Предел

{timeline: two week’s after a two months of Vongola Ring Conflict} Старинный город-лабиринт щедр на замысловатые узкие улочки с беспорядочными поворотами, заботливо окутавшие каменной паутиной, путая любого зазевавшегося туриста могли привести совершенно не туда, куда требовала первоначальная цель. Бесконечность протянутых стен из розовой глины выщербленных полутёмных проулков, суженных местами до неудобного прохода, стискивали плечи, заставляя прочувствовать тысячную историю старой медины Фес эль-Бали. Впервые оказавшись здесь, Занзаса поразила мысль: насколько возможно остановить время и при этом поддерживать в целостности настоящее средневековье внутри города, вдоволь кишащего туристами? Но после, лениво прогулявшись и проникнувшись невероятной атмосферой, некая неведомая сила завладела им, покоряя и предлагая остаться, притягивая размеренным спокойствием. В этом городе всего много — улиц, исчислимые тысячами, в итоге грозящиеся закончиться тупиком; чрезмерного убранства, пестроты, изобилия мозаики, цветастой плитки, разномастных ковров с орнаментом, отблесков серебра и бронзы. И всё это смотрелось, на удивление, весьма колоритно и гармонично, особо не раздражая взор. Проходя мимо, порой заставляли невзначай задержать взгляд на зазывно открытой двери, отозваться на приглашение посидеть, отведав местного мятного чая, и переждать полуденный солнцепёк в приятной прохладе установленных внутри кондиционеров. Поражали и невзрачные терракотовые фасады дворцов, скрывающих внутри себя царские патио с причудливыми мозаиками, бассейнами, фонтанами и этническим убранством. К вечно путающимся под ногами кошкам он уже привык и приловчился ловко огибать пушистые недоразумения, внезапно оказывающихся на пути, порой из ниоткуда, словно по волшебству. Уже не раздражало, привык. Ремесленных районов он остерегался: хватило оказаться случайно там пару раз, выйдя на улочку, ведущую в удушающий смрад. Хватило одного случая, и Занзас старался больше не плутать, сносно ориентировался по мельчайшим деталям, куда его мог привести тот или иной проулок. Частенько, устав от чрезмерного колорита, он ездил в океанский город Эссуэйра, где мысли, одурманенные ароматом тяжёлых африканских специй и пряностей, очищал морской воздух. А крики несносных чаек напоминали — время здесь вовсе не остановилось. Оно скоротечно, и даже привычная размеренность бытия рано или поздно сменится, уступая бешеному гвалту пороха и чужой крови. А пока Занзас лишь валялся на пляже, вглядываясь в глубину высокого голубого небосклона, позволяя жаркому ветру трепать края льняной рубашки. И чувствовал невероятное умиротворение, греясь на солнцепёке. Леность настолько покорила его тело, что даже надоедливые птицы и принесённый ветром явный аромат рыбины с ближайшего прилавка, спрятанного в порту, вовсе не раздражали и не возникало внутри желания кого-то пристрелить. А эфемерный холод, неизменно сопутствующий с момента пробуждения, сразу исчез, растворился ещё на первых подступах к старым воротам Бу-Джелуд с пышной центральной аркой, украшенной богатым орнаментом. Всё разделилось на до и после, где все произошедшие события, мысли, ощущения потеряли краски и стали невзрачными, заполняясь чем-то новым, играя привлекающими бликами и жарким ветром шерги, порой доносившегося с пустыни. Занзас периодически бездумно бродил по улицам, запустив руки в карманы свободных хлопковых брюк. На глаза попадались местные жители, привыкшие и уже особо не разглядывающие его с любопытством. Длительность его пребывания в Фесе скоро перевалит за третью неделю. К нему приспособились, а знаковая эксцентричность здесь не выглядела вычурной, наоборот весьма удачно вписывалась в атмосферу Марокко. Более того окружающие научились определять настроение и в благоприятные моменты не боялись зазывать опробовать местную еду или продемонстрировать неведомую безделушку. Кто-то поздоровался по пути — Занзас едва заметно кивнул в ответ. Сейчас мысли текли лениво, он остывал после полуденного солнца и тяжёлой тренировки. Чувствовал прохладу вечернего города и жадно впитывал её в себя. Порой ему казалось, царящая атмосфера вовсе поглотила его, въедаясь глубоко в кожу, стала неделимой частичкой. Они научились понимать друг друга с первых дней. И город в целях солидарности щедро предоставлял нечто сокровенное, открывая таинство знания, постигающее среди многочисленных древних улочек, даря ощущение целостности и покоя. Его принимали здесь как родного, мягко обволакивая тёплым восточным уютом. Поэтому как обычно гуляя, он не знал и особо не заботился, куда приведёт тот или иной закоулок, важно лишь то, что обнаруживалось в конце. Оставшиеся в Италии балбесы не напрягали. Правда, адекватно оценивая потенциал своих хранителей, он прекрасно знал: те ещё наворотят бед в его отсутствие. По прогнозам подсчитывал, что вести с полей станут известны на исходе первой недели. Однако до сих пор их секретный чат молчал, и никаких вопросов с той стороны не поступало. Неужели действительно усиленно взялись за тренировки? Занзас остановился, взглянув на вечернее небо: красивое, звёздное и столь недосягаемое. Чуть прохладный ветерок приятно остужал горячую кожу. Прекрасный контраст с полуденной жарой, царствующей на протяжении всего дня. Брюнет протянул ладонь, касаясь выщербленной стены из глины, ощущая глубинную теплоту, постепенно остывающую с удушающего зноя, и резко повернул голову к незатейливому подглядывающему, правда скрываться последний вовсе и не собирался. Маленькая девочка с пронзительными голубыми глазами робко улыбнулась в ответ, находясь в полутёмном проулке. Несмотря на тяжёлый пристальный взгляд алых глаз, она решилась и настороженно сделала пару шагов к нему на встречу. Что-то в этой девочке заставило Занзаса присмотреться. Оттолкнувшись от стены, он медленно развернулся всем корпусом, опустился на корточки и цепко заглянул в невинное детское личико. Словно дикий волк, остановившийся перед потерявшимся ребёнком посреди