Предел

{timeline: after three week’s of five years of Vongola Ring Conflict} Варийские будни столь однообразны, как и впрочем все остальные дни того же посла доброй воли. Постоянные разъезды, репетиции, отдых — бесконечные миссии, тренировки, отпуск. И дальше всё по новой — замкнутый круг. Единственное — люди из первой категории несли только хорошее, привлекая всеобщее внимание и невероятные средства к разрешению насущных проблем мирового масштаба, а Скуало олицетворял прямо противоположное, действуя максимально скрыто с минимальными издержками: он убирал крупных глав бандитских группировок, не вовремя возомнивших себя боссами мировой величины, и периодически расчищал светлый мафиозный мир от всякого мусора. Зато их ответственные миссии сходились в одном — у каждого имелась благая цель, и не столь важно, что миры их кардинально разные, а используемые методы взаимно исключаемые. По правде говоря, мечнику не сильно по душе образовавшийся водоворот из монотонно повторяющегося рутинного дня. Постоянно крутило, нещадно разбалтывая хрупкие нервы, а реальность опостылела до мельчайших деталей, вплоть до мерно тикающей стрелки на старинных часах. Однако именно сегодня всё казалось особенным: обыденность грозилась сменить направление или хотя бы, наконец, пробить чёртово дно безысходности. Сегодня у него день рождения. Ко всему прочему прибавлялся шикарный поздравительный набор со всеми вытекающими последствиями в виде нервного подёргивания глаза и раздражающего ожидания малейшего подвоха, когда эти балбесы примутся его поздравлять. А в том, что те собрались и уже тщательно спланировали гнусную операцию, сомневаться не приходилось — традиция непоколебима. Из года в год открывался осточертевший квест: как похитрей достать именинника, чтобы тот в кратчайшие сроки своим немыслимым ором разнёс до основания внушительный замок. День начался с летающего Маммона, к слову, последний и так являлся миру с завидной регулярностью. — Завали иллюзию, — гневно прорычал Скуало, молниеносно делая выпад мечом, разрубая иллюзорную дымку надвое. — Иначе в следующий раз моя сталь опробует лягушачьей тушки! — Ой, капитан, вы уже не в духе в столь особенное, светлое и погожее утро? — монотонно поинтересовался Фран, выныривая из завесы скрытности. — Обычное, как и любое другое утро, — громко выделил последнее слово Скуало, грозно сверкая взглядом и продолжая смертоносно размахивать в воздухе длинным клинком, прикреплённым к металлическому протезу — пристегнул специально в качестве отпугивания всех решившихся на поздравления смертников. И вдоволь удовлетворившись чужой растерянностью, он важно отвернулся, взметнув изрядно отросшей шевелюрой, и гордо удалился прочь, убеждаясь, что маленькие паршивцы больше не посмеют возникать словно из ниоткуда и тем более — мешаться под ногами. Но капитан сильно ошибался. Следуя привычным путём, бодро проходя мимо кухни, Скуало даже и не обратил внимания на царившее там одно сплошное белое марево. Для осознания некоторой неправильности происходящего хватило доли секунды, и мечник инстинктивно замер, задержавшись с занесённой ногой. «Какого чёрта здесь творится?» — опрометчиво пронеслось в мыслях. — Врой! — громко рявкнул Суперби, молниеносно развернулся и украдкой заглянул внутрь помещения. Молочной густой пелены не оказалось, а серый взгляд уставился в привычное убранство кухни. «Опять Фран постарался? Убью засранца!» Скуало аккуратно шагнул в помещение, проверяя по сторонам, не затесалась ли где мерзкая засада. Но кухня была абсолютно чиста, и в ней никого не наблюдалось. В целом выглядела идентичной, как и в любой другой день. Ничего примечательного. Только Луссурия куда-то исчез: с него сталось бы до вечера на миссии пропадать или же вовсе, потеряв счёт времени, с отбитым вонгольским экстримом опять солнечные беседы завести. Скуало не особо следил за передвижениями хранителя Солнца Варии, это было крайне опасно для собственного психологического здоровья. Изрядно устав от разглядывания непримечательного интерьера, мечник неопределённо пожал плечами и покинул помещение. Возможно ему попросту привиделось. Проследовав дальше к парадной двери, он на минуту задержался, касаясь пальцами холодной кованой ручки. Прищурился, воровато озираясь по сторонам, оценил обстановку, как относительно безопасную и, что-то хмыкнув себе под нос, резко вышел на улицу. Мысли о столь несвойственной тишине замка и невероятной степени скудных поздравлений всё это время бились на задворках сознания. От них он отмахивался словно от назойливых мух, но, как оказалось в последствии, совершенно зря. Мгновенно окружающий свет потух, а следом стратегически нанесли критический удар по ушным перепонкам. Скуало окунулся в невозможную какофонию звуков: выстреливаемых хлопушек, оглушительных свистелок, человеческих выкриков и улюлюканий. Полностью исчез в блестящем водопаде разноцветных конфетти, на несколько минут растворяясь в радужном калейдоскопе ослепительных цветов. Сегодня он одевался с иголочки, с терпением буддиста расчёсывал непослушную копну волос, собираясь на встречу с Орнетто по поводу поставок оружия с секретной технологией заряда. По части конфиденциальности было отработано настолько чётко, что любого приближенного к проекту как не спроси — никто не раскалывался. А Скуало безупречно умел находить индивидуальный подход к каждому. Однако в ситуации с загадочным оружием всё шло крахом — ни единой чёртовой зацепки. Поэтому решив воспользоваться последним оставшимся вариантом — цивильно обсудить возможности взаимовыгодного контракта, он с особой критичностью собирался на долгожданную встречу, скрупулёзно подбирая детали к деловому образу. Чтобы в один момент выглядеть идиотом, облепленным цветастыми кружками из фольги, несуразными резными полосками и, мать его, безудержно переливающимися на солнце треугольниками? Полный авангард! Казалось, блестящие конфетти было абсолютно везде, щедро покрывая с макушки до пят. И если длинноволосой гривой можно тряхнуть, основную массу скидывая под ноги, то забившиеся в строгий костюм мерзкие разноцветные