***
— Никогда, слышишь, больше никогда даже не упоминай имени этого кретина в моём присутствии, ясно? Ленка орудовала на Пашкиной кухне, ловко разделываясь с недавно приготовленной яичницей по-грузински. Что-что, а мелкие блюда, вроде этой яичницы с помидорами и сыром, богато приправленной специями, у соседа получались отменно. Сам Пашка нехотя ковырял в своей тарелке остатки еды, постукивая вилкой о края. В силу сложившихся обстоятельств, уже с шестнадцати лет Егоров начал вести самостоятельный образ жизни, вернее, привыкать к одиночеству. Поэтому освоил такие простые блюда, как макароны по-флотски, салаты, в которых понамешано всё, что найдено в холодильнике и приправлено минимум майонеза, ну, и всевозможные виды омлетов, которые готовились быстро и вкусно за счёт приправ и тёртого сыра, неизменного ингредиента каждого выдуманного рецепта. — Можно я с ним поговорю? — спросила Лена, заранее зная ответ. — Нет! — зло и сердито. — Ты же понимаешь, если я не подойду, он сам начнёт расспрашивать. Как ты думаешь, долго я продержусь, чтобы не высказать всё, что я о нём думаю? — Уйдёшь от разговора, как ты умеешь это делать. Лена, больше не хочу разговаривать об этом кретине. — Ну хоть намекни, что у вас произошло? То, что поссорились, я поняла. — Не сейчас. И вообще, это не для передачи, прости. — Паш, ты же понимаешь, что я чувствую себя виноватой из-за того, что познакомила вас?! Пашка покачал головой и уткнулся в тарелку, доедая остатки завтрака. Подруга детства понимающе посмотрела на усталое, не выспавшееся лицо, закончила есть и поднялась. — Через пятнадцать минут жду внизу. — Давай, — ответил Пашка, сгребая тарелки в мойку. Идти туда, где гарантированно будет маячить лицо человека, видеть которого было противно, не хотелось совсем.***
Сразу после инцидента в дачном домике Пашка вырубил телефон, а перед этим заблокировал ненавистный номер, что успел выучить наизусть, как только тот попал в список контактов. «На хер!» — как и всё остальное, отправил и захотел забыть. Трудно. Невозможно. Но, подумал Пашка, это сегодня, а завтра или, в крайнем случае, послезавтра, всё начнёт становиться на круги своя. Так и мысли о красивом и невыносимо желанном парне покинут его голову. Домой ехать не было желания. Недолго думая, перешёл через дорогу и тормознул машину в сторону, где его не ждут. Не только ему должно быть плохо.***
— Я до утра. После обеда уеду, — сухо сообщил удивлённой женщине в фартуке, что вышла на порог огромной усадьбы встретить нежданного гостя. Родители Пашки развелись давно, когда мальчику было семь лет. Тогда он сильно переживал разлуку с отцом, но, перебесившись, мать разрешила им встречаться, тем более, сын стал мешать её встречам с новым претендентом на роль мужа и папы для Пашечки. А Пашечка соглашаться с таким раскладом не собирался и вплоть до отъезда отца в Германию, куда его наконец-то отправили по работе, почти все выходные проводил с ним, в той самой квартире, которую отец и оставил сыну. Делить её с женой не было необходимости, потому что по документам она была оформлена на бабушку — мать отца. Узнав о том, что бывший уезжает за границу, причём по долгосрочному контракту, мать чуть не лишилась рассудка. Всегда недовольная низким положением и ещё более низкой зарплатой рядового инженера, она решила, что нужно искать более подходящую кандидатуру, коим и стал замдиректора завода, где она работала бухгалтером. Кто ж знал, что уже через несколько лет отец разработает проект, который не только одобрят, но и купят вместе с инженером германские представители огромной фирмы. Как говорится, чтобы стать генеральшей, нужно пожрать пыли из-под сапог в длинной дороге с прапорщиком. После развода большой начальник забрал их с Пашкой к себе в четырёхкомнатную квартиру, а два года назад и вовсе увёз в только что построенный особняк, куда и приехал Пашка. Младшую сестрёнку Эмильку он также недолюбливал, как и она его. А причина была одна и проста как свет: каминг-аут, который устроил сын родственникам, стал тем самым, что повлияло и так на не вполне нормальные до этого отношения. Заперевшись в своей комнате, а такая была в этом огромном доме, причём отчим настоял, что Пашка всегда может здесь гостить, а если захочет, то и жить, Пашка, не раздеваясь и не расправляя постели, упал лицом на кровать и так пролежал, пока его не позвали ужинать. Всю ночь он работал над курсовой, всё время поглядывая на молчащий, закрытый для всех, телефон. Желание включить и узнать, кто и что ему скажет, хотя чего душой кривить, это относилось только к одному человеку. Нет, к двум. Ленка тоже, узнав о случившемся, будет пытаться поговорить, но ничего, подождёт. Главное — не сорваться и не дать слабину: сказал «На хер!» — значит так тому и быть. К утру курсовик был закончен, хотя планировалось его сделать до конца выходных. Выспавшись до обеда, поздоровался с семьёй и уехал. Погостил, блядь. От матери так и не услышал ни слова, а Эмильку грубо прогнал, когда двенадцатилетняя девочка полезла к нему с глупыми расспросами. Отчим спросил на прощание, нужны ли деньги, на что Пашка улыбнулся и ответил «Благодарю, хватает». Его счёт, открытый тем же отчимом, каждый месяц пополнялся. Кроме того, отец также высылал почти столько же, что давало возможность студенту жить в своё удовольствие, к тому же счёт всё время рос, так как трат особо у парня не было. Но именно сегодня Пашке захотелось чего-то нового. Перед тем, как вернуться домой, он направился в торговый центр с определённой целью обновить гардероб. «Оказывается, не только девушки заливают горе шопингом, у парней тоже такое случается», — хохотнул про себя Егоров, когда выходил из дверей центра с полными пакетами брендовой одежды.***
Когда дверь за Коноваловой закрылась, Пашка прошёл в свою спальню, одну из трёх комнат квартиры, и открыл шкаф. Купленные вещи аккуратно висели и лежали стопочками, ожидая своего часа. Не долго думая, сбросил серые плавки и надел вместо них красные боксеры, про себя отмечая, что выглядывающая резинка будет смотреться более чем сексуально. Из брюк вытащил те, что ещё вчера бы не надел под дулом пистолета: рваные сразу в трёх местах, до безобразия дорогие джинсы вызывали улыбку. «Ну что ж, видимо, пора менять мировоззрение», — подумал и надел. С верхом было всё более-менее понятно — кроваво-красная худи с капюшоном. Отросший ёжик «накрахмалил» гелем, вылил на себя «тонну» парфюма, посмотрел с прищуром в зеркало. — Мужчина-вамп! Очень приятно! — сам себе отсалютовал, клацнул языком, подхватил рюкзак и пошёл учиться. Или на встречу? Нет, всё-таки пусть урод посмотрит, кого проебал. — Ничего себе, — протянула Ленка, осматривая с ног до головы совершенно другого, обновлённого парня. — Вот это я понимаю — по-нашему! У тебя есть план? Ой, да что я спрашиваю, конечно, есть, раз так принарядился. А пахнешь… Пашка, ну расскажи хоть капельку, что там случилось? — Да нет никакого плана. Просто вожжа под хвост попала. Буду ориентироваться по ходу, но лучше бы он мне под руку не попадался, а любовался издалека, — улыбнулся и повёл глазами Егоров Павел.***
Никогда ещё Стасу не было так плохо, как после стука захлопнувшейся двери и замеченной фигуры несостоявшегося любовника, удаляющейся прочь от дома. Стоя у окна и глядя, как тот, возможно, уходит из его жизни, хотелось кричать и всё рушить. Ясен пень, пацан видел, что происходит в комнате, которую он тут же шумно покинул. Его ровная спина, резкие движения и, кажется, подрагивающие плечи, всё указывало на то, что увиденное, как минимум, больно ранило, как максимум, разозлило. Чёрт! Дьявол! Боги! Кто? Кто теперь поможет объяснить и вернуть этого парня назад, в его, Стаса, объятия? — Может, закончишь уже там торчать? Долго ещё ждать? — ровный голос, с нотками нетерпения, вырвал Шульгина из плачевной реальности. Как же он злился сам на себя за то, что однажды пришлось лечь под этого парня, чтоб закрыть долги, так по-дурацки наделанные