дремучего леса. Ярко-голубой чистый взор против смертоносного кровавого, полыхающего неистовым огнём. Только девочка хлопала густыми чёрными ресницами и Занзас не ощущал привычного страха: в лучистом взгляде малышки простиралась кристальная бездна частиц неба и океанической стихии. Эффектная совместимость поражала, чувству опасности в ней попросту не находилось места, оно тонуло в удушающей глубине безразмерной гармонии. Ему ни разу не приходилось встречать таких выразительных глаз у детей. Но в тоже время девочка прекрасно осознавала — перед ней самый настоящий убийца. У Занзаса не возникало сомнений на сей счёт, его интуиция в людях ещё не подводила. — Ты — хороший, — внезапно заявила она и потянулась нежной ручкой к левой щеке — к месту едва заметного шрама, вынуждая чужие зрачки моментально сузиться и полностью поглотиться кроваво-бурым омутом. Однако маленькие пальчики спустились ниже к вплетённым в тёмные волосы красочным перьям и енотовому хвосту. Последний выглядел далеко не лучшим образом, изрядно поистрепался на частых тренировках, где Занзас, не жалея собственных сил, порой обжигал не только себя, но и неизменно сопутствующий мех. Прикрыв глаза, парень позволил девочке прикоснуться. Та неощутимо оттянула хвост, поднимая с плеча ближе к себе, и настолько близко пододвинулась, что чувствовалось мерное дыхание. И пальчиками проворно принялась перебирать тёмную шерсть, пуша мех ещё больше. Странно, но чужая близость и невинные действия оказывали умиротворяющий эффект на утомлённое сознание. Занзас дышал ровно и обжигающе, и источаемый жар совершенно не отпугивал заинтересованного ребёнка. На мгновение показалось: он и вовсе готов задремать, оставшись в таком положении. Пока, удовлетворивши сполна своё любопытство, малышка не отошла и не развеяла подступающую дрёму. Занзас вновь открыл веки, наблюдая изучающий взгляд. Ребёнок вовсе не боялся неуклонно смотреть в глаза зверю. Губы его расчертила невнятная ухмылка, в глубине он почувствовал некоторое восхищение безрассудной храбростью, граничащей с глупостью, девочки. Хотя эти качества у многих постоянно шли рядом по жизни. Кристально голубые глаза — редкость для Марокко, а в сочетании со смуглой кожей выглядели вовсе потрясающе. Повзрослев, она непременно станет красивой девушкой, Занзас не сомневался. Подняв руку, он замедлился и, не получив намёка на отказ, провёл широкой ладонью по светлой макушке. — Где твои родители? — хрипловатый голос гулко разрезал их негласную тишину. — У меня остался только дед, — донёсся тихий ответ. — И где он? — парень резко поднялся, разминая затёкшие мышцы ног, и украдкой принялся озираться по сторонам. Вероятно, девочка случайно вышла из какого-то заведения поблизости. Однако та вдруг чего-то испугавшись, ни с того ни с сего сорвалась с места. — Прости, мне пора, — словно вспомнив нечто важное, она выкрикнула по пути слова и, ловко обогнув его, стремительно понеслась вверх по глиняной лестнице в направлении жилого квартала — Занзас бывал там и не раз. Он толком не успел обернуться, как странной девчонки и след простыл. Подмечая про себя, как, прогуливаясь в тех окрестностях, ему ещё не приходилось её встречать. Немного постояв, задумчиво вглядываясь в постепенно темнеющие проулки, брюнет пожал плечами. Пнув ближайший камушек и засунув руки в карманы, он продолжил свой путь к арендованному апарт-отелю. Загадочный образ малышки, как и всё встреченное на пути, постепенно проваливался в глубину, в нескончаемый поток сочных красок окружающей среды. Место жительства в Марокко Занзас выбрал на свой вкус и, как оказалось, самое престижное — в решении он вовсе не обременял себя рамками бюджета. И спустя время детали отеля всё продолжали привлекать взор, ему нравилось абсолютно всё: в меру лаконичное убранство, прилегающая аккуратная территория в виде ухоженного дворика с густо насаженной растительностью и расположившимся в центре искусственным прудом, где плавали золотые рыбки. А марокканские светильники так и вовсе вызывали дикий восторг. На периферии его сознания маячила привлекательная мысль прикупить парочку плафонов по возвращению в Италию. По пути зайдя в номер, он прихватил с собой импортный виски из холодильника, и проследовал к одной из потайных скамеек. Только недавно он сумел отыскать это тихое место и частенько туда наведывался. Вольготно развалившись, Занзас щедро плеснул янтарную жидкость в стакан и принялся мерно потягивать приятный холодный напиток. Завтра его ждала очередная изнуряющая тренировка с коробочкой. Бестер вызывал неподдельное восхищение, они словно созданы друг для друга. И вместе составляли неплохой тандем — два диких хищника, пусть и гибриды, однако более опасные. Непревзойдённая сила, обусловленная помесью качеств, порождённых адской генетикой, скрещенных двух видов обитателей разных ареалов, готовых растерзать любого на своём пути. Обернувшись и бегло осмотрев периметр, Занзас убедился в отсутствии нежелательных персон и открыл коробочку. В ту же секунду лигр материализовался перед хозяином. Удовлетворённо рыкнув, зверь моментально припал к ногам и легонько боднул мордой согнутое колено босса, невзначай выпрашивая незатейливую ласку. Брюнет хмыкнул и запустил ладонь в пушистый мех, слыша в ответ довольное громкое урчание, доносящееся снизу. Теперь они не одни: лигр до последнего будет биться за хозяина, даже если тот по независящим причинам больше не сможет дальше бороться. И постепенно незримая связь крепла и становилось недостаточно видеть зверя исключительно на тренировках. Да и Бестер похоже было неуютно находиться долгое время скованным в коробочке. Подняв кверху голову, Занзас засмотрелся в необъятное тёмное небо. Недосягаемая бесконечность затягивала, полностью поглощая и без остатка растворяя в себе. Он никогда ещё не был столь спокоен и не ощущал дивной атмосферы, располагающей к релаксации. Будто само Пламя, поддавшись окружающей магии, потеряло болезненную агрессию, сменяясь полной безмятежностью.

