***
Решив, что для одного утра событий более, чем достаточно, Егоров вернулся домой и завалился спать. Недосып последней недели начал сказываться и отражаться не только помятым видом, но и плохим самочувствием. То, что сегодня они наконец-то столкнулись лбами с Шульгиным, Пашке нравилось. Хотелось оттянуть этот момент ещё на пару дней, но и так хорошо. И то, что врезал ему, тоже правильно. Заносчивый, самолюбивый тип. Теперь он знает, что маленьких обижать не рекомендуется. А ещё Пашка сам признался, что тот ему нравится. Выдал себя. Может, это и к лучшему? Проваливался в спокойный, глубокий сон с улыбкой на лице и некоторым умиротворением. Голова разрывалась, словно от ударов битой по голове. Будто кто-то планомерно делал удар за ударом в одно и то же место. Ещё и музыка, до неприличия знакомая, сжирала мозг изнутри своим занудным повтором. Открывать глаза было трудно и даже больно, но звуки стали реальными и звучали так громко, что, казалось, их слышит весь многоквартирный дом. Первым делом отключить телефон, орущий рядом. Затем поднять тушку с кровати и галопом к двери, разрывающейся трелью звонка и ударами, по всей видимости, ногой. — Егоров, твою мать, я уже хотела просить вынести двери! Телефон внутри разрывается, а ты не отвечаешь! — отодвигая сонное чудо в сторону и по-хозяйски продвигаясь вглубь квартиры, проорала Лена. — Ты просто обязан мне дубликат ключа. А ещё за моральный износ запчастей в моей бедной голове. Открыв холодильник и поняв, что у его хозяина затяжная диета, подруга запрыгнула с ногами на диван и похлопала рукой рядом. Другого варианта, как приземлиться на указанное место, у Пашки не было. Протерев заспанные очи, он сел, сразу попадая в тиски девичьих рук. — Паш, у тебя всё получилось. Шульгин твой с потрохами. Если бы ты видел его довольное и счастливое лицо, когда он вернулся после вашей встречи. Это было так смешно и так мило!!! Избитый, но до чёртиков радостный. — Лена, прекрати строить иллюзии и выдумывать то, чего на самом деле нет. Твой Шульгин элементарно хочет меня трахнуть. Он сам об этом сказал Нику, я слышал. — А разве нельзя хотеть трахнуть предмет своего обожания? Подруга искренне радовалась тому, во что сама верила. — Знаешь, есть ещё спортивный интерес. Ставишь цель, преследуешь её, в точности, как я, затем радуешься её воплощению. И даже маленькая победа — это огромное счастье в смысле конечного результата. Он зол и хочет, чтобы я прогнулся. Это идея фикс. Ему нужно будет меня сломать, сделать так, как хочет он, а не я. — Почему ты всегда такой недоверчивый? Ну почему бы не расслабиться и не позволить судьбе вершить назначенное? Он уже почти твой, если так тебе проще. Осталось совсем немного, и вы будете вместе. Ты хочешь его помучить немного? Да пожалуйста. Я помогу. Как всегда. Но дай уже себе шанс быть счастливым. Пашка хотел. Очень хотел быть счастливым и не одиноким. Надоело смотреть гей-порнушку, зависать ночами в чатах неизвестных извращенцев непонятно какого возраста и статуса. Хотелось человеческого тепла. Мужского. Стасова. Прикоснувшись к нему, почувствовав вкус губ и жадность рук, теперь хотелось ещё больше. В физическом плане. Но вот мозг посылал совершенно другие распоряжения: с тобой хотят поиграться, насытиться и, скорее всего, выбросить за ненадобностью, как использованный товар. И тут же перед Пашкой вставал другой вопрос — почему нельзя самому поиграть? Попробовать? Насладиться? Почему он, как последний дурак, всегда влюбляется, ждёт ответных чувств, хотя до сих пор не делал ничего для воплощения своих фантазий? «Романтик с большой дороги, бля…», — повторял сам себе Пашка и всё равно