сердечки устранить являлось задачей куда более сложной. Здесь требовались филигранность и великолепная выдержка. Естественно последнее отсутствовало напрочь, имея свой лимит: он и так на выходе мучительно долго боролся с галстуком. Вдоволь устав, окончательно капитулировал, решив сорвать неподвластный кусок ткани и раскромсать его на мелкие кусочки — со злорадством уничтожил самый ненавистный атрибут брючного костюма. К деловому стилю Скуало всегда относился без особого восторга, но раз требовалось соблюдать этикет и на важных встречах демонстрировать силу и власть посредством дорогостоящей внешней атрибутики, то попросту ничего с этим поделать он не мог. А переписывать постулаты было не в его возможностях. — Вроой! — разнёсся гневный крик на всю округу, моментально спугивая птиц в лесу, на что те, поднявшись возмущённой волной, устремились в рассыпную. — Издеваетесь? — раздражённо рыкнул Скуало, сдувая обнаружившуюся на носу вражескую золотую звёздочку. Нападающие, в лице верных хранителей Варии, недоумённо взирали на капитана с невероятно невинным выражением на лице — насколько это возможно у хладнокровных убийц элитной категории. Они хотели как лучше, и, определенно, у них получилось как всегда. Тоже одна из паршивых традиций, которую не в силах было избежать. Скуало удостоил каждого злобным взглядом, не сулящим ровным счётом ничего хорошего, прищуром серых глаз угрожая, что всех участников скоро настигнет лютое возмездие. Однако времени в обрез и столь желанные разбирательства пришлось оставить на десерт. Поэтому, так и не дождавшись вразумительного ответа на, впрочем, риторический вопрос, Скуало нервно отряхнулся, брезгливо скинул с себя безудержно мелькающие бумажки и продолжил гордое шествие с высоко поднятой головой. Молча проследовал мимо молчаливых собравшихся к своему праздничному суперкару, нетерпеливо ожидавшего звёздного часа. Уайра — шедевр некогда бывшего инженера Ламборгини Горацио Пагани, была достойна лучшего, а не тех скудных выходов в свет, исчисляемых единичными случаями в год. И кто бы знал, чего только стоило мечнику спокойно сесть, мягко хлопнув серебристой дверью, и вцепиться перчатками за приятную кожаную оплётку руля, когда как невыносимо всех хотелось покромсать мечом на размеры злополучных конфетти. — Будем говорить? — шёпотом сообщил Бел, посмеиваясь в излюбленной манере. — Нет, — покачал головой Луссурия, — нашему капитану следует расслабиться, хотя бы в этот день, — и мечтательно улыбнулся, скрещивая руки на груди, обнажая сильные мышцы. Боец предвкушал занимательное событие: задумка казалась вполне интересной, и он откровенно радовался за хранителя Дождя Варии. На встрече Скуало ловил удивлённые взгляды, обращённые к своей персоне, и, четко прослеживая за траекторией, отлавливал и отряхивал блёстки, сыплющиеся буквально из ниоткуда. Сам приём оказался довольно странным: после часового бреда в виде красочной презентации и довольно нудного звукового сопровождения, постоянно напоминающего о сверхсекретности используемой технологии, на невинную просьбу посмотреть вживую Скуало получил лаконичный ответ. Дескать просто так увидеть это простым смертным не представлялось возможным, только прибегнув к специальным очкам и никак иначе. Бесспорно здесь присутствовал яркий след Верде, но перед тем, как резко встать и деликатно попрощаться с собравшимися, наведываясь к чокнутому гению, Суперби хотелось напоследок лично убедиться в существовании оружия. Возведя очи горе и устало вздыхая, он принял из рук странноватые очки в совершенно безумной оправе, больше напоминающей корректировочные при подборе линз, и надел их, пытливо смотря в указываемом направлении чистого стола. Собственно, в окулярах сей непритязательный атрибут мебели всё же также оставался пустым. Скуало со злостью скрежетнул зубами и только собирался возмутиться — за идиота его ещё редко кто принимал, как картинка неестественно мигнула, и на столе отразилось нечто, заставившее мечника враз оцепенеть, расширившимися зрачками со шквалом недоверия вглядываться в искомый предмет. В помещении резко упала температура. На столе из ольховой древесины лежали столь знакомые пушки с вычурными иксами. И будто в насмешке солнечный блик озорно пробежался по кровавой гравировке. Скуало не помнил, как оказался рядом с Орнетто, одномоментно теряя связь с реальностью. Глаза его застилала пелена, сотканная из жгучей ненависти, а сорванные разбитые очки давно валялись на полу. Капитан решительно занёс острый меч, чтобы за доли секунды отделить мерзкую голову от ненавистного туловища, в то же время чувствуя себя невероятно живым. Как сзади ловко перехватили, заламывая руки за спину, пресекая чудесное мгновение чудотворной жизни и заставляя вдохнуть ниоткуда взявшийся удушающий запах смрада. У знакомых удерживающих рук стальная хватка и чёрные татуировки, словно змеи, при каждом сокращении мышц шевелящиеся под кожей. Нахлынувшая холодная ярость сменила направление, трансформируясь, двинулась теперь к новой цели. Реальность сузилась до размера непримечательного демонстрационного зала. Суперби с силой приложился затылком назад, на краткий миг дезориентируя Дино, и этого становится вполне достаточно для следующей манёвренности. Скуало резко развернулся, вырываясь из пут кнута, и от души замахнулся для удара в челюсть. Однако в последний момент школьный друг с непревзойдённой грацией и точностью увернулся, словно в помещении находились его близкие люди. И вскоре пропустил удар под дых — в ближнем бою он никогда не был хорош. Мустанг, непроизвольно охнув, осел на колени, кривясь и держась за многострадальные рёбра. Воздух толчками выходил из лёгких, Скуало имел все шансы сильно повредить дыхательную систему. Рефлекторно скручиваясь, Дино неприятно подметил — насколько первоклассным получился у мечника удар. Да и в прочем, чего иного стоило ожидать от варийского наёмника высшего класса? Скуало недостаточно причинённой боли, ему нестерпимо мало. Окружающий мир постепенно выцветал, слезая красками и становясь обезличенным, срывал с себя уродливые обои фасада