***

Следующий день разбудил слепящим солнцем, пронырливо заглядывающим в открытое окно. Парень приоткрыл один глаз и немного заворочался на подушке, вмиг почувствовав, как напряжённые мышцы приятно заныли. Вчера он сильно перестарался на тренировке. А вот в ногах ощущалась непривычная тяжесть и почему-то нестерпимо пекло. Вмиг перекатившись на спину, Занзас резко вытянулся на кровати, попутно скидывая ногой сонного лигра, нагло забравшегося ночью на постель к хозяину. «Вот же беспардонное животное!» На что лигр, от неожиданности гулко шмякнувшись на пол, в ответ грозно рыкнул и клацнул острыми клыками в опасной близости от щиколотки Занзаса, призывно свисающей с развороченной постели. — Продолжишь огрызаться — останешься в коробочке на весь день, — прозвучало угрожающе, и Бестер, поджав уши, недовольно отвернул морду, удобно устроившись теперь уже на мраморном полу. Наигранно скорбным видом взывая к сочувствию, но без конца зевающему хозяину похоже было наплевать. Ещё немного повалявшись на кровати, Занзас резко встал. Медленно размял мышцы ото сна, разгоняя кровь по венам, и кинул красноречивый взгляд на демонстративно спящее животное. «Вот же ленивый кошак» Перешагнул, борясь с желанием мстительно пнуть по пути, и подойдя к балкону принялся отжиматься от пола на одной руке. Теперь это являлось ежедневной рутиной, где после хорошей разминки следовал контрастный душ. Физическое тело и так несовершенно, а после длительного пребывания в заморозке вовсе не дышало отменным здоровьем: моментами Занзасу чудился эфемерный холод, пробирающий до костей. Нужно было как можно скорее успеть наверстать упущенное, а времени в запасе не столь много. Только недавно он принял решение совместить приятное с полезным, скрещивая физические нагрузки с тренировками с пламенем, тем самым повышая уровень владения коробочкой. Видел бы его капитан — вряд ли бы поверил собственным глазам. В последнее время сам Занзас не понимал, какие трансформации происходили у него внутри. Возможно, испытывал обычные последствия психологической адаптации к изменившейся реальности. Как просто сказал Шамал в момент его болезненного воскрешения. И эта фраза, засевшая глубоко в голове, была первой услышанной в расколотом горящем сознании. Для него восемь лет пролетели в другой искажённой плоскости, тогда как у многих произошла масса событий и скопилось достаточно впечатлений. Занзас опрометчиво считал, что сущее наказание находиться в ледяной клетке без права на отыгрыш, преисполненный внутренней ярости, сжирающей душу, столь немилосердной к хозяину, однако в последствии оказалось куда суровее пробуждение, где его ждало неминуемое и кровопролитное сражение с самим собой. Плеснул холодной водой в лицо, и перед сомкнутыми веками внезапно проскочил знакомый образ с длинными светлыми волосами и обеспокоенным полным горечи серым взглядом. Занзас содрогнулся, закрутил кран и внимательно всмотрелся в собственное отражение в зеркале. Промелькнувшая мысль о капитане выглядела инородной. Неожиданно долго получилось не вспоминать о крикливой акуле, казалось с самого момента вылета из Италии. Будто все тягостные размышления и упоминания остались там, на взлётной полосе, не поспевая за разгоняющимся реактивным самолётом, и вскоре вовсе останавливаясь, так и не догнав шасси, мягко отрывающееся от земли. Робкий стук в дверь сразу прогнал прочь странные непрошеные думы. Лигр любопытно вскинул морду, стремительно поднимаясь на лапы. И не рассчитав, звучно сдвинул постель, задевая за выступающий край угла. Затих, ожидая реакции хозяина и следом не получая её, спокойно прошествовал по направлении ко входу. В наступившей тишине послышался звук мощных когтей, скребущих при ходьбе по мраморному полу. — Бестер, на место, — едва слышно скомандовал Занзас, махнув рукой на коробочку. Лигр, уставившись алым взором в такой же человеческий и выждав театральную паузу, вскоре растворился в дымке. «Нахальное животное» — восхищённо пронеслось в мыслях. Открыв дверь, брюнет ни разу не задумался о своём внешнем виде, ничуть не стесняясь нагого тела, где единственным надетым атрибутом из одежды — трусы-боксёры. Пускай поблагодарят, что вовсе не без них. У двери оказалась молодая девушка из обслуживающего персонала. Едва завидев загорелое и окрепшее жилистое тело, исполосованное шрамами, она моментально покрылась краской и запнулась в привычно отработанной речи. Не обратив на неё ни малейшего внимания и словно не замечая, Занзас кинул взгляд на ручку двери и осознал, что вчера забыл повесить табличку «Не беспокоить». Казус. Хотя убраться в комнате вовсе не помешало бы. — Пятнадцать минут, — произнёс он на чистом английском и, не дождавшись приветственного слова, грубо закрыл дверь перед носом. Смутившаяся девушка в ответ кивнула уже запертой двери. Впрочем, она пока и не была готова приступать к уборке. По слухам, в их отеле остановился опасного вида тип, но никто не удосужился ей сообщить, что весьма привлекательный.

