Золотой век.

2 часть. 8 глава. Стены, как уши человека, способны уловить любую информацию, при этом сохранив секрет и то, о чем ты молчал долгое время и боялся поведать пустоте о своей печали. В них укрыты людские крики и слезы, а сверху для красоты заклеены обоями. Там же, где нет ничего, кроме яркого белого, он видел перед собой лишь одну стену, сзади – вторую, по бокам – еще, и, в конце концов, сидя в середине кубика, ясно понял: его похоронили заживо, при этом закрыв на ключ, хотя дверь - не тот выход, который хотелось бы получить, потому что… Год спустя… *** - Это плохо, Сасори, - кусая ногти, нервно подвел итог Дейдара. Его еще шатало из стороны в сторону от того, что бедный парень чуть ли не днями торчал без сна в психушке, раз за разом пытаясь разболтать молчуна. Кофе разводило руками перед его организмом и нашептывало блондину о том, что тому требуется сон в срочной порядке, ибо его силы не безграничны, а глаза не могут быть вечно открыты. В голове все чаще смешивались фразы, сознание показывало недавние события, в которых было то, чего бы он никогда не хотел видеть и понимать. Надежды таяли прямо перед глазами, и парень прекрасно понимал: с каждым срывом и криком, с каждым уколом и появлением следов все их попытки становятся более тщетными. «Скоро за мной вернется Наруто, и мы все вместе отправимся домой, да? - поглаживая подушку, сказал юноша, время от времени посмеиваясь. Частые покачивания головы из стороны в сторону раздражали глаз и одновременно отпугивали. Его руки были до локтя в глубоких в шрамах, явно напоминающих надрезы в мясе перед тем, как запихнуть его в духовку. Некое отражение человека, которое год назад напоминало ученика старшей школы. Мертвецкий цвет кожи и огромные круги под глазами от постоянной бессонницы не покидали хозяина полуживого тела. Донельзя тощие костяшки рук были бледнее, прозрачнее каждого предмета в белой палате. Рядом лежала измятая рубашка, говорившая о том, что вот-вот, еще полчаса назад, он вновь был связан, дабы не исчесать свои руки до крови от тех самых уколов, которые преследовали с момента первой ломки. Алая жидкость оставляла свои багровые следы, пачкая белоснежную стену, где ровным почерком было выведено кровавое нечто. - Смерть, приди ко мне» - Пожалуйста, посмотрите на меня, пациент, - вежливо попросил Тсукури, положив руку на плечо юноше, отчего тот дернулся и кинул на блондина ненавистный взгляд. Исходящий от него холод и стена ненависти обрушились на парня, словно что-то тяжелое, заставив забыть студента о том, как дышать. В бирюзовых глазах плескалось столько боли, что блондин покусывал свои губы, пытаясь не завыть. Таким же потрепанным, чужим и отстраненным был Сасори в тот самый день, появившись на пороге его дома. - Где она? – схватив Дейдару за край белого халата, закричал пациент, но его тут же впечатали лицом к стене стоящие поодаль медбратья. Судорожные полувыдохи наполнили комнату, но блондин слышал лишь собственное бешеное сердцебиение. Ему становилось страшнее с каждым днем пребывания в этой палате. Когда он узнал, что средство, которое вкалывали красноволосому, выполнило свою задачу и вызвало еще большее привыкание, его шансы увеличились, но сумасшедший огонь в глазах и поведение бывшего ученика школы в последнее время пугали и отстраняли от главной цели. - Гаара, пожалуйста… - Заткнись! - оборвал он парня, пытаясь вырваться из рук санитаров. - Пустите, сволочи! Наруто! - Вкалывай! – гаркнул на второго первый, пока Дейдара отстраненно наблюдал за тем, как за считанные секунды легкое тело мякнет и падает обратно на кровать. Пациента била дрожь, но сон накрыл его и успокоил, чувствуя, как руки бережно накрывают одеялом. - Что с ним? - Он с ума сходит… В прямом смысле. Его поведение и поступки независимы от мыслей и смахивают на… - нервно выдохнул блондин, резко затаив дыхание. - На что, Дейдара, на что? - Шизофрению, - смотря, как лицо его парня побледнело, парень