***
Проходит несколько дней. Все ведут себя по-разному, когда Зуко рядом, но в основном, все хорошо. Аанг и Тоф теперь держатся расслабленнее возле него. До того, как они связали свои души, они едва знали его. Теперь же, они будто знакомы всю жизнь. И Зуко теперь тоже гораздо лучше их понимает. Как только он начал воспринимать Аанга как Перышко, а Тоф как Кулачок, ему стало легче ослабить бдительность и расслабиться. Сокка тоже постепенно к нему привыкает. Зуко подозревает, что это больше связано с его неутомимым желанием заставлять его разжигать костер и шутить о родственных душах и его «злом прошлом». По поведению Сокки ни один человек даже не подумает, что они еще не связаны: Сокка закидывает руку на плечо Зуко, когда они охотятся или исследуют храм, подшучивает над ним, ерошит волосы, и даже беззастенчиво использует в качестве печки в холодные вечера. (В самый первый раз, когда Сокка со вздохом опускает голову на его живот, Зуко чувствует себя безумно неловко, но когда Сокка спрашивает его, должен ли он перестать, Зуко говорит «Нет.» Ему нравится эта близость, он чувствует себя нужным. Важным. Даже если все это лишь для того, чтобы не замерзнуть. Этого почти достаточно, чтобы убедить его спать вместе с остальными ребятами, но… да. Он все еще не готов к этому. Кроме того, ему все еще снятся кошмары. Везет, что ему хватает пять-шесть часов сна.) Однажды вечером, когда Зуко заваривал чай, Сокка отозвал его в сторонку, поговорить. — В чем дело? — спрашивает Зуко, когда они оказываются вне пределов слышимости остальных. Он ждет, что Сокка протянет ему нож. Нет. Сокка спрашивает его о тюрьмах народа огня. …и почему это не могла быть связь душ?***
Во время десятичасового полета на воздушном шаре к Кипящей Скале они снова не связываются. Зуко нерешительно спрашивает. — Почему нет? — Потому что, если мы не сделаем это сейчас, то будем уверены, что оба останемся живы, — говорит Сокка. — Подумай об этом: мы оба выросли с духами друг друга из будущего, наблюдающими за нами, так? Когда Зуко медленно кивает, Сокка продолжает: — Так вот, если мы подождем до тех пор, пока не вытащим моего отца из тюрьмы, тогда мы можем гарантировать, что миссия будет успешной. Потому что Вселенная ни за что не позволит нам умереть до того, как мы свяжем души. Это своего рода космическая защита. — Но если мы зайдем слишком далеко, то, в конце концов, один из нас умрет, прежде чем мы свяжемся, — поправляет Зуко. — Именно поэтому мы сделаем это на обратном пути, — говорит Сокка. — Просто… просто подыграй мне. Я буду чувствовать себя лучше, зная наверняка, что мы оба вернемся, даже если облажаемся. И что может сделать Зуко, кроме как согласиться?***
Зуко ненавидит приносить плохие новости, но он заставляет себя сказать это: «Я спрашивал у заключенных. Здесь нет пленников Племени Воды. Боюсь, что твоего отца здесь нет.» Сокка падает на стену и сползает вниз. — Значит, мы проделали весь этот путь зря? Я облажался. Снова. — Аргх. Что бы сказал дядя? — потому что Зуко ненавидит видеть его таким. Каждый раз, когда Зуко преследовал их по всему миру, каждый раз, когда он видел Сокку — не покорителя, того, кого он наивно считал самым слабым — воин всегда улыбался, придумывал план и находил выход из самой дерьмовой ситуации. Дошло до того, что Зуко начал считать его таким же сильным и мудрым, как Аватар. Видя его сейчас, полностью побежденного, Зуко чувствует, как что-то ломается внутри него. Поэтому он выпаливает какую-то чушь про облака, которая должна означать что-то вроде в плохой ситуации всегда есть хорошая сторона, и когда он заканчивает, Сокка вскакивает на ноги. — Это Суюки!***