***

Занзас нашёл отличное место для тренировок недалеко от Феса, к югу, где в обнаруженной локации располагался законсервированный тренировочный лагерь для восточного отделения Варии. В старые времена Вария имела несколько стратегических точек, рассредоточенных по разным странам. Особое внимание уделялось тем, что граничили с Алжиром. Со временем всё изменилось, потребность в близком контакте отпала, а количество людей изрядно сократилось, благодаря упорными стараниями Оттавио — вонгольского прохвоста. На выходе получалось — база была заброшена, что особо не являлось помехой для занятий. Вокруг окружали заросли кедрового леса, а вдалеке явно прослушивались отголоски скрытого в недрах глуши водопада. Место Бестеру сразу пришло по вкусу, в свободное время тот лазил и охотился за мелкими зверьками, распугивая тех и заставляя бежать врассыпную. И каждый раз заставая врасплох, действо заставляло ухмыляться самого Занзаса. Лигр постоянно ходил с гордой физиономией, а баловаться ничтожными животными совершенно не гнушался. Ну точно как он с вонгольскими мелкими ублюдками. Сегодняшняя тренировка без пистолетов. Неистово хотелось самостоятельно поработать с пламенем. Сконцентрировать его и, устраивая огненные столпы, жадно заглатывать полуразрушенные мишени, разводя искристые вихры и сливая их в причудливые формы. Занзас бесстрастно орудовал руками словно дирижёр, исполняя собственную симфонию адского пекла. А рядом стоящий раскидистый дуб являлся хорошим тренажёром. Отталкиваясь корпусом, повисая вниз головой, он комбинировал упражнения без передышки, разгоняя кровь и пламя по венам, ощущая на грани несравненное чувство эйфории. Солнце нещадно палило, превращая тренировочную площадку в настоящий ад. Частенько так он и тренировался. Порой подключалась стрельба по мишеням, но вскоре те истребились под ноль, и в итоге испещрённые железяки были вырваны с корнем путём очередного пламенного выброса энергии. Дальше Занзас принялся развлекаться движущимися мишенями — подкидыванием летающих предметов — неведомой атрибутики, найденной в подвальных завалах, и обычных камней. Те кстати попадались причудливой формы, но участь всех постигала одна — все они разлетались на куски после очередного выстрела. Здесь было до умопомрачения просто. Чего ещё стоило ожидать, когда в наличии имелись способности к отличной стрельбе и пылкая любовь к револьверам с детства, а в качестве хобби — разработка новых видов оружия. С показательной ленцой он вскидывал руку с зажатым пистолетом, особо не глядя на траекторию, расстреливая очередной летящий камень, порой ловя на себе удивлённый взгляд лигра. Тот похоже не расценивал действия хозяина как адекватные, явно не одобряя выбранный способ развлечений — подкидывать мясо, а после мчаться и ловить. Нет уж, увольте, проще сразу съесть. Другое дело — услышанный шорох пробежавшего поблизости зверька. Едва повернув морду на звук и грозно рыкнув, Бестер в очередной раз устремлялся в глубину зарослей в поисках добычи. По завершении Занзас доводил себя до состояния изнеможения, валился без сил на траву, а Бестер, вдоволь нагулявшись и даже умудрившийся отыскать озеро (о чём свидетельствовала мокрая грива), ложился рядом и начинал усердно облизывать широким шершавым языком солоноватые пальцы хозяина, словно в попытках залечить саднящую кожу. Сил поднять руку и погладить лигра не находилось. И лежал он так до момента, пока солнце не закатится за верхушки деревьев. Дни тут тянулись размеренно, без особых изысков.

***

Через пару месяцев Занзас осознал: в запасе осталось чуть больше полугода до обратного возвращения. Всё это время получалось неплохо совмещать пребывание в Марокко и ведение дел в Варии. Мечник неукоснительно выполнял все его редкие приказы, безоговорочно следуя по намеченному сценарию. И немного удивляло столь необычное покладистое поведение капитана. Несколько раз брюнет лично отлучался на встречи, когда попадались особо непонятливые заказчики и требовалось показательно объяснить, почему сейчас не лучшее решение разрывать контракт с Варией. На все остальные собрания приходил Скуало и этого было достаточно. Во вторую такую встречу, случившуюся накануне, он собирался крайне с неохотой. Однако в тот момент был замечен один приятный факт: надев рубашку, он замер, подмечая, как привычная ткань весьма ощутимо натянулась на плечах, грозясь и вовсе не застегнуться. Похоже по возвращении гардероб ему придётся обновить, и с этими мыслями, Занзас сделал заказ на пошив костюма, заходя в бутик после общения с очередным недалёким боссом мелкого пошиба. Помимо заметных трансформаций физической формы, по собственным меркам начинающей полностью устраивать, возрастал и уровень владения коробочкой. Совместно с Бестером получалось оттачивать навыки, раскрывая разные камбио-формы, где в последний раз успешно получилось модифицировать икс-пушки в пистолеты царя зверей. Идея их совместить пришла внезапно и естественно без промедления была сразу реализована. От неожиданности выполненного трюка Занзас ещё долго всматривался в столь причудливую звериную отделку приклада в виде львиных голов. И вскоре, решив пальнуть в привычно сооружённую из подручных средств мишень, расщепил камень в труху и попутно снёс стоящий на пути амбар. Оставил на месте бывшего склада тлеющую воронку и развороченное месиво из кое-где проглядываемых