Предел

{timeline: after five months of Vongola Ring Conflict} От столь длительного пребывания в тягучей темноте начинало казаться, будто он попросту ослеп и видимо, ко всему прочему, оглох. Может старик его всё-таки отравил? Занзас не чувствовал ровным счётом ничего, будто физического тела больше не существовало. Осталась лишь душа, болтающаяся между мирами в безрезультатных поисках успокоения. Вся ситуация начинала нестерпимо раздражать. И только он склонился в попытке разглядеть свои руки в кромешной тьме, как реальность мигнула, словно сломанный телевизор, и озарилась невыносимым светом, вмиг ослепив глаза. Он с силой зажмурился, заслонив ладонью лицо, однако вовремя не успел и на миг потерял остроту зрения, ловя скачущие цветные пятна под сомкнутыми веками. Наконец справившись с резью, учащённо поморгал пару раз и открыл глаза, встречаясь лицом к лицу с неизвестностью, уготованной дурным стариком. И как ожидалось перед взором предстал знакомый двор богом забытой деревушки, где в центре одной из подворотни весело играла детвора. Как просто и предсказуемо, аж до скрежета зубов и сжатых кулаков; Занзас брезгливо скривился. Вдруг из угла выбежал один мелкий пацан с самодельными пушками, выкрикнув пиф-паф, он лихо обстрелял других. Детвора громогласно завизжала и разбежалась в рассыпную, их напугал вовсе не шуточный деревянный пистолет. — Уходи, демон! — крикнул вдогонку самый отверженный из них. — Ненормальный! Занзас неприязненно повёл плечами. Моментально пронзило осознание: он всё же подзабыл о столь мельчайших деталях прошлого. Ничего другого и не стоило ожидать от глупых недалёких детей, навечно приговорённых к жизни в дерьме. Достаточно было одному увидеть его пламя, когда он заступился за одного неугодного паренька, как об этом стало известно абсолютно каждому в забытом захолустье. А его дёрнул же чёрт вмешаться в драку, учинённую не им и даже никоим образом к нему не относящуюся. Пускай дети жестоки и действительно случайно могли забить неудачника до смерти. И раз их оказалось много, Занзасу ничего не оставалось как выпустить пламя, с лёгкой руки подписав себе приговор на полнейшее одиночество. Впрочем, самого мало волновал сей факт и, к слову, спасённый тоже стремительно улепётывал прочь со скоростью, нисколько не уступающей обидчикам. Тем временем мелкий пацан опустил оружие, вихрастая макушка склонилась ниже и алые глаза принялись разглядывать землю под ногами. На щеках не было слёз и на лице не видно горькой досады. Только не находилось ответа, почему теперь никто не желал вступать с ним в игру. С досады он пнул ближайший камушек и, прицельно врезавшись в каменный фундамент, тот со звоном отскочил. Вздохнув, мальчик развернулся и бодро прошёл сквозь Занзаса, словно через невесомую дымку. От неожиданности брюнет, не глядя, сделал несколько шагов назад. И неминуемо проваливался сквозь всё окружающее, легко пропуская через себя. Будучи бесплотным призраком, наблюдающим извне. Реальность привычно мигнула, заставляя Занзаса обернуться и встретиться со скудным убранством знакомого жилища. Домика из детства, что находился на окраине деревни, с обветшалыми стенами, скрипящим полом и вечно протекающей крышей. А за окном неистово барабанил дождь, уродливыми потоками противно стекал по грязным ставням со стороны внешнего мира. Разглядывая скудный интерьер, он всерьёз задумался, какая ненависть его сильнее сейчас обуревала. К проклятому дому или к ненавистному дождю. Они жили ужасно бедно, порой неделями питаясь одним хлебом. Пока на худые кости паренька не обращали внимания соседи и не предлагали что-то перекусить со своего стола. Лично сам он никогда не попрошайничал и не опускался до мелких грабежей. А тем временем мелкий парень проскочил мимо, затормозил около матери и нетерпеливо подёргал потёртый фартук. Женщина у плиты сейчас варила макароны, весьма хороший знак, значит день сегодня был у них особенным. Занзас внимательно посмотрел на парочку, пытаясь припомнить, что настолько значимого могло произойти, раз старик неспроста решил показать именно этот день из всего многообразия остальных. Не рецепт же маминой пасты? — Мама, ребята с нашего двора не хотят со мною общаться, — маленький Занзас доверчиво посмотрел на маму снизу-вверх. — Почему, сынок? — Из-за этого, — мальчик разжал ладонь и мать расширившимися от удивления глазами наблюдала за возникшим огненным всполохом, играющим на кончиках пальцев. Тогда она явно подумала о пламени Неба. Необразованная дура. Уже тогда в её голове зародилось желание сбагрить обузу и избавиться от проблемы, в довесок получив нехилые отступные. Сколько впоследствии Девятый ей предоставил денег? Женщина осела на колени и рывком обняла сына, сотрясаясь всем телом в беззвучном плаче. На этом моменте раздражение в Занзасе достигло пика, рефлекторно он вскинул руку с целью спалить всё к чертям, однако попытка вызвать пламя ярости оглушительно провалилась. Сейчас в сию минуту привычная энергия вовсе не чувствовалась. Со злости ударив по ближайшей стене, он не обратил внимания как сжатый кулак с лёгкостью прошёл сквозь деревянное покрытие. Мальчик убежал прочь, выпутываясь из женских объятий. Он никогда не любил видеть слёзы матери. Провожая удаляющегося пацана, Занзаса напоследок кое-что заинтересовало. Зоркий взгляд случайно зацепился за неприметную картинку в рамке, расположенную на комоде. Ещё раз моргнув, он до сих пор продолжал её отчётливо различать. Никак не мог вспомнить эту деталь из своего прошлого. Только память способна на феноменальные вещи, вплоть до качественной прорисовки образа, обладая непревзойдённой стойкостью в удержании