Зуко не узнает свою последнюю родственную душу без макияжа. Звучит очень поверхностно, но это правда. После того, как его обнаруживают и берут в плен, Сокка говорит ему место встречи, и он обнаруживает, что моет пол вместе с Суюки. — О, хорошо. Вы, ребята, уже встретились, — говорит Сокка. — Вообще-то, мы уже давно знакомы, — раздраженно говорит Суюки. Зуко морщится. — Да… прости за это. С твоей деревней все в порядке? Она моргает, как будто удивлена, что он вообще спросил. — Да. Пострадавших не было, и все здания восстановили за несколько месяцев. Так, ты теперь на нашей стороне? — Да. Я учу Аанга покорению огня. — Почему ты это делаешь? — Если коротко? — спрашивает Зуко, убедившись, что никто не подслушивает. –Выяснилось, что мы родственные души. Суюки снова моргает. Она смотрит на Сокку и, когда он кивает, пожимает плечами. — Тогда ладно. Ну, как-то так. Они составляют план, включающий других заключенных, и Зуко оказывается запертым в огромном холодильнике. Спасибо Айро за то, что научил его дыханию огня. Потом за ним приходит Сокка, и они подслушивают разговор других охранников. — …несколько военнопленных. Хотя я слышал, там могут быть пираты! Сокка выглядит ошарашенным. — Военнопленные. Твой отец может быть там. — Говорит Зуко. — Я знаю. Зуко спрашивает его, что они будут делать. Дело не столько в том, что речь идет о его отце, сколько в том, что теперь Зуко доверяет Сокке. Может быть, потому что они родственные души, может потому, что Сокка всегда придумывает лучший план. Это не значит, что Зуко будет ему следовать. Он спрашивает, и слышит полное поражение в голосе Сокки, когда он говорит. — Может быть иногда лучше отступить, прежде чем потерпеть неудачу. И это наитупейшая вещь, которую когда-либо слышал Зуко. Поэтому он уговаривает Сокку остаться. И не удивляется, когда Суюки соглашается с ним. Потому что родственные души не бросают своих родственных душ в одиночку вытаскивать своих отцов из тюрьмы.***
Снова видеть Мей… правда отстойно. Особенно, когда она читает его прощальное письмо вслух. — Хватит! — приказывает он — Дело не в тебе! Речь идет о народе огня. — Спасибо, Зуко, — говорит она, бросая письмо ему в голову. — Теперь мне стало гораздо лучше. Он делает глубокий вдох и ныряет. — Они мои родственные души. Мей моргает. Родственные души всегда были скользкой темой в их разговорах. У Мей их нет вообще. А Зуко готов за них умереть. — Кто такие «они»? Зуко фыркает. — А ты как думаешь? Аватар и его друзья. — Значит, ты выбрал их вместо меня? Так? — Я не знал, что они мои родственные души, когда уходил, — говорил он. — Но теперь, когда я знаю, я не хочу выбирать. Я не думаю, что вообще должен. Я люблю тебя, я люблю их, и я люблю нашу страну. И мне нужно спасти вас всех. — Спасти? Ты предал свою страну! — срывается она. — Я так не считаю.***
Когда они, наконец, затаскивают Хакоду, Чит Санга и охранника в гондолу (Зуко делает мысленную пометку, никогда не связываться с Суюки; она пугающе сильна), кого же еще ему хочется увидеть, кроме его сестры? Все трое забираются наверх, чтобы отбиться. Сокка и Зуко сражаются против Азулы. Суюки прикрывает их спины. Это ощущается правильным.***
Большинство начинает расслабляться. Но не Зуко. Мало того, что он никогда не может расслабиться так скоро после боя, так еще и этот воздушный корабль работает за счет огня. Они с Чит Сангом дежурят по очереди, поддерживая огонь. Не хотелось бы умереть, разбившись, после того, как они сбежали из самой охраняемой тюрьмы. В какой-то момент, Сокка спускается вниз. — Хей. Папа стоит у руля. Мы с Суюки собираемся немного вздремнуть. — Хорошо, — говорит Зуко. — Эм… может тебе тоже немного поспать? — пытается Сокка. Зуко отрицательно машет головой. — Я никогда не сплю после драки. Слишком напряжен. — И он слишком много раз обжигался. Слишком много людей ждет возможности нанести удар. Он не сможет ослабить свою бдительность, пока не окажется в полной безопасности. А еще он почти уверен, что как только закроет глаза, ему начнут сниться кошмары. Кроме того, он не может перестать думать о Мей. Наверное, это и есть главная причина. — Я посплю, когда мы вернемся в храм, — говорит он. — Ты же вообще не спал, — возражает Сокка. Зуко пожимает плечами. Он вздыхает. — Ладно. Ну- — У тебя есть нож? — спрашивает Зуко из прихоти. Сокка делает паузу, а затем улыбается. — Да.***