железных конструкций и вздыбленных кусков бетона. Приятно ощутил отдачу, как помимо собственного пламени ярости, он использовал в атаке и пламя неба вперемешку с пламенем урагана. Выглядело внушительно и весьма красиво. Занзасу понравилось, поэтому вконец раззадорившись и от души попалив по старым мишеням, он щедро исполосовал тренировочную базу бороздами вздыбленных пластов земли. И почувствовав накатываемую усталость, с силой разорвал камбио-форму. Энергии для таких тренировок всегда требовалось заметно больше. Да и в целом собственная мощь довольно-таки сильно возросла. Всё меньше приходилось расходовать физических сил, ему удавалось верно регулировать мощность энергии на выходе. Однако с учётом открывающихся притягательных форм новых атак качественный контроль оставался крайне сложным моментом. И по истечении времени вектор интереса тренировок сместился на вынужденные поиски безупречной грани баланса. Постепенно пламя ярости становилось мощнее и на удивление более стабильным. Хотя до уровня Риккардо было далековато, о силе которого слагали чуть ли не легенды. Да и с контролем выброса энергии дела обстояли пока не лучшим образом, Занзас часто обжигал самого себя. И сегодня, находясь посреди пыльного тренировочного поля, которое порядком уже осточертело, он пытался сконцентрироваться и прийти, если не к злополучной гармонии, то хотя бы к очищению сознания, где напрочь отсутствовали мысли об отвлекающей реальности. Получалось из рук вон плохо. Занзас постепенно начинал злиться, а шрамы змеями расползались по телу, что ещё больше распаляло душу и отодвигало его от желаемого результата. К слову, в такие моменты лигр, остро чувствуя настроение хозяина, сам принимался менять расцветку, по белоснежной шерсти моментально разрастались чёрные полоски. В очередной раз Занзас со злостью концентрировал пламя внутри, пытаясь сгустить его, фокусируя и трансформируя в нечто мелкое, но ядерное, с целью провести чистый эксперимент без использования каких-либо усиливающих проводников. Он закрыл глаза, ощущая каждую клетку своего тела: как кровь ритмичными толчками проталкивалась по сосудам, попутно разгоняя пронизывающее пламя, объединяя его в центре воображаемой темноты. На миг показалось, что ещё чуть-чуть и нагнетаемое пламя вырвется из-под контроля, опаляя сознание и ослепляя сомкнутые веки. Ощутимая судорога пробежалась по телу, и брюнет стиснул зубы. Нужно держаться, остановиться — даже в мыслях не было. Пускай это и приведёт его к возможной гибели. Плевать. Достигнув контрольной точки, когда жар в теле превращался в нестерпимый, а под ногами плавилась земля, Занзас мгновенно оттолкнул пульсирующий алый шар в глубину тьмы, заставляя обжигающее пекло вмиг исчезнуть. Воспалённое сознание озарилось огненной вспышкой, эффект оглушил, и мужчина внезапно потерял опору, испытывая ощущение свободного падения, но в то же время чувствуя ногами землю. Он открыл глаза, чтобы удостовериться в реальности происходящего, и случайно встретился с ослепительно сверкающей зеленью, оказываясь в самом сердце лесной чащи. Ошалело обернувшись, парень наблюдал стоящие повсюду кедры и невообразимое количество рассыпавшихся вокруг кустарников. Для пробы взявшись за один, ощущая неприятную колкость, осознал всю природную естественность. Действительно не мерещилось, при том, что сам обладал довольно высокой сопротивляемостью к воздействию иллюзий. Произведённый эффект оказался схож с перемещением. Пришедшая невероятная мысль оглушила, а следом тело сковало дикой болью. Максимальная отдача от эксперимента возникла мгновенно и мощно. Раскатываясь судорогой мышц и невыносимо сводя каждую, расплавленной лавой пробиралась сквозь ткани, пытаясь добраться до внутренних органов. А дальше рассыпалась импульсами, одномоментно отозвалась пронзительно острой болью в позвоночнике, пробежалась по нервным окончаниям, в итоге взорвавшись внутри черепной коробки. Оглушённый Занзас, не выдерживая натиска, осел на колени, заваливаясь на спину. Под закрытыми веками хаотично двигался зрачок. Сознание пульсировало калейдоскопом огненных вспышек, ловя расплывающиеся чёрные круги, не выдерживая, пыталось отключиться. Боль стальными клешнями жадно добиралась до сердца, раздирая грудную клетку, заставляя лёгкие сжаться в болезненном выдохе, а бьющийся пульс на миг замереть, попеременно пропуская удары. Оставшееся пламя после тренировки, старательно концентрированное, в итоге обернулось против него. Эффект толики концентрата оказался смертельно болезненным для человеческого организма. О критично низком уровне сил говорила и полупрозрачная дымка лигра. Тот подпитываемый пламенем хозяина еле держался в оболочке, грозясь вовсе раствориться. Занзас попытался открыть глаза, но их нещадно слепило, вынуждая слезам бесконтрольно течь по щекам и испытывать столь отвратительную для него ответную реакцию. Из раскалённого горла вырывались свистящие хрипы, словно в один момент сорвало все связки. Лигр обеспокоенно кружил вокруг, беспорядочно тыкаясь мокрым носом в горячее тело хозяина, призывая подняться. Он горел изнутри, и интуиция неутешительно вопила — имел все шансы сгореть заживо. Учуяв неблагоприятные перспективы, Бестер бросился наутёк в глубь чащи — последнее, что получилось разглядеть в благосклонно померкнувшем сознании. Вскоре спасительная темнота заботливо накрыла парня.