малейших деталей окружения. И сейчас Занзас явственно наблюдал на фото изображение его матери, держащую в руках два свёртка. Кровь заледенела, дыхание оборвалось, а сам он застыл, словно кто-то подкрался исподтишка и применил технику прорыва точки нуля, заковывая тело в привычный лёд. Резко он обернулся с разгорающимся вопросом в глазах и вмиг поймал странный взгляд матери, обращённый в сторону странного фото. Она была явно опечалена, и, поджав губы, вскоре отвернулась к серому небу, едва проглядываемому сквозь кухонное окно. Откровенное непонимание захлестнуло лавиной, заставляя на миг задохнуться от возмущения, и Занзас сорвался с места, чеканя шаг, приближался с целью встряхнуть поникшую женщину и яростно потребовать объяснений. И в очередной раз он забылся — место всего лишь проекция прошлого. Действительность напрягала, подкидывая невероятные сюрпризы, и заставляла крепко задуматься. А так ли это было на самом деле? Попытка разузнать с треском провалилась, реальность стремительно закрутилась в спираль. И вскоре Занзас, так и не успев совладать с собой, оказался около неприметной улицы, где в центре избитого сюжета маячили три судьбоносные фигуры. Здесь память его не подвела, он и в былые времена отчётливо помнил переломный момент. Когда тайно читал дневник Девятого, уже тогда сознание обратилось в глубину и благосклонно подкинуло пару ярких забытых воспоминаний. Тимотео добродушно взирал на мальчика, пока не увидел вспыхнувшее пламя Ярости, облизывающее детские пальцы. Изменившись в лице, он опустился на корточки и продемонстрировал своё. Яркое событие, заставившее новоявленного сына восхищённо всмотреться и поверить. Он сначала и не заметил иной отблеск огня у странного старика. На тот момент ему не было известно насколько они различны — это совершенно неважно. Главное нашёлся тот единственный, такой же, как и он, обладающий причудливым пламенем. Маленький Занзас теперь не один. Реальность принялась медленно зерниться и вскоре рассыпалась в пыль, обнажая непритязательную тьму. И вскоре переключилась, мигнула, перенося брюнета на балкон главного особняка Вонголы. От этих внезапных перемещений у Занзаса порядком начинала кружиться голова. Окружающее богатство, изобилие золота и роскоши антиквариата бросалось в глаза, резко контрастируя с прошлой сценой. Юному Занзасу эта разница не заметна вовсе, на тот момент парень пребывал в приятном самообмане: вырос в царственном окружении, истинный принц, наследник влиятельной мафиозной семьи. Всё остальное — дурной сон, плод воспалённого разыгравшегося сознания и не более того. Его младшая версия сейчас стояла расслаблено, развязно откинувшись спиной на мраморный парапет и насмешливо взирала в серые глаза Скуало. После некоторого молчания, он грубо произнёс: — Отброс, ты кто такой, чтобы со мною разговаривать? — привычная интонация и открытое пренебрежение, сквозившее в манере речи и в бросаемых брезгливых взглядах на всех и каждого, как на очередную падаль или отвратительный мусор. Все не приятны и все одинаковы. Один унылый подхалимаж, да остро-ощущаемый страх перед ним. Всё приторное давно осточертело. — О, — скривился юный Занзас в усмешке, — Да ты просто безумный, — безучастно наблюдая, как Скуало принялся молча вынимать из-под ботинка скрытый острый кинжал, явно оскорблённый несправедливостью столь незаслуженного отношения. Пока он с некоторым весельем размышлял, что попытка заказного убийства вышла омерзительно смехотворной. В чём смысл был посылать мелкого мальчишку на задание, пускай ему и самому всего лишь шестнадцать лет отроду. Да и ещё в логово врага, хуже места не сыскать. Мысли мимолётно пронеслись и вскоре потухли, брюнет стремительно терял интерес к происходящему. Да и порядком надоел разыгравшийся фарс, и он с лёгкостью вызвал яркое пламя на ладони. Простой жест всегда отрезвлял каждого и вызывал безотчётный первобытный страх, однако как оказалось имелись исключения, коим являлся повстречавшийся чудной психопат. Скуало медленно опустил оружие и завороженно посмотрел на танцующее пламя. Завлекаемый, словно мотылёк, он подошёл ближе и на мгновение попытался прикоснуться к огню. — Невероятно, ты — Десятый? — поражённо прошептал он. В произнесённых его словах сквозило неподдельное удивление. Занзас заливисто рассмеялся. Ко всему прочему этот чудак и не подозревал, кто находился перед ним. Теперь объяснялась и возникшая смелость для заведения бойкого разговора. Глупцы всегда не ведали страха. И вопреки ожиданию что-то толкнуло его продолжить дальнейший диалог с безумным подростком. Вихрастый придурок с белоснежными волосами ярко выделялся среди остальных. Ещё ранее был замечен на вступительной части вечера. Похоже Каваллоне его и притащил. — Мусор, ты хотел меня убить этим ножиком? — он бросил красноречивый взгляд на бесполезное оружие. — Разочарую, от огнестрела это никак не спасёт. — Врой! Я мечник, а сюда с клинком, сам понимаешь, не пускают, — на полном серьёзе разочарованно бросил Скуало с небывалым отчаянием в глазах и с явной ностальгией вспоминая оставленный меч. — На черта он тебе нужен на званом вечере? — снова принялся издевательски смеяться Занзас, явно предчувствуя небывалое развлечение, казалось бы, на очередном скучном вечере. — От всяких выпендрёжников, — процедил собеседник и в серых глазах отчётливо отразилось не озвученное — от таких как он. — Ты похоже умом двинулся, раз не чувствуешь смертельную опасность, — задиристо хмыкнул Занзас и потушил огонь, сжимая ладонь в кулак. Жалко было расходовать пламя на этого идиота, так убьёт — собственноручно. — И наглостью своей лишь усугубляешь шаткое положение. Скуало