forever

      Скарлетт чувствовала себя зверушкой в клетке зоопарка, сидя на кожаном диване, в то время как Танк и Бронс, все ходили вокруг нее, задавая тысячи непонятных вопросов.       — Я без понятия, кто такой этот ваш Трой Симонс! — шатенка выдыхает, закатив глаза.       День не задался с самого начала. Утром в комнату ворвался Танк и насильно вытащил ее из кровати. Благо хоть разрешил умыться и привести себя в порядок, прежде чем вытолкнул из комнаты и повел в непонятном направлении, толком ничего не объяснив.       И вот, теперь она сидит в непонятной комнате, которую сама же прозвала — «пыточной». Белые стены и мраморный пол такого же цвета уже порядком надоели и даже как-то давили. Здесь даже не было окон, и отсутствие естественного освещения тоже нагоняло неприятные ощущения.       И плюсом ко всему прочему, ее уже несколько часов пытали, пытаясь вытянуть то, чего она даже не знала.       — Он Рой, Скарлетт, — брюнет поправил ее, прислонился плечом к стене и, выдохнув, посмотрел в сторону Бронса: — Я же говорил: она ничего не знает.       — Но должна быть причина! Этот безумец уже вторую неделю ищет ее по всему городу. Думаешь, он делает это просто так?       Кареглазая прикрыла глаза и откинулась на мягкую спинку дивана, пока мужчины продолжали спорить между собой. Обрывки их диалога изредка долетали до нее, но она не особо вникала в их суть, да даже если бы и хотела, — вряд ли поняла хотя бы слово.       Когда она снова открыла глаза, Танк уже сидел рядом с ней, а Бронс стоял у окна и нервными движениями поправлял свой черный галстук. Скарлетт так и не поняла, кем являлся этот мужчина. Но судя по его деловому костюму черного цвета, строгому взгляду и несколько агрессивному настрою, сделала вывод, что он был довольно важным человеком здесь.       Когда они прекратили спорить, небольшую комнатушку наполнила давящая тишина, и теперь кареглазая могла слышать тяжелое дыхание брюнета рядом. Она мельком глянула на него и заметила в его глазах нотки недовольства и злости, и была рада, что на этот раз они были предназначены не для нее.       Спустя несколько минут девушка нервно кашлянула, пытаясь привлечь внимание к своей персоне, и когда две пары глаз устремились на нее, спросила:       — Могу я позвонить маме? Мне нужно сказать ей, что я в порядке, а также предупредить, что какой-то псих из этой вашей банды может следить за ней.       — В этом нет необходимости, мисс Эванс, — отозвался Бронс, тем самым опередив Танка.       Скарлетт поежилась, когда услышала «мисс Эванс» в свой адрес. Она уже несколько раз поправляла его, говоря, что предпочитает, чтобы к ней обращались исключительно по имени, но Бронс упорно игнорировал это.       — Мы оставили письмо вашей матери несколько дней назад, — он продолжил объяснять, — в нем вы написали, что решили взять перерыв от привычной жизни и погостить у друзей в Ванкувере.       — Да она ни за что не поверит в это дерьмо! И к тому же, у меня нет друзей в Ванкувере! — шатенка пропустила мимо ушей информацию о том, что они оставили это письмо без ее ведома и даже осмелились написать его от ее же имени. По этому поводу даже не было смысла возмущаться: к шестому дню она наконец поняла, что эти люди делают то, что хотят, и нравится тебе это или нет, — их не особо волнует.       — Вы правы, — он, на удивление спокойно кивнул головой и, удержав взгляд девушки, продолжил: — Поначалу, она не поверила. Тогда Афина написала ей сообщение с вашего телефона, и продолжает писать по несколько предложений каждые двенадцать часов, чтобы ваша мать не волновалась. Мы решили эту проблему, мисс Эванс, вам не за чем беспокоиться об этом.       