верил в любовь и ждал чуда. — А может, ну её, эту любовь? — странное выражение лица и взгляд в никуда заставил соседку насторожиться. — Может, и правда нужно как все, плыть по течению, и куда принесёт. Берегов много… — Паш, Пашка, ты чего? Всё ведь хорошо! Стасик просил у меня твой номер телефона, но я не дала, решила, что он должен сделать это сам, поговорить и решить, что делать и как быть. Теперь он знает, что ты рядом, и завтра, скорее всего, начнётся ваша история. Не глупи, — девушка не на шутку испугалась, видя, как меняется лицо друга с привычного на безразлично-пофигистское. Злая улыбка, глаза, бегающие от предмета к предмету. Тёплая рука провела по щеке, возвращая мальчишку в реальность. — Лен, а мне предложили участвовать в соревнованиях. — Правда? Вот здорово. Я за тебя рада. Когда ты занимался, ты был другим, более живым, что ли. Пашка устроился в объятиях подруги, положив голову на плечо и обнимая тонкую талию. Он всегда знал, что предложи ей переспать, она без уговоров согласится. Соседская дружба для Лены была намного глубже того, что должно было происходить между друзьями, и если бы не ориентация Егорова, она б давно затащила его в свою постель, несмотря на незначительную разницу в возрасте и хрупкое на вид телосложение парня. — Пошли ко мне, что ли. Накормлю тебя, чудо моё. Мама сегодня приготовила что-то вкусненькое. А завтра чтоб затарил холодильник. И не баночками и фастфудом, а мясом и овощами. Ты ж собираешься всех порвать на соревнованиях? — Лен, они будут только через три месяца. — Вот и будешь к ним готовиться основательно. Спорить с соседкой было бесполезно. Проверено годами.***
Утром следующего дня у входа в главный корпус Пашку поджидал хмурый и злой Шульгин. Заметив предмет своего ожидания, он сделал несколько шагов навстречу и стал, загородив собой проход. — Привет, — кивнул Лене и, взяв под локоть Егорова, повёл в сторону. Недоуменно глядя этим двоим вслед, Колесникова не смогла сдержать торжествующей улыбки. — Йес, — сжав кулачок, прошептала она и зашагала дальше. Однако уже через несколько метров её талии коснулась рука, притягивая и увлекая в нежный поцелуй. — Ник, — только и успела прошептать. — Солнышко, ты должна мне помочь. Этот зверюга выпьет мою кровь до грамма и ложечкой выдолбит весь мозг. Он точно тронулся на твоём Пашечке. — Давай по порядку, — поправляя пальчиком помаду в уголке губ и продолжая движение, потребовала отчёта Лена. «Зверюга» завёл свою жертву за угол здания и, прижав к стене, грубо засосал. — Ты что со мной делаешь? — оторвавшись на мгновение от сладких губ, прошептал Стас и снова коснулся, теперь уже мягче и нежнее. Поняв, что сопротивления со стороны Егорова не последует, начал медленно посасывать то одну, то другую податливые губу, а когда рот приоткрылся, просунул кончик языка, прощупывая и смакуя. — Пашка, — простонал в лицо, заключая в крепкие объятия. — Нам надо поговорить. — Шульгин, на нас смотрят, — услышал тихое. Выпускать из рук только что приобретённое тело не хотелось от слова вообще. Отступив и громко выдохнув, заметил несколько заинтересованных взглядов со стороны идущих, но не сильно залипающих на такую диковинку, как двое целующихся парней. — После этой пары на третьем этаже в лаборатории. У меня есть ключ. Стас развернулся и быстро пошёл внутрь, провожаемый хитрой ухмылкой очумевшего, но совершенно спокойного Пашки. — Совсем кукуха поехала, — констатировал факт, облизал губы и пошёл следом. Прождав десять минут из двадцати отведённых на перерыв между парами, Шульгин слетел вниз к расписанию и, найдя нужную группу, а это он всё-таки умудрился выяснить, в отличие от другой