Предел

{timeline: after one week of Vongola Ring Conflict} Скуало не любил больничные палаты, не выносил чрезмерной выбеленной атмосферы и специфический медикаментозный запах. Во всей ослепительной белизне мечник попросту терялся. Исчезал, съедаемый белоснежными подушками и заботливо укрытым одеялом. А ещё эти стены непомерно давили и вводили в уныние похлеще постоянных рутинных забот стратегического капитана Варии. Серый взгляд безразлично уставился в единственную тёмную точку, хаотично перемещающуюся по потолку. Абсолютно все попавшие в плен поддавались белоснежному великолепию, в итоге медленно сходили с ума. И мечник мог бы расслышать звук жужжания чёртовой мухи, но раздражающий мерный сигнал медицинского оборудования, аппарата искусственной вентиляции лёгких, неблагоприятно действовал на оголённые нервы, въедаясь глубоко под кожу. Казалось, в голове — пустое сознание и всё, что осталось в нём это отбивающий ритмичный звук, изрядно пропитавший стенки черепа. «Может, он действительно стал тупым мусором?» — голосом чёртового босса прозвучал резонный вопрос. «Занзас…» — и следом как обухом по голове ударили, сродни озарению. Мгновенная вспышка проносящихся смазанных образов, произошедших событий и оглушительного провала. «Он хотя бы жив?» — вторая адекватная мысль за сегодняшнее пробуждение. Медленно и осторожно Скуало пытался собрать воедино расколовшееся сознание. Тело вовсе не слушалось, словно существовало отдельно. Даже сконцентрировавшись, сложно было мизинцем шевельнуть. Что это за чертовщина? Неизбежные последствия битвы за кольцо Дождя? Или же его до отвала накачали обезболивающими и седативными медикаментами? С тем же Тиром не припомнить столь отвратного состояния. Вновь очередная попытка подвигать конечностями обречена на провал. Мечник раздражённо стиснул зубы, забывая о маске, та неприятно натянулась, напомнив о своём присутствии и сильно сжав кожу на лице. Абсолютно всё бесило, и неимоверно злили жалкая беспомощность и полное непонимание происходящего. Скуало не привык чувствовать растерянность, он жил по простому принципу — либо жив, либо мёртв. И сейчас, находясь на чёртовой границе, не знал, по какую сторону хотел бы оказаться. В довесок так некстати в голову хлынули бурным потоком размышления о произошедшем. В случае подвернувшейся возможности капитан Варии непременно бы скривился и возможно выдал коронное «Вроой». Как обычно бы отмахнулся и лихо понёсся в бой, оставляя все глупые думы позади. В любое другое время — неотъемлемое условие и по совместительству ключевое составляющее всей его жизни. С невероятно высоким уровнем способностей он всё-таки проиграл японскому молокососу. Да что уж там, был шанс ещё восемь лет назад помочь Занзасу завоевать место Десятого. Однако всё что у него получилось — это вынужденно отсиживаться за разрушенной колонной и вслушиваться в оглушительный диалог старика со своим, как оказалось в последствии, приёмным сыном. И это мягко сказано, в реальности он испытывал на своей шкуре критический удар, удачно нанесённый одним из хранителей Тимотео и окончательно приковавший соперника к лежачему положению. Рана оказалось глубокой, с рваными, вывороченными наружу краями, и обильно кровоточила, отмеряя владельцу жалкие минуты осознанного нахождения в бренном мире. И неизвестно смогли бы мечника вытащить из спасительного обморока живым, если бы старик не заморозил столь скоро Занзаса и его вовремя не госпитализировали. Скуало неосознанно содрогнулся, он никогда не обращался к прошлому, всегда стремительно нёсся в будущее, разрывая и кромсая на куски всё, попадающееся на пути, включая и непрошенные мысли. Текущее временное заточение являлось хуже любой физической пытки. К боли Суперби давно привык, она вынужденно сопутствовала с самого детства и стала как родной. Не сказать, что капитана ловили за тяжёлыми думами о правильности выбора того или иного пути. Естественно, при планировании миссии он осознанно взвешивал ситуацию, оценивал всевозможные способы достижения цели и риски. И получалось, что выбирал самые оптимальные по максимальной отдаче при минимальном шуме. В критических ситуациях, выходивших из-под контроля — импровизировал. Но никогда Скуало не обращался к анализу принятых решений, собственных поступков и личных дел, не касающихся Варии и мира мафии в целом. Самокопание и оценочные суждения — удел неудачников и слабаков, неспособных что-либо предпринимать и после брать за это ответственность, пытаясь отыскать причины провала откуда-то извне. Такие не должны присутствовать на поле боя, попросту не их место, они первые же уйдут под расход. Малейшее сомнение и, если ты не знал, чего хотел, за что конкретно боролся, поражение обеспечено. До встречи Занзаса он хотел стать непобедимым во всём мире мечником, поборов большинство стилей, а после — его вектор желаний неминуемо сдвинулся. Нет, не оставил идею и не предал путь меча. Однако в груди поселилось новое чувство, ни разу неиспытанное ранее, которому Скуало не мог дать соответствующего определения. А в силу своих особенностей: действовать, не раздумывая, пока живой, он моментально проникся. Без всяческих размышлений дальше поступал так, будто знал, всё априори станет верным. По-другому быть попросту не могло. Суперби помнил их встречу, словно это было вчера. И сердце израненной птицей в предвкушении забилось в грудной клетке. Он держал в руках свой первый пропуск в закрытый мир мафии. Выглядел он как простая чёрная карточка с посеребренным каллиграфическим шрифтом, сообщающая о приглашении семьи Каваллоне на общую встречу семей Альянса. Да, она не совсем принадлежала ему, и Дон Каваллоне такие официальные послания получал ежегодно, если не чаще, но именно в этот раз оно было особенным для всех. Глава семьи впервые пригласил присоединиться своего сына Дино, а тот следом предложил лучшему школьному другу, Скуало, пойти вместе. В то время мечник не пребывал в особом восторге от мафии и не лелеял мечту вступить в семью. Наоборот, предложение вступить в клан Каваллоне как дамоклов меч висело над ним, и Суперби всячески оттягивал момент судьбоносного решения. Перспектива щеголять в особняке друга уже не в качестве приглашённого гостя на лето не казалось столь привлекательной. Поэтому в тайне он надеялся, что наследник семьи наконец повзрослеет и оставит безуспешные попытки втягивать всех остальных в свой мафиозный мир. Да чёрт возьми, как он мог стать хорошим главой, если не в состоянии понять элементарного и правильно расценить поступки близкого круга людей? Неотвратимость некоторых событий влияла лишь на конкретного индивидуума. И раз у Дино отсутствовал выбор, а отец выглядел хуже день ото дня, то перед мечником раскрывался безграничный мир во всём своём великолепии. Истинная свобода, с жадностью отвоёванная