мотнул головой, словно пёс безродный, и оскалился, озорно вглядываясь в сына Девятого. Точно бешеный. — Мне нравятся эти прекрасные ощущения, — и в подтверждении своих слов легко провёл кончиком острия по собственной ладони. — Риск — ничто, куда важнее результат. Сверлящий алый взгляд безразлично соскользнул с бледного лица и остановился на аккуратном порезе. Возникшая кровавая струйка шустро пробежалась по светлой коже, густыми каплями сорвалась вниз. Воздух окрасился ощутимым железным привкусом. Скуало сжал ладонь, размазав багряную кровь, и вскоре, порывшись в кармане, вытащил потрёпанный лоскут бинта. Плебейски прикусив за кончик ткани, ловко принялся обматывать рану. — Скоро увидишь, Десятый, как я сделаю Тира, — закончив с рукой, новоявленный мечник вскинул голову и оскалился совершенно по акульи, обнажив ровный ряд зубов. — И отдам тебе Варию, — беспечно добавил словно незначительную деталь. Всего лишь ничего незначащий отряд элитных профессиональных убийц. Брюнет удивлённо приподнял брови. Внутри пронеслось шальное ощущение невероятности происходящего, и зародился неподдельный интерес. Простая фраза поразила до глубины души, застигая врасплох. С целью уничтожить неподобающее чувство, вмиг возникшее в груди, Занзас демонстративно небрежно оттолкнулся от парапета. Давно уже стоило уйти. — Мне она не нужна, — заключил Скуало и безразлично пожал плечами, мол ничего с этим и не поделаешь. «Точно псих» — подумал юный наследник Вонголы. А нынешний Занзас, всё время неустанно наблюдавший за первой их встречей, попеременно вглядывался в озлобленную младшую версию, обладающего на тот момент несколькими горизонтами будущего, и в самоуверенного безумца с глазами цвета проливного дождя. В собственных мирах они никого не видели прежде: один среди алой зари не замечал никого, другой — нещадно стирал лица в сером тумане. Люди для них являлись обычным средством, пушечным мясом, несуществующей квинтэссенцией. И сейчас эти двое были преисполнены безграничной решимостью к достижению собственных целей. Впрочем, являлись фигурами ничем не лучше всех остальных. Занзас перевёл взгляд выше выщербленной фигуры своей младшей версии и заметил, как солнце причудливо накренилось. Заваливаясь за горизонт, принялось стремительно вращаться в круговороте проносящихся событий. Вскоре ход времени замедлился и опустились сумерки. Он по-прежнему стоял на балконе, однако уже выходящим в сад из личного кабинета в вонгольском особняке. Не шелохнувшись, невольно рассматривал младшую версию, не испещрённую шрамами, пока не успевшую допустить катастрофической ошибки. Сердце болезненно сжалось, в его душе до сих пор оставались загрубевшие рубцы. Приятное осознание, раз их никто не видел, значит — попросту не существовало, трескалось, покрываясь еле заметными нитями. Чёрт побрал, такой гнусной подставы от старика он не ожидал. Внезапно появилось острое желание вырваться из образовавшегося капкана. А внутри неотвратимо продолжалось биться осознание — досмотреть ему дадут до самого конца. Выхода с чёртового сеанса не предполагалось, по крайней мере не по желанию смотрящего. Тем временем юный Занзас и не подозревал, как в ближайшем времени принятые его решения обернутся фатальными последствиями. Где та грань, отправная точка невозврата, ведущая в ледяную клетку? Напряжённый взгляд устремлён в темноту леса, окружающего плотным кольцом особняка. Шестое чувство подсказывало: что-то случится и непременно плохое. Занзас не доверял столь обманчивым эфемерным ощущениям. Но поселившееся в сознании напряжение неимоверно раздражало, заставляя злость клубиться внутри. Сжав пальцы до побелевших костяшек и крепче обхватив холодный мрамор балюстрады, он шумно выдохнул сквозь непроизвольно стиснутые зубы. Склонил голову и отстранённо рассматривал дорожку, ведущую к парадному входу. Состояние нервозности достигло пика, хотя его небрежная поза говорила об обратном. Занзас одёрнул себя, руки его вмиг расслабились, и мягко он облокотился на перила. Ветер озорно трепал полы выпущенной белоснежной рубашки, мягко ласкал оголившуюся смуглую кожу, невесомо пробегался по закатанным рукавам, словно невзначай прося остановиться. Загорелая кожа причудливо контрастировала на фоне ослепительной белизны во тьме и отсвета, украдкой выглядываемого с приоткрытой двери. Давящее чувство, съедающее рассудок — что-то непременно должно произойти. Не могло быть всё настолько гладко. Воздух разряжен — скоро пойдёт дождь. Парень вскинул голову к небу и, наконец, принял судьбоносное решение. И неразрешимая моральная дилемма исчезла. Рывком он оттолкнулся, разрушая образ мнимого ощущения расслабленности, и уверенно развернулся с целью покинуть кабинет и спуститься к Девятому. Впоследствии напрямую столкнётся с жесточайшей правдой, с того момента перевернувшее мир с ног на голову. Занзас непроизвольно потянулся в попытке удержать, однако рука прошла сквозь удаляющуюся фигуру. Действительно, если задаться целью отыскать нечто плохое в прекрасной жизни, то обязательно это найдёшь. Оглянувшись вслед, он собрался было пойти в злополучное место, как что-то мягко потянуло обратно, задержав на балконе. О дальнейших событиях ему и так прекрасно известно. Это навечно врезалось в память и неотвратимо повторялось несчётное количество раз в ледяном забвении. Однако отгораживаться от правды Занзас никогда не собирался. Рыкнув и легко преодолев сдерживаемые барьеры, он направился следом. И только с балкона вошел в кабинет, как замер с занесённой ногой за порог. Внезапно осознал — время вновь резко крутанулось, сделав следующий ход. Теперь в комнате царил полнейший мрак, а