и обнажал гнилое нутро. Вконец озверев, мечник взял за грудки некогда бывшего приятеля и принялся тщательно трясти, словно в попытках вытряхнуть всю душу. — Какого чёрта ты удумал, Каваллоне?! — яростно прошипел бунтарь, приближая Дино к себе и дыханием обжигая бледное лицо приятеля. Тот безвольно подчинился воле мечника, с прищуром карих глаз всматривался в глубину развернувшегося смерча, отражающегося в упрямых глазах цвета стали. Несгибаемая воля и непомерная гордость. Карикатурно со стороны казалось, что змея скоро сожрёт лошадь. И даже не подавится — заглотит, методично проталкивая жертву внутрь, и в последствии переварит без остатка. — Спятил! — спокойно резюмировал Дино и выплюнул в сторону кровавую слюну. Вновь руки Скуало обвились жгутом знакомого лассо. Мечник в состоянии их разорвать, правильно направляя остро наточенное лезвие для высвобождения, как сам почему-то инстинктивно замер. И вскоре реальность расступилась, принялась расширяться, демонстрируя серому взору довольно недружелюбно наставленные дула пистолетов. Он на прицеле, и Мустангу ничего не стоило отдать приказ на уничтожение. — Я безусловно понимаю, ты ожидал увидеть предмет разговора, однако оказалось полной неожиданностью лицезреть столь безумную реакцию. Это через чур даже для тебя, — последняя фраза задержалась, эхом прокатившись по пустому сознанию, на что Скуало фыркнул и, хищно блеснув глазами, словно дикий зверь, подался ближе к Дино. Не стоило недооценивать связанного мечника, в особенности — спятившего. Каваллоне, не разрывая зрительного контакта, незаметно дал своим ребятам знак рукой: ничего не предпринимать. Ему ещё предстоял с ними непростой разговор, мол почему босс позволил столь вопиющее обращение с собой. — Чем же тебя так вывел обыкновенный праздничный торт? — не понимая истинных причин возникшего психоза у друга, поинтересовался Дино, пытаясь аккуратно выпутаться от хищнических цепких рук. — Если ты настолько против белого зефира, мог цивилизованно сообщить, а не разносить всё и вся в округе. Услышанное подействовало будто ушат ледяной воды. Скуало дёрнулся и обернулся: посреди разгромленной комнаты (это действительно учинил он?) возвышался двухъярусный торт космического цвета с зеркальной глазурью, обильно украшенный зефирками, хаотично рассыпанными по сторонам, словно снежные остроконечные пики Эльбруса, а в центре красовалась надпись каллиграфией: «С Днем Рождения, Гордая Акула!», и рядом с любовью была воткнута миниатюрная фигурка Ало. В любой другой ситуации мечник бы непременно умилился (когда-нибудь в другой жизни) и вполне возможно, под завершение самого тяжёлого дня, бросил благодарный взгляд в сторону презента и, украдкой пододвинув ближе к себе, варварски его уничтожил, уплетая за обе щеки, при этом заставляя угоститься всех остальных, неудачно подвернувшихся под руку. Акулу, естественно, он оставил бы на десерт и съел лично, может, и вовсе оставил бы на следующий день. Всё это имело место быть в обозримом будущем, но сейчас в голове отчётливо билась лишь одна зловещая мысль. Медленно и верно мечник действительно сходил с ума. Скуало ошалело посмотрел и вскоре разжал пальцы. Каваллоне, очутившись на свободе, выдохнул, отряхнул сбившийся пиджак с рубашкой и тыльной стороной ладони утёр хлещущую из носа кровь. Разглядывая алые пальцы, переливающиеся при попадании солнечных лучей, Дино чувствовал: с его бывшим школьным другом творилось неладное. Теперь он глубоко был в этом убеждён. Сложно разгадать, что увидел Скуало — тот всегда отличался невероятной скрытностью и таинственностью, но торт уж точно не являлся виновником разбушевавшейся агрессии. Всё время неустанно наблюдая за развитием событий, как мечник немигающим взором уставился на обычную сладость, Дино сразу охватило неясное чувство, граничащее с волнительным напряжением. Впрочем, оно не отпускало до сих пор. И он первый отмер, когда все остальные в глубочайшем шоке наблюдали за диким озверением именинника. Успел в последнюю секунду предотвратить катастрофу. Орнетто являлся одним из его людей, потеря которого могла сказаться на репутации самого босса. Не говоря уже про последующие слухи, что беда произошла прямо на его глазах. Каваллоне сжал руки в кулаки, внимательно всматриваясь в мертвенно бледное лицо и остановившийся взгляд серых глаз, ничего не выражающих, и вдруг явственно ощутил: ещё немного и Суперби накроет самый настоящий психоз. Не растерявшись, с размаху он отвесил хлёсткий удар, приводя спятившего в чувство. Голова того по инерции мотнулась, волосы взвились копной, скрывая лицо в белоснежном водопаде. Скуало застыл в неестественной позе, и Дино, находясь ближе всех, с нескрываемым удивлением уловил его мелкую дрожь. Час от часу нелегче, не хватало продемонстрировать собравшимся, как хранитель Дождя Варии сейчас впадёт в неистовое безумие. — Выйдите все, — строго произнёс Каваллоне, меняясь в лице, становясь поистине грозным боссом, достойным семьи третьей по величине в альянсе. Неукоснительно последовав приказу и удивлённо перешёптываясь, люди начали покидать кабинет. Дино напряжённым взглядом следил за процессией и сразу обернулся, едва за последним плотно закрылась дверь. Будь Скуало в форме, то непременно бы удивился, а Реборн так точно бы восхитился столь быстрой смене настроения в облике Каваллоне. Пару секунд назад тот с непониманием взирал в серый омут грозовой бездны, а сейчас величественно возвышался непреклонной горой над покорившемся мечником. Однако последнему было откровенно плевать: он давно пребывал не в этой реальности, а в собственном хитросплетённом кошмаре. В действительности, оказавшись наедине, Дино был в растерянности, не знал как подступиться и подобрать правильные слова. Впервые за всю жизнь он видел Суперби в таком плачевном состоянии. — Скуало, что ты увидел? Оппонент безмолвствовал, замерев изломанной куклой. Казалось, вот-вот вскинет голову и безумно рассмеётся с привычным акульим оскалом на лице, залихватски размахивая мечом, который, кстати, не был отстёгнут и сейчас служил обыкновенной опорой ему самому. Скуало