и по праву заслуженная. Скуало давно сбежал от всевозможных ограничений в собственной жизни, оставляя прошлое позади. Из-за трудностей взаимопонимания Суперби в мимолетных размышлениях об их отношениях всегда характеризовал Дино как достаточно близкого человека и недостаточно, чтобы называться тем самым громким словом, излюбленным сыном девятого босса семьи Каваллоне. У последнего было иное представление: школьный приятель являлся самым, что ни на есть, настоящим другом. И не важно, что тот в столь юном возрасте лелеял совершенно недетскую мечту и его прошлое весьма мутное, вдоволь окрашено кровью и устлано изрядной горой трупов. Всё это, числившееся в послужном списке уже к четырнадцати годам, казалось сущей мелочью, и Дино продолжал с наивным восторгом принимать желаемое за действительное. В радужном будущем он явственно представлял Скуало главным доверенным лицом. В красочных фантазиях отчётливо наблюдал, как они вдвоём участвовали во всех делах клана на равных, постоянно поддерживая друг друга. Где мечник был с ним до самого конца, и никакая шальная пуля не разлучила бы их. И в то же время Каваллоне знал: в случае обоюдного желания, реальность оказалась бы несравненно лучше, чем в собственном представлении. Быстро сменялись дни и ночи, а согласия так и не поступало, но мальчик был терпелив. У Скуало никогда не было друзей. Гордым мечникам не нужны обузы, пускай и скрывающиеся под красивым и надёжным словом «друг». Он верил неукоснительно только своему мечу, всё остальное — не вызывало доверия по определению. Клинок не мог обмануть, предать и сбить с намеченного пути. Как это могли и с удовольствием делали окружающие люди. С лихвой хватило ценного опыта, щедро предоставленного собственной семьёй, чтобы понять и осознать: родная кровь — ничто перед малейшим запахом денег и власти. И устоявшиеся принципы ни разу не подводили юного Суперби, а по прошествии времени только укреплялись в верности убеждения. Он выбрал безукоризненно верный путь, не отгораживаясь ото всех, не привлекая много внимания к своей персоне, легко продвигался к намеченной цели. Оставалось совсем чуть-чуть, сразиться с парочкой мечников на Востоке Азии, опрометчиво возомнивших себя крутыми, и в конце — с Императором Мечей. И звучный императорский титул навечно останется с ним. Размышлять о дальнейших действиях Скуало пока не хотел, с наслаждением предвкушая предчувствие скорой победы. Каждодневно зверски тренировался с утра до ночи до полного упадка сил, пока рукоять меча не соскальзывала с руки, остриём вонзаясь в серый песок. А сам он падал на спину, распластавшись на берегу, будто морская звезда на дне океана. Раскинув руки и полностью расслабившись, жадно сжимал песок, заставляя песчинки скатываться по ослабевшим пальцам. А шуму прибоя позволял ласкать слух, освобождая сознание и вконец успокаивая возбуждённо бьющееся сердце. Адреналин медленно отступал, предоставляя место терпкому удовольствию от возникшего ощущения гармонии. То были невероятные мгновения безграничной свободы. Дино являлся очередным лицом, встреченным на жизненном пути, правда и не безликим как остальные. Тот выделялся из школы мафиози искренней непосредственностью и простодушной доброй улыбкой. Такие неординарные личности по определению не могли долго продержаться в живых. Не сказать, что в Суперби при виде непутевого парня с растрёпанной прической и с весьма глуповатым выражением лица, взыграло благородное чувство и нестерпимое желание встать на защиту этого жалкого недоразумения. Отнюдь, было просто безразлично. Весь мир отражался словно выцветшее полотно, а окружающие люди — всего лишь блеклыми тенями, едва различимыми. Единственно ярко светила лишь вожделенная цель. Однако их первая встреча вышла незабываемой. Произошло всё на перемене между уроками. Рядом со столом чуть слышно отодвинулся стул. Мечник как всегда безучастно мазнул взглядом на посмевшего вторгнуться в его личное пространство. Не найдя ничего интересного, отвернулся и проглядел момент, как Дино, неаккуратно усевшись на своё место, заставил его ручку скатиться по лакированной поверхности и упасть. Тихо пробормотав извинения, нарушитель спокойствия потянулся вниз с благородной целью поднять, но умудрился в итоге свалиться со стула, при этом напоследок чувственно пихнув Скуало в бок. Моментально тот разозлился и первым вспыхнувшим желанием было проучить незатейливого соседа, одновременно пополнив про себя нелицеприятные сплетни, плотно витающих вокруг таинственной личности с нестандартной внешностью. Мало было отважившихся на счету Суперби, кто смел о чём-либо заговорить, зная о причудливых его пристрастиях. Воинственно вскочив, он изумлённо замер, удивлённо уставившись на протянутую ладонь и следом на обезоруживающую виноватую улыбку. И после неосознанно принял щедрое предложение: по окончании уроков перекусить в местной забегаловке за счёт незадачливого бунтаря. А дальше он непременно узнает, что уровень неуклюжести того парня до безобразия высок, примерно сто баллов из ста. И в подтверждении неутешительных мыслей Каваллоне всё-таки перевернёт бутылку с колой на стол. С большой вероятностью мог бы щедро облить и мечника, если бы не молниеносная реакция последнего, заставившая в один миг ловко вскочить со стула и остаться эффектно балансировать на спинке. Кульминационный момент, в последствии заставляющий Дино одарить взглядом, полным неподдельного восхищения, а Скуало задуматься, что, впрочем, не так уж и плохо иметь в окружении людей, не стремящихся залезть глубоко в душу. Забегая чуточку вперёд, вскоре его приятеля начнёт тренировать знаменитый репетитор Реборн, и ситуация с неуклюжестью понемногу станет налаживаться. Скуало до сих пор не понимал причин, почему в итоге решил продолжить вести диалог с этим странным парнишкой. И более того согласился на проведение каникул в летней резиденции семьи Каваллоне. И наступила новая пора, в которой Дино безропотно давал списывать пропущенные занятия, копившиеся немереным количеством в длительные периоды отсутствия. С неким восхищением умиленно вглядывался в светлую вихрастую макушку, корпевшую над очередным заданием, чтобы после аккуратно подложить готовое решение. Учеба постепенно выходила за рамки обычной рутины. Также им удалось сохранить нейтральные отношения вопреки сплетням, разлетевшимся после очередных посиделок в кафе. Где Скуало склонили к роли не гнушающегося прохвоста, всяческими способами подбирающегося ближе к семье Каваллоне. Что каждый раз при упоминании неимоверно выводило из себя будущего наследника, а мечник лишь неопределённо пожимал плечами, словно и не замечал обидных слухов. Оба знали: всё обстоит иначе. Зачем стоило тратить время, доказывая что-то остальным? Возможно, их бесконечная разрозненность взглядов притягивала