за окном нещадно хлестал сильный дождь, барабаня по стеклам тяжёлыми каплями, в итоге сливаясь в сплошной водяной поток. Юный Занзас расположился в кожаном кресле и, беспечно закинув ноги на стол, в руках держал гранённый стакан с виски. Рядом стоящая бутылка уже наполовину была опустошена. Наследник Вонголы совершенно отбился от рук, демонстрируя вызывающее поведение, вовсе не стесняясь старика. Открыто дерзил Девятому, противопоставляя своё авторитетное мнение, хладнокровно крушил всё вокруг, показывая высокомерное пренебрежение и отвращение к окружающим людям и их труду в целом. И не важно, кто перед ним стоял, из дружественной семьи или нет, всё сливалось в одно. Столь вопиющее поведение не допустимо для наследника — так шептались за его спиной. Он ослеплён яростью, отрицание действительности — своего рода протест, Занзас не мог никак смириться с неизбежностью. И как смертельно раненный зверь, мечущийся в клетке, бился в неравном бою с самим собой. День ото дня остро хотелось собственноручно прикончить старика, и возможностей к осуществлению действа предоставлялось невиданное множество. Однако крепко сдерживали ограничения в виде незыблемого почитания традиций, взращенных с сознательного возраста его пребывания в мире мафии. Нарушать их Занзас был не намерен. То, что он рос с ощущением, будто являлся полноправным наследником, целиком и полностью его личные проблемы. Старик ловко провернул, абсолютно все к нему относились как к родному по крови, не вызывая у последнего лишних подозрений. Только Девятый глупо просчитался, пускай его приёмный сын и не обладал хвалёной вонгольской интуицией, но тот прекрасно умел чувствовать и распознавать чужую ложь. Будучи мелким, он не смог правильно распознать свой полезный навык, но уже тогда возникли в душе тревожные ощущения. Реальность оказалась не такой действительной, коей являлась на первый взгляд. Сейчас он — предполагаемый наследник главной и самой влиятельной семьи в альянсе, а завтра — никто. Казалось, свист рассекаемого воздуха от стремительного падения Занзас слышал до сих пор. И никакая чёртовая тишина не давала приятного чувства успокоения. Ничто уже не могло быть прежним и без сожаления погружалось в лавину ярости. Поселившаяся в груди жажда мести снова распалялась, раскаляя кожу до нестерпимых температур, и грозилась сожрать самого Занзаса, если тот не найдёт иного способа выпустить неконтролируемый гнев. Ярость застилала сознание кровавой пеленой, стакан в руках нестерпимо накалился, угрожая и вовсе разлететься на жалкие осколки. На миг ему померещилось, как вся комната уже пылала в огне, а сам он в скором времени сгорит заживо в собственноручно созданном безумии, сварившись в личных противоречиях, наглухо заселившихся в голове. Да и информатор Вонголы, принёсший не лучшую весть полчаса назад, знатно подлил масла к искрящемуся бушующему гневу. Мелкий отброс всё-таки начал битву с Тиром. Этот крикливый идиот, размахивающий непомерным мечом, выглядел невероятно глупо. В целом, было откровенно плевать, даже если белобрысый псих сдохнет посреди поля боя. Безумцы долго не могли прожить, а фанатичные — тем более. Занзас одним глотком допил оставшийся виски и, поморщившись, небрежно поставил стакан на поверхность. Напиток незаметно обжёг горло, что ни шло в сравнении с испепеляющим адом внутри. И уже не давал привычной лёгкости и расслабленности. Для утоления растущих потребностей всё становилось катастрофически мало. Куда уж хуже — напиваться в одиночестве, пытаясь заглушить боль? Докатился. Пальцы с раздражением выбивали незамысловатый ритм по шёлковой обивке подлокотника. Банальная вычурность обстановки, типичные золотые вензеля, заурядные дорогие ковры, роскошный мрамор и изобилие красного дерева в интерьере — теперь имели невероятное давление на хозяина кабинета, вынуждая постоянно обращаться к нелицеприятной правде и задумываться, что здесь он чужой. Дверь тихонько приоткрылась и мгновенно вспыхнул лучик света, озорно прокатился по полу, и задержался, не достигая стола. Занзас ухмыльнулся и, заинтересованно наклонив голову вбок, подпёр её рукой. Находясь в предвкушении исхода бестолковой битвы, он случайно перевёл безучастный взгляд на пустой стакан, поразмыслил: не налить ли ещё порцию. Однако вскоре мысль оборвалась, алые глаза парня с недоверием расширились. И Занзас оказался благодарен кромешной тьме, окутавшей добрую половину кабинета, что смогла вовремя скрыть его неподдельное удивление. Он действительно ставил на оглушительный проигрыш, и вовсе не ожидал наблюдать на пороге бледного как моль всклокоченного мечника. Тот, не задерживаясь, аккуратно просочился через приоткрытую щель, сопровождая перемещение шумным вздохом. Сначала неаккуратно завалился на ближайшую стену, опираясь спиной, но после, собрав силы и тяжело оторвавшись на несколько шагов, резко закрыл дверь рукой, вновь погружая комнату во мрак. Обычно ловкие и стремительные движения сейчас казались заторможенными, и мечник явно тратил на их выполнение невероятное количество сил. Едва дойдя до середины кабинета, он остановился и нелепо попридержал чью-то куртку, периодически норовящую сползти с левого плеча, та явно была не по размерам. Тишина нестерпимо давила, и время застыло в кабинете. Стрелки старинных часов замерли в томительном ожидании. Занзас медленно поднялся, уверенными шагами стремительно пересёк комнату и, оказавшись рядом, решительно с размаху ударил в челюсть нежданного визитёра. Последний и не думал защищаться, безропотно принял судьбу, отлетая обратно к стенке. Сыну Девятого сейчас достаточно одного замаха, рука у него всегда была тяжёлая, а