отвернулся, дабы не показать своего будущего срыва. *** - Еще немного, - устало прошептал врачу парень, после ухода которого сразу же упал в маленькое кресло напротив койки. Чужая грудная клетка равномерно поднималась и опускалась, успокаивая брюнета мыслью о том, что юноша до сих пор жив, иначе быть не может. Раздражающий писк приборов больше не надоедал и вошел в привычную для слуха мелодию. Дома вновь пусто, смысла возвращаться не было, да и мысль о том, чтобы прописаться в койке по соседству давно возникла в голове, но врач оказался против - мест и так не хватает, даже если тот и попробует подкупить любыми деньгами. Здоровье человека и еще одна спасенная жизнь – для врача все, каким бы не был человек и каким бы не был над ним Суд. С трудом поднявшись со своего места, брюнет поплелся к кровати, осторожно присев на краешке и заглянув в лицо спящего. Его белизна, а не прежний от природы загар пугал своими сменами оттенков. Возможно, брюнет уже забыл цвет этих выразительных голубых глаз, от которых его сердце замирало на долгие часы. - На-ру-то, - в который раз за день произнес Учиха, убрав несколько светлых прядок за ухо юноши. Если бы блондин не был в своем нынешнем состоянии, он бы тут же принялся сжимать его в объятьях, целовать и умолять оставаться рядом. Но, находясь рядом, Саске с каждой минутой умирал от ожидания. Сам он пришел в себя еще девять месяцев назад, узнав, что из-за аварии и прежде нанесенных травм, успел побывать на операционном столе несколько раз, но выжил благодаря тому, что легко отделался, стараясь не обращать внимания на нынешний шрам в боку. Меньше всего повезло Удзумаки. Пытаясь вытащить Саске, он даже не поймал мысли о том, что у него самого не все хорошо, а ведь на самом деле все оказалось гораздо хуже. Внутреннее кровотечение, временный отказ сердца по прибытию в больницу, сотрясение мозга, многочисленные раны и почти летальный исход. Лишь в последнюю секунду блондин задышал, но не проснулся. Врачи сделали все, что смогли, а пробуждение Наруто должно было состояться со дня на день, в чем был уверен только Саске. Все операции оплатил Учиха, впервые сняв деньги со счета родителей, который они ему оставили. Итачи вновь исчез, и, судя по словам врачей, найденный на тот момент амфетамин в огромнейшем количестве никак не улучшил состояние, только повредил нервную систему и почти убил его, но чудо, как известно, происходит. К тому времени вопрос о Гааре исчез сам собой, хотя голову не покидала мысль о том, что именно из-за него их угораздило почти направиться вдвоем на тот свет. Что же сказал тогда Собаку, раз умудрился ввести в ступор голубоглазого? Саске ответа не знал, поэтому долгое время раздумывал, запутываясь еще больше. - Наруто, - вновь повторил он, коснувшись полосатой щеки. До жути разгоряченная кожа Удзумаки в момент согревала ледяные подушечки пальцев молодого человека. Брюнет, не спеша, дотронулся до лица блондина руками, невесомо касаясь губами его лба. На прощание, но только на несколько часов, чтобы с наступлением утра спящий принц получил еще… Еще кусочек тех чувств, которые вкладывает в поцелуй брюнет, с грустью отмечая, что прошел очередной день. Очередной день томительного ожидания. Школа уже не имела значения: мучиться в душном кабинете, дабы получать знания – глупо, так как рядом не сидит тот, кто по-настоящему нужен. - Пожалуйста, - целуя веки юноши, промолвил брюнет, уже про себя закончив недосказанное. Бледная рука слегка дернулась, но этого никто не заметил, ведь юноша покинул палату и плотно закрыл за собой дверь. « Гаара…» Никто так и не увидел того, как дрогнули ресницы, и глаза слабо открылись, видя перед собой только темноту наступившей ночи. Уши уловили протяжный писк, но ни одна конечность не смела дернуться. Тело оцепенело, и тысячи мурашек пробежали по худощавым частям, остановившись на голове и вызвав резкую боль, а затем и болезненный протяжный стон. Дверь тихонько открылась, впустив