Знакомство под кайфом

      За несколько дней, что Пашки не было дома, в квартире ничего не изменилось: порядок идеальный, всё на своих местах. Стас чуть ли не занёс своего парня, поддерживая, как хрустальную вазу, будто не рука пострадала, а обе ноги. Ну и как водится, не успела дверь захлопнуться, как эти двое накинулись друг на друга, словно голодные звери, каждый стараясь завладеть губами и затронуть языками самые неожиданные места во рту и вокруг.       — Шульгин… Постой… Да подожди же ты, — первым взмолился Пашка, — я так не могу. У меня рука, так не честно.       Стас, не поняв, в чём дело, подхватил любимое тело на руки и понёс, сам пока не зная, куда. Миновав коридор и гостиную, покрутил головой. Наблюдавший за сим действом Егоров тихонько смеялся в плечо. Но когда Стас попытался открыть дверь, не выпуская свою дражайшую добычу из рук, и ему это никак не удавалось, прыснул во весь голос и попросил опустить его на пол.       — Мне, конечно, очень приятно, что ты носишь меня на руках, но давай уже поскорее найдём мою спальню.       — Торопишься? — не удержался от улыбки до сих пор серьёзный Стас, но всё же поставил Пашку на пол.       — Хочу нормально целоваться, чтоб удобно было, — почти в губы ответил и тут же их чмокнул, облизнул свою верхнюю губу, прикусил нижнюю.       — Нееет… Пашка… — Стас рывком открыл и толкнул дверь, заваливаясь и утаскивая за собой податливое тело, — мы же не только целоваться будем? Нет. Не так. И целоваться тоже.       Стараясь не причинить даже минимум боли, осторожно и аккуратно уложил больного на кровать, размер которой успел оценить как годный, и сам тут же завалился сверху, оставаясь держаться на руках, но плотно прижимаясь в районе паха.       — Паш… — Стас смотрел в любимые глаза, лаская и обволакивая каждый миллиметр, въедаясь и растворяясь, не веря, что вот, наконец-то, он рядом и даже может прикоснуться. Да что там, теперь он ни за что не выпустит своего парня даже на минуту. — Я так переживал. Я так боялся, что с тобой случится беда. Да я чуть не сдох от неизвестности и ожидания.       Пашка не переставал улыбаться, слушая и глядя снизу на человека, за которого сам готов был порвать и загрызть.       — Я тоже. Я тоже переживал за тебя. Ты через столько прошёл. Как ты вообще мог…       Стас не стал ждать далее и коснулся губ, тем самым прекращая уже ненужные разговоры. Затем ещё. И ещё… От таких лёгких касаний у Егорова прекратилась подача воздуха в лёгкие. Он выгнулся навстречу и потянулся губами для полноценного поцелуя.       — Шульгин! — взмолился Пашка через десять минут непрекращающихся лобзаний.       Тяжело дыша, Стас уже лежал рядом, во время поцелуйного марафона перекатываясь с Пашки на спину, укладывая Егорова сверху, а затем снова меняя положение.       — Что Шульгин? Паш! Ты когда меня по имени звать будешь?       — А мне так больше нравится.       — Что?       — Фамилия твоя.       — Так бери её себе. Дарю.       — Это что, предложение? — Пашка поиграл бровями.       — Нет, конечно, но я подумаю над этим вопросом, — улыбнулся Стас, а Пашка надулся.       — Ты чего?       — Ничего, — попытался отвернуться Егоров, но был тут же возвращён назад и снова втянут в поцелуй.       — Я сделаю тебе предложение как положено. На одном колене и с кольцами в руке. Если захочешь, станешь Шульгиным. Или Егоровым-Шульгиным. Красиво?       — Да. Но, может быть, мы уже разденемся, и ты наконец научишь меня некоторым премудростям однополой любви? — взгляд Пашки был и серьёзным, и лукавым одновременно. — Я уже хочу…       — Что ты хочешь?       — Ну как что? Чтобы мы…       — Что мы? — Стас приподнялся на локте и явно издевался.       — Шульгин!       — Отныне только имя. Иначе…       — Ну…       — Это что, так трудно, Паш? Пашка. Пашечка. Павел. Павлуша. Павввлик…       — Аааа… Прекрати немедленно… Стаааас!       — Ну, наконец-то! А то я уж и не мечтал. Чему ты хочешь, чтобы твой Стас тебя научил?       Рука, до этого только натиравшая бёдра и половинки через брюки, наконец-то накрыла пах, сжимая и потирая восставшую плоть. Пашка распластался по кровати, раскинув руки и шире разведя ноги.       — А знаешь, я много раз представлял себе, как это будет. И всегда было по-разному, — выгнувшись навстречу движениям руки, произнёс Пашка, ожидая более действенных манипуляций.       — О, это становится интересным. Что же ты себе там фантазировал? — пальцы подцепили пуговку, и ладошка нырнула в освободившееся пространство. Пашка вобрал в себя столько воздуха, сколько смог.       — Ну, — медленно выпуская воздух и уплывая от удовольствия, полученного от пальцев на члене поверх трусов, простонал Егоров, — разное.       — Например? — пальцы поддели резинку и нырнули внутрь, накрывая ладошкой всё немалое хозяйство.       — Ммм… И это тоже. А ещё…       Стас приподнялся и стянул Пашкины джинсы до колена. Двумя пальцами подцепил трусы и замер, глядя на осоловевшие глаза любовника.