***

Грудная клетка болезненно сжалась при попытке сделать глубокий вдох, и вскоре получая глоток спасительного кислорода, опустилась и задвигалась в размеренном ритме. За сомкнутыми веками Занзас уловил движение тени, склонившейся над ним. В нос моментально ударил запах специй или каких-то пряностей, раздражая, он бил по чувствительным рецепторам. Однако окончательно проснуться вынудило приятное ощущение прохладного мокрого полотенца, заботливо скользящего по разгорячённому телу. Кто-то явно находился в непосредственной близости и периодически менял подсыхающую тряпку, продолжая растирать влажную кожу. Постепенно начали возвращаться и окружающие звуки. Сознание продиралось сквозь тернии путаных мыслей, потихоньку он приходил в себя. Занзас приоткрыл глаза, и незамедлительно ослепительный свет обжёг сетчатку. Инстинктивно пришлось зажмуриться — что не укрылось от чужого внимательного взгляда. — Не так резко, молодой человек, — донёсся, будто из неоткуда, старческий голос, и сразу почудилось прикосновение рук, сменяющих высохшее полотенце на лбу. Послышался характерный всплеск воды. Подсохшую ткань вновь убрали и, чуть выжав, вернули спасительную прохладу на место. Вторая попытка выходит удачней предыдущей и, сфокусировав настороженный взгляд на старике, Занзас попытался приподняться. Но старец в ответ с силой толкнул его в грудь, пресекая безуспешные попытки на корню. Мужчина ошалело посмотрел в посеревшие голубые глаза, попытался возразить, но горло ощутимо саднило, и первое возмущение, граничащее с раздражением, потонуло на подступах. Внезапно явственно почувствовался болезненный удар в глубине правой части грудной клетки. — Упёртый, здравый смысл тебе неведом, — устало проворчал старик. — Хочешь падать в обморок — делай это за пределами моего жилища. — Я был в чаще, — наконец справившись с застывшим неприятным комом в глотке, хрипло произнёс Занзас. Не вопрос, а больше констатация очевидного факта. Медленно он обвёл взглядом окружающую обстановку. Типичное убранство в восточной стилистике, такое он видел бесчисленное количество раз, гуляя по старому Фесу. Только изобилие склянок, банок, колбочек и прочих травяных сборов давали понять — старик попался увлечённым или вовсе повёрнутым на фитотерапии. Старец тем временем кивнул, словно Занзас умалишённый и его слова требовали подтверждения. — Не окажись меня поблизости, ты имел бы все шансы не встать больше никогда. «Интересно» — пронеслось в мыслях. «Какие ещё трюки можно выполнить, при этом не сдохнув?» Вместо оценки степени опасности затеи и её вероятных последствиях Занзас размышлял над идеей испытания своих возможностей, так плотно засевшей в голове. И на миг потерял интерес к реальности, что не скрылось от внимания причудливого старика. Тот удручённо вздохнул, наблюдая воочию, как собеседник его не слушал или, возможно, даже и не хотел слышать. «Где та грань, которую не дозволено переходить?» Когда ещё шаг в полную неизвестность его останавливал? Вся его жизнь — чёрная дыра, сотканная из невыясненных обстоятельств и сплошной безызвестности. — Постарайся больше не оказываться в моих краях, — вырвал из размышлений старец и, вскоре улыбнувшись, словно и не произносил дерзких слов, наклонился ближе с целью снять все оставшиеся полотенца. Занзас задумчиво перевёл алый взгляд на подозрительного спасителя. Совершенно ясно, что тот был с сюрпризом внутри, и встреча их оказалась неспроста. Но внутренняя леность заставила покориться — сейчас не было особого желания выяснять неприглядную правду. Хмыкнув про себя, он ловко подхватил небрежно брошенную в руки рубашку. Наскоро оделся и напоследок оглянулся, чтобы разузнать единственную интересующую вещь — что собственно тот сделал, как помог, однако в комнате никого уже не было.

***

Для полного восстановления после сильного истощения Занзасу хватило пару дней. Скорость поражала и имела в общем-то необъяснимые причины, заставляя ещё больше усомниться в действиях странного старика. Сам он не любил пребывать в неведении и не верил в чудеса. Абсолютно всё имело рациональное объяснение. Гоня подозрительные мысли прочь, Занзас возобновил тренировки по привычной схеме, не жалея себя и своих сил. Вновь и с большим усердием попытался провернуть то же самое спустя неделю. Концентрируясь, ярость привычно разливалась огненной лавой, заполняя всё его нутро, заставляя тело инстинктивно напрячься в ожидании повторения искристой боли. Однако хватило ослепительной вспышки и привычного эффекта в накатившем ответном приступе, как он, справившись с резью, открыл глаза и встретился с хмурым взором знакомого старца, задумчиво стоящего напротив в окружении лесной чащи. Боль привычно выстрелила в позвоночник, ноги подкосились, и Занзас, словно получив невидимый удар под дых, повалился наземь, успев в последний момент вытянуть руки. Воздух стремительно покидал лёгкие — он задыхался, скрючившись на согнутых руках. Пламя бесконтрольно вырывалось из ладоней, пальцы судорожно скользили по земле. Огненные всполохи стремительно обжигали кожу и опаляли близ растущую траву. В этот раз ему удалось быстрее переместиться, но внушительная доля энергии задержалась внутри тела и сейчас пульсирующей болью грубо наказывала хозяина за столь необдуманный и расточительный поступок. Старик в ответ глубоко вздохнул и молча подошёл ближе. Со стороны вероятней всего, поступок Занзаса казался невероятным идиотизмом. Собственно, сейчас окончательно прозрев, ему и самому это отчётливо было видно. Безрассудные игры с пламенем к хорошему никого не приводили, он с таким же успехом попытался бы ещё воспроизвести свой прорыв точки нуля. Бессмысленно. Внутренности неприятно скрутились, сворачиваясь, чтобы после отозваться чистейшим концентратом оглушительной боли. Однако насладиться собственноручно созданным адом ему не дали. Всё закончилось мгновенно, когда ладонь старика, кажущаяся совершенно ледяной, незатейливо коснулась шеи, нажимая на определённые точки. И Занзас потерял сознание, вновь проваливаясь в спасительную темноту.