больше не олицетворял собой гордость, монумент давно испорчен без возможности на восстановление. Дальнейшие события произошли в точности, как и предполагал Дино — капитана Варии начало лихорадить: сначала его тело сотрясалось мелкой, едва уловимой, дрожью и вскоре принялось биться в конвульсиях. Хриплый смех резанул слух и разлетелся по комнате гаркающим вороном, отражаясь от стен, опасно забился о закрытые арочные окна. Зрелище оказалось жутким, будоражило сознание и вызывало неприятный холодок по коже. Словно Скуало внезапно оказался на поле битвы, уставший и изрядно потрёпанный, он уничтожил последнее препятствие на своём пути и вдруг осознал — выхода нет и новых целей тоже. Суперби, вдоволь отсмеявшись, медленно поднял голову и уставился пустым, ничего не выражающим взглядом в единственного наблюдателя. Дино сглотнул неприятный ком в горле и незаметно оттянул туго затянутый галстук на шее. С вызовом ответно посмотрел в развернувшуюся перед собой серую бездну глаз, выцветшую, разбитую на остроконечные осколки и после неудачно склеенную собственными силами мечника. Кромешная незыблемая пустота. Скуало всё же вернулся в этот мир в своём истинном облике. Увидев явно обеспокоенный взор друга, он закрыл глаза. Реальность прорывалась через толстую пелену, теряя некоторые маловажные события. Вот как сейчас, когда Скуало вновь решил посмотреть, то уже касался ручки входной двери, оставляя безмолвного Дино за спиной, не осознавая, когда успел вытащить из покорёженного пола острие встрявшего меча. Некоторые факты выпадали из памяти. Собственные действия с осознанием были рассинхронизированы, Скуало попросту не поспевал за проносящимися явлениями. Его сумасшествие прогрессировало и в психологии чётко дано правильное определение всех форм, испытываемых сейчас на собственной шкуре. И более того — будет продолжать познавать дальше. Чего другого он ожидал, законсервировав себя? Суперби обернулся, и Дино увидел привычный насмешливый взгляд, тот самый, что был, когда они случайно встретились на бейсболе в Японии. «Такие скачки настроения противоестественны и выходят за рамки дозволенного даже по твоим меркам, Скуало», — подметил про себя Каваллоне, но вслух ничего не произнёс. С приятелем творилось неладное, а тот отгораживался от проблемы, предпочитая на это просто закрыть глаза? Каков идиот! — Спасибо за поздравление, — мимолётная ухмылка коснулась изогнутых губ. — И извини за это, — махнув рукой на учинённый разгром, Скуало окончательно пришёл в себя, демонстрируя теперь холодный взгляд убийцы. И не дождавшись ответа, он вышел из комнаты. Стоило многих сил произнести эти скудные фразы, сейчас ему в последнюю очередь хотелось вести с кем-либо диалог. Дино нестерпимо захотелось задержать мечника, расспросить и предложить помощь — явно она требовалась извне. Самостоятельно Скуало точно не справится, борьба с психологическими проблемами совершенно иного толка, не такая, как с физическими противниками. Ему больно воочию наблюдать за самоуничтожением друга. Однако в конечном счёте отпустил его, глядя в удаляющегося человека с неестественно прямой спиной. И как бы Каваллоне не хотел помочь, они слишком далеки друг от друга, чтобы делиться своими сокровенными тайнами. И не оставалось больше сомнений: нечто из глубин собственных противоречий мечник увидел на столе вместо празднично разукрашенного торта. Мустанг поёжился от неприятных мыслей и потянулся к внутреннему карману пиджака. Достал мобильный телефон и быстро набрал знакомый номер. — Привет! Ты в курсе, что твоего друга посещают нехилые галлюцинации? — Дино подошёл к привлекательной многоярусной сладости, аккуратно обмакнул палец в тягучую глазурь по кромке и попробовал сладость цвета млечного пути. И вскинул брови в приятном удивлении от невероятно впечатляющего вкуса презента (всё-таки Луссурия работал не там, где следовало!), — Нет? Тогда поздравляю с открытием; надеюсь, ты знаешь, где сейчас искать Скуало. Я волнуюсь, как бы он не натворил дел, сам понимаешь, с самоконтролем у него и в лучшие времена были проблемы, — на этих словах Каваллоне обеспокоено нахмурился и, услышав короткий утвердительный ответ собеседника, спешно попрощался и сбросил вызов. Теперь эстафета передана в следующие руки. Правда по плану всё должно было пойти не так, а ранее назначенного времени к последнему пункту прибегать не предполагалось, козырь должен был выйти на сцену чуть позже. Но когда у них шло по задуманному сценарию? Мафия настолько непредсказуема, что и не знаешь, откроешь ли ты глаза в следующую секунду. Скуало спешно шёл к зазывно ожидающей Уайре на улице: та красиво поблёскивала обтекаемыми боками на полуденном жарком солнце. На ней бы гонять только на пустом шоссе, испытывая всю мощь двигателя и демонстрируя скорость, олицетворявшую своё звучное имя — «Ветер». И какого чёрта он выкатил её именно сегодня? Двери распахнулись, придавая хищному спорткару образ чайки с раскрытыми крыльями. Скуало, задержавшись, отстегнул меч и зорко посмотрел в окно верхнего этажа, где за ним всё это время явно наблюдал Мустанг. Отсалютовав рукой другу, ловко сел, окунаясь в не менее роскошный салон. Интерьер ни капельки не уступал в вычурности экстерьеру, что вкупе угнетало самого мечника по силе равной, выдаваемой неимоверным количеством управляемых элементов, увеличивающих прижимную силу суперкара в моменты достижения высоких скоростей на дороге. Они все хотели как лучше. Но у Скуало всегда получалось что-либо испортить. Обычная ситуация, к которой стоило бы привыкнуть. Порой казалось: мечник только тем и занимался, что вечно ухудшал. Словно царь Мидас, превращающий всё в золото, только его прикосновение — в самую натуральную дрянь. Произошедшее не было иллюзией, Скуало это чувствовал. Плодом больного воображения — вполне. Всё зашло слишком далеко, и больше он не мог отворачиваться от проблемы. Она действительно существовала. А признание — первая попытка к исправлению, ведь так? Удручённо выдохнув, он завёл мотор, моментально стартуя с места. Створки ворот едва успели открыться до того момента, как