***
Дом, в котором живёт Чонгук, был огромным. Очень огромным. Чимин уже минут двадцать бродил по длинным коридорам и прятался от прислуг, бегающих туда-сюда, будто пчёлки. Кажется, какой-то важный гость посетил императора Чона. Пак прячется в первой попавшейся комнатушке, когда слышит голоса служанок. — Я слышала от служанок, отвечающих за восточное крыло, что к императору приехала женщина. Кажется, это его мать! Она устроила ему такой спектакль! — шепчет девушка, стараясь быть как можно тише. Даже у стен есть уши. Особенно в доме императора Чона. — А я слышала, что это будущая императрица! Наш император должен жениться на статной женщине. Империя нуждается в наследниках. Да и император Чон довольно хорош собой! — хихикает служанка и осматривается по сторонам. — Ходили слухи, что император предпочитает женщинам юных хваранов. Женские тела молодых красавиц не пленят его. Многие видели, как в покои императора Чона каждую ночь приходят прекрасные мужчины и остаются у него до первых лучей солнца! — вздыхала вторая служанка. — Ох, Великие Боги! Это же отвратительно! Как может мужчина любить другого мужчину! — обе девушки взрываются смехом и наконец уходят, освобождая путь Чимину. Мальчик облегчённо вздыхает и наконец обращает своё внимание на комнату, в которой он прятался. Тут было очень уютно и пахло цветами, которых Пак никогда не видывал. Красивые белые цветы с тонкими стебельками красиво стояли в расписной вазе, на небольшом столике у стены. Взгляд божества падает на огромный рисунок сидящей женщины. Очень красивой женщины. Её длинные чёрные волосы были собраны в красивую причёску, украшенную красивыми заколками. Её локоны красиво струились сзади по хрупким плечам, а тёмные глаза смотрели, будто в саму душу. Её взгляд был выразительным и таким живым. Женщина на картине улыбалась своими пухлыми губами, подведёнными красной краской. Мальчик подходит ближе и осторожно касается картины пухленькими пальчиками. Его тело переполнилось чувствами, а глаза застелила пелена.***
Красивый, ухоженный сад был прекрасен. Различные цветы всех цветов и форм легонько колыхались от дуновения лёгкого, тёплого ветерка. Летний ветерок гулял по саду, лаская длинные, чёрные, распущенные волосы прекрасной женщины. Она тихо напевала мелодию и ярко улыбалась, вплетая маленькие жёлтые цветочки в венок. Рядом с ней сидел юноша лет семнадцати. Его длинные чёрные волосы были собраны в высокий хвост, а на лице играла тёплая улыбка. Он слушал, как женщина поёт ему песню, ловко цепляя пальчиками стебельки цветов. Пару ловких движений и готовый венок ложится на чёрную макушку юноши. -Мама, я так люблю, когда ты поёшь… Это успокаивает меня, — тепло улыбается мальчик и льнёт в тёплые объятия матери. Та нежно обнимает своего ребёнка и тихо шепчет ему что-то на ухо, поглаживая широкую спину юноши. — Запомни, мой маленький Гук-и, если меня когда-нибудь не станет, не отчаивайся и не позволь своему сердцу заполниться гневом. Запомни, мой мальчик, нет того, с кого нельзя вытрясти пыль*. Есть много коварных и жадных людей, которые будут жаждать твоей смерти, чтобы заполучить трон. Стань сильным и правь мудро. Обещай мне, Гук-и, — говорит женщина, на что юноша в её руках уверенно кивает и льнёт ближе, не желая прекращать эти тёплые ласки маминых рук. — Я люблю тебя, мой малыш… — И я тебя, мама! Прекрасный сад сменяется на кровавую картину. Женщина с теми самыми чёрными волосами лежит на полу. Её взгляд был пустым, смотрящим в никуда, а из огромной рваной раны вытекала тёмная кровь. Рядом с ним сидел всё тот же семнадцатилетний Чонгук и рыдал так сильно, срывая своё горло в истошном крике. Мальчик отчаянно прижимал к себе женщину и молил Богов о её возвращении. Но её не вернуть. Боги не услышали его.***