Сказанное этим мужчиной казалось для Скарлетт полнейшим бредом. Она никак не могла поверить в то, что ее мать купилась на это. Спонтанная поезда к «друзьям» в другой город? Это совсем не в духе ее дочери. Но, похоже, Брианна слишком сильно занята работой и домашними делами, раз не обратила на эту ситуацию должного внимания.       А еще в голове девушки крутился вопрос: почему она не может позвонить ей? Ведь, как оказалось, Афина пишет ей сообщения каждый день, так почему бы просто не вернуть Скарлетт ее телефон?       — И вам также незачем переживать о ее безопасности: наши люди круглосуточно наблюдает за ней, — Бронс добавил спустя пару минут.       Шатенка недоверчиво посмотрела на него. Какова вероятность того, что ее могли просто водить за нос все это время? Может и не существует никакого Роя Симонса, никакой «Армады»? Но тогда возникал вопрос: какой смысл во всем этом? Разве что, эти люди были просто чокнутыми и ловили кайф от похищения молоденьких девушек. Но… на чокнутых они не были похожи.       — Мисс Эванс? — низкий мужской голос вывел девушку из раздумий, и когда она посмотрела на его обладателя, он лишь на секунду переглянулся с Танком и сказал: — До тех пор, пока мы не узнаем, что Симонсу понадобилось от вас, вам нельзя покидать стены этого дома, надеюсь, это понятно?       Девушка кивнула, но Бронсу этого было мало, да и к тому же, в карих глазах читалось явное непонимание. Тогда он поспешил исправить это:       — Эти люди очень опасны. Мы охотимся на них вот уже десять лет, но ожидаемого результата так и не добились, — он вдруг остановился, поправил свой пиджак, рукой пригладил волосы, еще раз взглянул на Танка и, получив от того короткий кивок головой, продолжил: — Рой Симонс возглавляет банду не так давно, но уже успел зарекомендовать себя как самого беспощадного и жестокого лидера из всех ему предшествующих. К слову, он по праву носит звание безумца. Поверьте, Симонс не остановится ни перед чем и всегда добивается желаемого, оставляя позади себя горы трупов.       Скарлетт внимательно слушала каждое слово. И даже не заметила, как в какой-то момент ее руки начали потрясываться, а воздуха в легких вдруг стало катастрофически мало. Если Бронс пытался запугать ее, что ж, с этой задачей он справился.       Скарлетт действительно была напугана, причем настолько сильно, что дальнейшие слова уже проносились мимо ушей, да и звучали как-то приглушенно, а затем и вовсе стали неразличимыми. В голове стоял какой-то непонятный шум, перед глазами все поплыло. Секунда, и девушка проваливается в пугающую темноту.       — Скар?

***

      Дикая боль в голове — первое, что почувствовала Скарлетт, когда очнулась. Перед глазами все плыло, и она моргнула несколько раз, пытаясь вернуть себе способность нормально видеть. К счастью, ей это удалось и, оглядевшись вокруг, она поняла, что находится в «своей» комнате.       Потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить то, что произошло несколько часов назад. Очевидно, что Скарлетт упала в обморок, и скорее всего, причина этому — шестидневная голодовка. Даже от этой мысли желудок тут же скрутило и появилось легкое головокружение.       За окном было темно, а значит девушка провела в отключке целый день. В комнате, помимо нее, никого не было, но в этом не было ничего необычного. Скарлетт откинула одеяло и села, свесив ноги вниз. Она осторожно поднялась, чувствуя как сильно напрягается каждая мышца в ее теле. Головокружение уже не кажется таким безобидным, но она пытается контролировать это и идет прямо к двери, намереваясь решить данную проблему, а именно, — раздобыть еды.       На удивление, ручка поддается, и дверь открывается. Ну, хоть какой-то прогресс: больше она не заперта на семь замков.       Скарлетт спускается вниз, предполагая, что кухня должна быть именно там. И не ошибается, когда завернув за угол, попадает прямо туда.       