Суперби. Дино — исключение из мафиозного мира. И похоже интереса ради, мечник пытался оценить, сколько времени тот ещё продержится живым. А пока Каваллоне суетливо собирался на своё первое мафиозное мероприятие, с волнением перебирая все вещи в шкафу. Наконец отобрав два чёрных костюма, он задумчиво прикусил нижнюю губу, решаясь между ними, какой будет смотреться лучше на приёме. Скуало как обычно вольготно раскинулся на его кровати, беспечно запрокинув голову, разглядывал лучики солнца, играющие на ярких листьях близ стоящего дуба в открытом настежь окне. И не обременял себя муками выбора, одежды у него и так было немного. На предстоящем собрании ожидалось присутствие всех глав семей, входящих в Альянс, и их отпрыски. Скуало не питал ложных надежд, половину из них он знал со школы, как последних отморозков, не обременяющих себя рамками правил и приличий. Те — его правда тоже, как двинутого парня, помешанного на своих мечах, которого лишний раз не стоило трогать. Суперби постарался доходчиво объяснить всем, подростковые игры в киллеров ему малоинтересны, а участвовать в жалких демонстрациях детской крутости тем более не намерен. Оставшиеся сыновья боссов, непрямые наследники и прочие сомнительные личности — также особо не привлекали. На этот вечер у него имелись иные планы. Просто хотелось посмотреть на взрослый мир мафии изнутри, где всё не ограничивалось обычным наблюдением, как дорогие тачки подъезжали к школе, забирая детей в большие особняки. Следуя традиции, он надел единственный чёрный костюм. Пиджак по его меркам на нём смотрелся никудышно, и чувствовал он себя при этом жутко неуютно. Свободная рубашка и брюки из хлопка настолько стали привычны, что всё остальное казалось инородным и неудобным. Однако Скуало терпел и рассчитывал находиться по большей части на открытом воздухе, раз показавшись разодетым, впоследствии предполагал его снять. Дино, наконец определившись, перемерив по нескольку раз каждый комплект, повернулся лицом к мечнику и, демонстрируя безупречно сидящий костюм, сверкал задорной улыбкой. Что привлекало и одновременно раздражало школьного приятеля. Резко перевернувшись на бок и подперев голову рукой, Скуало произнёс с безразличными, скучающими нотками в голосе: — Поздравляю, и года не прошло, Каваллоне. Если ты впредь будешь таким нерасторопным, место главы семьи счастливо уплывёт из-под носа. На что собеседник в ответ заливисто рассмеялся. — Скуало, сомневаюсь, что кто-то посмеет это провернуть, — чуть поправив галстук, следующей фразой он полностью уничтожил хорошее настроение Суперби. — Если ты, конечно, будешь поблизости. Всегда забывал сказать, на тренировках ты превращаешься в сущего демона, разрушая всё в округе, лихо сносишь головы манекенам, рубишь их, кромсая мечом. А этот безумный и отрешённый взгляд… — задумчиво проговорил Дино, неприятно содрогнулся от накативших воспоминаний. До сих пор искренне не понимал, откуда в юном возрасте столько невероятной силы и впечатляющего таланта. Похоже, его приятелю сама судьба уготовила роль непобедимого мечника с особым стилем. Скуало глубоко вдохнул, прикрыл веки, устало выдохнул, и вновь открыл, встречаясь с глазами цвета мёда. — Дино, я не тот… — Ты всегда успеешь отказаться, — перебил блондин, подходя ближе, и, как в первое их знакомство, протянул раскрытую ладонь. — Я умею ждать, думаю, в итоге получится тебя переубедить. Скуало моргнул, и всплывший образ внезапно рассеялся. Немигающий взгляд по инерции бесцельно блуждал по потолку. Медленно приходило осознание реальности происходящего, сквозь вату слух улавливал звук медицинского оборудования. «Сколько времени прошло?» — вялая, тягучая мысль всплыла из недр затуманенного сознания. Весьма похоже, он снова заснул, видя прошлое красочным сном. Мечник вновь попытался подвигать конечностями, но те, словно налитые железом, не поддавались прилагаемым усилиям. Чёртовы седативные препараты, вязко текущие по венам. Нестерпимо захотелось вытащить присосавшуюся иглу к наружной стороне сгиба локтя. Мысли в мозгу ворочались невыносимо медленно, как ложка в застывшем киселе. «Нужно заставить себя снять хотя бы осточертевшую маску» — думал Скуало и ровным счётом ничего не мог поделать. Дверь резко распахнулась, и серые глаза пациента в удивлении расширились. На пороге палаты застыл неожиданный визитёр. А Суперби, находясь в плачевном состоянии, совершенно не был готов к столь скорой незапланированной встрече. Внезапно его пронзило острое желание, чтобы всё оказалось очередным сном, плодом его медикаментозного воображения. Однако Занзас не желал исчезать, лишь уверенно прошёл внутрь и, плотно закрыв за собой дверь, остановился аккуратно в шаге от кровати. Навис мрачной тенью, алым взглядом хищно вглядывался в бледное лицо мечника, будто пытался отыскать там ответы на свои незаданные вопросы. Несвойственный и глубоко задумчивый вид босса напрягал Скуало. Он не припомнил нечто подобного в прошлом и не знал, как реагировать сейчас. А текущее коматозное состояние и вовсе путало мысли, всячески пытаясь сбить с концентрации. И Суперби никак не мог расценить увиденное, что таилось в глубине кровавых глаз. Жалость? Отвращение? Тот словно находился на перепутье и явно мучился неразрешимой дилеммой. Сложной и мучительной, иначе бы босса это не волновало. Значит, дело являлось действительно стоящим. И пускай Занзас старался не показывать остальным редчайшие кадры пограничного состояния, со Скуало получалось всегда всё по-другому. С ним — живым отголоском его восьмилетнего прошлого, которого стоило похоронить ещё раньше, в последнее время было непросто. Босс безмолвно смотрел на своего капитана и впервые не мог принять приемлемого решения, что делать дальше. Оглушительный провал битвы колец, внезапно озарившие воспоминания о десятилетнем будущем — стали откровением и не давали покоя. По собственным прогнозам, если ничего не предпринимать и остаться в стороне, всё пойдет по проверенному сценарию. Только в прекрасной схеме закралась одна загвоздка: Занзас не хотел терять мечника, и едкая мысль заставила скрутиться внутренности в тугой узел. Сакральное знание, как Суперби в будущем заимеет малейшие контакты с вонгольской сварой, казалось немыслимым и абсурдным. Но что он мог дать Скуало взамен? Пребывая в собственных размышлениях, босс вовсе не заметил шокированного взгляда пациента, безмолвно взирающего в ответ. Тот словно нутром предчувствовал опасность. Сейчас решалось нечто, лично касающееся их двоих. И в кои-то веки смиренно в тишине капитан ожидал приговора из уст главного в Варии. А последний подозрительно хранил молчание. Слепая вера в Занзаса не дала противостоять будущим событиям сближения двух мечников. Получалось: не настолько сильно Скуало был ему предан? Не исключено, что он столкнулся с неким