мечник и так держался из последних сил — видно невооружённым глазом. Скуало в ответ не издал ни звука и только поморщился от пронзившей резкой боли в левом предплечье. Но и этого становилось катастрофически недостаточно. Занзас не удовлетворён результатом: следом, не церемонясь, он схватил мечника за изорванный воротник мокрой рубашки и, притянув его ближе к себе, угрожающе склонился к бледному лицу, опаляя огненным дыханием. Ростом он был выше, да и старше на пару лет, чем этот недоносок. — Какого чёрта? — прошипел разъярённо Занзас, не понимая, что больше злило: ошибка в собственных прогнозах или скрытое удовлетворение от стоящего рядом живого придурка. — Вария теперь твоя, — Суперби болезненно выдохнул и попытался привычно оскалиться, безумным лихорадочным взглядом жадно всматриваясь в полыхающий яростный алый. Они друг друга стоили, оба погрязли в борьбе с злыми демонами. С той лишь разницей — Скуало своих сегодня окончательно поборол. Воздух стремительно насыщался тяжёлым запахом крови. Опустив взгляд, Занзас заметил крупные алые капли около ботинок, собирающиеся вокруг мерзкой лужицей. Проследив траекторию, он инстинктивно замер. И вдруг вновь ударил несопротивляющегося мечника наотмашь по лицу, одновременно с отвращением сорвав с худых плеч чужую куртку. В наступившей могильной тишине он ошалело рассматривал наспех перевязанную культю. Ожидал увидеть что угодно, но не отсутствующую левую кисть. Стоило отдать должное, Скуало сумел удивить во второй раз за один вечер. Суперби зажмурился, с трудом удерживая равновесие, для него — дело чести не пасть к ногам Занзаса. Только не в таком виде. Он всё понимал, ему самому противна собственная слабость. Безропотно терпел удары и не пытался уйти от простого захвата, лишь поморщился от возникшего металлического привкуса, оттеняемого мимолётно тупую боль. Похоже ему рассекли губу, однако всё это были сущие пустяки. Искреннее удивление вскоре прошло, и у Занзаса моментально свернулся болезненной судорогой желудок. Если бы недавно ему вздумалось перекусить, содержимое уже давно было бы на полу. Смотреть на окровавленный обрубок нестерпимо тошно, хотелось подальше от себя убрать никчёмного отброса. Избавиться от обузы, с глаз долой, чтобы больше не знать о его существовании. В мыслях приятно вспыхнула идея опробовать новое творение — икс-пушки, созданные под вдохновением восхитительного оружия Седьмого Вонголы. И не найти лучше жертвы для первого выстрела, той, что заставила задуматься о недосягаемых высотах, позволила поверить и после жестоко обмануться. Занзас развернулся и отошёл к столу, однако, задержавшись у секретера, решил сначала налить себе полный стакан виски. В горле враз пересохло, а желчь явственно чувствовалась на языке. Желательно было выпить безо льда, сейчас это не требовалось, следовало немедленно стереть едкий привкус и выкинуть увиденное из головы. Скуало с ожиданием наблюдал, Занзас не отличался истинным состраданием, всегда был прямолинейным и не держал себя в рамках приличия. Все качества мечник безупречно понимал и принимал Десятого как есть. И в схожей ситуации действовал бы аналогично, с отточенной точностью совершаемых поступков. Сейчас он неприятен и вызывал поистине омерзительное отвращение. Однако средства достижения цели ничто перед самой победой. — Занзас, — имя резало слух, сил едва хватало на произносимые слова, пострадавший гулко сглотнул и хрипло продолжил, — Теперь я — Император мечей, — на это сын Девятого лишь хмыкнул и, неприязненно скривившись, шумно глотнул виски. — И Варию, — осёкся, вмиг пережив особый пик резкой боли, что благосклонно предоставила минутную заминку для решающего предложения, — Я отдаю тебе, — голос предательски дрогнул, и внезапно вновь прострелила острая резь в руке, широко раскатившись по телу, достигла позвоночника. Скуало стиснул зубы до скрежета, недовольно зажмурился и с силой стиснул рукой пострадавшее левое предплечье, словно простой жест мог подарить мимолётное облегчение. — А ты не хотел поинтересоваться, нужно ли мне это? — Занзас на взводе, ещё до прихода мечника он старался сдерживаться и не спалить здесь всё к чёртовой матери, ярко представляя, как красиво горела обставленная ложь. Скуало ходил по тонкой грани, как, впрочем, делал это всегда по жизни. Являлся адреналиновым маньяком, явно испытывающим непревзойдённый кайф от головокружительного ощущения неминуемой гибели. И сейчас следовал собственной философии, избитой личной стратегии — с уверенностью мерно подливал керосина в открытый огонь с целью получения в результате хреновых угольков. — Зачем, тупой мусор, мне какая-та кучка идиотов, когда по наследству достанется самая могущественная мафиозная семья из южно-итальянского альянса? — брюнет дерзко и хладнокровно улыбнулся, делая очередной жадный глоток. И вновь стакан в скором времени оказался незаметно опустошён. Скуало оцепенел — действительно странное предложение; Десятый не мог быть одновременно боссом независимого отряда элитных убийц и главой мафиозной семьи. Хотя при первом знакомстве он уже красиво рисовал в сознании, как они вдвоём вершили великие дела. И с другой стороны сложно было бы совмещать позиции хранителя Дождя Вонголы и босса Варии. Любой расклад не выстраивался в благоприятный. При поверхностном размышлении получалось: не было возможности объединить приятное с полезным — заполучить желанный титул Императора мечей и остаться рядом с Занзасом. Оглушающая правда ломала похуже физической боли. Казалось, волевой стержень, удерживающий рассудок в сознании, треснул и начинал неминуемо разрушаться. Впервые Занзас открыто наблюдал растерянность в