инфы о «своём» мальчике, метнулся в нужном направлении. Пашка стоял у окна, беззаботно беседуя с одногруппниками. — А я думал, что ясно дал понять, что жду тебя наверху, — ничуть не стесняясь присутствующих, громко сказал третьекурсник, став точно сзади, рассматривая россыпь мелких родинок на шее. — Пошли отойдём. — Сейчас занятие начнётся, это же не срочно? — ухмылка через плечо и снова затылок. — Да поговори ты с ним, видно же, что человеку нужно, — кто-то из ребят хихикнул, остальные замолчали в ожидании ответа. — Возьми мою сумку, я быстро, — снимая с плеча и передавая приятелю, Пашка с улыбкой прошёл вперёд, чувствуя сзади шаги и сверлящий спину взгляд. Остановившись между пролётами широкой лестницы, место и не уединённое, и не многолюдное в том смысле, что здесь никто не задерживался, и все проходящие были заняты своими делами или разговорами, Пашка развернулся, вынуждая остановиться и Стаса, который, видимо, собирался идти дальше. — Что? — Здесь? — Шульгин развёл руки в стороны, осматривая спешащих. — Для поговорить самое то. Ладно, — понимая, что разговор в том русле, что он планировал, не получится, — дай мне свой номер телефона. — Зачем? Шульгин, и без того нервный, начинал беситься. — Я хочу быть с тобой на связи. Что непонятного? Телефон в его руке засветился экраном и окном набора номеров. — В этом есть необходимость? — Да, блядь, есть. Диктуй. — Я не даю свой номер кому попало. Если Егоров хотел ввести Стаса в состояние нестояния, у него это здорово получилось. Рывком подскочив и прижав к стене рукой за горло, Шульгин прошипел прямо в губы: — Засосу прямо здесь и при всех. Не зли меня. Секунды, как и удары в грудной клетке, отдавали молотом. — После десяти я отключаю телефон, — спокойно и также тихо. — Диктуй! Записав номер и тут же набрав, услышал негромкое дребезжание в кармане Пашки, Шульгин закрыл телефон и сбежал по лестнице, оставив Егорова, как всегда, в лёгком шоке и раздрае. — Больной на всю голову, — объявил парень проходящим мимо в недоумении студентам. Перед тем, как войти в аудиторию, телефон пискнул сообщением: «Не бегай от меня. Я этого не люблю». «Ну-ну», — подумал Пашка и отключил гаджет. На последней паре по спорту, пока все разминались, Геевич рассказывал специфику соревнований и план подготовки. Спросил, есть ли у Паши своя методика, и, если тот не против, может попросить племянника позаниматься хотя бы пару раз в неделю. Предложение большого желания не вызвало, но и не отмелось за ненадобностью, всё-таки год без тренировок под чутким руководством специалиста ничего хорошего не сулил. Как только занятия закончились, Егоров вспомнил, что телефон, обычно дребезжащий время от времени разного рода рекламами и оповещениями со всевозможных сайтов, молчит не просто так, а по причине. С включением посыпались одно за другим сообщения. Пробежав по списку и решив, что дома перечитает и всем ответит, Пашка вышел из раздевалки. В коридоре стояла Лена, сожаление в глазах читалось даже на расстоянии. — Что опять? — поправляя сумку и пропуская девушку вперёд, начал Егоров. То, что все разговоры между ними с недавних пор начинались и заканчивались Шульгиным, не было неожиданностью или чем-то новым. — Я с Никитой сейчас в одно место пойду, а тебя отвезёт Стасик. И не упрямься, он тебя не съест. Да ты и сам скрутишь его, если захочешь. Просто прокатитесь и поговорите. Пора бы вам выяснить отношения. Я уже, честно говоря, устала от их нападок, а теперь ещё и между вами, как судья третейский. — Что? — протянул вопросительно. — Чем же они тебя достают? — Пашка продолжал медленно идти, глядя вперёд. — Чем-чем? Тобой. Никита, он неплохой. И