***

Открыв глаза, брюнет мысленно был готов ко встрече со знакомым убранством убежища странного старика. А то, что он вновь стал непрошеным гостем, сомнения не вызывало. Занзас безупречно ориентировался не только в иллюзиях, но и прекрасно разбирался в людях. Пускай на первый взгляд и не сильно этим блистал, тщательно загораживая важное умение неуёмными желаниями нести справедливость, временами вовсе затуманивая рассудок алой пульсирующей яростью. Возможно, сумел бы вовремя заткнуть внутренние раздираемые противоречия и не потерял бы восемь лет. Возможно, остыв и дождавшись нужного времени, всё обернулось бы иначе. Месть ведь принято подавать холодной. К чёрту переливать из пустого в порожнее. Эти размышления теперь не предоставляли особой важности и внутри не отзывались отголосками столь необходимого сейчас гнева. И как обычно дикий алый взгляд вступил в борьбу со старческим, с прослойками голубоватых оттенков. В чужом взоре отчётливо клубилось праведное негодование. Казалось, старец был недоволен расположением дел и, размышляя, что-то мысленно решал сам с собой. Медленно Занзас коснулся мокрого полотенца. На миг почудилось, что он весь обмотан этими тряпками. И впервые это не вызывало должного раздражения. Сейчас в голове царила необычайная пустота. Обнаружив невесёлое открытие, он бездумно перевёл взгляд на полупустую плошку с водой, стоящую рядом на прикроватной тумбочке. Старик, вмиг спохватившись, всплеснул руками и спешно протянул её парню. Тот сразу принялся делать жадные глотки. Вода приятно прокатилась по ссохшемуся горлу, будто бы он не пил целую вечность. Спаситель пристально и задумчиво наблюдал, явно не решаясь что-то принять в собственных мыслях. — Ты запутался, — наконец, взвесив всё, туманно заключил он. Занзас резко опустил плошку, отдавая обратно в иссохшие руки старика. Взгляд стремительно сменился на настороженный. А каждая мышца в теле рефлекторно напряглась, словно готовясь к последующему удару. Он ведь так и не подумал о подозрительном старике, и пить что-либо из чужих рук было весьма опрометчивым поступком. Зато на другой чаше весов маячила крамольная мысль: если бы не чудной старец, то Занзас плохо кончил бы ещё на первом эксперименте. Так себе получался из него исследователь-испытатель. Стоило уже открыть правде глаза. Завидя непосредственную реакцию, старик моментально поднял руки в сдающемся жесте. — Где твои родители? — его улыбка широко расчертила морщинистое лицо, вынуждая явно прослеживаемые борозды врезаться глубже в старческую кожу. Занзас затаил дыхание и весь подобрался, словно Бестер почуявший добычу посреди зелёных зарослей. И от пришедшей догадки его глаза расширились в неверии. Сознание лавиной накрыло стойкое чувство дежавю, ведь именно этот вопрос он задавал той девчонке с пронзительным взглядом. «У меня остался только дед» — таков был её ответ. — Кто ты такой? — угрожающе хрипло произнёс он. Стоило данный вопрос задать куда раньше. — Ты не там ищешь врагов, Занзас. Он сжал руки в кулаки, однако не почувствовал привычного пламени. И совершенно не помнил, чтобы представлялся старику. Он в принципе не распространялся о себе, стараясь ограничить информацию по прилёту в аэропорт и проходом таможни. Заселение в отеле и вовсе прошло под другими инициалами. О нём должны знать жалкий минимум людей. Таинственный спаситель явно был не из простых. Занзас перевёл красноречивый взгляд на плошку, всё ещё удерживаемую худыми руками, и к горлу подступил неприятный ком. — И мне нет нужды тебя травить, — при этом глаза старика миролюбиво улыбались, светясь изнутри неприкрытым весельем. Хозяин жилища развернулся и поставил пустую чашку на прикроватную тумбу. Только Занзас думал совершенно о другом. — Из-за этого пойла я смог восстановиться всего за пару дней? — больше не вопрос, а констатация факта. Хотелось удостовериться. — Верно, — кивнул старик. — Этот напиток временно позволяет тебе находить гармонию с собой и хорошо помогает успокаиваться — так процесс регенерации происходит значительно быстрей. В обычное время ты провалялся бы не меньше месяца, если не больше. Занзас ухмыльнулся и закрыл глаза. Что-то такое он и предполагал, теперь всё стало на свои места. — Если ты не обретёшь согласие и целостное единство, долго не протянешь на этом свете, — продолжил таинственный незнакомец. — Человек без корней увядает, как и любое живое на земле. Отойдя к столу, он взял в руки заготовленное растение и принялся его мелко нарезать. Видно, своим внезапным пробуждением Занзас прервал того от занятного действа. — Ты не можешь отказаться от своей родословной, это твоя кровь, текущая в жилах. И также не можешь отречься от своей истории. Занзас мысленно отсчитывал количество гулких ударов, наносимых ножом по деревянной дощечке. Казалось, он слышал хруст разламываемых корений. Или вовсе это изощрённая фантазия буйными красками вырисовывала картины за сомкнутыми веками. — К слову, волки стайные животные, — продолжил старец, ничуть не заботясь о собеседнике. А тот начинал злиться: пламя уснуло, но гнев был всё ещё с ним — эту сильную эмоцию нельзя искоренить. Постепенно шрамы принимались темнеть и неспешно расползаться по телу, свидетельствуя о явном раздражении. Старик, продолжая гулко нарезать ножом очередную травяную смесь, будто забивал стальные иглы глубоко под кожу итальянца. Тема разговора неприятна и в общем-то запретна. Занзас лично не смел обращаться к ней, осознавая, к каким последствиям мог привести исход. — Хочешь остаться один и дрожать от холода, как говорил один французский писатель? — словно что-то вспомнив, усмехнулся про себя старик. — Кстати его жанр тебе пришёлся бы по вкусу, — даже не обернулся и тем самым не заметил реакцию недовольного собеседника. «Знает что-то про Колыбель?» Мысли путались и хаотично крутились, сбивая с толку. — Однако, Занзас, в человеке, способному помочь тебе обрести лад внутри себя, необязательно должна течь родная кровь. Зашкаливающее напряжение и вспыхнувшая злость не уберегли сознание от контрольного патетического выстрела в голову. Услышанное неимоверно взбесило — ещё чуть-чуть и скоро помещение охватит чистая стихия кровожадного огня. И похоже, все мокрые тряпки давно уже высохли на раскалённой коже. — Хочешь, чтобы я спалил всё к чёртовой матери? — процедил сквозь зубы Занзас, лежащий на кушетке. — Ты, я думаю, и об этом наслышан? Старик молча кивнул и развернулся к стеллажу, беря нужные склянки, он поочерёдно смешал их содержимое с получившейся измельчённой травой. Казалось, его вовсе не волновали неутешительные перспективы получить вместо уютного