Золотой век.

«Моя милая, убитая горем душа, и ты, застывшее на веке сердце. Она близка, и отвергнуть предчувствие о верном, равноценно моему несуществованию. Ты помнишь?.. То место, в котором теперь будет лежать мое бренное тело. Там мы видели подобных мне, странно, что я слышал голоса. Видимо, действительно сошел с ума. «Беги» - шепот доходил до слуха, но я не обратил внимания, сочтя галлюцинацией, чьи-то шаги стали ближе. Мы переглянулись между собой. Да, пришлось. Залезть в их покои. Нарушить их сны и поплатиться за это… «Она решит судьбы многих. Сбереги». Дело №53 (закрыто). Предсмертная записка пациента психиатрической больницы №0016. *** Звон. Еще. И еще. До тех пор, пока не вышибет последние мозги и не разобьет самообладание, и не уничтожит надежду. И едва свет от гаснущих свечек коснется его, как всю комнату наполнит вода, и он безостановочно будет шептать молитву во избежание всех самых потаенных страхов, но они с каждым ударом станут осуществлять свои козни и нарушать чужое спокойствие. Лишь наполненная ледяной водой комната, давно остывшие стены и тянущий в самую бездну неизбежный конец. Было больно непонятно по каким причинам, но что-то кололо и это что-то доставляло дискомфорт, растекаясь по всему телу. Он чувствовал, что был привязан, не имея ни малейшей возможности пошевелить хоть одним пальцем. «Успокойся», - раз за разом внушал себе Учиха, однако этим усиливал волнение и боязнь. - Итачи, - наполненный тем самым звоном голос раздался над ухом. - Борись, - смотря на искажающееся от боли лицо, схватил его за плечи длинноволосый, но этим только отпугнул. Не эти руки, не тонкие теплые ладони, а ледяные и костлявые пальцы, впивающиеся в его живое тело острыми ноготками. И даже если один видит успокоение и обычное уютное гнездышко, другой чувствует мерзлую, застывшую и ни для чего не пригодную порушенную обитель. - Итачи, наше прекрасное будущее давно расписано. Отдай. Его, - нажав сильнее, потребовал двойник и вызвал крик, но вода не позволила вырваться ни малейшему звуку, и он подавился, начиная потихоньку задыхаться, вдыхая через нос вовсе не воздух. - Итачи, их здесь нет! – видя, как друг дрожит, Орочимару похлопал его по щекам. Слишком рано выводить из гипноза, но кашлянье и вырывающийся хрип все больше и больше говорили об обратном. - «Твою мать, что он там видит?» - Га...рх…ааа, - давясь и пытаясь разорвать невидимые веревки, Учиха барахтался как рыба на суше, а руки поднялись выше, схватив за горло и сжав с такой силой, что ему казалось, будто голова отделилась от тела. - На счет три ты проснешься, - пугливо произнес он, потянувшись к брюнету, но не коснулся, боясь навредить еще сильнее, чем есть. - «Закрой глаза». - Скорей же!! Отдай!!! - Один! - Итачи, я убью каждого. И ты ничего не сможешь сделать с этим. Твоего брата, прежде изрядно помучив. Хочешь? Хочешь видеть его кровь на своих руках? Как в тот день? – руки освободились, и мужчина, пытаясь хоть как-то ослабить давление на шее, из последних сил попытался отцепить чужие руки. Он не чувствовал ног, замечая под ними черную, проевшую пол воронку. - Два! – ударил звон по перепонкам. - Да…вай ж-же… - глаза закатились, руки ослабли, подводя последнюю, самую последнюю черту. - Ты поплатишься, - она поднялась вверх, странным образом застыв. - Три! - и чертова вода, царившая везде в небольшой комнатке, почему-то стала теплее и ливнем обрушилась на их головы, словно до этого не заполняла края; тогда через пелену пара он увидел черное, закутанное в старые порванные лоскуты создание, дрожащее в самом темном из углов, сливаясь с этой гладью пожирающей тьмы. - Агх…кх… – чуть ли не вылетев из кресла, закашлялся мужчина, хватаясь за свое посиневшее горло. Учиха видел то самое, чего не следовало, и заглянул в глаза ребенку в последний момент. - Тише. Дыши ровнее, - посадив его обратно, Орочимару