расширившихся серых глазах. И как оказалось, невероятно легко и забавно было сбить с толку непробиваемого мечника. Тот проявлял исключительное упорство во всём, демонстрируя неколебимость фанатичной веры. — Я отдаю тебе Варию, — механически и блёкло повторил Скуало, спешно пытаясь замаскировать взгляд безразличием. Безуспешно, да и поздно, его собеседник увидел предостаточно, чтобы возникшая патовая ситуация усложнилась в разы. — Девятый всё равно пока не собирается уходить. Самоуверенное заявление, да как он посмел? Занзас угрожающе вскинул ладонь с целью окунуть наглеца в огненный ад одним щелчком пальцев. — Тебе решать, — не заметив жеста, мечник уверенней продолжил, он давно всё решил, направляясь сюда, и отступать не собирался, не в его принципах. — Я предлагаю тебе стать боссом элитного отряда, — хищный оскал вернулся на мертвенно-бледное лицо, придавая парню вовсе диковатый вид. — Признайся, не каждый разбрасывается столь дорогими позициями, отдавая безвозмездно. — Признаться, что кто-то может стать первоклассным мечником с отрубленной рукой? — Занзас саркастично подметил, издевательски кивнув на повисшую культю и лишний раз напомнив о камне преткновения. Скуало вздрогнул, улыбка сломалась, перекашивая лицо, и он опрометчиво бросил непонимающий взгляд ниже. К слову, повязка, полностью окрасившаяся в буро-красный цвет, выглядела неприятно и жутко отталкивала. Сколько крови он уже потерял? — Я сам её отрубил. Чистейшее безумие. Занзас от неожиданности резко опустил руку со стаканом на стол. Пристрелить, следовало пристрелить сразу и не раздумывая, не выслушивая весь состоявшийся фарс. Ведь знал: у мечника с головой реальные проблемы, однако настолько выходившие за рамки адекватного восприятия — обнаружить оказалось в новинку. — Чтобы бой был на равных, — пояснил Суперби и выжидающе посмотрел на реакцию будущего наследника, постоянно лицезреть кровавую повязку лично ему уже осточертело. — Так, какое решение примешь, Занзас? — помимо нескрываемой заинтересованности во взгляде читалась непоколебимая вера и невероятная правильность свершённых им поступков. Была бы иная возможность, явно Скуало повторил бы всё с идентичной точностью. Он ничуть не жалел, избрал свой верный путь и намерен следовать по нему во что бы то ни стало, продираясь сквозь тернии к звёздам. Наступил решающий момент истины, тягучее ожидание вместе с удушающей тишиной. Скуало предлагал не только Варию. В невысказанных помпезных речах сквозило кое-что ещё, и никто из присутствующих не желал обличать это в простые слова. Что по совместительству и раздражало Занзаса. Ещё тогда, стоя на балконе, мечник клялся ему в вечной верности и похоже вовсе не считал торжественное обещание неудачной шуткой. Привычная горечь виски больше не чувствовалась, зато сполна ощущался пробираемый колючий холод. Словно Занзас подошёл непозволительно близко, что уж там — оказался на пороге чёртового открытия и с занесённой ногой остановился в предвкушении. Судьбоносный исход, по прогнозам имеющий все возможности перевернуть собственную жизнь и привычный уклад монументальных вещей. То же самое он испытывал буквально недавно, бодро направляясь к кабинету Девятого и взламывая чужой тайник с целью найти реальные подтверждения личного подозрения, возникшего из ниоткуда и плавно перерождаемого в навязчивую паранойю. Моментально воспоминание о новоявленном страшном откровении сбило с мыслей, опять выталкивая на путь к привычной ненависти, которую Занзас любовно взращивал в себе. Превратность счастья: потеряв одного близкого человека, судьба предлагала ему на замену другого? Сын Девятого критично окинул испытывающим взглядом худое тело. Мальчишка выделялся среди остальных не только внешностью, но и стойкой гордостью и самоотверженностью непоколебимым идеалам. «Отрубить себе руку, надо же» От вспыхнувшей случайной мысли, что Занзас сам мог стать одним из таких идеалов, в его душе приятно разлилось тепло. Или, наконец, изрядное количество выпитого виски дало о себе знать. Однако всё равно была стойкая уверенность — Скуало непременно отдаст за него собственную жизнь. Лично у брюнета столь трепетные чувства никогда не возникали. И не укладывалась в его голове мысль испытывать нечто подобное по отношению к чужому человеку. Это являлось из разряда странного и необъяснимого, больше схожее на неведомую болезнь на фоне прогрессирующего фанатизма. Суперби терпеливо молчал, ожидая принятого решения со стороны Десятого. А последнему разыгранное представление порядком уже начинало надоедать. Взяв в руки опустевший стакан, Занзас в очередной раз за вечер наполнил его доверху виски, и после, звонко отложив бутылку, сделал глоток. Приятная терпкость обжигающе прокатилась по горлу, оповещая — сейчас вновь заработали человеческие рецепторы. На некоторое время безумцу всё же удалось отогнать его выгорающую тоску от безысходности. Постепенно Скуало начинал трястись мелкой дрожью, он пытался справиться с нахлынувшей сильной слабостью, но тщетно, организм истощался с каждой ускользающей секундой. Время предательски пустилось в стремительную гонку с измождением, когда как в процессе его возвращения в Вонголу тянулось непозволительно медленно. Гордой Акуле совсем не хотелось падать в обморок перед боссом, демонстрируя жалкое бессилие. А тот нарочно тянул с ответом, кидая странные нечитаемые взгляды, и, видимо, получал истинное наслаждение от увиденного. Неужели пытался оценить, сколько продержится ослабленное натренированное тело? Занзас был тем ещё ублюдком — угораздило же Скуало вляпаться в это дерьмо. Мечник, неестественно пошатнувшись, сделал шаг вперёд. На самом