слабую дорожку тусклого света, но шум не достиг его слуха. « Я…я что… умер?» - успел подумать он и вновь провалился в сон. *** Звонкий свист пролетел по главному коридору отделения. Казалось бы, что такого в том, чтобы сложить губы бантиком и свистеть через щель в передних двух, но пациенты, отскакивающие от своих дверей, прекрасно понимали и боялись, что некое чудовище заберется к ним и снова будет медленно и мучительно истязать жалкое худощавое тело. Смерть по сравнению с этим казалась облегчением, но каждый смотрел в спину идущего мимо паренька, который, через шаг подпрыгивая и напевая песни, направлялся с тортом в руках к последней двери. А ведь он так старался, приятно думая, что тот самый человек будет очень рад. - С Днем… - монотонно начал брюнет, волосы которого явили сплошные торчащие концы. Его закрытое от каждого лицо проявляло интерес и некую испуганность. Для каждого находящегося в этой тюрьме тайны юноши казались на вес жизни. В его единственном глазу читалось безумство, но врачи спокойно обходили его, пока тот перебирал с ноги на ногу. - С Днем Рожденьяяя, - вновь повторил он и уткнулся взглядом в свое произведение. Имя именинника красовалось на большом торте, где по бокам было еле-еле выведено число полных лет. - Те-бя. С Днем Рожденья, те-бя, - стукнул парень ногой по двери и надавил локтем на ручку, дверь со скрипом открылась. Обычно она была заперта, но сегодня ему показалось, что юноше можно все именно сегодня. - С днем Рожденья, ми-и-и-и-илый Га-а-а-а-ар-а-а, - пища и закрывая за собой, Тоби, насмехаясь, осмотрел комнату, приметив Собаку в углу, спиной сидящего к нему. Виднеющиеся полосы на спине и ребра являли собой жалкое зрелище, хотя брюнета это только радовало, ведь его любимые яркие волосы на юношеской голове оказались целы. Он, подойдя к ближе, слегка двинул ногой пациента, но дрожащее тело не реагировало на постороннего. - Гаара, пора задувать свечи!!! - П-пожалуйста, - проводя ногтями по стене, прохрипел Собаку. Голова его казалась неподъемным грузом, что не поднимет всякого рода машина. Его собственная кома началась еще тогда, когда друг бросил и забыл. - Гаа-ра, - насмешливым тоном повторил брюнет. - Гаара, - коснувшись его плеча, холодная рука оставила на бледной коже свой след. Бирюзовые глаза расширились, и старшеклассник резко развернулся, упав на холодный пол. Розовые пряди стали длиннее за все то время, что он ее не видел, а изумрудные глаза смотрели на него с некоторой скрытой скорбью, будто она хоронила его в этой палате. Но этого не долж… - С Днем Рожденья… Отблеск дня потонул в ночи под душераздирающий крик парня. Тонкие стены психиатрического отделения содрогнулись, пробуждая каждого человека, что спал сладким сном, видя свои разноцветные необычные сны. Дрожь прошлась по всему телу, пока он вжимался в койку, боясь открыть глаза. Тоби вышвырнули из палаты пинком, оставив сладость на столе, на которой еще догорали свечи, смешиваясь со сладким кремом и утопая до конца. « Ты – плод моего воображения». - Врачи сказали, что тебя нет! - дыша в подушку, прокричал Гаара, все сильнее вжимаясь в этакий спасательный круг своим лицом. - Я была с тобой в тот день, неужели не веришь мне? – еле-еле доходил до парня тонкий голосок, полный обиды. Остановив всякого рода движения, он прекратил дышать. Ее холодные пальчики зарылись в его огненные пряди, мягко массируя. Слезы застыли в глазах, с каждой минутой расслабляя его в головной боли и укутывая новым ночным кошмаром, еще более худшим, чем реальность…. - Верь мне, - слова, доносящиеся до Собаку, оказались последней каплей, и парень, сладко посапывая, чуял всем нутром ушедшую внутреннюю тревогу и долгожданный покой. *** - Знаешь, я тут думал кое о чем на днях, - играя со своим товарищем в шоги, сделал затяг Асума. - И что же это? – пытаясь выглядеть заинтересованным в деле, спросил Какаши. Его ход оказался в который раз неверным, и, смотря на светящиеся от предвкушения