и чуть не испортившие жизнь совсем молодого парня. — Только не говори мне, что этот пацан что-то для тебя значит. Один из многих. Такой же похотливый и продажный. Малыш, я жду. Стас подскочил, присел и вложил в минет всё своё умение, чтоб в ближайшее время этот мужчина оставил его в покое. Заскочив на пару секунд в ванную, чтобы прополоскать рот и привести себя в порядок, выскочил и пулей вылетел из дома. Послушная, как всегда, машина, резко рванула с места, пугая стайку птиц, устроившихся в голой кроне недалеко растущей акации. Пашка показался у выезда на трассу, всё так же уверенно шагавший и не обернувшийся на сигнал. «Задержу. Не выпущу. В ноги упаду. Буду просить чтобы… Что? Понял? Простил?» — думал эти несколько минут Стас, когда приблизился и попытался обнять-остановить, как позже оказалось, разъярённую фурию. Из всех вышеперечисленных пунктов удалось исполнить один, да и то не так, как хотелось бы. Упал, но не на колени, а на пятую точку. Однако, забыл, что его мальчик не лыком шит. Тут же вспомнились предупреждения подруги, что с ним нужно только по шерсти, но никак не против. Просрал. Это конец. Даст ли он ещё шанс? Навряд ли. Сидя в пыли и завывая от безысходности, Шульгин проклинал и обстоятельства, вынудившие сотрудничать с дьяволом в обличье Эдика, и себя — за слабость, за то, что однажды поверил сладким речам своего учителя о том, что любви нет, а есть похоть и секс, удовольствие и подчинение, приносящее всё то же удовольствие. Стас так и думал до тех пор, пока в его жизнь не ворвался этот парень, который совершенно ничего такого и не сделал, постоял рядом, расстегнул ширинку, дал себя поцеловать и ответил на поцелуй крайне неумело, но так жарко и страстно, что у Шульгина снесло крышу ещё до того, как в дверь ворвался Ник, а призрак исчез. Теперь он исчез, словно песок сквозь пальцы, потому что… Потому что нужно выбирать что-то одно, как Комаровский. Или любовь, или… А что, собственно, сейчас держит Стаса рядом с этим человеком? Долги давно выплачены, никто никому ничего не должен. Нужно закрывать эту лавочку. Баста. А то остаётся только подчинение, ибо удовольствие от жизни без этого пацана, как понял Стас, ему не видать. — Эд, давай поговорим, — с порога начал Стас, ворвавшись в дом, словно ураган. — Давай, мой сладкий. Только сначала хочу предупредить, ещё раз так сделаешь, пеняй на себя. — Ты о чём? Стас остановился возле стола, за которым сидел в вальяжной позе Эдуард, затягиваясь сигаретой и отпивая по глотку свежесваренный кофе. — Лапуль, я смотрю, ты воинственно настроен. Чем тебя зацепил этот облезлый котёнок? Эк он тебя, — Эдуард кивнул на расплывающийся синяк с кровоподтёком и изменился в лице. — Только не говори, что влюбился, — и следом рассмеялся чудесным баритоном. Вообще-то уже в самом начале их знакомства Стас понял, что в этом парне чудесно всё: фигура и походка, безукоризненные черты лица и длинные смоляные волосы, тихий, мелодичный голос, умение разговаривать и одеваться, его смелость и бесстрашие. А этот его пронзительный взгляд чёрных глаз, которые вынут любое признание и… душу. Эдуард был бисексуалом, имел семью и двоих детишек. Однако это не мешало ему менять мальчиков как перчатки. Об этой его слабости знали все, но лишь одного человека боялся Эдуард — деда своей жены, при упоминании о котором у него пропадал голос и начинала дёргаться бровь. — Влюбился или нет — не знаю. Но то, что я его хочу, теперь без сомнения. — Так в чём же дело? Хочешь — бери! Я же видел, как он таял в твоих руках, очень даже соблазнительно. Если ты думаешь, что после увиденного он будет истерить, позволь мне преподать ему урок, уж я смогу переубедить малыша, что безобидный отсос — сущий пустяк в мире похоти и наслаждения. — Нет! — выкрикнул Стас и хлопнул обеими ладонями по столу. — Ты. К нему. Не притронешься! Эдуард затушил сигарету и достал из пачки другую. Ни один мускул, ни одна жилка не дрогнула на его лице, хотя внутри что-то больно