Зуко требуется гораздо больше времени, чтобы привыкнуть к яркому свету, и вскоре он понимает, почему. Деревня покрыта толстым слоем свежего, яркого снега. Здесь больше людей, чем в прошлом Аанга. Дома сделаны изо льда, а не из шкур, и вокруг него смех. Дети играют посреди зимней сказки. Женщины готовят восхитительное на вид мясо. Мужчины занимаются самыми разными делами: точат оружие, строят дома, болтают. Сокке не больше семи, и даже сейчас он стратег. Он, Катара и еще несколько маленьких детей играют в снежки. Похоже, мальчики против девочек. Сокка построил себе немного косой форт возле дома, чтобы прикрыть себя со всех сторон. Он кидает снежок в Катару, которой примерно пять, но она совершенно очаровательна. Она стряхивает снег с лица и сердито смотрит на брата, который высунул язык. Потом она поднимает руку и тянет воздух на себя. Снег на крыше дома падает Сокке на голову и за шиворот. — Ха! — кричит Катара. Сокка высовывает голову из кучи снега. — Как ты это сделала? — Сделала что? — спрашивает женщина, выходя из-за угла. Зуко видит сходство с Катарой — и ожерелье, которое она носит — и понимает, что это их мать. — Катара сдвинула снег силой мысли, — жалуется Сокка, выбираясь из снега. — Это нечестно! — Что? — она смотрит на дочь. — Катара, ты можешь сделать это снова? Катара выглядит неуверенной, особенно теперь, когда на неё смотрят все дети. Но с нежной поддержкой матери она снова поднимает руки. На этот раз она рушит форт Сокки. — Эй! — дуется мальчик. Лицо их матери светлеет. — Катара, ты покорительница воды! Конечно, это привлекает внимание всей деревни, и вскоре все забывают о Сокке. Зуко видит, как лицо мальчика начинает грустнеть, и морщится. Он пытается утешить его, но к счастью, Хакода опережает его. Хорошо, потому что Зуко вроде как отстой во всем этом. — Знаешь, твоя мама сказала, что хочет приготовить тунца на ужин, — говорит он, уводя Сокку подальше от толпы, собравшейся вокруг его сестры. — Поможешь мне поймать его? Настроение Сокки сразу же поднимается. — Ладно!***
Зуко очень, очень старается не завидовать. У него не выходит. Просто Хакода такой… хороший отец. Он ясно дает понять Сокке, что только потому, что Катара — покорительница, они не станут любить её сильнее него, и он показывает это как словами, так и действиями. Его жена Кая делает то же самое, хотя совершенно ясно, что, как бы сильно Сокка ни любил свою мать, он гораздо ближе с отцом. Несмотря на то, что Хакода — вождь деревни и очень занят делами, он всегда находит время для детей. Не поймите его неправильно: Зуко очень рад за Сокку и Катару. Он в восторге. Если у кого-то из их семьи родственных душ и должно быть тяжелое и ужасное детство, Зуко с радостью возьмет на себя эту ношу. Он не хочет, чтобы вообще кто-то, не говоря уже о его родственных душах, прошел через то же, что и он. И его немного убивает тот факт, что пока он наблюдает эти любящие семейные моменты, Сокка застрял в его дерьмовом прошлом. И Зуко не может перестать задавать себе вопрос: если бы в Озае была бы хоть капля того, что есть в Хакоде, была бы жизнь Зуко и народа огня намного счастливее? Зуко наблюдает, как Хакода учит Сокку пользоваться бумерангом. — Это потому, что моя метка на Катаре — бумеранг, да? — спрашивает