга и благодарно ему улыбнулась. — Спасибо, — прошептала она, надевая оправу обратно на нос. — Не хочешь объяснить, в чём дело? Я не настаиваю, конечно, но может смогу помочь. — Я настаиваю, — зашептал с другой стороны от Фелла Гавриил. — Давай выкладывай! Анафема перевела взгляд с одного парня на другого и тяжело вздохнула. Если бы это был разговор тет-а-тет с Эзрой, она бы выложила всё, как есть, но сейчас ей приходилось осторожно подбирать слова. — У меня моральная дилема. — издалека начала девушка. Друзья склонились к ней ближе. — Мне кажется, что я играю в казино. Я могу сделать ставку, и уйти ни с чем, или же наоборот, сорвать джек-пот. — Я против казино, хоть и уважаю людей, которые умеют на нём зарабатывать, — коротко отрезал Гавриил. — Да это же метафора, неужели непонятно? — удивленно зашипел на него Эзра и повернулся обратно к подруге. — Что на кону? Анафема не стала отвечать, а только смущённо заулыбалась и посмотрела другу в глаза. Блондин, уловив, кажется, о чём идёт речь, широко открыл глаза и беззвучно протянул губами «О-о-о». Фелл немного откинулся на стуле, раздумывая над ответом, и прошептал: — Делай ставку! В таком деле даже я бы, наверное, рискнул! Девушка протянула ему мизинчик. Эзра в ответ дал ей свой, и палец девушки обвил золотое кольцо на его правой руке. Они опять коварно заулыбались друг другу. — Дамский клуб, блять! — возмутился Гавриил и вернулся к своим записям.***
— Недурно, мисс, но Юдифь имела чуть более округлые формы, — вынес вердикт мастер работе Вельзевул. — У вас она наполнена углами, да и отрезанная голова Олоферна под ногами слишком велика. — Мастер подошёл к Энтони. — Георгий и дракон! Да, я был прав. Эта картина проникла вам в самую душу! Святой Георгий, точнее, его композиционные очертания, получились у Тони пусть и гораздо ближе к зрителю, чем в оригинале, но зато более величественно и устрашающе. Он изобразил тело рыцаря с занесённым мечом, а самого змея начал прорисовывать обвивающим ногу всадника. Кофейная волна уже отпустила парня и его не трясло. Он почти не слышал, что говорят вокруг, только коротко кивал, обхватив себя двумя руками. Со стороны это было похоже на неловкие объятия, но Энтони держал себя так для того, что поустойчивей стоять на ногах. «Скоро, уже скоро, держись!» — подумал он и отошёл от мольберта, чтоб случайно не зацепиться. Видя, что Кроули слегка не в себе, преподаватель поспешил перейти дальше. — И, наш жулик, мистер Хастур. Джоконда, нечего сказать, пропорции соблюдены правильно и задание выполнено. — Мастер повернулся к остальной группе. — Полагаю, это всё на сегодня. Мы с вами прощаемся, а мистер Кроули ждёт компаньона и принимается за уборку. До свидания! Студенты начали собираться, но покидать аудиторию не спешили. Им не верилось, что Энтони Кроули действительно будет отбывать наказание, поэтому всем хотелось убедиться воочию.***
— До завтра, мальчики! — попрощалась с друзьями Анафема и направилась к ждущему её Ньюту. Первокурсник не стал подходить ближе и смущённо помахал на прощание Гавриилу и Эзре. Умиляющийся Фелл помахал ему в ответ, и они с Гавриилом направились в мастерскую. — Если Тони не станет ничего делать, сразу говори мне, — предупредил его староста. — Вельзи будет за него заступаться, а я не стану, схлопочет ещё больше. — Я ценю твою заботу, дорогой, но ты слишком предвзят к Кроули, тебе не кажется? — Я просто хочу, чтобы всё было честно. Они подошли к мастерской и открыли дверь. Завидев журналистов, Хастур, уже собравший свои вещи, подошёл к небольшой кучке одногруппников. — Ну надо же, они пришли. Не страшно на чужой территории, Фелл? — Вы же не гиены, в конце концов, — бросил ему Эзра и подошёл к Тони. — Привет, Кроули! — Привет, — буркнул тот, обходя свой открытый на полу кейс. Он поднял голову и они опять встретились взглядами. Журналист, увидев воспалённые глаза Энтони, забеспокоился и подошёл чуть ближе, пытаясь расспросить, что случилось. Качающийся от кофейного похмелья парень не смог сконцентрироваться и отступить, а потому с натянутой улыбкой смотрел в глаза Эзры. — Хастур, какого хрена ты лезешь? — раздался гулкий голос Гавриила. — Они сами разберутся, не суй в это свой нос, а то получишь по нему ещё раз! — Реально, зачем ты провоцируешь? — добавила за ним Вельзевул. — Ты давно должен быть в общежитии, так давай отправляйся! — Ты ещё мне указывать будешь, переросток? — двинулся Хастур на