Чимин приходит в себя, когда кто-то резко дёргает его за руку и разворачивает к себе лицом. Божество удивлённо смотрит на императора Чона и только сейчас замечает, что по пухлым щекам текут горькие слёзы. Казалось, он ощутил физическую боль умершей женщины и моральную боль мальчика. Чимин почувствовал, как Чонгук сломался. — Что ты тут делаешь и как ты нашёл это место? — рычит мужчина, больно сжимая запястье мальчика. Его глаза горели гневом и злобой. Чимин повернул голову на картину женщины и шмыгнул носиком, вновь поворачивая голову на императора. Мальчик отчаянно прильнул к мужчине и заключил в свои объятия. Боль в груди была невыносимой, а крупные слёзы текли сами по себе. Руки дрожали, а в ушах всё ещё стоял этот истошный крик мальчика. Чимин потерял контроль над собой. Чонгук же не двигался, удивлённо смотря на божество. — Что ты…- император закусывает губу и тяжело вздыхает, когда вся злость уходит. Мужчина осторожно кладёт руку на белую макушку и осторожно поглаживает, стараясь успокоить плачущего мальчика. Они ещё немного стояли так, прижавшись к друг другу, пока Чимин не начал успокаиваться. Как только мужчина почувствовал, что божество уже успокоилось, то с души будто камень упал. — Что случилось? Почему ты плакал? — как-то неожиданно мягко говорит император. Ему больно видеть слёзы этого мальчика, ведь знал, через что ему пришлось пройти до того, как стать его подарком. Всю эту неделю Чонгук собирал информацию и узнал всё, чем занимался правитель Индии. Он узнал о том, что именно он приказал отрезать крылья Чимина, и теперь на их месте красовались два больших шрама. — Я… я… видел… прошлое, — прошептал Чимин, всё ещё не отстраняясь от тёплой груди мужчины. Его тёплая рука на голове убаюкивала и дарила тепло на душе. — И что же ты видел? — спокойно произнёс император. — Её… — он указал на картину женщины, и глаза императора округлились. Чимин осторожно отстраняется от широкой груди и утирает крупные слёзы. — Что именно ты видел? — уже более твёрдо спросил Чонгук, не отводя взгляда от Пака. — Она сидела в саду, пела какую-то песню… Этот язык я не мог понять, но он схож с корейским. Она пела своему сыну и плела венок. Её сын… Это был ты… Но ты был так юн и улыбался, — Чимин посмотрел на императора и сердце пропустило удар, когда мужчина помрачнел на глазах. Кажется, мальчик растормошил старые раны, которые, как оказалось, ещё не зажили. — Мне было семнадцать, когда моя мама умерла. Она пела на японском. Она была младшей дочерью правителя Японии. Отец очень любил её и приложил так много усилий, чтобы взять маму в свои жёны и сделать её императрицей. То, что ты видел, было последним днём перед её смертью. В наш дом проникли грабители, которые хотели нажиться на дорогих безделушках, но мама вмешалась, за что и поплатилась своей же жизнью. Больше не смей заходить сюда, ты меня понял? — приказным тоном говорит император и хмурит густые брови. Добрый взгляд вмиг исчез, а на лице оказалась вновь та самая маска безразличия и непоколебимости. Мужчина вновь возвёл высокие стены и божеству казалось, что разрушить их будет невозможно.***
Через пару дней ударили сильные морозы. Сегодня было очень холодно, деревья за большими окнами стояли совсем голыми и казались такими безжизненными, большие сосульки тяжело свисали с ветвей и тянули их к земле, норовя сломаться. Всю землю покрыло пушистое, белое одеяло из снега. Солнце тускло освещало землю, кое-как пробиваясь сквозь плотные серые тучи. Маленькие снежинки танцевали на холодном ветру, завораживая своими ловкими движениями. Это завораживало. Кажется, зима наконец вступила в борозду правления и тёплые лучи солнышка вернутся лишь через три месяца. Чимин с самого утра сидел на крыльце огромного дома и наблюдал за этой красотой. Он впервые видит снег, ведь на родине всегда было тепло и божество не замечало изменения в погоде. Удивительно. Пак, будто маленький ребёнок, во все глаза следит за падающими снежинками и пытается поймать хотя бы одну, но как только она попадала на тёплую ладошку, льдинка таяла и превращалась в воду. Божество с интересом наблюдало за этим процессом, что даже и не заметило, как за ним с другой стороны дома наблюдает император. Чонгук не планировал задерживаться на улице долго, так как не любил холод, но стоило ему заприметить мальчика, ловящего снежинки, на душе сразу же наступила весна. Мужчина, казалось, не ощущал холода, всё его нутро было сфокусировано на яркой улыбке мальчика и его заинтересованных глазах. Снег не был