вильнул в сторону стола, схватив таблетки и стакан воды, потому как давно был осведомлен о подобных исходах и хорошо подготовлен к любому действию. - Ты душил сам себя, - подав таблетку, медленно сказал он, после протянув стакан в дрожащие руки. Свежие следы начали появляться. - Это я, - отдышавшись, выдал он. - Что? - не понял брюнет. - Тот ребенок – я. «Твое прошлое, да?» - со вздохом опустился на кресло товарищ. Все намного хуже. *** Свет погас. Она усмехнулась тому, что в подобном месте постоянно экономят на отоплении и электричестве, чаще предполагая, что Пейн пытается сделать из этого поприща свой холодильник. Неспешный, тихо подбирающийся холод и легкие, едва ощутимые касания последних лучей погибающего ноября. Вот она – золотая середина ее неспешно убегающей осени. Ударившие морозы, опавшие листья и чувство какой-то потери по утрам, размышления о чем заходят за очередной чашкой кофе. - Почему ты меня видишь? – недоумевала девушка. Взглянув в добрые глаза парня, она облокотилась о стену, отвернувшись от него, бесстрастно наблюдая за тем, как через решетку лился дневной свет, и разъеденные осенью облака плыли в неизведанные дали. Свобода. Ей бы на секунду… Заселившийся в палату пациент первым делом занял положенное место, дожидаясь своего новоиспеченного соседа. Сложив руки на груди, он то и дело поглядывал в ее сторону, не переставая ухмыляться и раздражать розововолосую своим присутствием. - Может быть, потому что я сошел с ума, как и он, - предположил рыжий, посмотрев туда же и грустно улыбнувшись. - А может быть и потому, что ты не упокоена. Хотя, я думаю, что погибший однажды обретет свою жизнь вновь. - Это сказки, - отрезала Сакура. - Тогда я вижу чудо перед своими глазами, - упрямо гнул свою линию Хиротоши, встрепенувшись и отогнав волны холода. - То, о чем ты толкуешь – бред. Если я не упокоена, то что тогда? – зло выговорила Харуно. - Ты это знаешь, - здоровяк с шумом свалился на кровать, свернувшись калачиком, как маленький ребенок, укутав себя тонким одеялом, недовольно скрипя зубами от скрежета пружин под его тушей. - Ты скоро распустишь свои крылья, и это будет совсем другой исход, - под шорохи и крики кого-то из пациентов прошептал он. Джуго зажал свою кисть между кроватью и собственным телом, пытаясь унять боли и невыносимые колики. Он чувствовал свою погибель, никак не пытаясь предотвратить этого. Еще день, и его лучший друг подарит улыбку, о которой он видел сны каждый вечер. Бесчисленное количество разговоров в стенах их Ада и нескончаемые мучения от вида одной иглы. «Эй… тише». «Тебе всего лишь нужно… умереть». *** Ее фигура. Если бы солнце обдало ее золотыми лучами, с нее бы писали картины. Пусть вдали. Пусть нечетко. Но каким чувственным казалось падение, как полет из гнезда маленького птенца, так и не узнавшего настоящего света. И если бы он мог предотвратить… - Эй! Ты что творишь!? – непонятно каким образом оказавшись за оградой, блондин кинулся вперед, видя, как удивительно медленно плывет в воздухе чья-то жизнь. Закутанная в это холодное мерзкое сегодня, еще не начавшееся для рабочей атмосферы. И она, соприкоснувшись с землей, создаст глухой звук, от которого все содрогнется, словно это создание было весом с само здание. А он, задыхаясь и боясь упасть, рвался вперед, надеясь на ее хотя бы мелочные признаки жизни. Парень не успел оглянуться вокруг, чтобы заметить густоту тумана и бедность построенного многоэтажного нечто, отдаленного от цивилизации. Зачем спешить? Зачем пытаться? Будто чужое будущее имело для него какое-то место в душе, задевало за живое, было важно… Хотя… возможно, от того, что не уберег и не пытался точно так же помочь своей второй части души. Бежать, бежать по скользкой дорожке, в итоге обнаружив пустоту. Ее не было. Ни малейшего признака, ни капли крови. Совершенно. Ничего. - Какого черта? – не понял блондин, шмыгнув носом. На улице стало зябко, что было не удивительно, ведь на дворе стоял ноябрь. Какое-то мерзкое чувство накрыло его, стоило резко обернуться, как если бы кто-то дернул парня на себя с силой. - «Боже, где я?» - повертев головой из стороны в сторону, он обернулся и тут же подпрыгнул от испуга. - Н-н-н..