дома одни тлеющие угольки. Или волшебными травками он принялся бы восстанавливать своё незавидное убежище? Занзас мог бы дальше продолжить увлекательный разговор, где объективно оценил бы, за сколько секунд реально здесь всё уничтожить, как решил обернуться и инстинктивно оцепенел. Наблюдая, как из приоткрытой двери воровато заглянула весьма знакомая девочка с невыносимо чистым, незамутнённым превратностями судьбы, взглядом. «Они что, следили за ним?» — в мыслях возник опрометчивый вопрос, перебив бушующий гнев. — Мари, помоги мне, нужно сменить полотенца нашему гостю. Старик даже не боялся подпускать близко малышку к одному из самых смертоносных убийц Италии. Слишком самоуверенно: руки Занзаса были по локоть в крови, об этом нелицеприятном факте должны были непременно уведомить. Девочка согласно кивнула в ответ и уже уверенней посеменила к лежачему. Аккуратно принялась снимать и окунать полотенца в тазик с водой, быстро возвращая их на место. Занзас почувствовал спасительную прохладу и внутри что-то оборвалось, словно внезапно сработал неведомый переключатель. Агрессия вмиг улетучилась, сменяясь апатией. Похоже, что всё здесь было пропитано непростой водой. Глубоко вдохнув, он отчётливо уловил исходящий травяной запах. Напоследок малышка невесомо провела пальчиками по енотовому хвосту, немного отвела его в сторону и аккуратно уложила на подушку. Явно животный мех всячески привлекал внимание и производил на неё неописуемое впечатление. Случайно их взоры пересеклись и Занзас на краткое мгновение лишился воли, завороженно засматриваясь в голубую бездну. Всё-таки у девочки невероятный и неестественный взгляд. Закончив наконец смешивать «зелье», старик выложил травяное содержимое на плошку и разбавил слегка подогретой водой. В образовавшейся тишине пару минут постоял около стола, напряжённо вглядываясь в полученную смесь. Словно та сейчас раскрыла бы невероятные тайны бытия или рассказала, что ждёт в будущем, оседая незамысловатым рисунком на дне. Старческий взор резко перевёлся на настенное зеркало, ловя отражение лежащего на кушетке. Тот уже успокоился, поддаваясь воздействию трав и безучастно всматривался в потолок. Казалось бы, он умиротворён, но хищники по своей природе хитры и обманчивы, они не гнушались ничем, завлекая врага ближе для нанесения сокрушительного удара. Занзас был из тех, кто будет до последнего вздоха бороться, но впрыснет смертельный яд, пускай и ценой собственной жизни. Он никогда не успокоится, пребывая в вечной войне, отстаивая нерушимые свои идеалы. Это ясно читалось в кровавых глазах, заставляющих непроизвольно стыть кровь в жилах. Прирождённый убийца, без права на иную судьбу. Похоже у старика терялась сноровка. Возможно, уже слишком много он прожил лет на этом свете и попросту устал. И поэтому столь тяжело давалось сейчас решение? Шумно вздохнув, тем самым сняв накатившее утомление, он подошёл ближе к кушетке и остановился, сухими пальцами удерживая плошку в руке. — Ты запутался. И не потому, что считаешь, будто избавился от оков, не замечая очевидного. Самое настоящее ограничение, — старческая рука потянулась указательным пальцем ко лбу Занзаса, — Находится здесь. Парень попытался возразить, грубо известив, что сыт по горло окружающими вокруг советниками. Однако старик не дал права, неодобрительным волевым взглядом оборвав на полуслове и заставив заткнуться. — Самообман — самое простое, что может сотворить человек сам с собой. Это трагическое бессилие мало кому удавалось побороть. Ты можешь уничтожить свою человечность, но вечно бежать от себя не получится. Неминуемо придёт время расплаты за мнимую блажь. Взгляд его при этом потемнел, заволакиваясь пеленой дум. Словно сказанное шло из самой глубины его таинственной души, прожитой изрядным количеством лет. — Пламя рождается из глубины сердца, однако способности к владению идут от чистого разума. Снимешь собственные оковы вредной лжи — получишь ответы на неразрешимые вопросы. И увидишь на что ты способен в действительности. Старик медлил, не давая в руки сгущающийся терпким травяным дымком напиток, будто всё продолжал раздумывать, и до конца так и не решился. — Очистив наконец разум, ты узришь простую истину — не получится продираться сквозь тернии в одиночку. Человеку нужны близкие люди, способные неустанно находиться рядом в любой ситуации, поддерживая в трудные минуты, не давая оступиться в пропасть самообмана. Это то, что делает любого непобедимым, пускай противник и окажется в несколько раз сильнее. Пока есть за что бороться, ты можешь абсолютно всё, твоя сила безгранична, бесконечно помноженная и подпитываемая верой других, — заключил он, цепко наблюдая за молчаливым Занзасом. И всё же, приняв окончательно решение, старец протянул плошку лежащему в ожидании парню. Под прожигаемым взглядом алых глаз, его рука с лёгкостью поднесла напиток ближе, ни разу не дрогнув, словно и в помине не было старческой слабости. — Это позволит окунуться в пучину созданной тобой бездны, — Занзас приподнялся на руках, в трансе принимая полулежащее положение. — Ты глубоко погряз, и охватившие стальные путы не дают вырваться и раскрыть истинные таланты, утаскивая за собой и опуская на самое дно. Брюнет охотно принял из рук кружку, любопытно заглядывая внутрь тёмного напитка. Услышанное совершенно не нравилось, больше было похожим на красочное описание пресловутой Вонгольской сплочённости, при любом упоминании выворачивающей нутро наизнанку. Будто из него решительно хотели сейчас слепить мелкого недомерка. Однако что-то таинственное вкупе с праздным любопытством толкнуло дальше, заманчиво предлагая испить подозрительное пойло. Напиток по цвету выглядел, как родной виски, правда запах оставлял желать лучшего. Похоже, Занзас был одурманен ещё до того, как оказался здесь. Раз ясно чувствовал, что в последнее время действительно застрял на привычных однообразных тренировках, будто достиг незримого максимума. И смертельные эксперименты — только первый звоночек к верному проигрышу. А что дальше могло прийти в его лихую голову? Не похоже ли это на верный путь самоуничтожения? Осознание, что старик мог оказаться частично прав, моментально уязвило. Если ситуация такова и незримый предел был достигнут, то терять всё равно особо нечего. С этой мыслью Занзас резко выпил содержимое до дна. — Надеюсь, ты вернёшься другим, — напоследок донеслось глухое напутствие старика откуда-то из глубины. Помещение потемнело, словно кто-то приглушил свет, а после и вовсе всё померкло во тьме. Глаза Занзаса закатились, сильные руки ослабли, и он медленно упал на подушку, теряя сознание.