друг хороший. За Стасю очень переживает. Вчера чуть не подрались. Представляешь, искали твой адрес и телефон. Я ж сразу Нику сказала, если будет настаивать — прекращу отношения, так оба твоих согруппников искали и пытали. И знаешь, что мне больше всего понравилось? Ни один из них, твоих друзей, не дал твоих координат. Вот это я понимаю — солидарность. И такт, в первую очередь. Я бы тоже никогда не дала постороннему человеку номер телефона, пока не спросила, можно ли это сделать, у самого хозяина, — протараторила на одном дыхании девушка. Это её «Стасик» и «Стася» резанули слух Пашки не очень приятно. — И что, так и говорили, что не дадим? — Видимо, да. Ник просто в ярости от их порядочности. — Так им, собственно, и нечего давать. Друзей я пока не завёл, поэтому и адрес с телефоном не афишировал. Лена остановилась и уставилась на смеющегося друга. Эта его искренняя улыбка и сияющие глаза всегда вызывали в ней бурю эмоций разного рода, но в основном это было тепло, разливающееся в груди. — Ну ты конспиратор. Ладно, мне сюда, — Лена показала на выход, где её уже ждал Комаровский, — а тебе во-о-он туда, — кивнула на стоянку, где возле синего Фольксвагена Golf стоял в ожидании Стас. — Паш, я обещала, что ты с ним поедешь. Быстрый чмок в щёку, и прыткая девушка отбежала от вздохнувшего друга, уверенная, что он всё сделает правильно. Поправив сумку и постояв ещё несколько секунд, Пашка развернулся и направился в сторону машины. Не доходя пары метров притормозил, глянул на Шульгина и замер. Тот улыбался. Такую живую и естественную улыбку доводилось видеть не часто и не каждому. Наблюдая раньше за своим объектом любования и воздыхания, Пашка заметил, что по большей части он бывал серьёзен, сосредоточен, и реже губ его касалась лёгкая, даже правильнее сказать, мимолётная тень улыбки, а ещё точнее, оскала. То, что сейчас было направлено в сторону Пашки, не иначе как лучезарной улыбкой и не назовёшь. Улыбнувшись в ответ, смело подошёл, позволил открыть перед собой дверцу, сел на переднее сидение и только потом задумался: и что это, чёрт возьми, будет? Похоже на свидание. Стас быстро обошёл машину и, радуясь тому, что пока всё идёт гладко, возблагодарил небеса и Колесникову, особенно вторую, за то, что провела короткий инструктаж по обхаживанию объекта Е.П..рэсэтэ (Егоров Павел)… Лена, не без давления со стороны обоих друзей (Никита кошачьей мордой смотрел-умолял помочь другу соблазнить Пашеньку, «сил моих больше нет смотреть на страдания друга»), рассказала вкратце, что против шерсти гладить нельзя, требовать и кричать — себе дороже, любит кокосовые конфеты и кофе с палочкой корицы. Мечтает увидеть звёзды в телескоп, но это, конечно, можно опустить, а вот просто ночью почитать стихи, глядя на звёздное небо, романтик-Пашка любит всем сердцем. — Куда ты меня везёшь? Не просветишь? Машина, с виду небольшая, но внутри довольно вместительная, тихо урчала. Из колонок лилась музыка без слов, в салоне пахло кожей и ароматом парфюма, скорей всего, женского. — Туда, где можно спокойно поговорить. Ты не против? — Если недолго, у меня много работы, — Пашка откинул голову на подголовник, рассматривая мелькающие магазинчики и пешеходов в боковое стекло. — Твоя машина? — Нет, сестры. Я иногда конфискую во временное пользование. — Старшая? — Пять лет разницы. — Замужем? — Нет, а что? — Интересно. — Хм… А у тебя есть кто? Пашка о своей семье вспоминал редко, как и они о нём. — Нет никого. — Значит, эгоист? — Чего это вдруг? — напыжился на подобное сравнение Егоров. — Ну, говорят, если один ребёнок в семье, то растёт эгоистом самовлюблённым, для которого всё, и даже звёзды