а-а-а… - застыло в воздухе, песней разносясь вокруг него. Дрожащий голос еле-еле касался его ушей, но он, как глухонемой, отрицал это и снова делал круг, заглядывая то в одно место, то в другое. И как по приказу, старая дверь открылась. Погода резко сменилась, и белые хлопья осторожно ложились на него, градусная мера стала ниже нуля, и единственное стоящее неподалеку дерево поспешно покрывалось инеем, и лед на его глазах все быстрее укутывал веточки, как защитный слой. Прогулочный ветер утих, а он, легко одетый, правильным счел зайти в здание, чтобы укрыться на некоторое время. Застыл, как тот ветер, закончившийся так же быстро, как и начался. Не веря тому, что видел. Не успел приметить таблички. Подсказки. Выход. Казалось, все начало терять свой цвет, и словно пленка старого фильма еще и еще раз проскальзывала пред ним. В то время как он открыто разинул рот, в шоке наблюдая, как босые ноги ковыляют в его сторону и последние, тянущие обратно клешни тьмы отцепились от тонкого, почти прозрачного тела его лучшего друга. Друга, без особой на то причины, находящегося не пойми где. - Г-Гаара? – с тревогой спросил он. Нет, не прогадал. - Удзумаки… - хрипло прошептал парень, держа в руках черный мешочек, непонятного содержимого. - Наруто, ты, наконец, пришел, - выдавив из себя улыбку, искренне обрадовался он. - А я думал, мне стоит прежде умереть, чем дождаться этого дня. - Что?! Его прежде торчащие во все стороны волосы стали короче. Блондин опустил глаза ниже, замечая на своем друге одежду, подобную той, которую обычно носят… в больнице? - Гаара, ты это, - шагнув ближе, начал голубоглазый. Друг поспешно прервал его, замотав головой, словно говоря – «Помолчи». - Почему? Почему ты бросил меня? Разве я о многом просил тебя? – резко изменился в лице, грозно посмотрев на Наруто. - Успокойся, пожалуйста, я все объясню. Вот только где мы? - Ты предал меня! – оскалился Собаку. - Я не знал! – возразил блондин, отбиваясь от напора юноши. - Чего? Того, что почти месяц думаешь о голубом и сам стремишься стать им? Я полагал, ты дорожишь нами, а ты мне даже не поверил, когда услышал о ней! Удавись своим будущим! Он быстро протянул мешочек, перевернув его, когда оттуда выпало нечто черное. Удары сердца участились, как и дыхание. Юноша прикрыл рот ладонью, чтобы не закричать, но вскрик все же вырвался. Наруто был готов упасть на месте, если бы только ноги не заледенели и не вросли в землю, как забитые колья. Этот мешок обрел свой цвет среди всего самого тусклого и невзрачного. Не от того ли он был красным, что содержимое… - Зачем?! – вырвалось из его уст и что-то характерно треснуло над головой, как будто место имело свою завесу. Он внутренне бился в истерике от ужаса, накрывшего его в ту секунду, как только глаза одноклассника направились к нему. Эти мертвые, ослепшие глаза… Еще немного, еще… доводящие до полуобморока. Сколько раз стоит испытать подобное на своей шкуре, чтобы не наступить на одни и те же грабли?! - Останови это. Все, чего прошу, - упал на колени Гаара, схватив друга за руки, вновь сменившись в лице. Злость переросла в чистую растерянность. Он искал опору, которой не хватало в тот миг, когда парень познал боль в самой высшей ее точке. - Наруто. - Зачем?! Зачем ты сделал это?!! – трясясь, ошарашенно, как кукла, повторял он несколько раз, пытаясь выдернуть из его холодных ладоней свои собственные. Снова треск, и защита начала рушиться, холод становился сильнее, окоченевшее тело больше не могло сражаться с переменами в погоде. Обреченность. - Пожалуйста, - почти