чем-то необычным для Чона, он привык видеть его каждый год, но для Чимина это было впервые. — Господин Шихёк, — позвал император и к нему тут же подошёл мужчина средних лет, низко склоняясь в поклоне. Чонгук, не отрывая взгляда от счастливого мальчика, хмыкает. — Что вы думаете о нём? — задаёт вопрос Чонгук и ожидает ответа. Мужчина протяжно и задумчиво мычит, потирая свою поседевшую бороду. — Этот мальчик довольно необычен. Его внешность схожа с девичьей, да и это удивительно, что такие люди существуют. Такой белый и невинный, будто первый снег в декабре. Все движения мальчика очень грациозны и плавны. Он обладает природной грацией, как скорее у кошек, чем у павлинов. Его хвост прекрасен, но я ни разу не замечал, чтобы мальчик его распускал. Мне доводилось встретить одного павлина, конечно же, тот был птицей, но окрас его был зелёным, — говорил мужчина и поглядывал то на улыбающегося Чимина, то на задумчивого Чонгука. Кажется, их император начинает понемногу оттаивать к этому мальчику. — Принесите ему накидку, а то простудится, — приказывает Чонгук и наконец покидает крыльцо дома. Мужчина лишь склоняется и спешит исполнить приказ Чонгука. Император быстро заходит в свою рабочую комнату и пытается привести в порядок быстро бьющееся сердце. Что же с ним творит этот мальчишка. Кажется, Чонгук становится мягким. Соберись же, ты ведь мужчина в конце-то концов!***
— Господин Чимин, прошу проследовать за мной, — служанка склоняется перед божеством и ожидает его дальнейших действий. Мальчик не ожидал, что к нему зайдут в столь поздний час. Конечно, он не планировал ложиться спать, а нашёл себе компанию в интересной книге, как оказалось, написанной на хинди*. Это было настоящее сокровище среди хлама. В его комнате было множество книг на японском языке. Увы, Пак не владел этим языком, как и китайским. — И куда же мы пойдём? — недоверчиво спросил Пак и по-лисьи сузил глаза, вставая с мягкой постели. Служанка выпрямляется и молча раздвигает дверь перед Чимином, указывая ему на выход. Пак тяжело вздохнул и покинул свои покои. Интересно, куда же его ведут. Он сделал что-то не так? Может, император Чон приказал избавиться от него? Волнение поднималось с каждым шагом и усиливалось с новым вдохом. Служанка приводит божество к кабинету императора и, тихо постучав в дверь, поклонилась. — Ваше величество, Господин Чимин прибыл по вашему приказу, — произносит девушка и выпрямляется, ожидая приказа от мужчины за ширмой. — Пусть войдёт, — приказывает император и девушка осторожно открывает ширму перед Паком и пропускает его внутрь, оставляя их наедине. Мужчина сидел за столом и внимательно водил кистью с чернилами по папирусу. Кажется, он был занят. Зачем же он позвал мальчика к себе? — Чимин, ты умеешь танцевать? — тихий голос императора заставляет мальчика вздрогнуть. Мужчина перевёл заинтересованный взгляд на Пака, откладывая испачканные кисти в сторону. Чимин не спешил отвечать на этот вопрос. Он примерно знал, что именно задумал Чонгук. — Даже если и умею, у тебя есть люди, работающие в доме кисэн. Они уже точно могут обеспечить тебя танцовщицами, — хмыкнул Пак и облокотился о книжный шкаф. Мужчина недовольно цокает и устало прикрывает глаза. Чонгук работал весь день, его шея ужасно болела, а спина, казалось, одеревенела. Хочется наконец опуститься на мягкие постели и отдать себя в руки приятным сновидениям. Мужчина тихо стонет, когда маленькие, тёплые ладошки осторожно ложатся на напряжённые плечи и начинают ласково мять их. Приятная волна пронзила всё тело, даря долгожданное наслаждение и расслабление. Это именно то, чего он так хотел всё это время. — Я хочу, чтобы на следующем приёме ты танцевал для меня. Ты будешь как вишенка на торте, главным украшением вечера, но никто не посмеет и пальцем тебя тронуть. Им можно будет лишь наблюдать, — тихо произносит Чонгук. В его голове что-то щёлкает и мужчина хватает мальчика за руки, заваливая его на свои колени. Чимин взвизгивает и жмурит глаза, напрягаясь всем телом. Он сильно испугался таких действий. Чон лишь хмыкает и, дождавшись, когда Пак откроет глаза, притянул его к себе ближе. — Если