с неба. Стас вспомнил про любовь к звёздам и заткнулся. — Это не про меня, уверяю тебя. Несколько минут ехали молча. Припарковались у небольшого кафе, и, пискнув сигнализацией, Шульгин приглашающим жестом попросил пройти внутрь. — Вон туда, — указал на столик в углу у окна и сделал знак официантке. Пошептавшись с девушкой, Стас откинулся на удобном мягком стуле, переводя взгляд и всё внимание на своего собеседника и гостя. — Прости, я там на свой вкус заказал. Если что не понравится, перезакажем, здесь всё готово, только кофе пару минут будут делать. Пашка ухмыльнулся своим мыслям, сворачивая салфетку на манер японского оригами. Заказ действительно принесли минут через десять, выставляя перед парнями две тарелки с горячими салатами, а также кофейные чашки, кофейник и блюдо с пирожными. Как раз к этому времени на столе появился жирафик, украсивший центр блюда. — Здорово. Какие-то ещё фигурки делаешь? — Ну, штук пятнадцать наберётся. — А я, кроме пилотки и кораблика, ничего не умею. — Значит, в чём-то другом ты мастер, не все любят работать руками. — Это точно. Я всё больше головой. Стас подвинул блюдо к Пашке, снова мило улыбнувшись. С салатом расправились довольно быстро, сказывалось отсутствие завтрака у обоих. — Я так понимаю, ты занимаешься спортом? Любитель или…? — Если районные и областные соревнования для меня были как игра, то я думаю, что всё-таки любитель. — А сейчас? — Сейчас я хочу нормально закончить учёбу. Спорт будет только мешать. Ну, может быть, поучаствую во внутренних студенческих и баста. — Да у нас и команды нет. Геевич, кхм… Геннадиевич рвёт и мечет, что перевелись студенты-спортсмены в единоборствах. Остались несколько атлетов да шахматисты. Ну что, десерт? Стас кивнул на блюдо. Белоснежные шарики и башенки с прослойками цветных начинок были рассыпаны по всей окружности, а в центре стоял мини тортик, усыпанный золотыми звёздочками. — Такая красота, даже жалко есть. — Ешь, не жалей, — и захватив маленькими щипцами, что прилагались к ложечкам, шарик, а затем и башенку, отправил на блюдце Пашки. Тот, недолго думая, зацепил десерт и быстрым движением закинул в рот. Прищурился от удовольствия, медленно смакуя сладость, за которой тут же последовала вторая, а за ней и третья. Сделав глоток из чашки, Пашка расплылся лужицей, постанывая. Шульгин громко сглотнул, глядя на этот кулинарный экстаз прямо у себя перед носом. — Вкусно? — Ммм… — Тебе понравилось? — Не то слово. Сам попробуй. Но прежде, чем положить пироженку себе, Стас снова наполнил блюдце Пашки, который благодарно кивнул в ответ. — Мои любимые. Обожаю кокосовую выпечку и всё, что связано с ними. С кокосами. — Я рад, что тебе понравилось, — смакуя во рту переслащенный десерт. — Ты любишь сладкое? — Не то слово. — Сладкоед. А по виду не скажешь — ни жиринки. — Гены. Ну и спорт тоже. А вообще-то я мало ем. Глоток кофе, а перед этим он его вкруговую занюхал, был сделан с не меньшим эротическим вдохновением. Глаза закатились до белков, и тут же веки прикрылись, давая Стасу насладиться так же зрелищем пушистых ресниц. — Ах, теперь можно и умереть, — прошептал Пашка, держа перед собой чашку двумя ладошками, словно грел ледяные руки. — Ну уж нет. У меня на тебя большие планы. Умрёшь потом, как-нибудь. Лет через шестьдесят. Стас понял, что безумно, просто катастрофически и болезненно, хочет притронуться к Пашке в этот момент. Не важно, к руке или пальцу, волосам или щеке, спине, да даже к пятке, лишь бы почувствовать под рукой его тепло и кожу, малюсенький участок, мизинец, волосок. Подцепив очередное кондитерское искушение двумя пальцами, подносит ко рту Пашки, немного нагнувшись