Огромный белый холодильник тут же бросается в глаза, и голодная девушка не медлит ни секундой более, когда направляется к нему. Открыв дверцу, ее глаза разбегаются: настолько огромен был выбор. Ей хотелось всего сразу, но оставшийся здравый смысл подсказывал, что если она запихнет в себе больше, чем положено, то проведет ночь в обнимку с белым другом. Скарлетт недовольно стонет, но все же соглашается с тем, что после нескольких дней сухого голода, нужно начать с чего-то легкого, и сладкий йогурт со вкусом банана кажется ей подходящим вариантом.       Хлопнув дверцей, она ставит выбранный продукт на барную стойку, и начинает шарить по ящикам в поисках ложки.       — Ты что здесь делаешь?       Раздается за ее спиной. От неожиданности она роняет ложку, которую нашла несколько секунд назад. Чертыхнувшись, Скарлетт поднимает столовый прибор и оборачивается, чтобы увидеть Танка.       — Ем, — кареглазая пожала плечами и, открыв упаковку, принимается уничтожать йогурт, игнорируя недовольный взгляд брюнета.       «И что я сделала не так на этот раз?» — проносится в ее голове, когда она на секунду смотрит в серые глаза.       — Скарлетт, — мужчина недовольно хмурит брови, подходит к девушке ближе и облокачивается рукой на барную стойку, — ответь мне.       Шатенка недовольно кидает ложку в густой йогурт, выпрямляется и пару секунд с непониманием смотрит на своего собеседника. Затем делает неловкое движение рукой, чтобы откинуть волосы с плеча назад, и только после этого отвечает:       — Ты же сам сказал, что мне можно выходить из комнаты, — она потрясла полупустой баночкой прямо перед его лицом, не желая вдаваться в подробности.       — Да, но я не имел в виду выходить одной! — тон его голоса повысился на последнем слове, и шатенка невольно отпрянула назад.       Серые глаза будто потемнели от всей той злости, что переполняла мужчину в этот самый момент. Скарлетт это заметила, но не знала, чем так сильно разозлила его. Но гадать не пришлось, потому что в следующую секунду Танк сказал:       — Этот дом битком забит людьми, которые в любой момент могут сделать с тобой, что угодно! А ты вот так просто берешь и выходишь из своей комнаты?! Захотела повторить то, что произошло на твоей проклятой вечеринке? Похоже, тебе понравилось быть жертвой, ведь име…       Звонкий хлопок обрывает мужчину на полуслове, а девушка с ужасом смотрит то на свою ладонь, то на его щеку. До Скарлетт не сразу дошло, что именно она сделала. А когда дошло, еще очень долго не могла поверить в это. Никто и никогда не выводил ее на эмоции настолько сильно, чтобы она была готова применить силу. Но Танку удалось сделать это всего за минуту.       Губы девушки размыкаются, и она собирается извиниться за то, что сделала, но в последний момент передумывает: может и не стоило «одаривать» брюнета пощечиной, но и ему не стоило говорить того, что сказал. Зачем он вообще напомнил ей о той ночи? Да еще и преподнес все так, будто она была вовсе и не против? Но Скарлетт вряд ли получит вразумительный ответ, потому что Танк сам его не знает.       Он не хотел говорить ей этого, правда не хотел. И единственное, чем мог оправдать себя, — так это злостью. Скарлетт очень сильно злила его, причем не только сейчас: она делала это постоянно, с момента их встречи. Сейчас он просто не выдержал и тем самым причинил ей боль. Конечно он не собирался извиняться за это: просто не умел. Да и сейчас начал думать о том, что может, в какой-то степени, это даже будет полезно, — может хотя бы так девушка прочувствует и поймет ту боль, которую сама причиняет мужчине каждый раз, когда подвергает свою жизнь опасности.       — Я не разрешаю тебе передвигаться по дому без меня, Афины, Бронса или Райота. Я доверяю только им, — брюнет сказал после нескольких минут молчания. Похоже он решил, что для них обоих будет проще просто опустить произошедшее.       — Разве ты не должен доверять всем? Вы же работаете вместе? — Скарлетт тихо спросила, смотря на свои переплетенные между собой пальцы рук. Смотреть на Танка сейчас было сложно, и она знала почему.       — Здесь сотня человек, и к тому же, кто-то постоянно меняется: одни приходят — другие уходят. Если бы я доверял всем, уже давно был бы мертв, Скарлетт, — мужчина говорил спокойно, скрывая под привычной маской безразличия свои истинные эмоции.       Спорить дальше не было смысла: ему оставалось лишь надеяться, что на этот раз девушка все поняла и впредь будет слушаться. Танк медленно выдыхает и ждет, пока шатенка доест свой йогурт, вот только он уже совсем не интересовал ее, поэтому она быстро выкинула баночку в мусорное ведро.       — Отведешь меня в комнату? — эта просьба кажется ей нелепой, ведь она и сама могла бы дойти, благо дорогу запомнила. Но решила лишний раз не провоцировать Танка: отношения с ним уже натянуты до предела.       Брюнет медленно кивает и заметно расслабляется, явно удовлетворенный тем, что девушка удосужилась попросить его.       Очень быстро они оказываются у комнаты, которую Скарлетт уже успела невзлюбить. Не то, чтобы она была ужасной, нет, она была неплохой и даже уютной… ну, временами. Но просто ей так надоело торчать здесь каждый день в полном одиночестве. Еще несколько таких же дней, и она остаток жизни проведет в психиатрической больнице.       Шатенка проходит внутрь и останавливается прямо посередине, озираясь по сторонам. Ее ждет бессонная ночь, ведь она проспала целый день, и теперь попросту не знала, чем себя занять.       Танк стоял у входа, плечом прислонившись к дверному косяку. Вообще-то, он уже давно должен был уйти и вернуться к своим незаконченным делам, но и здесь его ждало незаконченное «дело».       — Скар?       Девушка оборачивается, когда слышит свое имя, точнее — его сокращенную форму. Танк и раньше называл девушку именно так, но делал это всего раза три. Но почему-то именно сейчас, ее имя, слетевшее с его вишневых губ, звучало так мягко и нежно, что какая-то приятная дрожь прошлась по телу девушки и задержалась в районе груди.       Ноги будто сами несут ее к нему, а она и не противится, но когда между ними остается не больше полуметра, останавливается.       Танк несколько облегченно выдыхает поверх ее головы, затем пытается собраться с мыслями, чтобы сказать то, что хотел. Но все как-то не клеится, кажется неправильным, и от этого он начинает нервничать, причем настолько сильно, что спустя пару минут, начинает ощущать, как быстро бьется сердце.       Он хотел извиниться, но не понимал как. В последний раз он делал это пятнадцать лет назад, и то из-за того, что нечаянно разбил любимую мамину кружку. Но тут — другое дело. Скарлетт — разбитая, но не кружка.       Кажется они оба потерялись во времени и уже не понимали, сколько простояли вот так: молча. Но Танк определенно должен поблагодарить Скарлетт, ведь за все это время она не задала ни единого вопроса. Чему, кстати, и сама удивилась.       Тишину прерывает звон телефона, и девушка по привычке тянется к карману спортивных штанов, что были сейчас на ней. Танк бормочет что-то невнятное, а затем наконец отвечает на звонок.       Скарлетт делает шаг назад, чтобы не стать свидетелем чужого разговора, но когда выражение лица брюнета меняется с холодного на мрачное, тут же жалеет об этом и борется с желанием вырвать телефон прямо из его руки.       Танк проходит вглубь комнаты и останавливается у окна. С такого расстояния до шатенки долетает лишь неразличимый шепот, и это заставляет ее сделать вывод о том, что каким бы ни был этот разговор, речь в нем шла именно о ней. А постоянные взгляды мужчины в ее сторону были тому подтверждением.       