глазенки друга, он потянулся к руке собрата и слегка ударил, выбивая фигуру из его руки. Пара карих глаз с укором начала отчитывать его. - Наглость, Хатаке, всегда было твоим вторым «я», - бурча, вновь сделал затяжку брюнет. - Нет, ну ты скажи, какого хрена?! - Чтобы знал, как своего лучшего друга в который раз в дураках оставлять, - фыркнув, парировал седоволосый, уставившись на новую партию. В этот раз он точно не проиграет. - Так о чем ты там? - Говорю, не кажется ли тебе странным, что пациент, которого Хидан еле-еле откачал год назад, еще находится здесь? - Что тебя удивляет в том, что мальчик проходит курс реабилитации? – скептически отнесся к вопросу седоволосый. - Какаши, - выпуская кольцо дыма, сглотнул мужчина. - Год! Триста шестьдесят пять дней, Какаши! - всплеснув руками, прикрикнул Асума, отчего второй поежился: уж очень не любил, когда его имя чуть ли не смаковали каждую секунду, растягивая на губах. - И что дальше? – раздражаясь и окончательно оторвавшись от игровой доски, Хатаке скрестил руки на груди. - Ты со своим кофе променял остатки разума? Всякий задерживающийся здесь проходит весь курс за полгода. Полгода!!! Даже самый запущенный случай. Ты ведь сам говорил, что мальчишка поступил к нам только с передозом. С какого тогда он вообще забыл в нашем крыле? Ему, как подростку, подкинули бы психолога и заботливых родственников. Его присутствие здесь не… - Хочешь намекнуть на то, что он такой же, как и тот, что был до него? – перебил собеседник. - За деньги? Твои мозги прокурены, Сарутоби, спустись на землю и проиграй мне. Будь то так или нет – это не наше дело, и если ты хочешь вылететь с этой работы – я снова за тобой не пойду. Вспомни о своей Куренай и сиди молча, - насупившись и откинувшись на спинку кресла, брюнет погрузился в себя, полностью игнорируя друга. «Я просто не могу сидеть на месте и игнорировать это». *** Французское пение актрисы наполнило мрачный особняк своим баритоном, переплетаясь с бархатными нотами игры на фортепиано сходившего с ума от сладости сочетания брюнета. Его провалившийся план – не конец света, а значит, попытка в урну - привет новой, но теперь заход будет с иного фронта… - Итачи? – стоя в дверях, потер сонные глаза брат. Тихая мелодия прекратила свое звучание, оставив лишь голос девушки, продолжавшей так неопрометчиво, но тонко бить по перепонкам, словно по барабану. Запах любимого одеколона вскружил голову за долю секунды, и Учиха с меньшим трудом поднялся со своего места, пересекая огромное, как ему показалось, до его брата расстояние. Затмившие легкой дымкой глаза парня с каким-то желанием посмотрели в глубоко-серые, горящие от безумства омуты. Юноша не успел отреагировать на то, как его грубо впечатали в стену и перекрыли все пути отступления, расставив руки по обе стороны от головы. - Почему тебя не было так долго? – единственный вопрос, застрявший комом в горле, наконец, высвободился, удивив старшего, в то же время и разозлив - он ожидал не тех слов и совсем не той реакции на его действия. – Итачи, - потянув брюнета за край рубашки, проскулил Саске и вжал голову в плечи, ощутив чужие губы, припавшие к его шее. Но все попытки оказались тщетны, пока он, опьяневший от алкоголя и тоски, отдался в руки неизведанному. Зарывшись рукой в длинные волосы брата и стащив резинку второй, он обнял брюнета за шею, прижавшись к брату и позволяя его рукам блуждать по собственному телу, которое в разы полегчало, ощущая, как подушечки пальцев невесомо касаются бледной кожи, вырисовывая непонятные линии. Тихий шепот из букета спутанных слов успокаивал, веки тяжелели, с каждым разом скорее и скорее вгоняя в наступающий сон, смешиваясь со сладким голосом и чувством облегчения. Словно тяжелый груз упал с юношеских плеч, позволив, наконец, встать на ноги и задышать полной грудью. Пленка оборвалась, прекратив всякие слова иного голоса, и Учиха за долгое время ощутил удовлетворение и нужность кому-то очень