Сокка, бросая оружие и ожидая, когда оно вернется. — Совершенно верно. — А что насчет остальных? — спрашивает Сокка, закатывая рукав, чтобы посмотреть на метки. — Сокка, пригнись. Он поднимает голову и ныряет как раз вовремя. Бумеранг пролетает мимо его головы и падает в снег. Хакода хихикает, берет бумеранг и вытирает его от снега. — Это другие твои родственные души. Когда-нибудь ты с ними познакомишься. — Я думал, это мои будущие братья и сестры, — говорит Сокка. Хакода давится смехом, опускаясь на колени перед сыном. — Может быть, но скорее всего, нет. Нам с твоей мамой хватит и вас двоих. Но в каком-то смысле они и правда будут твоими братьями и сестрами. Они будут самыми важными людьми в твоей жизни: лучшие друзья, может даже девушка. Сокка морщится при упоминании девушки. — У тебя есть родственные души? — Угу. — Хакода расстегивает куртку, затем опускает воротник рубашки настолько, что становятся видны две метки, по одной на каждой ключице. — Копье — это Бато. Перо — твоя мать. — Разве вы с дядей Бато не были воспитаны как братья, хотя и не родные друг другу? — спрашивает Сокка. — Родители Бато погибли, когда он был совсем маленьким. Поскольку он — наша с Каей родственная душа, забота о нем выпала на долю одного из наших родителей. Мои родители взяли его к себе, потому что у нас было больше места. Как я уже сказал, твои родственные души можно считать за твоих братьев и сестер. В этом смысле, я могу считаться их отцом. Это будет моя обязанность — присматривать за ними. Сокка смотрит на свои метки. Его большой палец касается золотого пламени. Метка Зуко. — А что, если они не из Племени Воды? Что, если…. что, если они из народа огня? Хакода постукивает себя по подбородку. — Ну, прошло много времени с тех пор, как у кого-то из нашего племени были родственные души из других стран. Но такое случалось и раньше. Так что они станут почетными членами племени, и им придется мириться со мной. Из народа огня они или нет.***
Ужас скапливается в животе Зуко, когда однажды, пока Катара и Сокка играют, с неба начинает падать черный снег. — Я пойду, найду маму, — Катара бежит к их дому. Корабли народа огня пришвартовываются. Зуко узнает флаги одного из южных подразделений и откладывает эту информацию на потом. Бой проходит совсем не так, как тогда, когда Зуко напал на деревню. Даже несмотря на то, что воинов Племени Воды намного меньше, им удается отразить нападение. Сокка бросает снежок в одного из солдат, готовый прийти на помощь даже в восемь лет. Войска народа огня отступают. Плечи Сокки облегченно опускаются. Воины вокруг него все еще напряжены и готовы вновь броситься в бой. Затем Бато берет Сокку за плечо, в его глазах печаль. — Идем со мной. Он ведет Сокку к своему дому, а не к дому Хакоды. Катара в истерике, и как только она видит Сокку, она бросается ему на шею, рыдая. — Что случилось? Ты ранена? — спрашивает Сокка, обнимая сестру. Он смотрит на Хакоду, у которого в глазах слезы. Костяшки его пальцев прижаты к метке Каи. — Где мама? Никто из мужчин не двигается и не говорит. Они в шоке, понимает Зуко. Боль от потери родственной души слишком велика. Катара сквозь слезы объясняет, что солдат народа огня проник в их дом, что она видела, как он допрашивал их маму, прежде чем Кая отослала её, и когда Катара вернулась вместе с Хакодой… Они проводят в этом доме еще несколько недель.***