машина снесла бы кованое ограждение. При выезде петляя по витиеватой дороге, Уайра зазывно ревела, предлагая невероятную мощь владельцу, и безудержно стонала взвизгом шин на крутых поворотах, активируя всевозможные стабилизаторы от заносов. Непривычность от столь редкого вождения в содействии с силовым агрегатом заставляла Скуало контролировать буйный нрав, тем самым уменьшая степень давления на педаль газа. Семьсот лошадей под капотом диктовали свои правила езды и не допускали фамильярности. Ошибка стоила стопроцентной вероятности лишения жизни владельца. А возможно дикий необузданный характер обуславливался обидой из-за постоянного томления в гараже Варии. В большинстве своём она пылилась в специально выделенном отсеке рядом с, ничуть не уступающим по вычурности, устрашающим суперкаром Венено — эксклюзивная версия, выпущенная в ограниченном количестве излюбленной боссом компанией Ламборгини. Безупречная агрессия, сотканная угловатыми линиями, облачённая в кроваво-красный цвет; стремительный яд, отравляющий буквально всё в округе и моментально распространяющийся с простого запуска двигателя. Венено прекрасно олицетворял своего владельца и полностью оправдывал данное имя. Оба свою впечатляющую энергию преобразовывали в чистейший адреналин, притягивая всеобщее внимание, завораживая каждого и подчиняя. Они были, чёрт возьми, резкими, яркими и недосягаемыми по сравнению с ним и плавно обтекаемой Уайрой, серовато-белой, возникающей из ниоткуда и исчезающей в никуда, словно пришедшей не из этого мира. Солнце на миг ослепило, ярким бликом прокатываясь по лобовому стеклу. Скуало стиснул зубы и сильнее сжал руль. Звучный рык мощного двигателя разнёсся по округе, приятным вибрированием отдаваясь в управлении. Уайра выехала на автомагистраль и, стремительно перестраиваясь к первому ряду, принялась манёвренно обгонять автомобили, встречающиеся на пути. Стрелка на спидометре постепенно поднималась к верху. Окружающие картинки за окном сливались, превращаясь в серую массу, молниеносно проносились и также забывались. Редко куда-либо он так спешил, что-то неясное гнало его вперёд, подальше ото всех осточертевших проблем. Казалось, с возрастающей скоростью силового агрегата пытался убежать от самого себя, в слепом желании оставить жизненные дилеммы и судьбоносные решения далеко позади. Освободиться. Скуало невероятно устал. В последний год не покидающее ощущение сонливости, словно не спал неделями, и участившиеся головные боли — сигнализирующие звоночки, чтобы тот соизволил наконец обратить внимание. Всё катилось к чёрту. Может, на нём испытали неведомое новейшее оружие, медленно и верно сводящее с ума противника, окатывая безумием? Скуало удручённо хмыкнул. Весьма безупречный способ и без неприятных вопросов — не подкопаешься. Никто и не обратит внимания, если мечник самостоятельно изведёт себя. Наоборот закономерно: вёл себя как полный псих и кончил также. Красивые факты и картинка вырисовывалась безупречной. На миг мечник заворожено оцепенел от пришедшей причудливой мысли. «Это слишком даже для тебя!» — чужие отголоски непрекращающегося эха в сознании. И так не вовремя против воли завладело одно смутное воспоминание прошлого. — Она твоя, — при этом Занзас беспечно бросил ключи в руки, таким своеобразным образом даря дорогущий спорткар мечнику. Маммона точно хватил бы сердечный приступ, окажись иллюзионист поблизости в столь знаменательный момент. Правда тот погожий день не предвещал ничего необычного: очередной день рождения, который Скуало привычно старался не афишировать, деликатно обходя стороной. Пока, стоя на лужайке у парадного входа в варийский замок и разглядывая стратегическую карту цепочки поставок оружия — по схеме напоминающей фасад их здания — не услышал в отдалении рычащий звук двигателя. Стремительно приближающийся шум в скором времени предвещал появление из-за пригорка одного из инновационного решения автомобильной промышленности. Впрочем, Суперби сей факт не сильно производил особого впечатления. Занзас периодически любил обновлять свой автопарк, скупая коллекционные модели или вовсе эксклюзивные лимитированные экземпляры. И уже давно никого не удивлял, разве только глубиной кричащих расцветок современных гениальных творений, создаваемых именитыми итальянскими производителями. Эффектный спорткар, вновь звучно рыкнув, оглушительно вырвался из тени деревьев и, гулко прокатываясь колёсами по асфальту, остановился в опасной близости к капитану. До слуха донеслись характерный шум мощного двигателя и еле уловимый электрический от множества систем за бортом, и моментально всё стихло, оставляя Скуало в звенящей тишине. Раздражённый от столь наглого вторжения в личное пространство, мечник нервно опустил схему и только попытался громогласно рявкнуть, чтобы Занзас развлекался где-нибудь в другом, явно предназначенном для этого, месте, как тот ошарашил, вынуждая бурным словам застрять на подходе к горлу. — Второе творение главного инженера Ламборгини, — бросил Занзас, ловко выныривая из салона, после того как крыло машины откинулось вверх. — Первая мне совершенно не нравилась, а тут действительно удивили, что-то в ней есть завораживающее, цепляющее внимание, — с неким удовольствием прикоснулся к обтекаемым линиям, присаживаясь на капот. Скуало критично оглядел явно баснословно дорогой спорткар с отливом серой стали. Непривычный выбор цветового решения, да и босс недавно прикупил Венено, ярко демонстрирующий его характер и образ жизни. А здесь — живое олицетворение стремительного спокойствия. Уайра. Ну, как есть Бог Ветра. Хотя стоило отметить: Занзас сочетался с новым суперкаром, пускай для него и не свойственным, безукоризненно идеально. — Когда ты увлекался револьверами, было проще всем и в первую очередь — бюджету, да и дополнительные гаражи не приходилось отстраивать, — скептически подметил Скуало, в комок сминая схему. Сейчас босс явно не даст ему закончить насущные дела, завлекая на получасовую демонстрацию всех возможностей нового автомобиля. Занзас возвёл очи горе и, цокнув, посмотрел в сторону, будто обращался к