царапнуло. Из многочисленных мальчиков Стас нравился ему больше всех. Об этом знало всё его окружение. Да он и не скрывал. После даже самой короткой поездки Эд прямиком торопился к своему малышу. Если нужен был сопровождающий, это, конечно же, был Стаська. Когда было скучно и хотелось напиться и поговорить, рядом всегда должен был быть этот парень. И так последние четыре года. И лишь сам Шульгин ничего не замечал, наивно полагая, что не так уж и много у Эдуарда доверенных и преданных ребят, потому и выделяет он его, самого верного, даря благосклонность, всевозможные подарки и особое расположение. — О’кей, мой хороший. Ты большой мальчик, думаю сам разберёшься, — было больно смотреть в переполненные ужасом глаза, которые недавно плакали, а от Эдуарда эта деталь не скрылась. Как же ему хотелось, чтоб хоть раз Стаська смотрел на него такими же глазами, ждал его, а не хозяина и дилера, устраивающего его финансовую поддержку в обмен на некоторые услуги. Секс сюда не входил. На него он подсадил юного Шульгина в его первый косяк, от которого напрочь снесло голову молодому парню. — Теперь давай перейдём к делу. Раз уж Никита отошёл от дел, ты возьмёшь на себя часть его обязанностей прямо сейчас. — Эд, я не буду этого делать. Даже не проси. Я хочу вернуть этого парня. Для этого мне нужно отойти не только от дел, но и от тебя. Зажигалка, которую Эдуард крутил между пальцами, упала на стол. Веки чёрных глаз опустились, а когда их хозяин посмотрел на парня, в них натурально полыхал огонь. Стас даже испугался, глядя на их шёлковый блеск, пронзающий насквозь. — Если ты не хочешь, то мне придётся спросить с Ника по полной. Но что значит отойти от меня? Ты хочешь сказать, что мы будем меньше встречаться? — Я хочу прекратить наши отношения. Мы не будем встречаться вообще. Думаю, что хочу начать другую, нормальную жизнь. И если повезёт, то с ним. — Нормальную? Без меня? С этим облезлым котом? Стас, ты уверен? Оскорбляя Пашку, Эдуард хотел побольнее уколоть своего визави, однако Стас смотрел в чёрные глаза не моргая. Что ещё, как неуверенность, читалась в этом взгляде?! Мужчина встал, затушил недокуренную сигарету, посмотрел на часы, вздохнул и улыбнулся. — Малыш, мне пора. В своей машине найдёшь товар, после реализации которого считай, что мы в расчёте. Некоторое время Стас смотрел в одну точку, не понимая, что же не так? Не мог Эдик вот так запросто отпустить его, всего лишь дав последнее задание. Да и знал он, что нельзя доверять такому, как Шульгин, наркотик для сбыта. Если Никита не употреблял, от слова «вообще», то Стас частенько баловался, и уж если к нему попадёт товар, он мог не устоять и соблазниться. А деньги нужно вернуть до копеечки за каждый грамм. Найденная на заднем сидении автомобиля спортивная сумка с тремя, на вид, килограммами плана* расставила все точки над i. Эдуард так просто Шульгина не отпустит.***
— Ник, мне срочно нужна твоя помощь. — Прости брат, сейчас даже разговаривать не могу. — Вопрос жизни и смерти. — Я, ах, пе-рез-во-нююю… Стас бросил телефон на переднее сидение и вцепился в руль. Везти товар домой он не мог. Оставить на даче тоже. Тем более, что Рамиль, сторож, которого привёл Эдик, сказал, что хозяин забирает его в другое место, и что завтра его с собакой здесь не будет. «Хитёр, сука, обложил со всех сторон». Выйдя из машины, достал сумку, открыл багажник, поднял запаску и втиснул в угол замотанный в ветошь пакет с товаром, решив, что за пару дней здесь перекантуется. Нужно найти способ скинуть эту дрянь, а вместе с ней и тяжкий груз по имени Эдуард.***