Уже около недели деревня пребывает в шоке. Жизнь течет, как обычно, но она серая. Они хоронят Каю в каменном круге. Хакода молчит. Сокка тоже молчит, лишь Катара стирает слезы. Их бабушка даже не может встать с постели, подавленная смертью дочери. Зуко не знает, чем помочь. Если он вообще может помочь. Его народ забрал у Сокки мать. И в любом случае, Зуко не очень хорош в утешении. Лучшее, что он может сделать — это согреть кого-нибудь, но до сих пор толстая одежда Племени Воды справлялась со своей работой. Он держится в стороне. Примерно через неделю Катара толкает Сокку в бок. — Давай. Мы идем на рыбалку. Сокка моргает. — Что? — Рыбалка. У нас кончилась еда. Папа не пойдет, Бато тоже. Так что пойдем мы. — Она снова тычет его пальцем. — Идем. Сокка стонет. Но встает. Они идут на рыбалку. Одному восемь, другой — шесть, и они не очень хороши в этом, хотя Хакода научил Сокку основам. Они бросают веревку в воду, садятся на снег и ждут. — Так… как ты? — спрашивает Сокка. Катара смотрит вниз. — Я скучаю по ней. — Да. Я тоже. Она делает глубокий вдох. — Но она не хотела бы, чтобы мы грустили. Сокка улыбается и толкает её в плечо. — Нет. Но не думай, что теперь можешь указывать мне. И вот как это происходит. Катара собирает семью вместе. Вытаскивает Хакоду, Бато и Канну из их горя, и они двигаются дальше. Зуко наблюдает за происходящим, ни разу не давая Сокке знать, что он здесь. Он почти уверен, что судьба просто хочет, чтобы он наблюдал. До тех пор, пока двенадцатилетний Сокка, отправившийся на охоту вместе с отцом и парой других взрослых мужчин, не теряется. А потом налетает снежная буря. Снег и ветер настолько сильны, что невозможно найти подходящее укрытие. Поэтому Сокка делает его сам, выкапывая небольшую пещеру в снегу. Он заползает внутрь, дрожа все сильнее и сильнее по мере того, как снижается температура. Он защищен от ветра и падающего снега, но без огня он все еще может замерзнуть до смерти. Как только Сокка устраивается, сворачиваясь в клубок, чтобы сохранить тепло, Зуко начинает действовать. Он располагается так, чтобы его огненный дух как можно больше укрывал Сокку и удерживал тепло. Сокка вздрагивает, слегка удивленный. — Ч-что- Зуко нажимает пальцами на то место на руке Сокки, где находятся его метки. Сокка втягивает воздух сквозь зубы. — Ч-черт возьми, ты п-покоритель огня. Зуко хотел бы, чтобы у него был способ выстучать извини. Метель бушует несколько часов. Зуко согревает его все это время, слушая, как он бормочет, наблюдая, как он точит свой бумеранг и спит. Он будит его, когда буря утихает. Убежище почти полностью погребено, вход сузился до крошечного отверстия. Сокка откапывается и отряхивает снег с одежды. Все вокруг выглядит одинаково, и Зуко уже начинает беспокоиться, когда Сокка определяет направление и начинает идти. Им требуется больше часа, чтобы добраться до деревни. Как только его замечают, собирается толпа. — Сокка! — Хакода проталкивается сквозь людей и едва не душит сына в объятиях. — С тобой все в порядке! Мальчик улыбается. — Привет, пап. — Я знала! — Катара идет прямо за их отцом. — Я знала, что с тобой все в порядке! Твоя метка даже не побледнела! — Что произошло? — требует Хакода, отодвигаясь ровно настолько, чтобы он смог осмотреть его сверху донизу на предмет травм или обморожений. — Ну, я сделал укрытие в снегу, — говорит Сокка, почесывая затылок. — И потом… я почти уверен, что появилась наша родственная душа. Катара сияет. — Какая именно? — Новый. Огненный парень. — Сокка начинает нервничать еще больше. — Он… он покоритель огня. Все замирают. В памяти все еще свеж последний налет народа огня. — Это имеет смысл, — говорит Пра-Пра после паузы. — Духи покорителей всегда отличались от обычных. От покорителей воды веет холодом, от покорителей огня — теплом, покорители воздуха легкомысленны, покорители земли — жестки и тверды. Несмотря на то, что он невидим, Зуко чувствует себя крайне неловко, пока на лицах людей племени меняются эмоции. Они явно рады, что с Соккой все в порядке, но им не нравится перспектива, что не один, а двое детей их племени связаны с покорителем огня. — Эй, он же спас Сокку, — защищается Катара, глядя на всех взрослых вокруг него, как будто бросает им вызов. — Значит, он не может быть плохим. Зуко хочет рассмеяться. Просто подожди, пока не встретишься со мной. Ты очень быстро передумаешь.***