близкому, но одновременно далекому. Разрешив губам брата целовать его губы, рукам снимать с себя лишнюю одежду, попутно блуждая по телу, а эмоциям заполнить себя без остатка, позволив подарить самого себя тому, кто этого действительно желает в эту самую минуту. Но что-то пошло не так, и чувство какого-то предательства заполнило сердце, позволив здравому рассудку встать на законное место и разбудить младшего отпрыска Учих ото сна. «Что я делаю?! Итачи!» - распахнув глаза от ужаса, он оторвался от брата, выхватив из его рук свою рубашку и пулей вылетев из комнаты, оставив парня наедине с самим с собой. А ведь у него почти получилось поймать этого гаденыша в свои сети! - Твою мать! – ударив кулаком в то место, где еще несколько мгновений назад был Саске, прошипел Итачи. Очередной сгусток гнева отразился в его досадном выражении лица, но оно тут же сменилось умилением и радостью за то, что успел дотронуться и припугнуть. «Мы еще успеем, - насмешливым тоном отозвался голос в его голове. - Я знаю, - прыснул Итачи. - Мне нужно время. Еще немного времени, а пока…» - он так и не дождался того, что хотел услышать, оторвавшись и схватив мобильник, вероятно выпавший из кармана младшего брата. - Да, - надменным голосом начал парень, приняв входящий. - Господин Учиха, он пришел в себя несколько часов назад и без чужой по… - быстро отчитываясь, заговорил врач, голос которого отозвался острой болью, и Итачи выронил телефон, отскочив от пугающей его глаз вещи. Сердце бешено застучало, внутри сжавшись и взвыв от щемящего чувства, которое до сих пор помнил он, навсегда отметив в своей памяти этот чертов голос. - Убирайтесь! – зарычал на всю комнату брюнет, с ноги отправив аппарат на свидание со стеной. «Они пытались навредить нам» - не унимался голос, все больше пугая парня своими старыми догадками. Комната наполнилась глухой тишиной, едва различимой среди его глубоко бьющегося сердца. «Ты же не навредишь маме?» - смеясь внутри, снова задался вопросом врач, проигрывая ту самую ситуацию в голове каждую ночь. «Н-нет, пожалуйста» - детское щебетание маленького ребенка не оставляло его равнодушным, будто пронимая электрическим зарядом и еще одним затянувшимся приступом. «Так нужно». «- Нет… - Ты должен. Во благо. - Нет, п-пожалуйста! Мама! - крики внутри и его собственные воспоминания доводили до истерики. - Спокойно, малыш, ты только заснешь… - Во благо…» - Мама, - коснувшись своих губ, прошептал Итачи. Отняв руки от лица, он посмотрел на них, с ужасом замечая кровь по самые локти и капающую вниз лентой алую струю, доходящую до изрезанного в куски трупа. Мертвые стеклянные глаза с горечью были направлены в серые омуты, а рот слегка приоткрыт, будто собираясь задаться немым вопросом, застрявшим в горле. «З-за что, Ит…ачи?..» Облокотившись о ее хрупкое плечо, к мертвой женщине припал еще один труп. Высокий на вид человек с последними выдохами отдавал свою жизнь. Короткие серые волосы свисали вниз, по концам нескольких прядок каплями скатывалась кровь, со звоном разбиваясь о дорогой линолеум и скатываясь к ногам сына. Крепкие руки тянулись к источнику жизни, но с досадой опускались, не смея повторить попытки украсть то самое святило и комочек тепла в его бьющемся надеждой сердце. - Отец. « П…по-чему?..» - читая по губам, вздрогнул брюнет, отойдя на шаг назад из черной лужи крови родных родителей и, волей не волей, потеряв остатки самообладания, схватился за свои плечи, ногтями впиваясь в кожу, упираясь спиной в противоположную стену. - Как долго вы еще будете преследовать меня, твари?! – громкий вскрик и удар ветвей сакуры по окну, заставивший подпрыгнуть и незамедлительно посмотреть туда же, видя перед собой только пианино и вновь разбросанные вокруг ноты. Кукушка на часах дала о себе знать, откуковав свои три раза и вернувшись обратно в деревянный домик, спрятавшись от обезумевшего страшного прошлого, хранящегося в этих пропитанных кровью стенах…. Конец 8 главы.