деле он готов был завалиться назад, однако возникший из ниоткуда импульс упрямо толкнул в обратную сторону. Устало вздохнув, Занзас ещё некоторое время рассматривал бледное осунувшееся лицо напротив, а после отчётливо осознал — не было смысла более упрямиться и искать ненужные оправдания, стоило признать — Суперби его зацепил. Единственный из окружения — тот сильно выделялся из мафиозного мира, являлся исключением, таким же чужаком, как и он сам. Видимо, им было предначертано встать на пути друг у друга, как и суждено узнать Занзасу, что тот вовсе не являлся истинным наследником. По этой причине Девятый медлил с церемонией приемствования. И в качестве утешительного приза ему сейчас выпадал уникальный шанс стать боссом шайки убийц. Методично и обрывочно Скуало повторял шаги, повинуясь стальным желанием не грохнуться на пол, и вскоре оказался слишком близко, настолько, что почувствовал на себе обжигающее дыхание упрямого собеседника. Угораздило ведь: именно сила Занзаса безумно завораживала, слепо заставляя идти следом. Больной рассудок причудливо нарисовал образ древнего огнедышащего дракона, выдыхающего дикое пламя. И яркая аналогия вмиг развеселила, мечник искренне улыбнулся, что не скрылось от чужого испепеляющего взора. Внезапно Занзас задумчиво перевёл взгляд куда-то поверх белобрысой макушки и, послав всё к черту, резко протянул свой недопитый стакан Скуало. Тот пошатнулся вперёд, заваливаясь набок, и запоздало ощутил, как горячая рука сильной хваткой сжала за правое предплечье в попытке удержать на ногах. Он благодарно скривился и, небрежно мазнув лёгким прикосновением по чужим пальцам, забрал стакан. Сразу сделал внушительный глоток, моментально закашлявшись от разъедающей нестерпимой горечи. Это брюнет любил напитки покрепче, а мечник ни разу не употреблял спиртного, не было должного интереса. Кашель нестерпимо разодрал глотку, вызывая новый виток боли, та в свою очередь немного отрезвила затуманивающийся рассудок, заставляя мир не померкнуть. В попытках вернуть обратно стакан на стол Скуало в последний момент заметил бурые отпечатки на гранёном стекле. Похоже абсолютно всё было измазано в его крови, не говоря про израненное тело, бинты, насквозь пропитавшиеся и не сдерживающие открывшиеся тяжёлые ранения. А Суперби вовремя и не заметил расползающихся багровых пятен на собственной рубашке. Занзас грубо перехватил попытку, испачкавшись, отнял стакан из рук, будто не заметил тёмно-красных разводов, и допил остатки. Молча показывая, что одновременно принял мечника и согласился с его щедрым предложением. Тот довольно оскалился, обнажив окровавленный ряд зубов, и признательно уткнулся лбом в плечо. Прижался и выдохнул, прекрасно зная — его не оттолкнут. Стоять самостоятельно уже не хватало сил. — Ты горячий, — донеслось сипло, слова вырвались случайно, вопреки желанию, похоже Скуало начинал бредить. — Нет, тебя лихорадит, — так и не отодвинувшись, Занзас произнёс это поверх белобрысой макушки. Его белоснежная рубашка, местами соприкасаясь, постепенно окрашивалась в кровавый цвет. Они постояли так совсем не много. И вскоре, немного отклонившись, но не отпустив раненного от себя, сын Девятого потянулся к телефону в кармане брюк с целью набрать номер медицинского блока Вонголы. Впервые он кому-то помогал и более того воспользовался экстренным доступом оказания помощи. После довольно продолжительных гудков, порядком раздражающих воспалённые нервы, послышался щелчок и следом обеспокоенный голос врача. А тому было за что волноваться, ещё ни разу не обращался лично сам наследник. Посреди глухой ночи. Для оказания незамедлительной помощи. — Да, сеньор Занзас? — Нужна палата, — коротко без объяснений бросил парень. — Конечно! Я немедленно соберу мед персонал, отправить за вами? Занзас перевёл оценивающий взгляд на бледного мечника, тот и вовсе с каждой секундой превращался в призрачное подобие себя. — Нет, сам приведу, — за короткими раздумьями пришло понимание: хотелось ограничить круг лиц, кому допускалось видеть Скуало в столь плачевном состоянии. Особенно, если это напрямую касалось его хранителей — никому недозволенно лицезреть их слабыми, по крайней мере оставаясь в последствии живыми. На время отпустив Суперби, брюнет ловко подхватил лежащий пиджак с дивана и набросил на худые плечи, скрывая от посторонних глаз кровавое безобразие. Моментально Скуало скрылся в тёмной ткани, и Занзасу на миг померещилось, как тот действительно ссохся, на порядок уменьшившись в размерах. Про собственный внешний вид он не задумывался вовсе. Еле удержав равновесие, мечник покачнулся, однако упрямо держался, сотрясаясь крупной дрожью. «Вот придурок, устроил тут цирк на грани смерти!» — со злостью проскочило в мыслях. Сын Девятого заглянул в осунувшееся лицо и задержал руки на чужих плечах дольше положенного. — Хочешь, чтобы я понёс тебя как девицу? — процедил он сквозь зубы, поблёскивая в темноте кровавым отблеском полыхающего взгляда, — Тогда можешь грохаться в обморок. — Пошёл ты, — сразу огрызнулся Суперби, бодро оттолкнувшись в безуспешной попытке правой рукой изобразить средний палец, но получилось плохо и, бросив гиблое дело, он устало навалился на плечо своего спасителя. Сил держаться на ногах больше не было. Добраться до лифтов незамеченными — не составило особого труда, когда в особняке царила кромешная ночь. Также просто оказалось передать в руки взволнованному мед персоналу тяжелеющее тело мечника, периодически теряющего сознание. По пути обратно Занзас решил пройтись по лестницам. И проходя мимо коридора, заметил людей в тёмной форме, расположившихся в общей гостиной для посетителей. Похоже