Сокка и Катара решают связать свои души. Зуко гадает, почему он должен смотреть, пока они не заканчивают. — Хорошо, значит, нам надо придумать коды, — говорит Сокка. — Коды? — переспрашивает Катара. — Ну, знаешь, чтобы мы могли общаться! Мы не можем разговаривать, но мы же можем касаться друг друга. Зуко хочет треснуть себя по лбу. Это гениально, и он чувствует себя идиотом, потому что сам об этом не подумал. Этот код намного сложнее, чем у них с Тоф. Сокка и Катара умудряются придумать такты на «да», «нет», «опасность», «я здесь» «все в порядке» и еще несколько. И теперь Зуко тоже знает их, как и Аанг, Тоф и Суюки.***
Хотя Южный Полюс изолирован от остального мира, он не является закрытой территорией. К ним иногда приезжают странные торговцы или посыльные. Один из них — из Царства Земли. Сокке тринадцать, Катаре одиннадцать, когда в деревню приходит гонец от самого Царя Земли. Он просит приватной встречи с Хакодой, но не задерживается надолго. Война со Страной Огня идет плохо. Царство Земли едва держится. Ба Синг Се, Омашу и Северный Полюс — единственные незахваченные территории. Царю Земли нужны солдаты. Хакода не отдает приказ. Он выносит вопрос на голосование. Пусть мужчины сами решают, что важнее: остаться дома, в безопасности, или выйти в мир и попытаться что-то изменить. Им не требуется много времени, чтобы определиться. Воины все понимают. Народ огня вторгся в их деревню всего несколько лет назад. Они уже приходили десятки лет назад, чтобы истребить всех покорителей воды. И они не остановятся, пока кто-нибудь их не остановит. Сокка пытается пойти с ними. Хакода отказывает ему и говорит, что оставляет его защищать племя. Он обнимает своих детей на прощание и пытается немного поднять им настроение. — Я буду искать людей с вашими метками. Пока все смотрят, как уплывают корабли, Зуко хлопает Сокку по плечу, выстукивая «Я здесь». Это лучшее, что он может сделать.***
Зуко снова пытается спасти Сокку, когда идиот проваливается под лед во время рыбалки. — Уходи, — стонет Сокка, пытаясь подняться на ноги. Зуко остается. Все очень плохо. Купание в ледяной воде посреди льдов, может стоить ему жизни. — Это твоя вина, — бормочет Сокка. — Глупая огненная война. Зуко морщится. Он все еще греет Сокку, пока мальчик идет в деревню. Он падает прямо перед входом. Катара и взрослые несут его внутрь, раздевают и разжигают огонь. Катара греет его теплом своего тела, прижимаясь к брату под тяжелым меховым одеялом. Как только он понимает, что Сокка в безопасности, Зуко уходит.***
Они находят Аанга и отправляются с ним в кругосветное путешествие. Зуко обнаруживает, что действует не столько как обогреватель, сколько как система оповещения об опасности. Зачастую предупреждая о Прошлом Себе. Когда они добираются до Северного Полюса, Зуко совершенно не готов встретиться с Юи. Сокка сказал, что его первая девушка превратилась в Луну, но «девушка» не значит «величайшая любовь всей моей жизни». Особенно первая девушка. Юи — совсем другое дело. Сокка по уши влюблен, и хотя его попытки отдалиться от нее, потому что она помолвлена с другим, доблестны, этого недостаточно. Когда она умирает, он плачет всю ночь. Зуко ничего не делает. Если бы он не схватил Аанга, заставив их следовать за ним, возможно, Джао не смог бы убить лунного духа.***