чёртовым кодексом чести мечников, если таковой существовал во вселенной. Иного приемлемого объяснения не находилось, оправдывающего столь фатальный проступок в его глазах. И хотя это не сильно волновало, но ощущение внутри, словно засохшая старая рана, противно разъедало, било осознанием колкого предательства. Откуда чёрт возьми взялось чувство, если он собственноручно выжег это из себя ещё в битве с Тимотео? Ярость вспыхнула мгновенно, заставляя руки сжаться до побелевших костяшек. Цепкий немигающий напряжённый взгляд, подёрнутый пеленой размышлений, вновь прошёлся по забинтованному телу пациента. Суперби сильно досталось, не успей его дружок Каваллоне, тот бы стал кормом для тупой рыбины. Занзас лично выбирал место для испытания. Значит ли, что он подсознательно хотел уничтожить мечника? Истребить то желанное, вызывающее отголоски непонятных ненужных чувств, давно забытых, похороненных в глубине. Наконец-то искоренить паршивое напоминание оглушительного провала, осознание которого укреплялось с каждым днём. Чтобы непривычный облик погас, навечно теряясь в ворохе бессмысленных вещей. Скуало ярко выделялся из разряда обычного мусора, в основном окружавшего всю его жизнь. Нежелание делить его с кем-то ещё не продиктовано обычным эгоизмом, однако перейти другую грань размышлений он попросту не в состоянии. Проще закрыть глаза и забыть, чем ежедневно лицезреть того, кто вероломно разрушал привычное представление одним своим существованием. Нагло бросал вызов и с лёгкостью ломал устоявшуюся простую систему, что босс не нуждается ни в ком. Мысль неприятно отозвалась в сознании, и Занзас моментально скривился в отвращении, вовсе забывая про мечника в палате. Вот ещё удумал неслыханное. Всегда был и останется одиночкой. И никто ему не нужен для существования, особенно для реализации заветных желаний. Пользы от мусора действительно было никакой, что наглядно продемонстрировал сам капитан, давший сожрать себя акуле. В голову лезут всякие глупости. Видимо, мелкий недоносок сильно-таки приложил его в прошедшей битве. При любом воспоминании о детсадовском кружке Занзасу сразу становилось тошно, поэтому лишний раз мыслями он старался не обращаться к произошедшему. Вдоволь хватило наблюдений их нелепых традиций обниматься друг с другом в очередной жалкой поддержке. Беззащитные выражения лиц участвующих и их глупая бравада — вызывали лишь смех да и только. — Босс… — хриплый голос разодрал сухое горло, сипло донёсся из-под маски, — Дай мне шанс. Мечник расценил увиденные жесты по-своему, всецело воспринимая на свой счёт. Наверное, посчитал, что Занзасу наскучил и стал противен, хотя по сути недалеко ушёл от истины. Долго смотреть в бледное осунувшееся лицо своего подчинённого невыносимо. В голове постепенно рождалось отчётливое понимание: не сможет босс дать то, что в будущем акулу непременно крепко свяжет с хранителем Дождя Вонголы. А те сойдутся, сомнений не оставалось. Достаточно наблюдений, как в импровизированном аквариуме мальчишка благородно тащил на себе полудохлого тухлого акульего потроха. А у Занзаса помимо особенности распознавания иллюзий и возможности смотреть сквозь них, была врождённая способность различать в людях ложь, под прикрытием которой те творили свои величайшие поступки. Видя гнилые души насквозь, он сильнее распалялся, испытывая праведный гнев в своей душе. Сейчас, имея уникальную возможность изменить будущее, босс каменным изваянием стоял у изголовья больничной койки и молча рассматривал Скуало. Находясь в ослепительном белом царстве, где мечник своим невероятным обликом, полностью забинтованный, являлся полноправным хозяином, а Занзас — лишь тёмным осколком реального мира. Достаточно доли секунды для ярчайшего озарения. Сейчас — не лучшее время для принятия решений. И пускай шёл он сюда с явными намерениями разрешить сложную дилемму, хватило мгновения приблизиться к мечнику, как всё стало вдруг неопределённым. Возможно, поразмыслив ещё немного, ясно вырисуется ответ позже. Возможно, мечнику стоило остаться внутри аквариума после проигрыша. Моментально несравненно полегчало, и Занзас передёрнул плечами, окончательно освободившись от оков. Резко развернулся и, не оборачиваясь, вышел из палаты. С некоторым садистским удовольствием оставил мечника наедине терзаться сомнениями на свой счёт.

***

Спустя неделю после возвращения в Италию жизнь вернулась в прежнее русло, и дела пошли своим чередом. — Чёртов Босс! — рыкнул Скуало, собрав на полу очередную разлетевшуюся кипу бумаг воедино. Вчера он полночи занимался написанием отчетов, чтобы с утра вручить Занзасу. Утро — понятие растяжимое. А утро капитана и босса весьма разное, судя по временным отрезкам. Зато настроение у последнего всегда одинаково паршивое. Мечник рывком поднялся и заново водрузил кипу бумаг на дубовый лаковый стол, с мстительным оскалом ухмыляясь прямо в хмурое лицо босса Варии. — Получите, распишитесь! — следом он придавил внушительное бумажное сооружение ладонью, облачённой в кожаную перчатку, и подтолкнул его ближе к брюнету. Занзас, до этого момента безучастно наблюдающий за мелькающей макушкой из-под стола, мерно потягивал виски из гранённого стакана. Пребывая в тягостных размышлениях: если сейчас он кинет его в голову непутёвому капитану, тот уберётся из кабинета сразу по-хорошему или всё же продолжит мозолить глаза. Почему Скуало умудрялся постоянно оказываться по близости в неподходящее время, несостоявшийся Десятый думать не хотел. — Мусор, — брюнет сомкнул веки, поднося свободную ладонь к лицу и опуская пальцы на косточку у внешнего уголка глаз, принялся ощутимо надавливать. — Ты совсем тупой или прикидываешься? Мечник раздражённо скрежетнул зубами, ещё чуть-чуть и со столь чрезмерным усердием он сотрёт в крошку весь нижний ряд. — Вроой! Занзас, хватит, тебе нужно подписать эти чёртовы отчёты! — на этом босс только прекратил тереть глаза. — Нужно? Кому? Старику? — чеканя слова, вновь посмотрел прямо на подчинённого, сверля яростным взглядом. Радужка с красным отливом вперемешку с гневом делала его взор поистине невыносимым. Никто из офицерского состава не мог продержаться долго, кроме единственного исключения — капитана Скуало. Помимо этого, к боссу прилагался внушительный список приданного: взрывоопасное настроение, готовое сорваться в любой момент по поводу и без, безумная ярость по отношению к Вонголе, неслыханная грубость, не сочетающаяся с традициями Варии, неподобающее отношение ко всему окружающему и безудержная любовь к показательной демонстрации своих сил — наиболее охотней на подчинённых, чем на врагов. Что и говорить, капитан Варии имел безграничное терпение, потому как знал на что соглашался и отдавал себе отчёт, кому собственно предоставлял клятвы. И пускай количество прилетающих стаканов в голову увеличатся