невидимому собеседнику, в мыслях костеря своего недалёкого капитана. А Скуало казалось, будто он строгий отец, отчитывающий своего безалаберного и непутёвого сына за очередную опрометчивую покупку. Какая, впрочем, разница, куда тратил деньги его босс? — Хорошо, она безупречна, правда не совсем в твоём стиле, — в итоге сдался Скуало, решив, что толку от его причитаний не будет никаких: перевоспитанию босс не поддавался, да и чревато собственным здоровьем заниматься столь неблагодарным делом. А пилить по денежным вопросам — прерогатива Маммон, отнимать у иллюзиониста хлеб насущный он точно не собирался. — Конечно, она больше вписывается в твой образ, да и цвет подходящий, — живо подхватил Занзас, переводя на своего капитана изучающий взгляд алых глаз, где в глубине отчётливо полыхало явное предвкушение. Долго всматривался, а после, хмыкнув про себя, с лёгкостью оттолкнулся от авто и, проходя мимо, ощутимо задел плечом Скуало, будто места для прохода было нестерпимо мало. По пути с невероятной беспечностью бросил ключи в сторону неожидавшего подвоха мечника, комментируя: — Она твоя. — Я сейчас не поеду, — буркнул Суперби, рефлекторно ловя стальной брелок, нагретый чужим теплом. — Дел по горло. Занзас ревностно относился к своим автомобилям, не давая кататься никому. Исключением являлся Скуало, правда и для него имелись некоторые ограничения. В тот же устрашающий Венено босс прокатиться у руля не предложил, да и сам мечник, не являясь рьяным фанатом суперкаров, относился ко всему равнодушно. Скорость безусловно любил, но для этого достаточно было и Ало. А всё остальное являлось натуральной вычурностью. — Придурок, — не остановившись и не повернув головы, произнёс Занзас и проследовал дальше ко входу. — Что в простой фразе «Она твоя» тебе не ясно? Скуало осоловело сморгнул, и дымка наваждения рассеялась, оставляя острое чувство едкого послевкусия. Словно всё произошло только вчера. — Вписывается в мой образ, — задумчиво повторил Суперби, задерживая взгляд на приборной панели. Стрелка на спидометре вновь поднималась, тонко улавливая изменившийся настрой хозяина. Буквально три секунды нужно для разгона до ста, чтобы вновь оторваться от удушающих реминисценций. Машина отзывчиво набирала скорость, звучно устремляясь вперёд, оставляя всё несущественное далеко позади. Дорога предстояла длинная, Скуало выдохнул, будто всё это время затаил дыхание, и слегка отпустил педаль газа. Ревущий двигатель чуть стих, и показалось, будто кто-то мягко потянул назад, предлагая тёплые объятия. Выцветший пейзаж постепенно окрашивался в разные контрастные оттенки, живописно разрисовывая проносящиеся объекты. Вскоре картину расчертило бескрайнее ласкающее море и выстроенные вдоль шоссе коттеджи. Всего лишь на миг Скуало прикрыл глаза, наслаждаясь эфемерным моментом стремительной скорости. Он не прочь был бы постоянно кататься на Ало, однако для окружающих людей трюк мог закончиться разрывом сердечной мышцы. Летающая акула выглядела весьма неординарно. Он усмехнулся всплывшему мысленному образу и резко распахнул глаза, с удивлением обнаруживая себя на входе к маяку. Мечник обернулся в желании удостовериться: не припаркован ли где его спорткар. И естественно ничего не обнаружив, попытался перебрать в памяти предыдущие события. Но сознание не могло вспомнить момента, когда по окончании всех дел (а тех значилось в списке изрядное количество) он вернулся обратно в замок. Не было даже воспоминаний по запланированному выговору и качественной демонстрации своего недовольства варийским хранителям, и более того — с чистой совестью он не заваливался спать. Дикость — заснуть за рулём, но в свете последних происшествий удивляться было совершенно нечему. Даже в сновидении Скуало чувствовал насмешку бытия, в большинстве случаев он оказывался внутри просторной комнатушки надзирателя маяка и в редких — где-то ещё. Сейчас похоже кто-то пытался выставить вон самого хозяина. А то, что здесь он им являлся, сомнения не вызывало. «Хочешь узнать правду, Скуало?» — шумел прибой, волны брызгами разлетались под ногами капитана, основной массой теряясь в мрачной пучине безграничного моря. — Вроой! — громогласно рыкнул Суперби, не раздумывая, замахнулся рукой с мечом и, не церемонясь, одним ударом вынес к чертям входную дверь. Это — его сон, и он точно не позволит всякому безумию поселиться в нём. Только Скуало имел исключительное право делать здесь всё, что душе заблагорассудится. Захочет — снесёт весь маяк. До прихода смертоносной волны. Решительно мечник взлетел по лестнице, будто не он сейчас чувствовал безграничную усталость в машине. Без единого промедления разрубил привычную преграду, возникшую на пути, вломился в открывшийся проём и стремительно понёсся дальше на спасительный верх. Вскоре железная лестница ожидаемо закончилась, предоставляя безмятежному взору открытый проход, зияющий чернотой. Скуало всё осточертело, сегодня он готов был покончить с дурным сновидением раз и навсегда. Аккуратно ступая, вышел на верхнюю площадку и вовремя прикрыл глаза от слепящего фонаря. Луч света проворно проскользнул, на время полностью поглощая мечника, и вскоре отпустил, размеренно двигаясь дальше. Великодушно предоставил доступ к следующему этапу: раскрытию таинственной личности второго гостя. Человек, очертаниями контрастно выделяющийся у подсвечивающего парапета, вовсе не шевелился. И явно не обращал внимания на пришедшего, всё продолжал одухотворённо всматриваться в темноту сливающегося неба с морской пучиной. Суперби хотелось окликнуть зазнавшегося, но, приблизившись, вовремя замер, скептически оглядывая тёмный китель, небрежно наброшенный на плечи и развивающийся под порывами сильного ветра. Казалось, гость считал незначительным фактом моросящий дождь, в скором времени грозящийся перерасти в гораздо существенный ливень. Его сосредоточенный взгляд был прикован к нечто, находящемуся за пределами мрачного горизонта. Скуало небрежно отстегнул меч, и клинок с лязгающим грохотом упал на бетонный пол. В иных обстоятельствах, он бы непременно возмутился, но не сейчас, когда в