Гавриила. Толпа художников сзади него одобрительно заулюлюкала, ожидая увидеть продолжение вчерашней драки. — Так, это вам не ринг! — рыкнул появившийся из подсобки преподаватель. — Если все уже собрали свои вещи, можете быть свободны. Провинившиеся остаются. Ленивыми шагами студенты стали покидать кабинет. Эзра отошёл от Кроули, чтоб попрощаться с Гавриилом и Вельзевул, но путь ему преградил вездесущий Хастур: — Не думай, что я спущу тебе это с рук, Зефирка! — Мистер Хастур, я аннулирую вашу работу за неподобающее поведение! — вновь вмешался мастер. — На следующей неделе готовьтесь трудиться основательней. Взбешённый Хастур собрал свои вещи и, ни с кем не прощаясь, ушёл. Вскоре, в мастерской остались только старосты и их наказанные одногруппники. Шатающийся Кроули подошёл к мольберту, чтоб собрать свои вещи и попытался сделать максимально отстранённое лицо. Вельзевул хотела было что-то сказать, но её опередил Гавриил: — Поехали, детка, я отвезу тебя домой. — Да, хорошо, — вместо слов прощания она кивнула Тони и посмотрела на блондина. — Фелл, удачи тебе! — Спасибо, — растеряно произнёс Эзра вслед удаляющейся парочке. Когда за ними закрылась дверь, он посмотрел на Кроули. Тот переминаясь с ноги на ногу закатывал глаза, пытаясь устоять на месте. Оглядевшись, чтоб проверить все ли ушли, журналист подошёл ближе. — Кроули, ты в порядке? — А? В полном, Фелл, как видишь! — он широко раскинул руки и перевернул мольберт. — Досадно, — сказал он, когда прошёл грохот, и опять наиграно заулыбался, — но сейчас мы быстренько всё исправим! Энтони нагнулся, чтоб поднять мольберт, но от прилившей к голове крови потерял сознание. Подскочивший к нему Эзра успел спасти его от падения, перехватил поудобнее и взял на руки. Голова Кроули перекатилась на плечо Фелла и художник выглядел как хрупкая принцесса, которую нужно спасти из беды. Журналист стал ходить из стороны в сторону прямо с ним на руках и оглядываться, ведь нельзя было класть Энтони на холодный пол. В дальнем углу он увидел кожаный диван, и понёс отключившегося Тони туда. Аккуратно уложив парня и став рядом на колени, он прислушался к дыханию. Оно было слабым, но равномерным. Тогда Эзра решил проверить пульс и сердцебиение. Положив голову на грудь Кроули, он стал вслушиваться и ощутил, как у того ноет желудок и бешено колотится сердце. Для верности эксперимента, Фелл взял его руку в свои и прощупал пульс. Кожа Энтони была горячей и шершавой, и Эзра невольно почувствовал, что ему нравится это ощущение. Он поднял взгляд на лицо Кроули, не стыдясь досконально рассмотрел еле подрагивающие тёмные ресницы, веснушки, щетину, тонкие губы, острый подбородок и длинную шею, на которой пульсировала вена. Журналист поднял руку к рыжим волосам, которые оказались мягкими и ещё более приятными на ощупь, чем кожа, и отодвинул их, освобождая всю шею художника. Неожиданно, рука, которую всё ещё держал Фелл, дрогнула и крепко сжала его, а лицо нахмурилось и исказилось болью. — Тони, — шёпотом позвал его Эзра, но тот не реагировал. — Тони! — сказал он чуть громче и лицо художника нахмурилось опять. Поднявшись с колен, и не выпуская руку, Фелл сел на диван и, с небольшой опаской, стал легонько гладить корчащегося от боли Кроули по волосам. Судя по всему, это помогало, потому как лицо художника стало спокойным, пульс выровнялся и даже появилась лёгкая улыбка. Ещё через время, локтем Эзра почувствовал, как у лежащего парня встаёт член и напрягаются джинсы. Улыбнувшись и поджав губы, журналист стал гладить его по лицу, якобы для того, чтоб разбудить, но при этом и сам напрягся, начиная возбуждаться. Чтоб предотвратить это, он стал глубоко дышать. — Тони, проснись! — услышал тихий голос Кроули. Он чувствовал, что боль всё ещё здесь, но ему легче. Его накрыло чувство заботы, от того что чьи-то тёплые нежные руки гладят его по волосам и лицу, мягко придерживая за запястье. Он думал о том, что сейчас ляжет поудобнее и его обнимут, и улыбался. — Тони, ты слышишь? — «Мужской голос?» Поначалу не придав этому значения он остался спокойным, но осознав ситуацию, резко открыл глаза и отскочил, став на локти. Энтони увидел перед собой обеспокоенное лицо Эзры и стал бегать глазами по аудитории. — Здесь никого нет больше, расслабься, — будто прочитав его мысли, сказал журналист. Энтони выдохнул и закрыл глаза рукой. Он покрутил шеей из стороны в сторону, будто разминаясь, и запустил пальцы