вдвое, да хоть ежеминутно, заставляя ходить вечно облитым противным напитком, столь излюбленным боссом, а унизительные оскорбления станут постоянными, отношение Скуало всё равно бы ничего не изменилось. Природой заблагорассудилось наделить даром видения настоящего Занзаса сквозь призму его собственноручно усердно выстроенной стены. Даже обладал невероятной способностью по малейшим интонациям и едва заметным движениям определять истинное отношение босса к нему самому. Бывало и ошибочно, но сомневаться в принятых решениях ему ещё ни разу не приходилось. Суперби верил, Занзас нестерпимо злился, бесился, но никак не мог избавиться от возникшего искреннего чувства. Накрепко приютившегося в сердце, становясь неотъемлемой частью: глубоко вросло и искоренить уже практически невозможно. — Я тоже не в восторге от тотального контроля Вонголы, но тебе самому прекрасно известны условия нашего возвращения в Варию, — капитан не хотел напоминать лишний раз неприятные последствия их недавнего путешествия в Японию. — А если я посру, акулий потрох, ты тоже напишешь об этом отчёт? — ухмылка Занзаса кривая, расчертила лицо, растягивая один незатянувшийся шрам на левой щеке. Мечник обречённо вздохнул, вот, что ему действительно осточертело, так это бегать за боссом с унизительными просьбами подписать очередную бумажонку. — Можешь сам делать, что душе угодно, — при этом кипа бумаг вновь угрожающе сдвинулась в сторону кресла начальства. — Хочешь спали к чёрту, плевать. Только, когда сюда притащится старик, я буду на миссии, — Скуало развернулся, вынуждая взметнуться веером длинные волосы, и успел лишь сделать шаг по направлении к двери, в итоге получив контрольный стакан в голову. Янтарная жидкость с древесным ароматом моментально впиталась в волосы, вместе с искрящимися осколками оставаясь на макушке. — Ублюдок, — громко сплюнув, заключил мечник и, не обернувшись, продолжил гордо с прямой спиной шествовать к выходу. Сегодня напрочь отсутствовало настроение вступать в длительные баталии с боссом. У него ещё дел было по горло. И выяснение их странных отношений, по неизвестной причине усложнившихся с момента возвращения, в планы не входило. С момента пробуждения Занзаса из ледяной тюрьмы им так не удалось нормально провести диалог. Моментально затянуло в водоворот стремительно возникающих событий, а после — необратимых последствий от спешно принятых решений. Дверь оглушительно захлопнулась, оставляя босса в одиночестве скучающе разглядывать оставленную кипу бумаг. Так удачно пришедшая в голову идея написать отчёт о проведении важной операции в туалете безудержно манила, однако делать что-то для старика — было ниже собственного достоинства. Обойдётся. С ленцой потянувшись к ручке, Занзас взялся за первый лист и, не удержавшись, на кромке старательно нарисовал аккуратный маленький член. Намного позже Скуало заметит художество, будет долго и громко материться, вспоминая непутёвого босса, Вонголу и всех остальных офицеров Варии вместе взятых. Но оставит как есть, отдаст с радостным оскалом в руки бледному посыльному и примется жадно наблюдать как тот стремительно покраснеет чуть ли не по самые уши. Немного погодя парень справится с возникшим волнением, молча заберёт документы и понесёт напрямую к Дону, на полном серьёзе рассуждая: мало ли что считалось нормой у этих мафиозных групп. {timeline: after one week of five year’s of Vongola Ring Conflict} Скуало вновь резко вынырнул и, шумно вдохнув воздух, проснулся в отеле Японии. Прошла неделя как, взяв под личный контроль одну миссию, он улетел из Италии. До сих пор лёгкие неприятно сдавливала невидимая толща воды из сновидения, а в грудной клетке явственно ощущалось давление. Расфокусированный взгляд внезапно замер. Мечник, устав от беглого разглядывания теней, бросаемых хитрой луной, выглядывающей из окна, с удивлением смотрел на кончики пальцев живой руки. В неверии распахнув глаза, заметил мелкую едва заметную дрожь. «Этого чёрт возьми не хватало!» — мысль яркой вспышкой озарила сонное сознание. Алгоритм последующих действий прост — раздражённо встать, остервенело откидывая покрывало прочь, спешно натянуть одежду, оставленную на спинке кресла, и ловко схватиться за рядом приставленный к стене меч, ощущая тепло рукояти, дарящее чувство покоя. Но есть что-то, не отпускающее на этот раз. Нет, изъезженный вдоль и поперёк штормовой сон настигал повсюду, где бы тот ни находился. В любом уголке мира — из разряда привычного. Голова тяжёлая, словно мечник недавно вернулся после крепкой алкогольной вечеринки. Проблема омрачалась фактом, что пил он редко. Поправка: принимал алкоголь лишь в исключительных случаях, когда по близости находился босс. В те редкие моменты, когда тому внезапно хотелось налить стакан капитану и, уничтожающим взглядом пригвоздив к креслу напротив, не отпускать Скуало пока не отпустит его самого. Постоянно Суперби, еле успевая вынырнуть из сна, просыпался вечно оглушённый резким перепадом окружающей действительности. Кто-то по неведомому щелчку моментально выключал творящуюся какофонию звуков, нещадно режущую слух, и одуряюще топил ватной тишиной. Переломный момент выбивал из колеи не хуже внезапного удара под дых. Скуало застыл посреди арендованных апартаментов, в мыслях проскочило так некстати возникшее сравнение со сном. Он часто стоял в том же положении в злополучной комнате, безропотно принимая незавидную судьбу. Всё, что было по силам, уже сделал и ничего не помогало. Словно кто-то желал, чтобы мечник раз за разом исчезал в морской пучине безумия, изводя морально дух и вконец уничтожая тело. И, возможно, получал садистское наслаждение от просмотра. «Просмотр» — отразилось эхом в мыслях. И вмиг капитан напрягся от внезапно осенившей идеи, пробуя на вкус отдающую горечь. У маяка обязана быть смотровая площадка, но Скуало никак не мог припомнить выхода к ней. При тщательном разгроме окружающей обстановки он не наблюдал даже малейшего намёка на возможность подняться выше. Будто некая глухая стена ограждала его от заветной лестницы. Однако полной уверенности в суждениях не было. И решив, в следующий раз обязательно попробовать докопаться до истины, мечник победоносно ухмыльнулся. В сердце лисьей мордочкой поднялось приятное чувство скорой расправы над заключившим в оковы неприятным видением. А после он резво развернулся и направился к двери, чтобы, выйдя из отеля, отыскать заброшенное место и собственноручно выбить всю дурь из головы, попутно хорошо поразмяв напряжённые мышцы от мимолётного кошмара. Японского щенка он позовёт присоединиться позже, когда тело окончательно расслабится, ощутив всю гармонию Дождя, и не будет сопротивляться текущей действительности. В последнее время сны оставляли подолгу неприятный отпечаток, явно прогрессируя не в лучшую сторону.