откажешь мне, то прикажу посадить тебя на цепь в моей спальне на целую неделю, — хмыкает император и нежно гладит тонкую талию Чимина. Мальчишка лишь кивает и вздрагивает, когда лицо мужчины оказывается непозволительно близко к его. Пак не отказался бы от просьбы императора, ведь всем сердцем любил танцевать, а если этого просит Чонгук, то он точно должен исполнить волю мужчины. Эта странная особенность появилась у него исключительно недавно. Мальчик даже и не заметил этого. Тёплые чувства внутри него расползались по его груди с каждым днём. Что же это? — Ч-что вы делаете? — мальчик густо краснеет под внимательным взглядом, его тело покрывалось крупными мурашками. Он ощущал этот властный взгляд, которому хотелось подчиняться. Чимин чувствовал, насколько слаб перед этим человеком. — Скажи мне, то, что говорил посол о твоей способности к деторождению, правда? — Чонгук по-хозяйски кладёт свои руки на тонкую талию божества, пальцами мягко сжимая. Мальчик тихо простонал и выгнулся в спине, будто дикая кошка. Император довольно хмыкнул. — Молчишь? Может нам это проверить? — мужчина осторожно касается губами лебединой шеи и оставляет лёгкий поцелуй, от которого мальчика будто молнией прошибает. Всё тело начинает дрожать в сильных руках Чонгука. — Да, это правда… Моё тело отличается от мужского, но так же оно не похоже на женское, — тихо шепчет Пак и осторожно кладёт свои ладошки на широкие плечи императора Чона. Мужчина вновь целует мягкую кожу шеи и спускается ниже, приспуская с острых плеч красно-белый ханбок, украшенный позолоченными узорами драконов. Мальчик лишь откидывает голову назад и, кажется, давится воздухом, когда сильные руки спускаются ниже, а тёплые губы начинают всё настойчивее одаривать фарфоровую кожу поцелуями. Голова начала кружиться, а с губ слетает стон, когда руки мужчины задирают тонкий ханбок и сжимают аппетитные бёдра. Чонгук настойчиво зацеловывает каждый сантиметр кожи, спускаясь на неширокую грудь. Казалось, Чимин таял, будто воск, в ловких руках императора. Чувства внутри него превратились в беспокойный вихрь и наводили беспорядок в голове Пака. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощно. Ему хотелось больше прикосновений, больше поцелуев. Паку было чертовски мало Чона. Мгновение и император подхватывает мальчика под бёдра и, открыв дверь в соседнюю комнату, проходит внутрь. Он осторожно укладывает божество на красные простыни и нависает сверху. Боги, как красиво смотрелся этот мальчик в его постели, в окружении красного шёлка. Его глаза горели ярко-красным огнём и, будто самые дорогие турмалины, переливались в свете тусклой свечи всеми оттенками красного. В них играла похоть и желание. Это завораживало, притягивало и заставляло желать. — Никогда не видел настолько красивых людей, — мужчина осторожно проводит по пухлой щеке мальчика и нежно касается невинных губ Пака своими. Этот поцелуй был нежным, будоражащим и таким невинным. Чонгук то и дело покусывал нижнюю губу мальчика, вырывая из него невинные полустоны. Это было прекрасно. Нежные руки Чона полностью оголили юное тело божества. Мальчик совсем не стеснялся своей наготы перед императором. — Я не человек, Гук-и, — тихо шепчет Чимин, когда император отрывается от его растерзанных от страсти губ. Мужчина утробно прорычал. Это «Гук-и», слетевшее так невинно с уст мальчика, пронзило всё тело электрическим током. Чонгук возбуждён. Так сильно, что, казалось, уже ничего не способно остановить его. — Я знаю, ты необычный мальчик. В тебе таится огромная божественная сила, но тебя лишили её, отобрав крылья. Я обещаю, что отомщу за тебя и верну твои крылья, — серьёзно произносит мужчина и прижимает податливое тело ближе. — Ну, во-первых, я уже не мальчик. Я старше тебя в три раза, если не больше! А во-вторых, ты пойдешь на индийского правителя войной? — мальчик удивлённо захлопал ресницами, на что император лишь задумчиво промычал. -Неплохая идея, — произносит мужчина и вновь набрасывается на Чимина, будто хищный зверь на свою добычу. Этой ночью Чонгук был впервые нежен с кем-то в постели и Чимину казалось, что смог наконец-то вознестись до небес.