умолял Собаку. Обескураженность. - Наруто! – послышалось где-то сверху, но блондин не предал этому значения. Те глаза моргнули, и он шарахнулся в сторону. Злость. И оставшегося времени не хватит, чтобы ответить на просьбы, попытаться найти его, помочь. - Если ты не остановишь это, мы все погибнем, - ледяным голосом ответил красноволосый. - Не предавай меня еще раз. Ты же обещал. Обещал мне, Наруто! - Наруто! - Обещал… *** Бирюзовые глаза открылись, сразу же закрывшись от яркого света, как ему казалось, и отставшая головная боль на время сна вернулась к своему владельцу. Он проклял Пейна в тысячный раз. Гад игрался с электричеством, когда сам того желал, и заметно действовал ему на нервы. Как, например, сейчас. - С добрым… утром? – немного неуверенно сказал Джуго, вскинув брови. Он и сам не был уверен, потому как не знал времени, и, судя по серости однотипных дней, гадал, думая - то ли день, то ли начало вечера настанет для «жителей» психиатрической больницы. Ответом ему последовал слабый мах руки, и эта же рука провела по лбу, как и ожидалось, Хиротоши услышал шипение. - Не мацай ее, иначе она слетит к чертовой матери. - Что там? – как можно осторожнее поднялся со своей койки красноволосый, все еще нечетко смотря на предметы в палате. - Повязка там. - Я таким пришел или это ты меня? – шуточно отнесся к этому Собаку. - Пришел таким, - кивнул великан, отвлекшись на очередной «пейзаж за окном». Она, едва заметная, камнем полетела вниз, оставив после себя тонкие лучи поднимающего солнца. Это было так быстро, что он успел заметить только отблеск волос, вдруг ставших блестящими и такими золотыми. И ничего не было слышно, что бы привлекло чье-то внимание. Этот день только начался, и он, возможно, в последний раз отдал улыбку еще одному утру. «Поняла все-таки…» Гаара повернул голову в ту же сторону, выдав тихий мат на счет боли, но так ничего и не заметил, вернувшись к лицезрению своего соседа. Он ни черта не помнил. Только просьбу к Какаши, поход в туалет и темноту. - Блядство, - сжал зубы юноша. - Раньше я никогда не был один, - неожиданно перебил его монолог Хиротоши, приняв вертикальное положение. - Я сижу здесь на протяжении семи лет и за все это время ты второй мой «сосед». До тебя был еще один – Кимимаро. Мы были лучшими друзьями еще до того, как попали в этот гадюшник. - Были? Его выпустили? – опережая весь последующий рассказ, спросил Собаку, но напрягся, видя, как рыжий заметно изменился в лице. - Где он сейчас? - В гробу. «Это будет долгий разговор». *** Порывы ветра. Порывы. Ветра. Так странно слышать их, но видеть перед собой только тьму. Почему? Нет, еще шаги. Чьи-то тихие. И скрип, возможно, двери. И голос. Невозможно тонкий, как струна, голос, разрезающий холодный сквозняк напополам. И страшно оттого, что слышно этот голос как-то отстраненно, словно человек вовсе и не в палате, когда же на самом деле он стоит близко. - В…взм… - что-то не особо ясное. Услышь. Давай. - …ете? Еще. - И? - Я не особо понимаю, что тво…тся, потому что мы ни…гда не сталкивались с подобным…. Могу сказать, что некоторые движения или намеки на них еще объяснимы. В смысле, что, например, вы видите вот это, правильно? Смотрите, снова. Но я не могу сказать вам на что похожи звуки, иногда даже слова. Мозг... - немного замялся мужчина. - Я думаю, по истечению времени можно сказать, что это тело уже ни к черту. Возможно, разум потерян. - Как долго? Что говорит? – еще один, но в отличие от первого намного грубее. Раздражительнее, что ли? Будто вторая часть делает ему больнее. Почему? Знать бы только, какое сейчас время суток. - Ее… открой ее. «Ее?» *** «Открыть ее», - хмыкнул брюнет, повесив на крючок пальто. Зашагав к лестнице, он на пути заглянул на кухню, надеясь найти там Удзумаки, но его не было. О, эти постоянные визиты. Он был уверен, запах всего, что есть в больнице, пропитал