***

— Вроой! — звучно и недовольно транслировала трубка. — Что тебе надо? — И тебе привет, Скуало, — явно звонивший гадёныш улыбался, как обычно искренне и обезоруживающе. — Я слышал, ты в Японии? — Чёртов Савада растреплет всему свету, — собеседник разразился новым оглушительным залпом. Ямамото вовремя отвёл руку, держащую мобильник, в сторону, подальше от ушных перепонок. Громкоговоритель так точно являлся бестолковой опцией при разговоре с варийским мечником. А где убавить громкость слышимости собеседника японец ещё не успел разобраться. Только недавно купил себе новый телефон. — Может, сегодня потренируемся? На том конце связи вмиг образовалась неестественная тишина. Японец не хотел задумываться: почему учитель не даёт сразу ответ. Более того Скуало не сообщил своевременно о своём прилёте и, похоже, не собирался. Возможно, у него находились дела поважней. Правда припомнить, чтобы капитан Варии был когда-либо замечен за бесцельными визитами в Японию, Такеши не мог. Все поездки его продиктованы исключительно необходимостью. Помочь Занзасу завоевать место Десятого, провести обучение вонгольского Дождя, чтобы не позорил честь семьи — со слов самого мечника, а также лично посетить церемонию наследования Тсуны, в итоге согласившись с его ролью следующего босса Вонголы. И да, между важными делами ещё оставались сложные и ответственные миссии, требующие тщательного контроля. — Через полчаса, как обычно, — вскоре безапелляционно заявил Скуало, заставив японца очнуться от нахлынувших воспоминаний, а трубку разразиться монотонными гудками. Не дождавшись ответа от Такеши, собеседник оборвал связь. Как обычно — это забытые полуразрушенные тренировочные поля близ Намимори. Туда мало кто захаживал прогуляться по простой причине: не на что особо было смотреть. Зато крайне удачное место с некоторыми препятствиями, можно было успешно скрываться в высокой траве и в итоге находить противника в врасплох. Они часто тренировались там до решающего боя с Бьякураном в том будущем и даже по возвращении Ямамото обратно. Легко вспомнить славное и удивительное время, когда неожиданно получил смс от незнакомого номера с коротким текстом: «Поле, в севере от школы Намимори. В десять». Спешно собирался, предвкушая нечто интересное, и шёл к назначенному времени, сжимая меч Шигуре Кинтоки, терзаемый робкими предположениями. Как мучился от столь медленно текущего времени и в конце испытывал настоящую эйфорию, получая в награду то, о чём не смел представлять в самых невероятных мечтах. Ямамото помнил словно всё произошло только вчера. Трепетные эмоции, когда увидел знакомую фигуру, расслаблено расположившуюся на валуне. Под светом полной луны Скуало выглядел будто вовсе из другого мира. Сидел в ожидании, скрестив ноги, и, поигрывая мечом, наслаждался пробегающими бликами на чисто отполированной стали. Сперва Такеши не поверил, опешил, молча остановившись с широко распахнутыми глазами. Иррационально попытался прикоснуться к мечнику Варии, лишь бы удостовериться в реальности происходящего. И, естественно, не достиг желаемой цели, получил ощутимой толчок, отбрасываемый на шаг назад. Колкая единственно обронённая фраза «Дотянись до меня» тихо сорвалась с упрямых губ. Заставила вновь растеряться от глубины голоса, разбивая привычный образ громко кричащего капитана. Такеши в тот момент прекрасно осознал: иллюзия не исчезнет. Не разлетится на осколки картина, где Суперби стоял близко, только руку протяни, сверкая оценивающим проницательным взглядом и знакомым хищным оскалом на лице, а форменная куртка Варии плотно прилегала к его телу. Японец конечно же не растерял полученные навыки из десятилетнего будущего. Однако после его возвращения из десятилетнего будущего сам Император Мечей по непонятным причинам решил продолжить оттачивать несовершенство навыков вонгольского Дождя. А Ямамото и не был против. Отгоняя подальше непрекращающееся ощущение дежавю, согласился. Скуало для Такеши олицетворение нечто особенного в физическом обличии, впервые повстречавшегося в его жизни. Постоянно вызывал всепоглощающие чувства сродни возникающих в бейсболе. От удачно рассчитанной траектории полёта, качественным просчётом и наконец точным ударом для отбивания мяча в поле. И если мечник при любом упоминании игры неприязненно кривился, не понимая особой любви, то для Ямамото — являлось первым и единственным в жизни, желанным, где он мог быть самим собой. Возможно, его идеалы строились под влиянием популярности игры в родной стране. В Италии же она была не столь восхваляема. Такеши действительно видел себя среди звёзд бейсбола. Почему бы и нет, если были способности и хорошо получалось играть. Усиленно тренируясь, он старался как можно скорее перейти из любительской игры в профессиональную сборную. Эта была его цель. И получилось бы достичь, в случае незатянувшейся игры в мафию. Даже не так, если бы не повстречавшийся на пути один гордый мечник. Впервые японец оказался повержен так скоро, близко познакомившись с самым опасным убийцей из Варии и в ту же очередь с его невообразимым стилем ведения боя, приправленного боевыми снарядами, выстреливающими из меча в самый неожиданный момент. Он, ни разу не испытавший едкого чувства разочарования, будучи успешным во всём, лежал оглушённый неизбежным провалом. До этого момента жил пацифистскими постулатами и производил впечатление получающего всё с легкой руки удачливого ублюдка, как ещё в сердцах называл Хаято. И немного был прав: всё желаемое у него всегда получалось делать лучше всего. Возможно, дело заключалось во врождённом обаянии, Такеши притягивал и располагал к себе любого, не оставляя никого равнодушным. Единственным исключением оставался Гокудера, однако он искренне не понимал причин предвзятого отношения. Именно после встречи Скуало красочная картина в воображении дала трещину, окончательно уничтожая мечту — в роли лучшего игрока бейсбола разъезжать по соревнованиям, срывая бурные овации болельщиков с трибун. Призвание, так ярко светившее впереди, исказилось, смещая центр оси его мира. Сродни случаю со сломанной рукой, когда нестерпимо захотелось сброситься вниз головой с крыши школы Намимори. Ямамото в то время чувствовал лишь острую необходимость понимания и принятия изменений, последующей неминуемой трансформации себя. От хорошей жизни никто ещё не сбрасывался с крыш. Тогда ему катастрофически не хватало чего-то неуловимого, что-то ускользало, не даваясь в руки. Заставляло слепо идти за эфемерным следом и внезапно довериться невзрачному мальчишке с класса. «Почему бы и нет» — крамольная мысль, возникшая в голове, когда присоединился к Саваде, эффектно подыгрывая в совершенно иную игру со странными правилами. Ему получилось моментально втереться во всеобщее доверие. Репутация у Такеши даже со сломанной рукой работала безупречно. Сменить обстановку, чем не лучшая идея, чтобы попытаться разобраться в себе. Тогда чудилось: он на правильном пути, и кончиками пальцев наконец-таки уловил невесомое касание призрачной ласточки. Реборн — необычный ребёнок, именуемый себя репетитором, хранители влиятельной семьи, кольца и в целом мир мафии — всё это казалось детскими забавами и обыкновенными играми в «войнушки». Удивительная окружающая действительность и непривычные внезапно возникающие события пришлись по вкусу, понемногу затягивали и ожидаемо отвлекали от насущных дел. В свою очередь предоставляли необходимое, являясь хорошим удостоверением, что помимо бейсбола Такеши мог быть весьма неплох и в иных поприщах. Всё получалось легко, что предвещало неминуемое скатывание в отработанный сценарий, грозилось в итоге закончиться довольно скучно, если бы не столкновение с непреодолимой угрозой. По удачному стечению обстоятельств возникший противник оказался тоже мечником. Эфемерное лёгкое касание ласточки испарилось, заставив японца содрогнуться от образовавшейся вмиг пустоты. Молниеносные движения, агрессивные