***

      Звонок в дверь прозвучал через несколько минут после того, как Стас решил перейти к более кардинальным действиям.       — Ымгх… — протянул Пашка, а Стас смачно выругался.       — Нас нет дома! — прошептал и потянулся к губам, но звонок повторился, а затем и вовсе стал непрерывно звонить. — Да какого хера? Я щас убью любого, кто окажется за дверью, — натягивая и застёгивая недавно спущенные штаны, закипал Шульгин.       — Постой, я сам, — спешно приводя себя в порядок, соскочил с кровати Пашка. Дыхание сбитое, бугор в штанах топорщится, состояние… да он и сам был готов убить любого за дверью. Но… Так к нему ещё никто никогда не врывался.       Только Пашка успел провернуть замок, как дверь с силой рванули на себя с другой стороны, и на пороге возникла фурия. Лена впечаталась в пошатнувшегося от неожиданности соседа, с силой сжала вокруг спины свои цепкие руки и уткнулась шмыгающим носом в грудь.       — Дурак. Дурачок. Чтоб больше так не делал. Гадкий мальчишка. Если б ты только знал, как я тут…       Дальше девушка не смогла вымолвить и слова, как маленькая, разрыдалась, пачкая грудь Егорова слезами и соплями.       — Ну всё-всё, перестань. Я же здесь и живой. И даже почти здоровый. Вот только…       Лена оторвалась на мгновение, глядя на забинтованную руку, которую сразу не заметила. Стас, наблюдавший за всем этим со стороны, дико ревновал, глядя на то, как по-хозяйски эта особа лапает его парня, прижимаясь всем телом и… грудью.       — Лен, — не выдержал он и попытался оторвать Коновалову от любимого тела, — Пашка не виноват, что был похищен. В следующий раз, а я надеюсь, такое больше не повторится, он предупредит бандитов, что ты ему запретила похищаться. Да отпусти ты его уже, — с силой рванул на себя здоровую руку Егорова. — Прости-прости, — увидев, как тот скривился от боли. — Лен, ну же…       Стас умоляюще посмотрел на одногруппницу, которая обвилась обеими руками вокруг голого торса Пашки, словно щупальцами, а щекой впечаталась в грудь и, по-видимому, не собиралась в ближайшее время его отпускать. Пашка же, в свою очередь, обнял девушку больной рукой за спину, вторую осторожно высвободил из захвата Шульгина, изобразив на лице жалкую моську.       — Чай? — отпустив с неохотой руку, спросил Стас.       — Там в нижнем ящике должно быть печенье, — кивнул в сторону кухни Пашка, увлекая Лену на диван. — Знаешь, — это уже заглядывая в зарёванное лицо подруги, — я всё время думал только о тебе… после Шульгина. Испугалась? Глупышка. Ну что со мной сделается?       Стас, скрипя зубами, скрылся на кухне, больше не желая слышать эти сантименты, злясь на так не вовремя припёршуюся Коновалову, когда у них с Пашкой уже почти всё случилось…       Отделаться от переживательной подруги не удалось и после чая с кокосовым печеньем, единственной упаковкой на всём столе. Зацветший сыр и позеленевшую колбасу Стас смело отправил в мусорку, как и пропавшие макароны по-флотски. Прицыкнув на пустой холодильник, радующий глаз несколькими сырыми яйцами и баночкой майонеза, сделал кое-какие выводы и, оставив, скрепя сердце, друзей детства наедине, смылся в магазин.       Телефон, всё это время находившийся в кармане куртки, задребезжал бесшумным вибровызовом.       — Вот чёрт, — выругался, рассматривая пропущенные и рядок из непрочитанных, — это ещё кто?       Несколько десятков от неизвестного номера насторожили. Только один человек мог так настойчиво требовать ответного звонка с неопределённого номера. Несколько от Тима и, конечно, от Ника.       — Тим? — решил проигнорировать лучшего друга, узнать новости было важнее. —  Прости, телефон отключил.       — Наигрались? — с подколкой спросил Барков, кому-то параллельно отвечая подождать. — Тут такое дело… Друг твой…       — Ник? Что с ним? — Стас открыл входящие, глазами пробегая время, когда звонил Комаровский. — Он звонил мне час назад.       — Ну… Короче… — Тим снова сделал паузу, явно что-то перебирая в памяти.       — Тим, ещё секунда, и приеду вырвать тебе яйца. Говори уже!       — Скажи, ты всё знаешь о своём друге? У вас нет секретов друг от друга?       — Ты о чём сейчас? — Стас сглотнул, почувствовав вкус горечи густой слюны, тут же сплюнул на асфальт.       — Я тут сейчас кое-какие бумаги перебираю, и мне кое-что совсем не нравится. Рамиль дал показания, с ним, кстати, уже всё в порядке, поправляется. Так вот, по его словам, возможно, у Комаровского с Гордеевым были дела. Типа они дружили против тебя. Здесь такая каша заварилась… Я…       — Ник? Предатель? Ты шутишь? — Шульгин остановился посреди тротуара, в нескольких метрах от магазина.       — Да какой там… Приедешь или мне подгрести? Вы где? У Пашки?       — Да, давай, но, может быть, не сегодня? Или позже…       — Ладно, прости, меня тут срочно вызывают… Я перезвоню.       Дверь супермаркета автоматически открылась, впуская посетителя, который ничего перед собой не видел. В глазах стоял приятель, за которого Шульгин готов был и в огонь, и в воду. И вдруг может оказаться, что он предал его? Да нет! Чушь.       Набросав в корзину чего ни попадя, расплатился и сунул сдачу, не глядя, в карман. На автомате добрёл до дома и так же поднялся на нужный этаж.       — Ты где был? — подскочил Пашка, всматриваясь в стеклянный взгляд. — В магаз ходил? Что-то случилось? Стас?       Бросив на пол в прихожей пакеты с едой, Шульгин отодвинул Пашку и прошёл в комнату, где на диване, удобно устроившись, сидела Лена, разглядывая страницы в телефоне.       — Ты давно Ника видела?       — Если утро — это давно, то да, — девушка нехотя оторвалась от созерцания, глянув на человека, чей тон ей совсем не понравился. — А что такое?       — Утром? — Стас стоял напротив и смотрел сверху вниз.       — На занятиях. Вам бы, парни, тоже не мешало иногда туда заглядывать, потому что…       — А где он сейчас? Ты когда с ним разговаривала последний раз? — бесцеремонно прервал Стас.       — По делам поехал. Ему поз-во-ни-ли… Стас, что случилось? — тревога закралась, глядя на обеспокоенного друга. Его тон и вид, всё указывало на то, что не всё в порядке. Совсем не в порядке.       — А кто звонил, не знаешь?       — Обычно он отходит и только потом отвечает. Но этот абонент ему частенько названивал. Я случайно заметила «Босс» на экране, и музыка на этот номер определённая.       — Музыка? Какая?       — Похоронный марш… Я ещё смеялась, типа, чьей это ты смерти хочешь? — совершенно ничего не понимая и всё тише отвечая, произнесла Лена.       Подошедший сзади Пашка слышал всё и так же, как Лена, насторожился, ничего не понимая.       Стас нервно, трясущимися пальцами уже набирал номер друга. После продолжительных гудков сбросил и начал заново. Лена со своего тоже начала вызывать номер Ника, на что услышала, что абонент вне зоны доступа.       — Пипец, — прошипел Шульгин.       — Это снова Эдуард? — спросил Пашка, тут же прикусив губу, глядя на Лену с глазами на пол-лица, — Ну, он мог хотеть с ним поговорить?       — Кто это такой? Почему «снова»? Паш, вы что-то от меня скрываете? — состояние подруги начинало выходить из-под контроля. Лена никогда не истерила, но тут Пашка испугался только от одного её вида.       — Лен, ты чего? Мы сами пока ничего не знаем. Только что мне позвонил Тим и сказал… Короче, он сказал, что типа Никита меня предал. Но я не верю. Не мог он. Только вот дозвониться до него, как ты понимаешь, проблематично. А это настораживает. Ты что-нибудь ещё знаешь?       — Поехали к Эдуарду. Постой, это тот, что Пашку похитил? — Лена повернулась к соседу. — Паш? Всё так плохо?       — Да подожди истерить, — попробовал обнять Лену Егоров, но она уже рванула к выходу из квартиры.       Пока искал, что обуть, шаги по лестнице удалялись. Плюнув, выскочил босиком, не обращая внимания на ледяной и грязный пол подъезда. Бежать, слава богу, оказалось недалеко. Этажом ниже Лена стояла перед Ником, растерянно глядя испуганными глазами.       — Паш, ну ты-то чего выперся босиком? А ну давайте быстро в квартиру, — сзади нёсся на всех парах Стас с тапками в руках. — О… Ник?       Перед глазами троицы, недоуменно глядевшей, словно на пришельца, стоял Комаровский. Никита переводил взгляд с одного на другого, пытаясь уловить суть заинтересованности в каждом: Лена напугана и растеряна, Пашка удивлён и озадачен, Стас… Стас смотрел хмуро, с вызовом, уничтожая на месте. Никита протянул руку и взял Лену за кончики пальцев, почувствовав дрожь ледяных конечностей. Поднялся на ступеньку выше, чтобы взять всю ладонь, согревая. Пауза затянулась. Пашка, переминаясь с ноги на ногу, вздрогнул от упавших рядом тапочек, всунул в них ноги.       Лена словно очнулась от звука падения обуви, крепче сжала руку Никиты и потянула к своей квартире, на ходу доставая ключи.       — Давай зайдём, холодно, — Пашка развернулся так резко, что впечатался лицом в грудь своего парня, а Стас тут же обнял и потянул за собой наверх.       — Думаешь, он зайдёт к нам? — шёпотом спросил Пашка, стоя перед открытой дверью квартиры, уклоняясь от губ Стаса, что нагло исследовали шею и за ухом. — Стааассс, подожди…       — Пашка… — Стас выдохнул в районе пульсирующей жилки, облизывая и покусывая, обдавая жаром и прижимаясь крепче вмиг образовавшимся стояком. — Давай закроемся, и пусть он катится к чёрту, а мы продолжим… Нет сил терпеть, яйца щас лопнут.       — Шульгин! — Пашка попытался уклониться от губ, нагло орудовавших уже в районе уха. — Вы должны поговорить. Ты же сам этого хочешь. Не успокоишься… ах… пока всё… ааах… не выяснишь. Стааас…       Стас толкнул ногой дверь, и та с грохотом захлопнулась, оповещая всех, что сюда вход заказан. Через секунду он уже лихорадочно лапал под футболкой продрогшее тело, ввинчивая язык в ушную раковину. После очередной попытки ему это удалось, и он с утроенной силой набросился на беззащитное тело, отбивающееся от обезумевшего любовника одной рукой. Пашке пришлось уступить настойчивому домогательству и дать, наконец, себя выцеловать по всему периметру. Сопротивляться совсем не хотелось, теперь он мечтал, чтобы эти крепкие и сильные руки его ласкали как можно жарче. И пусть они почти на равных со Стасом, давно пора было стать именно для него слабым, покорным, податливым и мягким, как пластилин. Обхватив здоровой рукой Шульгина за шею, приподнялся на носочках, ногой опоясывая вокруг талии, почувствовал, как его, словно пушинку, подбрасывают на бёдра и несут, сметая со своего пути стулья, сшибая углы. Не разрывая поцелуя, Стас уложил как можно осторожнее свою ношу на диван, сам укладываясь сверху.       Долго целоваться не получилось. В сторону полетели футболки, затем штаны и бельё.       — Я сам. Позволь мне, — попросил Стас, глядя в затуманенные глаза, и начал выцеловывать каждый сантиметр на лице, переходя на шею, ключицы, грудь. Уделил внимание каждому соску, вокруг и рядом, медленно спускаясь всё ниже, оставляя мелкую россыпь красных пятнышек на бледной коже.       Пашка лежал с закрытыми глазами и тихонько постанывал, сначала поглаживая плечи и руки любимого, а затем вцепившись рукой в диванную обивку. Когда его член попал в кольцо горячих губ, глухой рык вырвался, казалось бы, выпуская весь воздух из лёгких.       — С-таа-сс… — закатывая глаза и уплывая в нирвану, прохрипел Пашка через несколько минут, изливаясь и выгибаясь, словно струна.       Приподнятые бёдра и растекающаяся между раздвинутыми ягодицами сперма, возвращённая из недр рта Шульгина, привели Егорова в чувство повышенного внимания, а когда палец, который немного покружил вокруг сжатого колечка сфинкера, начал вкручиваться медленно, но уверенно внутрь, и вовсе застыл в предвкушении.       — Эмм… Я… Ты…       — Что? Не бойся. Я с тобой. Расслабься. Если будет больно — скажи, — тут же покрыл поцелуями внутреннюю часть бёдер Стас.       От отчаянного звонка оба парня вздрогнули, Пашка замычал в отчаянии, а Стас завыл на всю квартиру.       — Пошли все на хуй! — заорал он тут же, когда снова раздался продолжительный и настойчивый звонок в дверь. — Я щас точно кого-нибудь… убью! Эта твоя Лена…— более ласково, в самые губы, но с нотками раздражения. — А может быть, нас нет дома? Это что, день сурка? В конце концов, нам дадут сегодня потрахаться или нет?       Пашка виновато улыбнулся, разглядывая в глазах напротив чёртиков, пляшущих и горящих всеми цветами радуги. Своих чёртиков он попытался спрятать, хоть и стоило это больших усилий.       — После того, как ты их послал, а это, скорее всего, слышали все соседи, убедить кого-либо в том, что нас нет дома — не реально.       — Урх… Паш, можно я их выпровожу по-своему? Я осторожно и не больно… Подожди немного… я сейчас… — выцеловывая улыбку, попросил Стас, зажимая в кулак восставший член, явно не собиравшийся падать в ближайшее время.       — Ага, я уже вижу эту картинку. Нет уж, Шульгин. Ай! — Стас прикусил скулу, услышав из уст своего парня фамилию. — Стас, какого чёрта? Пошли открывать, или нам вынесут двери.       — А с этим что делать? — оба члена стояли по стойке смирно, истекая секреткой и моля о разрядке.       Звонок по-прежнему настырно жужжал на всю квартиру, поэтому ничего не оставалось, как привести себя в порядок мокрыми салфетками и выйти к нежданным гостям.       А их оказалось несколько больше, чем те двое, которых ранее парни оставили в подъезде. Перед открытой дверью стоял Барков, сзади исподлобья заглядывал Комаровский, на котором виновато, но всё же с вызовом висела Коновалова. Вся троица стояла в ожидании того, что их пригласят войти.       Стас сжал губы и насупился. Отодвинул в сторону хозяина квартиры и выступил вперёд, совершенно не скрывая топорщащийся из штанов член.       — Ребят, приёмный день окончен. Больному нужен отдых. И вообще, вы нам помешали, — демонстративно поправляя в районе паха причиндалы, выпалил недовольным голосом Стас, отмахиваясь от руки Пашки, который решил вмешаться.       — Ну чего ты? Ребят, что-то случилось? Проходите.       Стас прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Нехотя отодвинулся, пропуская ненавистную процессию внутрь. Рука, опустившаяся сзади на его талию, и слегка прижавшееся тёплое тело немного притупили огонь и притушили искры из глаз, готовые метнуться и разрушить потенциального врага, так бесцеремонно нарушившего их идиллию. Сделав дыхательное упражнение, повернул голову и коснулся губами случайно оказавшихся совсем рядом Пашкиных — мягких и сладких. Гости уже расположились на диване, ещё сохранившем тепло двух тел, недавно его покинувших.       — Ну? И? — не удержался Шульгин, присаживаясь в кресло и утягивая к себе на колени сопротивляющегося Пашку. — Что вас сюда привело?       — Ребят, может, чаю? — снова проявляя деликатность по отношению к гостям, предложил Егоров, тут же получив щипок в бок.       — Стас, — начал спокойно Тим, — тебе не интересно узнать подробности того, что я тебе сообщил? Вот он Ник, вы можете прямо сейчас всё выяснить, тем более, что…       — Нет, не хочу. Я не верю и не поверю. И знаешь что, шли бы вы… — перебил Шульгин, откровенно раздражаясь и даже злясь.       — Стась, он прав. Я… Я плохой друг.       Никита поднялся с дивана, хотел сделать шаг вперёд, но рука, сцепленная с пальцами Лены, не пустила. В глаза смотреть тоже не смог, опустил, не зная, куда спрятать.       — Ник, шо за херня? И ты туда же? О чём вообще речь?       — Речь о том, что последние несколько месяцев я был осведомителем Эдуарда о всех твоих передвижениях. Я сообщал ему, где ты и с кем. В основном, его интересовали твои отношения с Пашкой. Прости.       — И… Ты хочешь сказать, что похищение и всё то, что произошло…       — Я не хотел. Я не думал, что всё зайдёт так далеко. Эд, он просто боялся тебя потерять. А когда ты вернулся от него чуть живой, я решил, что рассчитаюсь с ним и прекращу общение, хотя он и угрожал. Стась, клянусь, если бы я только знал…       — Рассчитаться? У тебя остались долги? — Стас встрепенулся, вспомнив разговор с Гордеевым, когда тот угрожал возыметь по полной с Ника. — Так это и была та самая «не пыльная» работа, о которой ты боялся рассказать Лене? — взгляд на одногруппницу. Та смотрела спокойно, не выпуская руки Ника из своей, значит, знает.       — Да. Я сделал самую ужасную ошибку в своей жизни. Если можешь — прости.       — Постой… Ты сказал, что собрался расплатиться? Чем? Откуда у тебя такие бабосы? — Стас приподнял с колен Пашку, усаживая на своё место. Подойдя вплотную, посмотрел в глаза другу, нахмурился от догадки. — Ты продал свою коллекцию кинжалов? — Ник отвёл взгляд и прикусил губу, значит, догадка верна. — Ты с ума сошёл? Ты столько её собирал, особенно последние два достались с таким трудом, и отдал вот так? А мне не мог рассказать? Я что, не понял бы? Мы же… — Стас тряс молчаливого приятеля за плечи, всё больше злясь и распаляясь на его глупость.       — Стась, это всего лишь железки. Как пришли, так и ушли. Тем более, что покупались на деньги, вырученные от продажи дури. Всё. Я их не продал, а отдал. Гордееву. Завязал и забыл. Прости. Я дурак. Надо было сразу, как только он мне предложил, идти к тебе и решать этот вопрос вместе.       Парни уже стояли, держа друг друга за плечи, не отводя пристальных взглядов.       — Хочешь, врежь, я не обижусь.       — Ты и про другое расскажи, — подал голос Тим, всё время молчавший и наблюдавший за друзьями.       — Про какое другое? Есть ещё что-то? — Стас удивлённо скосил глаза в сторону Баркова.       — Ну… Так, ничего особенного… — замялся Никита, и тут Тимофей решил ему помочь:       — Вообще-то, только благодаря Никите Пашка сейчас жив-здоров и рядом с тобой. Ну и стечению обстоятельств, которые благоприятно сложились для него самого, — Тим посмотрел на Пашку, одарив особенной улыбкой. — Сам расскажешь, или мне поведать, какой ты герой? — обратился к Комаровскому, совсем растерявшему последнее самообладание.       — Ну… Я…       — Короче, Склифосовский! Стас, ты уже понял, что тот дядя в посёлке не просто знакомый и любовник его, — кивок на Никиту, — матери. Когда твой друг заключил сделку с господином Гордеевым, кроме слежки и доносов о тебе, Эдуард пытался переоформить дом твоей тётки на своё имя, взамен подарив тебе свою квартиру. Ты понял, о какой идёт речь? Да, о той самой, где он тебя держал. Её-то он как раз успел перевести на твоё имя, как я понял, он даже не сомневался в том, что ты останешься его любовником. А вот с домом случилась заминка. Видимо, что-то с подписью не сложилось, ведь вы как раз начали ругаться