Хорошо скрытое чувство неуверенности Сокки усиливается, когда Катара овладевает покорением. Он очень хорошо скрывает это высокомерием, но Зуко видит его насквозь. Потому что он чувствовал то же самое. Конечно, Катара намного, намного лучше, чем Азула. Её покорение невероятно, и она часто его использует, но она никогда не хвастается им и не использует его, чтобы поддеть Сокку. Аанг почти такой же, как и Тоф, когда она к ним присоединяется. Три самых могущественных покорителя в мире. И Сокка. — Я тебя не считала. Ты не покоритель. — Я все еще могу сражаться! — Окей. Три на три-плюс-Сокка. Все становится еще очевиднее, когда они прячутся в Стране Огня, ожидая затмения. Три покорителя без особых усилий спасают деревню от пожара, пока Сокка ничего не может сделать. Ребята пытаются заставить его чувствовать себя лучше. Зуко хочет помочь, но не может. Он тоже проблема. Одно его прикосновение напомнило бы Сокке о покорении. Поэтому он остается в стороне. Он в шоке, когда Сокка заканчивает обучение у Пиандао. И снова в шоке, когда выясняется, что Пиандао — член Ордена Белого Лотоса. Любопытно…***
— Парень. Беги, — говорит Зуко. Но Сокка его не слышит. И даже если бы мог, он бы проигнорировал его. — Где Суюки? — рычит Сокка. Азула улыбается ему в лицо.***
В Западном Храме Сокка в одиночку идет на охоту. Зуко не уверен, когда это происходит. Возможно, после того, как он присоединился к ним. Но это до того, как они узнали, что он их шестой, или после? Он замечает, что край утеса ненадежен, и быстро стучит «опасно». Мальчик прыгает как раз в тот момент, когда земля скатывается вниз, и карабкается на более твердую землю. — Спасибо, — бормочет Сокка. Зуко похлопывает его по плечу и собирается уходить. — Подожди, — выпаливает парень. — Мы можем поговорить? Нахмурившись, Зуко стучит Да. — Итак, ты знаешь, что наш главный план заключается в том, чтобы победить Хозяина Огня и народ огня, прежде чем они смогут выиграть войну, верно? Да. — И тебя это не беспокоит? Нет. Он прищуривается. — Почему? Хм. Как бы сказать все, что он думает с его ограниченным запасом слов. Он медленно стучит опасно. Сокка долго молчит. Затем он говорит: — Спасибо за то, что спас мне жизнь. Дважды. Я никогда тебе этого не говорил. Зуко моргает. Он не знает, что сказать и как вообще на это ответить, поэтому он просто неловко похлопывает Сокку по спине. Он фыркает. — Ты такой же неуклюжий, как уткочерепаха.***
Зуко не знает, для чего его снова отправляют в Кипящую Скалу. Он уже был здесь! Но нет, Вселенная думает иначе. Он ловит себя на том, что наблюдает, как Сокка в форме охранника проскальзывает в камеру Хакоды. — Слава богу, с тобой все в порядке! Хакода мгновенно вскакивает на ноги, сжимая кулаки. — Еще хоть шаг, — рычит он, — и ты увидишь, насколько я «в порядке». У Зуко перехватывает дыхание. Это не Озай. Это Хакода. Он никогда не тронет Сокку. Все нормально. НОРМАЛЬНО. Это не Озай. Это не- Сокка снимает шлем. — Папа, это я. Гнев тут же исчезает. Хакода плачет, когда они обнимаются. Зуко с облегчением выдыхает. Они сидят у стены, пока Сокка вкратце рассказывает ему о произошедшем. — Ты знаешь Принца Зуко? — спрашивает он. — Сын Хозяина Огня? Я слышал о нем, но ни разу не видел, — говорит Хакода, и Зуко слегка съеживается. Он не уверен, что хочет знать, что именно слышал о нем Хакода. — Ну, он тоже здесь. — Звучит как серьезная проблема. — Вообще-то, он на нашей стороне. Лицо Хакоды искажается гримасой, похожей на ту, что Катара постоянно бросает ему в лицо. Зуко не может не чувствовать себя оскорбленным. — Понимаю. У меня была точно такая же реакция, — признается Сокка. — После всего, что он сделал, мне было трудно ему доверять. Но он показал себя, и я бы никогда не нашел тебя без его помощи. Хакода наклоняет голову. — Ну, если ты так считаешь… — А еще он наш шестой. Огненный парень. Хакода моргает. — Серьезно? Погоди, тогда почему он постоянно преследовал вас? — Он не знал, — говорит Сокка. — Его дедушка сжег его метки, когда