выпады врага, безудержно мелькающий острый меч — всё стремительно сливалось воедино. Ямамото кое-как отбиваясь, не мог одновременно применить свои отточенные навыки по расчёту траекторий, хотя бы потому, что в бейсболе требовалось стоять статично в ожидании броска. Такеши чувствовал себя в аутсайдерах, в ушах звенел рёв расстроенных в негодовании болельщиков. Кто-то меньше чем за полминуты уложил его и Хаято на лопатки без возможности реабилитации в ближайшие пару часов. Единственное, что японец успел рассмотреть вблизи, так это лицо нападавшего. Причём в опасном взгляде не читалась жажда убийства, на дне серых глаз плескались обыкновенная скука и томительное ожидание. «Что хочет этот безумец?» — промелькнула мысль у поверженного на асфальте, едва держащегося в сознании. А после наступила спасительная мгла, следом затих и свистящий рёв с трибун. Ямамото никак не ожидал, что на неозвученный вопрос скоро получит ответ. И узнав, он ещё долго не мог разобраться, хотелось ли ему действительно узнать причину или лучше было оставаться в неведении. Сразу очнувшись, он твердо решил вернуть себе то утерянное ощущение, возникшее на пути становления хрупкой связи с мафиозным миром, словно являясь одобрением правильности выбора. Небывалая решительность превзойти противника встала на первый план, сильнее тесня любимую игру. Он вовсе не успел заметить, как внутренний мир искривился. Окончательно не воспринял ситуацию или попросту закрыл глаза на очевидный факт. На тот момент, важным оставалась одна цель — победить. И вернуть свою ласточку, украденную с первой встречи со Скуало. Издевательство судьбы: причина появления громоподобного мечника из тени по совместительству оказалась благоприятной возможностью Такеши поймать пропавшую ценность. Одно яркое событие и столь разные последствия для обоих. Занзас. Напряжённо рассматривая явившихся подозрительных личностей, японец окончательно осознал, каким же слепым идиотом являлся, раз не смог разглядеть первоначально очевидных вещей. И одновременно ласточка обрела физическую оболочку, чтобы наверняка не смогла больше никуда исчезнуть. Весьма излишне, ведь после череды драматических событий, оказавшись наедине, мечник Варии теперь смотрел на него совершенно иным взглядом. Где в глубине зрачков, закованных в серую радужку, вперемешку со жгучим разочарованием читался неподдельный интерес к сопернику. Ни чужая пламенная бравада, ни чудной аквариум, ни саднящие раны и боль во всём теле — не раскрыли той банальной истины. Наконец Такеши отпустил и подарил долгожданную свободу выпорхнувшей ласточке, сделал глубокий вдох и покрепче сжал рукоять Шигуре Кинтоки для решающего броска. Похоже сам Скуало опешил, едва заметно вздрогнул, чувствуя изменившийся настрой, оставаясь в неведении какое сильное оказал воздействие на японца и окончательно ставя жирную точку в его карьере бейсбола. Именно в тот момент Такеши твердо решил: он не мог остаться ни с чем. Победа нужна была как воздух. Особенно, когда всё необходимое теперь лежало на поверхности. — Не спи, Такеши, — хриплый голос грубо вырвал из воспоминаний. Ямамото двигался рефлекторно и бездумно, отточенными движениями отвечая на выпады. Незаметно для себя он выпал из реальности. Осознание упущенного времени пристыдило, и вмиг ему стало вовсе неудобно. В душе вспыхнуло горькое разочарование, ведь они так редко виделись, а он тратил выдавшееся скоротечное время столь удручающе. Безмолвно он нанёс ответный удар и, сделав обманчивый выпад, провёл скрытый манёвр с последующим разворотом. Использовать формы Шигуре Соэн Рю желания не находилось, почему-то настроение вконец испортилось. И вскоре звонкий лязг схлестнувшихся мечей разнёсся по округе. Японец поднял взгляд и встретился с таким же — потерянным в ворохе прошлого. Скуало ничуть не лучше, сам пребывал в плену глубокомысленных размышлений. Случайно увиденное сильно задело душу и Такеши, провернув меч, вызвал подряд восьмую и девятую формы Шигуре Соэн Рю, тем самым обрушил убийственный шквал воды на варийца. На миг соперник исчез из поля зрения. Хватило пары мучительных секунд, в которых японец корил себя за поспешность опрометчивого поступка, как злость улетучилась, оставляя место щемящему чувству волнения. Скуало не раз попадал в такую атаку, однако впервые ему не хотелось разрывать её. Продолжая задумчиво рассматривать своеобразный водопад, разделяющий их сейчас, он получал некое удовольствие от искажённых образов извне. Ямамото превратился в серую дымку, полностью растворяясь в стихии. И капитану Варии мимолётно почудился другой знакомый образ с вихрастой тёмной макушкой. А мелкий Дождь Вонголы сильно подрос и речь шла не только о мастерстве. Непроизвольно левая рука с мечом вскинулась, варварски разрубив потоки воды. Обыденный мир вернул привычные очертания и фантомы рассеялись. Реальность столкнула Суперби с тёплым взглядом шоколадного отлива. Такое неприкрытое неподобающее чувство в чужом взоре моментально вывело из себя. «Откуда чёрт возьми за взгляд такой?» — Вроой! Неплохо, — сплюнул в лужу и широко оскалился Скуало, ему хороший противник всегда был исключительно на радость. — Однако, — последовал молниеносный выпад, мечник эффектно обошёл цель для совершения обманного манёвра, чтобы оказаться за спиной и, увернувшись от защитного удара, сделал кульбит в воздухе. Наносил быстрые и точные удары, демонстрируя свою любимую технику. Соперник быстро выдохся, заставленный врасплох от неожиданности возникшего напора. Такеши прекрасно знал, что, к сожалению, учитель играл с ним вполсилы. Тем временем стремительная атака не прекращалась, и, устав всячески отбиваться, он понял: сегодня не было никакого смысла тренироваться. До безобразия много сомнительных мыслей, много ностальгических событий и много противоречивых чувств. Проигрыш оказался в самом начале. Рука японца внезапно разжалась и рукоять Шигуре Кинтоки слетела с ослабевших пальцев, упав в лужу. По мановению смертоносный клинок противника задержался у сонной артерии за секунду до заключительного удара. Скуало дышал размеренно, ни намёка на сбившееся дыхание, с учётом выполненных точечных ударов не меньше трехсот раз. Ямамото успел их посчитать, для его мастера всего лишь разминка. Выносливости Акулы можно только позавидовать. Стойкость и терпимость к нравам. Две константы. С теплотой вглядываясь в сосредоточенное лицо мечника, он расплылся в располагающей улыбкой. Медленно поднял руку и попытался коснуться кончиками пальцев до направленного к нему острия. Не отвести, а ощутить кожей холодную мокрую сталь, невесомо скользнув дальше и заметно осмелев, прикоснуться к непослушной выбившейся прядке белых волос, так заманчиво находившейся в опасной близости. Скуало моментально отдёрнул руку, оборвав контакт, посмотрел осуждающе с нотками негодования. Не хватало только покачать головой в неодобрительном жесте, отчитывая словно несмышлёного ребёнка. Хотя оппонент был действительно его младше. — Ты прав, я не собран. Ведь это ты хотел сказать? — прервал затянувшуюся тишину Такеши и, запустив пятерню в волосы, взлохматил и отбросил мокрые пряди назад. Прозорливые капли до сих пор стекали с них обоих, а за спиной Суперби постепенно расцветал закат. Жаль, время не возможно остановить, чтобы дать насладиться моментом. Здесь оно протекало незаметно и скоротечно, лишь в прекрасных воспоминаниях не властвовало, завлекательно заманивало в свои сети, навечно заморозив приятные моменты в памяти. В реальности же дни летели безжалостно и неумолимо спешно. Теперь Ямамото казалось, что с каждой минутой он упускал нечто важное. Ощущение пойманного за хвост счастья таяло день ото дня. А тренировки с учителем уже не восполняли горечь утраты. Скуало молчал, хмуро разглядывая Такеши. Ему с каждой встречи мерещилось словно его ученик держался из последних сил. Тот стремительно терял опору, что для несокрушимого духа мечника недопустимо и считалось