над столом и приглашая открыть рот. Егоров смотрит на пирожное, затем в глаза соблазнителя, снова на шарик, открывает рот, чувствует на языке не просто вкусняшку, а целый набор сладкого буйства, в придачу ко всему, указательный палец проводит по щеке лёгким невесомым движением. Решив, что такой малости ему совсем недостаточно, ногой под столом начинает движение вперёд и наконец-то натыкается на обувь напротив. Замирает. Ждёт. Оба ждут. Через пару таких мучительно длинных мгновений Стас делает осторожные фрикции носком ноги туда-сюда, наблюдая за реакцией парня. А тот, в свою очередь, застыл над чашкой с кофе, вдыхая обалденный аромат любимого напитка с пряностью, от которой, по-видимому, кружится голова. Или это эффект двойного, нет, тройного удовольствия, полученного за последние пятнадцать минут — пирожные, кофе и прикосновения, до ужаса интимные. Когда мутные глаза медленно отрываются от чашки и с елейной поволокой и прищуром начинают всматриваться в Стаса, оба понимают, что ждать от природы чудес не стоит, нужно чудить самим. Пашка двигает ладошкой, перебирая пальцами по скатерти вперёд, прикусывая губы и не замечая, что из чашки начинают капать горячие капли напитка. Шульгин, не обращая на такую мелочь внимания, тоже скользит своей рукой навстречу и, поравнявшись, накрывает сначала пальцами, нежно перебирая длинные, холодные, хотя только что державшие горячий сосуд, а затем полностью накрывает ладонь своей. Лёгкая дрожь от самых кончиков и по всему телу пробегает молниеносно, затем снова, от одного к другому, словно электрический заряд. Сумасшествие, но, приподнявшись, Стас тянется за поцелуем. — Ребята, хотите что-то ещё? Наверное, нужно благодарить богов за так не вовремя подошедшую официантку, прервавшую безумие века. Зрительный контакт, как и тактильный, тут же прерван. Пашка выдыхает, Стас возвращается на место и лениво осматривает с ног до головы причину, разрушившую момент истины. — Да, — Пашкин голос ровен и спокоен, — мы тут насорили, простите. И счёт, пожалуйста. Девушка, сразу заметившая не только химию между этими двумя, но и пятно на скатерти, вздыхает, глядя куда-то в потолок, отрывает из блокнотика счёт и, шумно опустив его на стол, окинув напоследок обоих парней натянутой улыбкой, ретируется. Стас бросает взгляд на цифры. Несколькими привычными движениями выуживает купюры из бумажника и бросает небрежно на стол. Этой же рукой подхватывает руку Пашки и тянет на себя. Не глядя на то, как тому неудобно поспевать следом, путаясь в проходе между столиками и чужими ногами, спешным шагом покидает кафе и на ходу снимает блокировку машины. Подталкивает Пашку к дверце, про галантность забывает напрочь, поди не девушку везёт, и сам запрыгивает на своё место в считанные секунды. Всегда послушная «конфетка», как прозвала свою машинку сестрица, заартачилась, не понимая хозяина и не стараясь ему помочь в таком деле, как завестись по-быстрому. Пару матерных крутых словечек словно помогают «конфетке» войти в положение, и она начинает тихонько урчать, приглашая к поездке. Пашка наблюдал за сим действом с лёгкой улыбкой, представляя, как будет вести себя этот мистер Торопыга чуть позже, когда они останутся наедине. В штанах потяжелело ещё тогда, когда лёгкое движение пальца по щеке так неожиданно вызвало порхание бабочек в животе. Такого не случалось ни разу. Было, конечно, что эрекция не давала покоя во время фантазий на того или другого претендента на роль виртуального любовника, но такого ярко выраженного желания Пашка не испытывал никогда. Спасибо, толстовка прикрывает более чем достаточно и об этом можно не беспокоиться некоторое время.