и ссориться из-за Пашки. Так вот… — Тим удобнее расположился на диване, приглашая и остальных занять сидячие места, а не стоять истуканами, что Стас с Никитой до сих пор и делали. — Так вот, будучи человеком неглупым, Гордеев всё же допустил одну важную ошибку, полностью доверившись вот этому молодому человеку. А именно, он посвятил его в свои планы и дела, опять-таки будучи уверенным, что тот крепко сидит у него на крючке. Вот только откуда ему было знать, что Ник так запросто расстанется со своими игрушками. Я, кстати, тоже только сейчас узнал и понял, чем Никита смог расплатиться с этим алчным торговцем и растлителем несовершеннолетних. Что это за коллекция? Неужели она такая дорогая?       — Да, редкие кортики и кинжалы времён Великой Отечественной. Но были два совершенно бесценные: один вроде как ещё царских времён, с алмазной огранкой, и турецкий, с гравировкой. Если бы продал по отдельности, лям зелени мог бы получить, а так…       — Вот дурак, — снова покачал головой Шульгин, глядя на друга. — А какие у него ещё дела, кроме криминальных? Адвокат, ёпрст…       — Ооо… — Тим многозначительно растянул гласную букву, чтоб усилить действие интриги. — Господин Гордеев никогда не останавливался и не разменивался на мелочах. Ему, как я понял, всего было мало. Твой дом он собирался устроить под склад, — Барков сложил пальцы рук вместе и постучал ими друг о друга, обводя взглядом всех присутствующих, как бы убеждаясь, что всё всем и так понятно. — Он даже первую партию завёз несколько дней назад. Удивлён? Если бы мы не знали, где ты всё это время был, то мог бы пойти, как… В общем, это уже не важно. Тут другое. Твой друг, посвящённый в это дело, сразу смекнул, что лучше всего не связываться с этой аферой. А на его удачу, рядом живёт тот самый дядя Саша — счастливый случай! Вообще-то, Ник очень сильно рисковал. Я даже не представляю, что бы с ним сделал Гордеев, узнай он, что Ник ведёт свою игру.       Все присутствующие устремили взгляды на виновника происшествия, ещё толком не понимая самого главного.       — Да ладно, — теперь уже продолжил Комаровский, — что бы он мне сделал?       — Да уж не знаю, — поднял брови и вытянул губы Барков, покачивая головой.       — Короче, дядя Саша, бывший спецназовец и прочее-прочее, действительно подвернулся как нельзя кстати. Я просто ему обо всём рассказал. Не знал, что и делать, застрял по самое не балуй с этим уродом. Вот только про Пашку не знал, даже связать его с этим домом не пытался. Кто ж мог подумать, что Гордеев будет держать его у нас под самым носом? А когда Пашка позвонил Лене, а я узнал от Стаса, что он там… В общем, как раз перед этим мне звонил Эд, что срочно едет на место, сделать кое-что важное, а тут Стас туда решил срочно выдвигаться, причём ты, Тим, неизвестно когда с ребятами подтянешься.       Все сидели, затаив дыхание, и слушали исповедь, понимая, что Нику важно сейчас всё это рассказать. Он в очередной раз обвёл взглядом всю компанию и опустил глаза.       — Я не терял телефон. Я надеялся потянуть подольше время, но ты уехал без меня, — глядя на Шульгина. — Я сразу набрал дядю Сашу и рассказал, что к чему. Попросил забрать к себе Пашку. Поэтому и знал, где его искать. Ну, вы это и так поняли.       — Ник, ты дурак? — Стас смотрел на друга, как будто тот сам на себя вылил ведро ледяной воды. — И чего было скрывать всё это?       — Дурак, прости.       Как по команде, оба снова встали. Постояли напротив друг друга и одновременно ринулись навстречу, открывая объятия.       — Но это ещё не конец истории, — разрывая объятия, начал Никита. — Сегодня утром Гордеев позвонил и сказал, что вернёт коллекцию, если я помогу ему в последний раз.