он был еще младенцем. Следующий момент был бы довольно забавным при любых других обстоятельствах. С лица Хакоды исчезают все эмоции, как будто он не понимает смысла слов. Ему требуется несколько мгновений, чтобы все осознать, и когда это происходит, его искажают гнев и печаль. — Дерьмо. — Ага. — Говорит Сокка. — Он выглядел очень потрепанным, когда они с Аангом связали души. Я почти уверен, что он думает, что должен заслужить наше прощение, или типа того. Глаза Хакоды сужаются. — Ты же не заставил его помогать тебе? — Что? Нет! — Сокка, похоже, ужасается самой мысли об этом. — На самом деле, я хотел пойти один. Он поймал меня, пока я пытался улизнуть из лагеря, и настоял, чтобы я взял его с собой. Он не стал слушать, когда я сказал, что это все моя вина. Что я виноват в том, что ты застрял здесь, и это я должен вытащить тебя отсюда. Лицо Хакоды смягчается, и он обнимает сына за плечи. — Сокка. Никто не винит тебя за провал вторжения. Даже самые лучшие стратегии иногда бесполезны. И хотя я не могу выразить словами, как я рад тебя видеть, ты никогда не был обязан вытаскивать меня отсюда. Я, Бато и остальные с радостью остались бы в тюрьме до конца войны, если бы это означало, что ты и твои родственные души будут в безопасности и смогут продолжать сражаться. Губы Сокки трясутся. Хакода заключает его в крепкие объятия. Все становится белым.***
Сокка отшатывается от него и ругается, расхаживая взад-вперед. Зуко слегка морщится. — Эм… прости за это. — Нет! — Сокка оборачивается к нему, тыча пальцем. — Не-а. Ты не должен извиняться за это. Ты уже достаточно извинялся. Просто… духи, Зуко! Твой отец — буквально воплощение зла, и если я когда-нибудь доберусь до него, Аангу даже не придется с ним драться, потому что я- Какое-то время он продолжает в том же духе. Зуко прижимает большой палец к порезу на ладони, останавливая кровотечение, и слушает в пол уха. В голове стоит шум. Наконец, Сокка успокаивается. Они сидят рядом, прислонившись к стене. — Извини, — говорит он. — Я вел себя как придурок. Зуко пожимает плечами. — У тебя были на то причины. — Ты спас мне жизнь, и я ни разу не благодарил тебя за это до прошлой недели. Он снова пожимает плечами. Зуко замечает, что рука Сокки кровоточит, и перевязывает её. Сокка позволяет ему работать в тишине, прежде чем сказать: — Итак, ты не мог этого слышать, но я визжал как девчонка, когда ты сказал Озаю, куда он может засунуть свое мнение. Зуко начинает неистово смеяться и едва не падает. Он не знает, почему он вообще считает это смешным — это не смешно, — но его плечи трясутся. Когда он приходит в себя, то замечает, что Сокка выглядит довольным собой. Но потом он вдруг вздрагивает. — Ну, ты уже, наверное, видел. И, наверное, уже знаешь, что в Племени Воды… — Что Вождь Хакода собирается усыновить всех нас? — спрашивает Зуко. — Да. Не пойми неправильно: он отличный отец. Но я просто… пока не готов к этому. К тому же, сначала мне нужно найти дядю. Сокка стонет. — Они оба собираются нас усыновить. — Ага. — Говорит Зуко, стараясь не думать о своем дяде. Хотя он уверен, что Айро больше ни за что не захочет иметь дело с ним, он знает, что дядя без колебаний откроет сердце и двери дома для остальной Команды Аватара. Он уже помогал им. И они заслуживают такого прекрасного человека, как он. Сокка щелкает его по уху. — Ну-ка хватит так делать. — Делать как? — спрашивает Зуко, потирая ухо. — Этот твой взгляд «я отвратительный человек». Он мне не нравится. Так что больше тебе нельзя его делать. — Я не думаю, что ты так просто можешь мне запретить, Сокка. — Нет, но я попытаюсь. — Он встает и потягивается. — Ладно, я спать. Не дай нам разбиться и умереть бесславной смертью. — Понял, — говорит Зуко, наблюдая, как Сокка — Брат — уходит.