непозволительной ошибкой. Если избрал путь меча и так не нашёл или вовсе потерял ориентир — долго не проживёшь. Ещё одного потерявшегося ему не хватало на свою голову и так проблем было хоть отбавляй. — Ты идиот! — гневно прошипел вариец, сделав резко выпад к парню и взяв того за ворот мокрой рубашки, грубо встряхнул. — Хватит цепляться за… — Кто бы говорил, — мигом отрезал Ямамото, резко меняясь в лице и на миг теряя напускное добродушие. Вновь паршиво поддался нахлынувшим эмоциям, долго сдерживаемых в узде, но бережно лелеемых и слепо оберегаемых в душе. Сейчас понимал, он не в состоянии справиться в одиночку. Всё катилось к чёрту. Они не должны сейчас ссориться, не в этот день, когда давно не виделись. Суперби, рыкнув, с силой вспорол клинком землю, отбрасывая комки прочь, и внезапно притянул ближе нерадивого оболтуса. Нет, не с целью убить, а прильнуть к чуть влажным от поединка губам. Не разрывая зрительного контакта, яростно целовал, враз вышибая воздух из лёгких, сполна предоставляя то необходимое, что откровенно читалось в карих глазах напротив. Такеши непроизвольно издал тихий стон и, ответно прижимаясь к мечнику, ни в чём не уступая, отвечал. Всё-таки Скуало целовался также, как и сражался на поле боя. Порывисто, отчаянно и отдаваясь всецело процессу. Ему не было особой разницы, лишь бы где устроить поединок. А тем временем это являлось вторым поцелуем за весь период их длительных сложных отношений. — Можешь считать авансом, — разрывая поцелуй, резко бросил Скуало и, вмиг оттолкнув от себя японца, отошёл к лежащему оружию соперника. Ямамото опешил, но вскоре исправил ситуацию, начал глупо улыбаться в ответ. На что вариец хмыкнул, нарочито не обратив внимания на явную растерянность, и носком ботинка подцепил клинок Шигуре Кинтоки, ловко перехватывая на лету, передал ученику остриём к себе. — И хватит так на меня смотреть. Такеши не уточнил, каким виделся его взор. Прекрасно понимал, все мимолётные брошенные украдкой взгляды не оставались незамеченными. Думать иначе было попросту глупо. Справиться с самим собой оказалось намного сложнее, чем физически с противником. Он не мог ничего поделать: всё давно изменилось на до и после. И вернуться в предыдущее состояние решительно невозможно, того мира больше не существовало. Пять лет назад бесповоротно упущен момент, когда он, будучи школьником, с широко раскрытыми глазами рассматривал кровавые пузыри, всплываемые из недр сооружённого адского аквариума с гигантской морской тварью. Где неизбежность событий ставила его в тупик: он не мог отвернуться и не в состоянии был прийти на помощь. Ощутив настоящее веяние ласточки, так и не успел узнать, что таилось в глубине серых глаз. Тогда чужое самопожертвование и безоговорочное следование традициям парализовывало не хуже фирменной атаки варийца. Ямамото в юном возрасте не должен был видеть столь жутких картин. Осознание, что для кого-то игры заканчивались неминуемой смертью, долго держалось внутри, отнимая почву из-под ног и сбивая с привычного ритма жизни. Чувство первой крови на собственных руках длительно и глубоко погрузило в пелену ночных кошмаров, даря щедрый подарок в виде сакрального знания: ничего уже не будет как прежде. Пока в очередной раз мир Такеши не перевернулся на триста шестьдесят градусов, предоставляя уникальную возможность вновь всё изменить. Его второй шанс предстал в виде мумии, закутанной многочисленными бинтами, прикованной наручниками к креслу-каталке и находившейся под множеством направленных пистолетов. Зловещая репутация Скуало работала безотказно, его искренно боялись даже в такой плачевной ситуации. Занзасу невероятно повезло заполучить себе мечника в полноправное единоличное владение. Настоящая история странного сына-наследника Десятого стала невероятным откровением для всех, однако японца впечатлило иное. Дино говорил о слепом и фанатичном следовании пути меча. Безусловно это прослеживалось при непосредственном наблюдении, только познания бывшего друга по школе мафиози неприлично устарели. Пойти за человеком, не приходящимся тебе никем, ввергая в его руки свою жизнь и безоговорочно доверяя, вот где настоящее помешательство. Даже не смотря на раскрывшуюся нелицеприятную правду, Суперби всё равно оставался рядом, дожидаясь удачного момента для нового нападения. Такеши явственно видел бурю чувств, властвующую внутри варийца, столь эмоционально вещавшим с кресла. Разговаривая с поверженным боссом, возможно, в последний раз, капитан явно предчувствовал насколько вероятен отрицательный исход битвы колец и пытался его образумить. Поэтому продолжил пламенную речь, внося всем ясность во всей образовавшейся чехарде, и одновременно предоставил ответ Ямамото, оправдывая свой сумасшедший задор и чистейшее безумие в их совместном поединке за кольцо Дождя. Наконец открыл глаза, что Скуало являлся самым достойным кандидатом из всех, кто окружал хмурого и вечно недовольного босса Варии. Они поистине друг другу подходили, инь и янь, луна и солнце, объединённые реками крови, пролитыми противниками на их пути к наивысшей цели. Однако не находилось ответа на оставшийся последний вопрос, а нужны ли были эти самопожертвования самому Занзасу? — Хорошо, Скуало. Для самосовершенствования стиля это прекрасный стимул, — приятная улыбка ещё больше расчертила лицо. Пришлось снова отмахнуться от непрошенных воспоминаний, вместе с этим стирая и внезапную вспышку злости. Крепкий поцелуй сейчас казался иллюзией больного сознания. Такеши рад их устоявшимся негласным правилам. В самом начале тренировок они условились, если японец вознамерится узнать или спросить нечто личное у мечника, то обязан это по праву заслужить в честном бою. Достаточно снисходительные условия — коснуться мечом или, обезоружив противника, задержаться на последнем ударе, мнимо «убивая» оппонента. Скуало хитёр, простые требования отсекали чужое любопытство на корню, заставляя сосредоточиться на познании всего многообразия стилей меча. На самом деле ему ни разу не удалось выиграть у своего учителя. Тот ловко выходил из любой атаки, с насмешкой демонстрируя нерадивому, тому, как обезьяне, не дотянуться до луны. Скуало внешне её и олицетворял. Светлая кожа, белоснежные длинные волосы и выразительный взгляд, серые радужки которого в периоды расслабленности приобретали молочные оттенки. Особенно в те моменты, когда Суперби валился рядом после длительного спарринга и задумчиво рассматривал небо, а в отражении зрачков улавливались миллионы звёзд. Невесомая дымка вмиг могла превратиться в грозовой фронт, концентрируясь и собираясь в настоящую снежную бурю. Такеши пару раз приходилось наблюдать за ворочающимися тяжёлыми клубами сизого дыма, обрамляющие чёрные зрачки — переломная стадия, в которой учитель ещё сдерживался, но готов разразиться праведным гневом. Правда до конца он не научился правильно интерпретировать все оттенки завораживающих глаз. Да и не знал, сколько припрятанных цветовых тонов хранилось за завесой тайны. Есть взгляды, личные и демонстрируемые избранным лишь раз. Такеши хотел бы увидеть хоть раз взор, направленный лишь на него. Приятно было размышлять, каким оттенком он мог оказаться. Спектр несбыточной мечты. Но реальность беспощадна, извещала, всё давно украдено, и оставляла в итоге довольствоваться тем, что осталось. «Скуало, существует ли твой рубеж, твоя точка невозврата?» — мельком проскочила мысль, внезапно озарившая сознание. Есть предел самообману? Они молча собрались и на развилке в полной тишине, где пути их начинали расходиться, коротко попрощались и, ни разу не обернувшись, ушли разными дорогами. Как было всегда и будет продолжаться. Пока мечник не переступит грань, не держась на расстоянии, увидит и примет некоторые вещи, как они есть. Такеши давно шагнул в неизвестность, ставя на кон собственную жизнь. Похоже именно сейчас он как никогда понимал мотив Скуало — без оглядки следовать за другим человеком.