Через пару минут разговор заканчивается, и Танк в раздражении отбрасывает телефон в сторону, благо тот удачно приземляется на кровать. Он рукой зарывается в волосы, пока ходит туда-сюда вдоль стены, но резко останавливается, когда взглядом цепляется за девушку, что так и продолжала тихо стоять у входа.       Выражение его лица снова меняется на холодное, но помимо этого, он пытается натянуть на себя маску наигранного спокойствия.       — Мне пора.       Он говорит, но почему-то не сдвигается с места, чем и пользуется девушка, когда спрашивает:       — Что случилось?       Мужчина не ответил, но серые глаза выдали его с потрохами, — случилось что-то плохое, по-настоящему плохое.       Танк отводит взгляд и наконец подходит к двери, попутно прихватив свой телефон. Он рукой отодвигает девушку, дабы открыть себе путь к выходу, но уже на пороге опять останавливается, понимая, что так и не завершил начатое. А теперь, в связи с последними событиями, эта возможность — могла оказаться последней.       Он поворачивается к ней довольно резко и на этот раз не собирается медлить, поэтому просто говорит то, что крутилось в его голове:       — Прости, Скарлетт, — сероглазый останавливается, пораженный тем, насколько просто ему дались эти два слова, ведь совсем недавно ему потребовалось немало времени на то, чтобы придумать, как правильно сказать это. А все оказалось так просто.       — Я не хотел говорить тебе этого, просто разозлился… из-за всего, что сейчас происходит, — он снова останавливается и смотрит на нее, причем делает это так странно, будто пытается запомнить каждую мельчайшую деталь.       От этого девушке становится не по себе: неприятный холодок растекается по телу и чувство непонятного страха медленно подкрадывается к ней. Воспоминания о недавнем разговоре, которого она даже не слышала, заставляют ее воображение рисовать страшные картины того, что могло произойти. Да еще и это внезапное извинение от Танка! Лишь усугубило ситуацию. Она вообще не рассчитывала на это, но похоже произошло что-то не просто плохое, а ужасное, раз он решил извиниться за свои слова.       Танк прикусывает свою нижнюю губу, будто сомневается и пытается не дать вырваться наружу последующим словам. И когда он уже твердо решил, что не будет больше ничего говорить, карие глаза смотрят прямо на него и оказывают какой-то непонятный гипнотический эффект, под воздействием которого, он говорит:       — А знаешь, что злит меня больше всего, Скар? То, что я не знаю, как мне спасти тебя.       Сейчас Танк был не в состоянии сохранять этот образ вечно холодного и равнодушного ко всему человека, не мог даже держать под контролем собственные эмоции, а ведь это было первое, чему его обучили, когда он только попал сюда. И этим «навыком» овладел в совершенстве… по крайней мере он так думал до тех пор, пока не встретил Скарлетт.       И вот, она смотрит в его серые глаза, наполненные болью и чувством собственной беспомощности, и совсем не знает, что теперь с этим делать. Все ее нутро желает обнять мужчину настолько крепко, насколько это вообще возможно, и просто оберегать от всех ужасных вещей, что есть в этом мире.       Скарлетт понимает, что эту боль, причиняет ему сама, и от этого хочется разрыдаться, а затем пойти и сброситься с крыши или сделать что-нибудь в таком духе, просто потому, что ей совсем не хочется быть причиной страданий Танка. Но она не учла того момента, что если действительно решит проблему подобным образом, то причинит ему боль куда большую, чем эту, и вряд ли мужчина сможет выдержать ее.       Скарлетт протягивает руку, чтобы обхватить пальчиками его ладонь. А когда карие глаза находят серые, ее губы расплываются в легкой неподдельной улыбке, и она спокойно говорит:       — Так не спасай меня, Танк.