Уже на подходе к корпусу колледжа студенты начали торопиться из-за накрапывающего дождя, что с каждой минутой усиливался, поливая прохладными каплями тех, кто по неосторожности вышел без зонта. Лена свой носила всегда, даже если по прогнозу дождь не обещали. Забежав под козырёк, Пашка сложил зонтик и протянул хозяйке, поправлявшей волосы и стряхивавшей капли с сумки. — Пока, — чмокнула в щёку, задержавшись немного дольше, чем следует. — Эй, поосторожнее, твой идёт, — заговорщицки улыбаясь, сказал Пашка, развернулся и пошёл к своей группе. Ник действительно подходил со стороны лестницы, недовольный и угрюмый. — Привет, — еле слышно. — Что-то случилось? — решив, что за беспочвенную ревность сейчас кое-кто получит по кумполу. — Нет, зая, всё нормально. Пошли? — гримаса печали никуда не делась. — Так, — стала в позу «руки в бока» девушка, — если ты думаешь, что у нас с Пашечкой… Никита притянул Лену и крепко, но с нежностью поцеловал. — Ник? Ты в порядке? — теперь уже сама Лена начала переживать за состояние друга-парня-любовника. — Я всё улажу. Только пообещай мне, что не будешь делать поспешных выводов и резких движений по отношению ко мне?! Я всё расскажу, но не сейчас. И, кстати, меня не будет несколько дней. — Хм, не обещаю, — накуксилась Лена. — Это что, так серьёзно? — Нет, пустяки, не бери в голову.***
Пашка весь день сиял. Очень даже натурально, делая вид, что у него всё зашибись как классно. Улыбался девчонкам, громко смеялся с парнями с разных тупых шуточек, одновременно был и тут, и здесь и выискивал глазами ненавистный предмет своей мести. Стаса он так ни разу не заметил, что, как ни странно, его очень даже разозлило к концу учебного дня. Набравшись смелости, Егоров сам пошёл встретить Лену у её кабинета после последней пары. Бросив сумку на пол, запрыгнул на подоконник и стал ждать. Лена появилась в дверях одна, без своего кавалера, что тоже очень удивило Пашку. К тому же вид у неё был, скажем так, непрезентабельный. — Где твой? — как бы между прочим спросил Пашка, вешая сумку подруги поверх своей. — Дела. — А мой? — Лена повернула голову и вскинула брови в немом вопросе. — То есть я хотел спросить, Шульгин, — тут же поняв свой прокол, нашёлся Пашка и ускорил шаг. — Я не знаю, что происходит, но мне всё это не нравится, — Лена не скрывала своего недовольства. До остановки под женским зонтиком добежали молча. Как истинный джентльмен, Пашка больше держал его над головой девушки, поэтому весь промок, лишь голова под капюшоном была сухая. Егоров даже не почувствовал волну брызг из-под колёс проехавшей на скорости машины, лишь успел закрыть от струи своим телом подругу. Так и остался стоять, обтекая и думая совсем не о водителе-мудаке, а о парне-мудаке, который после произошедшего пропал. Может, боится попасть ему, Пашке, на глаза? Тут вспомнилось, что глаз или скулу он ему знатно подбил, может, в этом всё дело? Да ну, из-за такого пропускать занятия — полный абсурд, разве что сотрясение получил? Ведь не уехал сразу, Пашка точно помнит, что обернувшись, чтобы перейти дорогу, видел стоящую синюю машину и рядом на земле… Вот чёрт, может ему нужна была помощь? Только теперь Егоров задумался о том, какого вообще лешего он так завёлся? Ведь Шульгин ничего ему не обещал, не клялся ни в верности, ни в любви. И то, что у такого красавчика мог быть парень, мужчина, что вполне резонно, а с ним всего лишь спортивный интерес, разовый перепих. И самое главное, что спустя несколько дней Пашка не понимал сам себя: он злился, нет, он ненавидел Шульгина, но с другой стороны, жалел, что этот самый перепих у них так и не случился. — Вот же урод, — услышал рядом вновь ушедший в размышления парень. — Думает, сел на Мэрс, может по-свински с людьми поступать? Лена струшивала со спины своего защитника то, что и само благополучно стекало. — Мерседес? — заинтересовался Пашка. — Чёрный? Решив, что это всего лишь случайность и совпадение, потому что действительно бред считать, что любовник Стаса будет так мелочно… мстить? Собственно, за что? — На хрен! На хрен, — чуть громче повторил Пашка и зло уставился на дорогу. Лена недоуменно смотрела на друга, прекрасно понимая его негодование, но совсем не связывая это с чёрной машиной. А Пашка ругал себя за то, что никак не мог вырвать из головы мысли о человеке, думать о котором он себе строго-настрого запретил.***