одежду, волосы и руки. Там было некомфортно. Слишком неуютно. И холодно. «Открыть ее», - шагнув в свою комнату, повторил про себя младший из Учих. На его кровати лежал блондин. Точнее, вертелся из стороны в сторону, при этом что-то мыча, а порой и вскрикивая. - Наруто, хочешь спать, шуруй в свою комнату, - спокойно отнесся к нему парень, обогнув постель и встав рядом. - Эй, просыпайся. - За…чем… - Наруто! – несколько раз потрепав того за плечо, повысил тон темноглазый. - Наруто, проснись! – парень вскочил, как ошпаренный, толком не замечая ничего вокруг и свалив брюнета с ног, после чего тот больно ударился головой о деревянную поверхность. - Твою мать, ты совсем крышей тронулся? – гаркнул Учиха и тут же заткнулся, почувствовав теплые ладони на своей шее. Безумный, зверский страх в голубых глазах на секунду споткнулся о его удивленный и оторопелый. - Наруто?.. - Твоя голова… твоя голова, Саске! – как ребенок, прохныкал он. Этот самый страх, засевший в Наруто, так и не отпустил его, и юноша, не веря своим глазам, не переставая трогал лицо Учихи, не менее удивив последнего, то и дело посматривая на шею, в итоге сдавшись и свалившись на него как мешок картошки. И не было прежней злости или обиды за то, что они еще совсем недавно были готовы перегрызть глотки друг другу. Саске чувствовал беспокойство блондина, открыто не понимая, почему он так яро пытался что-то найти или доказать себе. - Блядь, я чуть не обделался, - без тени вранья сказал он, сжав сильнее. Он, наверное, не осознавал всей ситуации, вот так просто лежа и обнимая одноклассника, хватаясь за него, как за спасительную нить. Боялся. Боялся как в тот раз, когда его сон обернулся жестокой реальностью, и он дал этому случиться. Что если он потеряет и этого идиота по своей глупости? - Спокойнее, это всего лишь видение, - руки повисли в воздухе. Ох, каким бы он счастливым был, если бы тот обнял его вовсе не из-за страха или дурной вести. Каким бы счастливым был, если бы ему можно было сделать это, но смотря, как «друг», жмурясь, тихо страдал, Учиха притормозил, так и не коснувшись его. - Я должен найти его, понимаешь? – в голосе была подавленность и грусть. От этого хотелось взвыть и убиться о стену одновременно. Чтобы весь мир и его жизнь! Достало быть по уши в дерьме из-за этих проблем, будто Бог перечил всем желаниям и тыкал носом в скорую кончину. Избавиться от этого или нести груз на себе. - Понимаю. Отлично понимаю. - Тогда… помоги, - робко попросил он, слегка поднявшись над ним. Вымученность. «Ты просишь слишком о многом», - скинув его с себя, подумал Учиха. Не смотреть в глаза и не сметь замечать его поведения, иначе беды не миновать. - Ладно, - отвернувшись, ответил брюнет. «Но я не вправе отказать тебе». Господи, пошли ему терпения. *** Дейдара искал. Искал с такой скоростью, с какой только мог. Он не мог дожидаться того, когда ему пришлют Акасуну по частям. Истории, карты, все что угодно, стараясь не упустить ни единой детали. Пять дней – пытка и вечность для него, вдали от родного, не слыша его голоса и не зная, как этот придурок себя чувствует. - Представляешь, еле оттащили медбрата от одного из пациентов. Господи, там столько крови было. Бедный мальчик… - шептала возле кабинета одна из зевак, любящая сплетни обо всем и обо всех. - Этот красноволосый? Он на секунду застыл. - Да, он самый. И так невменяем, а теперь и кидается на всех. Главный должен подумать о защите. Как же мы будем работать в подобной ситуации? «Дело № 459 – Акасуна но Сасори Последняя запись от 23.12.2011 г.» - И правда. Нам копейки платят, а мы и под горячую руку попасть можем. Господи, убереги. А все этот То… - запнулась на середине девушка. Он пожалел о своей спешке. - Семпай? Что ты здесь делаешь? Во второй раз. От никудышного автора: Я буду в сотый раз рад Вашим отзывам. Следующие главы будут в два раза больше.