душе, помимо непонимания, поселилось странное безразличие к окружающему миру. Быстрым шагом мечник пересёк разделяемое расстояние и неприятно обнаружил, что человек оставался по прежнему неподвижным, фигура казалась статичной, вовсе не отдаляясь и никак не приближаясь. Словно он бежал на ровном месте. Постепенно внутри стал зарождаться безудержный гнев. Что, чёрт возьми, здесь творилось? — Занзас?! — окрик на весь маяк — казалось, глухой бы услышал. Из последних сил, с бушующей злостью внутри, Суперби рванул с места, вмиг разрушая всяческие оковы оцепенения. Тактика сработала, однако вопреки ожиданию, пальцы скользнули по чужому плечу и, задержавшись, схватили за пустой китель. «Исчез?» Тем временем дождь робко принялся разрисовывать крупными каплями серый бетон, чуть задев макушку, озорно щёлкнул по носу, попал на скулы, а после, наигравшись вдоволь, немилосердным ливнем обрушился на маяк. Скуало моментально промок до нитки: одежда и волосы неприятно липли к телу. И всё равно он не упускал возможности отыскать неуловимую тень, фыркал, озирался по сторонам, то и дело убирая мешающую длинную чёлку с лица. Окружающий мир окунулся в серую пелену; знакомый китель в руках исчез, растворяясь без остатка, и вот мечник уже сжимал воздух. Словно всё оказалось приятным наваждением, старым фантомом, гнусной иллюзией. Однако инстинкты убийцы шептали обратное, заставляя не верить в подброшенную реальность, и Скуало, разбежавшись, оттолкнулся от перил, сделал эффектное сальто, длинными сапогами поднимая кучу брызг из образовавшихся луж. Внимательно озираясь по сторонам, он пытался вглядеться в непроницаемое марево. Меч безвозвратно утерян, да и был больше не нужен. Сейчас поиск сосредоточен на единственно важном и исключительном объекте, терзающем душу и заставляющем сердце биться чаще, чем обычно. Вдалеке показалось смазанное движение, некий проскользнувший силуэт. Мечник резко бросился к противоположной стороне площадки, необдуманно сократил расстояние и в шаге остановился как вкопанный, внезапно встречаясь с едва заметными очертаниями фигуры человека, находящегося в шаге от перил, разделяющих их от морской пропасти. Зло рыкнув, Скуало бесцеремонно схватил гостя за плечо, разворачивая к себе лицом. И инстинктивно отступил, еле удерживаясь на ногах, не смея отвести глаз от пронзительного алого взгляда. Сердце болезненно сжалось, пропуская удар. — Отпусти меня, — твёрдо произнёс их владелец, непоколебимость и тембр голоса которого всегда вызывали мурашки по коже. Возрождали в сознании слепую веру. Босс даже во сне умудрялся решать абсолютно всё за Скуало. Взбешённый столь наглой выходкой, капитан замахнулся для хорошего удара, чтобы наконец-то стереть это самоуверенное выражение с лица, однако руку вовремя перехватили. Чужое тепло обожгло холодную бледную кожу. Одномоментно яркой болезненной вспышкой возникла боль в груди, разрастаясь по телу и сводя мышцы неприятной судорогой. Мягкое прикосновение медленно убивало душу не хуже, чем услышанный голос. Ливень пытался стереть грани, превращая их в иллюзию, поглотить всё окружающее, растворяя в дымке фанатичного безумия. Занзас, промокший насквозь, в облепленной белоснежной рубашке, ярко контрастирующей на фоне зловеще сгущающейся тьмы за спиной, неподвижно стоял и смотрел выжидающе нечитаемым взглядом. «Всегда чертовски выделялся по жизни», — мысленно подметил мечник. Молчание длилось не долго, не найдя в серых глазах того, что тщательно пытался отыскать, брюнет грубо откинул от себя руку, резко выдохнул и слитным движением вытащил из кобуры пистолет. Решительно снимая с предохранителя, нацелил дуло пушки в лоб Скуало. Суперби по жизни терпеть не мог эти странные многозначительные взоры, в них скрывались уйма эмоций и непонятно какая именно являлась истинной. А самое паршивое — никогда не предвещали ничего хорошего для него самого. Увеличивающийся рёв стихии величественно ознаменовал о начале смертоносного отсчёта конца. Ветер стал злее, однако сей факт никак не помешает прицельному выстрелу в упор. Возможно, для самого мечника мгновение и остановилось, но только не для всего кошмара. Щелчок взведённого курка. Занзас и так непозволительно долго задержался, непроницаемо всматриваясь в лицо подчинённого. Раздался выстрел. Скуало не зажмурился, не отвёл пронзительно серого взгляда, доверчиво и безропотно глядя прямо на босса. Пуля пролетела в нескольких миллиметрах от уха, задевая длинный волос. Почувствовался ощутимый жар и несколько локонов отсеклись, пропадая в образовавшейся грязной жиже под ногами. Суперби ни разу не вздрогнул, завороженно наблюдая, как Занзас, резко отведя руку в сторону, следом разрядил всю обойму в бетонную стену напротив, оставляя на ней выщербленные уродские пробоины. Он никогда не боялся; они были идеальной командой. Нестерпимо хотелось искренне улыбнуться, но маска на его лице закостенела. Краем зрения заметив с моря несущуюся волну в их сторону, Суперби резко сделал выпад, крепко обнимая босса в отчаянной попытке защитить. Он не простит — Скуало безусловно знает. Однако времени на размышления остаётся катастрофически мало, в последнюю секунду он напрягся всем телом, ожидая неминуемого удара стихии. И сперва лишь почувствовал, как Занзас, сгибая в локте руку с револьвером, будто ответно заключил в объятия нерадивого хранителя Дождя. Исключено. Невозможно. Скуало ощутил невероятный подвох, как и сразу возникшую в глубине досаду. Это — искажённая действительность, приправленная тайными желаниями и натуральным насмехательством над стальной выдержкой и несгибаемой волей мечника. Попросту не могло быть правдой, когда Занзас мягко прикоснулся мокрыми от дождя губами к виску. Утешая? Чушь, он никогда бы так не поступил. Не в этой жизни. Волна настигла их, заботливо накрывая, и Скуало закрыл глаза. Прошли томительные минуты ожидания, а ощущения привычного разрушения собственного сознания так и не приходили. И осторожно приоткрыв один глаз, первое, что он заметил — как босс с возникшей ухмылкой на лице картинно разжал пальцы и икс-пушка беспечно повалилась к ногам