себе в волосы, приглаживая их назад. Ему хотелось съязвить что-то в ответ, но ослабленный мозг просто не смог придумать ни одного оскорбления. — Слава богу, ты очнулся! — облегченно улыбнулся Фелл. Кроули попытался сесть и, двинув ногой, ощутил натянутые в паху джинсы. — Как ты себя чувствуешь? Тебе нужен врач? — продолжал журналист и Тони стал в недоумении его разглядывать. — Что это ты делал? — хриплым голосом спросил Энтони. — Ждал, когда ты проснёшься. Не мог же я оставить тебя без сознания! — Поэтому решил меня приласкать, пока я в отключке? — И судя по всему, мне удалось, — поднял брови Эзра, легонько кивая в сторону топорщащихся джинс. Кроули демонстративно засунул руку в карман и быстренько приминая вставший член, достал оттуда браслет, чтоб не вызвать подозрений. Фелл, конечно, закивал, чтоб художник не чувствовал себя некомфортно, но на всякий случай запомнил, что именно понравилось Кроули. Ещё некоторое время прошло молча, опять глядя друг другу в глаза, а потом блондин спросил: — Такое часто происходит? Тони молча покачал головой. Эзра поднялся, забрал у упавшего мольберта свой дипломат и вернулся на диван. Пока он ходил, Кроули опять пригладил волосы и вытянулся чуть более удобно. Усевшись, журналист достал из дипломата контейнер с карамельным десертом и протянул его художнику. — Принято сначала угощать ужином, а потом лапать! — Спасибо за совет, в следующий раз я так и поступлю! «Он забавный», — подумал Кроули и взял контейнер. — У тебя резко упало давление, видимо, поэтому ты отключился, — сказал Фелл, отставив дипломат на пол. — От сладкого должно полегчать. — Нет, не поэтому, я просто не ел пару дней, вот и… — начал было объяснять Тони, но замолчал. Он старался давать этому миру меньше информации про себя, чтоб никто потом не смог его этим задеть. Сейчас эта внезапная искренность его напугала. Как загнанный в угол он посмотрел на журналиста, но увидел в его голубых глазах понимание и спокойствие. Эзра тихонько кивал и улыбался краешком губ. Энтони покрутил в руках контейнер и посмотрел на журналиста. — Если ты хочешь, чтоб я это съел, можешь перестать пялиться? — О, прости, конечно, — глубоко вздохнул Фелл и пошел наводить порядок в мастерской. Он прошёл по залу и подобрал скомканные эскизы с пола, отправив их в урну, а потом вернулся к мольберту и поднял его. Осмотрев набросок, он повернулся к дивану и спросил: — Это Святой Георг? В детстве я читал о нём. Кроули не оказалось на месте. Он уже выкинул опустошённый контейнер и подошёл к журналисту с другой стороны, быстро глотая еду, чтоб освободить рот. Эзре такое обращение с десертом показалось кощунством. — Да, его композиция, — сказал Тони и забрал набросок в свой кинутый на пол кейс. — Дракон будет повержен и горожане будут счастливы. — Там еще была красавица, — напомнил ему Эзра. — Но какое кому дело до женщин, когда тут всё так серьёзно, верно? Энтони хмыкнул, глядя на журналиста снизу вверх. Тот протянул ему руку, что помочь подняться. Энтони немного поколебался, но свою руку подал, и журналист притянул его вверх. — Ты в порядке? Кроули коротко кивнул, подтверждая, что он в норме и они продолжили уборку. Всё время они иногда переговаривались. То Тони рассказывал какой-нибудь факт о попадавшейся на глаза картине, то Эзра добавлял что-то о легендах, связанных с ней. «С ним интересно», — пронеслось в голове у художника. — «И почему мы не общались раньше?» Спустя некоторое время, осмотревшись, они постучали в подсобку. Мастер, приняв работу, отпустил их домой. Выйдя на улицу, Тони надел тёмные очки и вдохнул тёплый воздух полной грудью. Ему действительно полегчало, и он не хотел оставаться в долгу, поэтому предложил: — Подвезти тебя? Эзра благодарно улыбнулся, но потом с хитрецой посмотрел на художника: — Пытаешься рассчитаться со мной за ужин? В нескольких шагах от них замаячила небольшая группа первокурсниц. Энтони нахмурился, будто его подменили, добавил в походку типичного расхлябанного шага, развернулся в сторону парковки и наигранно пафосно ответил: — Слушай, Фелл, я был бы тебе очень признателен, если бы перестал так со мной разговаривать. Эзра выждал, пока первокурсницы пройдут мимо и негромко ответил: — Не волнуйся, Кроули. Никто не узнает, что ты на самом деле живой человек. До пятницы! Журналист повернул в другую сторону и отправился домой пешком. Тони, оглянувшись по сторонам, не стал его догонять и сел в машину.