те и притащили раненного победителя сюда. Варийцы обернулись, уловив чужое присутствие, однако парень, не задержавшись, поднялся дальше по лестнице. Для нынешнего Занзаса всё произошедшее не стало откровением, не так много времени прошло, чтобы могла стереться из памяти малейшая деталь. Что конкретно этой сценой хотел сказать старик, ясности не привнесло. Он и так признал, мечник — первый и по сути последний, на кого не было ему откровенно плевать. Да и сам Скуало прекрасно был осведомлён: в тот вечер они оба увидели истину, которую не следовало узнавать друг о друге. Крайне опасно было обнажать душу и могло послужить роковой ошибкой. Однако Занзас принял рискованную игру и её возможные последствия. Если тогда он шёл словно слепой щенок, ведомый исключительно гневом, то сейчас, когда ярость трансформировалась, он уже не чувствовал той испытанной боли. Похоже немалая заслуга на этом поприще принадлежала не только ему одному. Суперби удачно оказался рядом, возник в те переломные моменты, когда сыну Девятого стало безразлично абсолютно всё, включая собственную судьбу. Уже вовсе он не удосуживался оценить свои действия в рамках омерты. И мечнику удалось сдвинуть его рычаг с медленного и верного самоуничтожения на стратегический путь отмщения, выверенный месяцами на совместно проведённых вечерах. Знал ли Скуало о своей непосредственной роли в спектакле абсурда — оставалось до сих пор загадкой. Но лучше бы тот и дальше оставался в неведении. А случись иной исход, где Занзас отказался от предложения и вышвырнул вон надоедливого психа? Где бы он оказался сегодня? Возникший вопрос застал врасплох. Похоже старик был чуточку прав. Иллюзорная реальность замерла, покрываясь тонким слоем инея с корочкой льда. А после мигнула, будто испорченный телевизор.

***

— Не все принятые решения, кажущиеся на первый взгляд исключительно верными, оказываются таковыми на самом деле, — изрёк старец, сидя за столом в пол-оборота и с напряжением всматриваясь в лицо лежащего парня. Мэри тихонько открыла дверь и украдкой зашла, незаметно поглядывая на безмятежно спящего Занзаса. — Бывает, мы самостоятельно справляемся, помогая себе лицезреть правду, однако нужно обладать невероятно сильным духом, не замутнённым человеческими страстями, — продолжил старик монолог. — Порой время подсказывает, но может оказаться слишком поздно, — и перевёл задумчивый взгляд на открывающийся вид из окна, — Либо как судьба распорядится, благосклонно смилостивится и направит на путь помощника с целью открыть глаза, Мэри, — заключив, он загадочно улыбнулся про себя, вглядываясь в зелёную листву кедровых деревьев. Девочка согласно кивнула, пускай и казалось, что собеседник вещал, пребывая в пророческом трансе. Мэри всегда нравилось его слушать. — Почему мы не предупредили заранее о времени, ведь пролежать так он может очень долго? — уверено заявила она, этот вопрос её сильно волновал. Старик перевёл взгляд на Мэри и старческая улыбка расчертила дряхлое лицо. — Время — понятие растяжимое. Малышка всё равно не понимала. Считала, что у каждого человека непременно должен быть кто-то, кто будет искать, ждать, кто-то явно неравнодушный. Хотя грозный и весьма опасный вид их гостя сигнализировал об исключительном случае, но всё равно она искренне верила, что и у него был в окружении важный человек, не страшащийся выбранного поведения, этой банальной защиты от внешнего мира — отталкивать от себя других людей. Пускай Занзас и выглядел рассудительным, однако внутри мог попросту затеряться в ворохе проносящихся событий. А там время шло действительно не линейно. Мэри присела рядом с кроватью и, прикоснувшись к енотовому хвосту, вплетённому в тёмные волосы, принялась перебирать в пальчиках спутанный мех. По её мнению, атрибут был совершенно неподходящим, ярко выбивающийся из полноценного образа парня. Словно что-то решив про себя, она аккуратно распутала истрепавшийся хвостик и шустро убежала прочь, забирая его с собой. Во сне Занзас выглядел умиротворённо, словно на тот момент и не боролся с порождёнными демонами в одиночку. Мэри всегда не нравилось главное условие прохождения испытания — соло. Это казалось ей жутко не справедливым.

***

В это время далеко за пределами Италии Скуало стоял посреди разобранной комнаты, застывшим изваянием, не иначе олицетворение гордости. Механическая рука вместо привычного меча сжимала мобильный телефон. Мысли стремительно проносились, образуя чёртов хоровод и не давая возможности зацепиться хотя бы за одну. На несколько «за» находилось изрядное количество «против». Однако мечник не привык долго вытягивать решение, особенно когда оно касалось непосредственно лично его самого. Останавливало на пути лишь одно большое и жирное «но». Занзасу это явно не понравится. Сильно не понравится. А на другую чашу импровизированных весов обильно сыпалась непроходящая обида. Откуда она вообще, чёрт возьми, только взялась? Злило и то, что это самое весомое противоречие бесстыдно укатило в Марокко. Все угрызения разрывали душу Суперби напополам. Сжав металлическую кисть до железного скрежета и услышав характерный треск пластика, Скуало пришёл в себя. Вынырнув из тягостных размышлений и послав всё к чертям, со злостью включил мобильник, стремительно набрал коротенькую смс и отправил её недоделанному вонгольскому мечнику. Откуда был его номер у варийца, тот плохо помнил. Занзас ведь приказал, чтобы хранители обогнали личные показатели десятилетнего будущего, вот и получит требуемый результат в лучшем исполнении. Известно — ускоренно учишься лишь тогда, когда есть с кем тренироваться. «Поле, в севере от школы Намимори. В десять»