мечника. Отброшенная за ненадобностью, старого образца, что совсем недавно видел на столе вместо праздничного подарка. Сложно смотреть на выгравированные алым цветом иксы и невозможно ему пошевелиться, будто скованный незримыми цепями. Яркий символ жизни, отличительный знак реальности и отправная точка безумия. Мечник замер, с безысходностью наблюдая как Занзас отходит, и новая попытка приблизиться с треском проваливается. Вновь он не может ничего сделать, словно между ними возник непреодолимый барьер. — Занзас! Я не отпущу тебя, — прокричал Скуало и принялся активно колотить сгущающийся воздух, но тому безразлично: он уже развернулся и спокойно запрыгнул на скрипучие ветхие перила. Будто и нет той бездны, разверзшейся по ту сторону. Так босс обычно поступал, когда они только познакомились. Занзас по жизни любил балансировать на грани. Суперби такой особой страсти не разделял. Если бы он опрометчиво бросался в омут с головой, лишь предвкушая адреналин от возможной гибели, то титул Императора мечей до сих пор бы принадлежал Тиру. Когда же он впервые увидел фигуру на балюстраде Вонгольского особняка, опрометчиво склонённую в сторону раскидистого сада, то моментально остолбенел, растеряв дар речи. Сердце сжало в тиски. На тот момент Скуало испытал весьма ощутимый страх потери — это уже после долгих раздумий он сможет сформулировать и обличить в форму возникшее странное и непомерно сильное чувство. И более того по-настоящему продолжал познавать его, находясь рядом с Занзасом. Обычный человеческий страх — вдруг на следующий день больше его не увидеть. Болезненная связь образовалась вопреки его желаниям, оказалось достаточно одного брошенного взгляда на безмятежного брюнета на перилах, задумчивого и внимательно смотрящего вдаль. Не стоило упоминать, как буквально через несколько месяцев, его фобия обернулась реальностью: и у него отобрали самого дорогого человека, безжалостно заковывая его в лёд. Даже тогда оставалась слепая надежда на лучший исход, терзая душу, заставляя задержаться и не броситься в пучину безумной мести, не ценя и ставя на кон собственную жизнь. — Я исполню данную тебе клятву, — хрипло произнёс мечник и замер, вмиг озарённый пришедшим осознанием. Не в этом заключалась истинная суть. Скуало всю жизнь только и делал, что просто пытался не сойти с ума. И Занзас — единственное, что удерживало во всевозможных мирах: реальном и иллюзорном, хитро выстроенным подсознанием. Константа, неподвластная времени и обстоятельствам. Тем временем босс Варии продолжал медленно вышагивать, словно возомнил себя чёртовым котом, имеющим в запасе несколько жизней. Не смотря вниз, он ловко балансировал по расшатанной железке перил и одновременно утончённо — по натянутым стальным нервам мечника. И не обратил ни малейшего внимания на произнесённые бравые фразы. — Не могу… — сдавшись, чуть слышно прошептал Скуало. Нечто под гнётом ломалось в душе, хотя это являлось обманчивым ощущением. Всё уничтожено намного раньше и единственное что-то уцелевшее от старого — желание открыто признаться так, как хотело от него чёртово сновидение. В действительности же его босс никогда не мог терпеть какое-либо проявление слабости, пускай и тщательно скрываемой в банальной привязанности. Внезапно по округе разнёсся хриплый заливистый смех, а после Занзас криво улыбнулся, словно Тимотео известил о невероятном событии века: всё оказалось фарсом и именно он — истинный Десятый. С ненасытной яростью алых глаз пронзительно посмотрел на стоящего внизу подчинённого, замерев с занесённой ногой в шаге от бездны. Прошло несколько тягучих минут гнетущей тишины, где Скуало беззвучно метался в собственноручно выстроенной клетке. В нежелании отпускать босса разбивал в кровь костяшки на живой руке. Насколько аллегорично сон напоминал стенания собственного рассудка, замученного, окутанного сетью непомерных проблем и нереализованных клятв. Вскоре Занзас кинул прощальный взгляд и с лёгкостью оттолкнулся от перил, срываясь вниз в объятия раскинутой мглы. Стена одномоментно исчезла, пропуская пленника дальше, но времени недостаточно, и Скуало не успевает его поймать. В последнем мгновении пальцы лишь зачерпнули стылый воздух, пронизанный озоном. Оглушительно крикнув, мечник, не раздумывая, перемахнул через хлипкое ограждение и прыгнул следом. Приближаясь к тёмным, жадно вздымающимся, волнам, он с улыбкой на лице наконец-то принял в своём сердце чёрную пучину безжалостной водной стихии. Краткий миг, где точки окончательно расставлены, а не рассыпаны в хаотичном порядке и тем более — не сложены в невообразимую фигуру. Лишь в конце маячило ярко горящее долгожданное решение дальнейших проблем. В нужный момент Скуало вынырнул. Один. Впереди ждал серпантин. В понимании, что успеть сбавить обороты никак не получится, он озорно ухмыльнулся. — Да кто вы такие, чтобы знать меня? — зло процедил Суперби, словно одновременно отвечая двум фантомам: несносному боссу и Каваллоне. Монотонно застрявшими в воспалённом сознании, чертовски знающие и прекрасно осведомлённые, что вписывалось в образ мечника, а что — явно выходило за чёткие рамки. За несколько секунд до неминуемого столкновения он резко выкрутил руль в сторону, спорткар молниеносно откликнулся: вырвался на свободу через хлипкий ограничитель, оповещая округу недовольным взвизгом колес. И чуть мазнув заниженным носом воздух, эффектно взмыл к небу, чтобы вскоре плавно понестись вниз к скалистому обрыву и красивому голубому морю. Уайра успела вдоволь насладиться своей стихией воздуха, и в принципе прекратила нравиться мечнику после превращения в опостылевшую реминисценцию. Скуало выбил мечом лобовое стекло и ловко выпрыгнул из салона, а возникшая из коробочки Ало, словно в знак поощрения, приправленный явной ревностью, мощным хвостом придала ускорения летящему в обрыв автомобилю. Море недовольно шумело; свет от фонаря маяка мерно облизывал водную гладь, местами освещая тревожно вздыбленную пену, периодически выбегающую белыми барашками на узкую галечную полоску суши и недовольно скатывающуюся в мрачную глубину, исчезая во мгле.