Ночь в кутузке небольшого полицейского отделения на окраине города Шульгин провёл, думая и размышляя. Поспать, а вернее, вздремнуть, удалось ближе к утру, и то недолго. Выехав из посёлка по направлению к дому, он не сразу заметил едущую сзади полицейскую машину. Когда его обогнали и попросили документы, ничего не предвещало проблем. Но вот когда лейтенант попросил открыть багажник, а затем показать запаску, Стас начал понимать, что что-то тут не так. И уж совсем разобрался с головоломкой, когда рука мужчины прямиком полезла и достала злосчастный пакет с наркотическим веществом. Без вопросов и объяснений его привезли в глухомань на той же окраине и закрыли до понедельника. Однако в воскресенье утром первым визитёром оказался Эдуард Александрович собственной персоной. Юрист и адвокат в одном флаконе. Сам посадил, сам вызволил. И Стас, прекрасно всё понимая, молча поплёлся за своим «спасителем», обдумывая дальнейшие действия. — Ты же понимаешь, что должен мне как земля колхозу? Стасик, солнце, хватит уже играть в эти игры, давай всё забудем и вернёмся к прежней жизни. Нет, теперь всё будет по-другому. Эдуард открыл перед Шульгиным дверцу своего автомобиля. — По-другому? — Да. Поехали. У меня мало времени. — Куда? — На дачу. Можем ко мне на квартиру или в отель. Я соскучился. Машину потом заберёшь. Мужчина улыбался, и эта его улыбка ещё больше бесила серьёзного и злого Стаса. — Во-первых, я с тобой никуда не поеду. Во-вторых, я отдам тебе всё, что должен, и в-третьих, Эд, отпусти меня, очень прошу. Эдуард посмотрел мимо Стаса, неуловимым движением головы подал знак стоящему недалеко полицейскому, показал двумя пальцами правой руки на запястье левой лёгкими постукиваниями и, если бы юноша обратил на всё это внимание, да что там, он бы всё равно ничего не смог сделать. Подошедший сзади мужчина в форме ловко припечатал Стаса к машине и защёлкнул на руках сзади наручники. — Спасибо, Палыч, — помогая затолкнуть Шульгина в машину, поблагодарил и молча сел на место водителя. — Стасик, будь послушным, не зли папочку.***
За три учебных дня Пашка так ни разу и не увидел Шульгина в стенах учебного заведения. Он не прекращал менять брендовую одежду и удивлять народ шуточками и заливистым смехом, хотя эти манипуляции давались ему всё труднее. Ник каждый день посещал занятия, однако, как Лена ни пыталась выудить хоть минимум информации о его близком друге, он отмалчивался и уходил от темы, тем самым давая понять, что это не обсуждается. В среду вечером на тренировку в спортзале собрались участники будущих соревнований для знакомства и проведения пробного спарринга. Из пяти участников один был совершенный ноль, двое парней более-менее справлялись и девчонка-второкурсница подавала надежды. Для Пашки эта тренировка ничего не дала. Понаблюдав за всеми, он сделал вывод, что с такими в команде каши не сваришь, и прав был Геевич, надежда только на него, имеющего все шансы на победу. Хоть что-то для колледжа. Поэтому нужно будет постараться и приложить максимум усилий. В четверг, немного размявшись, Пашка услышал трель входящего сообщения. Номер был скрыт, поэтому некое волнительное предчувствие обожгло внутри. Смс-ка гласила, что в восемь его будут ждать на углу булочной, вернее, кондитерской. Подписи не было, и можно было плюнуть на подобное приглашение, но что-то всё-таки шептало и убеждало — нужно идти. Тренировка длилась всего минут двадцать. Все работали по парам, и только Пашка в одиночестве отрабатывал удар. Геевич попросил его хорошенько поработать и не торопиться, так как должен был прийти племянник. Сообщение не выходило из головы, напоминая тревожным звоночком. — Привет. Я — Тим. Голос за спиной прозвучал неожиданно. Мокрый и раскрасневшийся, Пашка развернулся и уставился на молодого человека с сумкой через плечо и улыбкой во весь рот. _________ *план — одно из сленговых названий марихуаны (каннабиса). Известный также под другими наименованиями, такими, как «кизяк», «зелье», «травка» и др.