Легенда

Свет с улицы становится ярче. Они видят перед собой открытые деревянные ворота, за которыми — площадь. Посреди неё — большое кострище, ещё не зажжённое, но уже пугающее. Вокруг него — люди. Много людей. Все пришли посмотреть на церемонию сжигания ведьмы. Их выводят из-за ворот на площадь. Дэйв так сильно увлёкся осматриванием окружения, что не заметил, как Джеймса увели в другую сторону. Из толпы доносятся разные крики: начиная от «Жаль мальца» и заканчивая «Сжечь рыжую ведьму!» Дэйв смотрит наверх. Трибуна. На трибуне восседает правитель, со злостью и ожиданием смотря на сгорбленного под гнётом стражей хелишэ. Дэйв видит, как рядом с королём усаживают Хэтфилда. Последний окидывает рыжего грустным взглядом, тут же опуская глаза в пол. Дэйв не злится, Дэйв сам выбрал такую судьбу, он лишь покорно ей следует, не смея свернуть с пути. Его подводят к конструкции, состоящей из большого деревянного поддона, усыпанного сеном, с воткнутой посередине длинной доской. Его поднимают, закрепляют руки и ноги прочной цепью... Над городом пасмурно. Кажется, вот-вот хлынет дождь и затушит только что разведённый под ведьмой костёр. Подол мантии охватывает огонь. Огонь поднимается выше, лизая белоснежную кожу ног. Дэйв кричит. Кричит громко. Джеймс, всё так же сидящий около короля, смотрит на это сквозь сомкнутые пальцы. Он не может смотреть. Он не может слушать. Это выше его возможностей. Он мечтает умереть прямо сейчас, лишь бы не слышать криков... О помощи? Нет. Это были просто крики. Крики боли. Он не просил помочь. Он знал, что виноват во всём сам. Лишь он один. И только он заслуживает наказания. Он продолжает кричать, когда огонь охватывает его стройные бёдра, обнимает за талию, приглашая сплестись в горячем танце. Но Дэйв не может — он привязан. Дэйв сжимает зубы, брыкается. Смотрит в толпу. Там, с самого края, стоят двое парней, облачённых в полностью закрытые одежды. Он узнаёт в них родителей. На их лицах — страх, желание помочь. Но что они могут сделать? Только наблюдать... Дэйв смотрит на Джеймса в последний раз. В этот момент и сам Джеймс поднимает глаза, сталкиваясь с мученическим взглядом, и сразу же их отводит. Огонь становится больше и выше. Доходит до грудной клетки. Плавит кончики прекрасных волос, схожих с ним по масти. Дэйв снова кричит. Но теперь не так, как мгновение ранее. Этот голос не его. Он женский? Что это? Раньше он не умел разговаривать женским голосом... Король тут же подрывается с места. «Мать! Голос матери! — завопил Джейсон, чуть ли не заглушая крики ведьмы. — Хэтфилд, достань её, скорее!» Джеймс подорвался с места и рванул к кострищу. Он знал, что Дэйва уже не спасти — пламя почти скрыло из виду прекрасное лицо, — он знал, что король помешался (он даже не понял, что горит не его мать, а её душа, скрытая в теле юноши), но перечить ему нельзя. Крики стихали. Уже некому было кричать. Всё потеряно. Джеймс бросается к костру, стараясь достать обожжённое тело, но и его охватывает огонь. Он кое-как расцепляет цепи, воя, рыча. Огонь поглощает его... Он падает на выложенную камнем землю, сжимая останки Дэйва в объятиях, позволяя огню подавить и себя... Народ переполошился, отовсюду послышались голоса. Кирк и Ларс, до сих пор стоящие неподалёку, бросились к двоим парням, лежащим в обнимку. Сожжённым, изувеченным. Подул сильный ветер. Пламя начало затухать. Капюшоны ведьм сдуло, когда они пробрались к своему сыну и его возлюбленному, нависнув над ними и тихо плача. Кирк достал какие-то травы, судорожно укладывая их на сгоревшие тела, надеясь на спасение... Как же глупо. «Ведьмы! Это ведьмы!» — послышалось из толпы. Люди увидели знаки на их лицах, ранее скрываемые под тенью капюшонов. Не успели они обернуться, как грудь обоих пронзили стрелы, а с ними — и боль. Кажется, на наконечниках был яд... Покорячившись несколько секунд, они успели посмотреть друг другу в глаза в последний раз, и упали сверху уже мёртвых Дэйва и Джеймса. Король верещал, не желая смириться со второй смертью матери. А ведь он мог бы её уберечь, спасти, поверить... Но вместо этого он лишь уничтожил её снова, окончательно убив всё, что было ему дорого. Он выхватил ножик у одного из стражников, стоявших рядом, и проткнул своё сердце... Народ разбежался в испуге. Площадь опустела, оставив самых стойких к подобным зрелищам граждан, стражу и... Пять трупов. Из-за туч показалось солнце. Оно осветило место жестокой расправы, плавя запёкшуюся кровь и создавая атмосферу вечного покоя, обретённого ими недавно.

***

Дэйв открыл глаза. Вокруг была тёмно-красная пустошь, изредка усеянная булыжниками вулканической породы; небо — того же оттенка, может, немного светлее — было затянуто тяжёлыми тучами; вдали пейзаж окутывал грязный розоватый туман. Он осмотрел себя: всё как обычно. Рыжие локоны спадали с плечь, тонкая белая кожа на руках так же просвечивала вены... Не заметив особых изменений, он развязал верёвку на талии, поддерживавшую чёрный балахон, в надежде увидеть клеймо, но его не оказалось, и тогда Мастейн запаниковал. Находиться в непонятном месте, утеряв буквально часть себя — это породило в нём лёгкий ужас. Завернул балахон обратно, уселся на ближайший камень, схватился за голову, надеясь, что это очередной кошмар... Услышал голос. Голос звучал из ниоткуда. Дэйв огляделся: вокруг не было ни одной живой души, способной издавать хоть какие-то звуки. Он посмотрел вверх. Кажется, будто голос звучит с небес, если их так можно назвать. — Дэйв... Дэйв... — голос явно был женским. — Кто ты? Где я? Что тебе надо? — Ты в Аду. Не переживай, все когда-нибудь сюда попадают. Ты умер, Дэйв... — Что я тут делаю? И где моё клеймо? — не унимался рыжий. — Ты был ведьмой, твоя душа была душой ведьмы — клеймо тому подтверждение, — а ведьмам, как известно, нет места в Раю. Но тебя сожгли, избавили от нечисти твою душу, и теперь ты сможешь стать обычным человеком, переродившись, и тогда у тебя будет шанс искупить свои грехи и прожить не одну достойную жизнь... — То есть, это не конец? — Нет, Дэйв, у твоей души всё ещё впереди. — А мои друзья? Они живы? — почему-то предчувствие подсказывало Дэйву, что не всё так просто. Голос молчал. — Эй? — повторил тот. — Нет. Они мертвы. Мастейн поразился не столько смерти друзей, сколько боли и печали в этом, казалось бы, адском голосе, умевшем сочувствовать. Вдруг из-за спины рыжего донёсся слабый шум. Повернувшись, он увидел Джеймса, лежащего так же, как и он пару минут назад. — Д-Джеймс? — Дэйв поначалу не приближался, боясь ошибиться. — Дэйв? — тот поднимает голову, смотря на возвышавшуюся над ним фигуру парня. — Джеймс, — уже радостнее говорит Дэйв, бросаясь к любимому. Он помогает Хэтфилду подняться и крепко его обнимает. — Как ты здесь оказался? — Где? — Ну, в Аду... — Так это Ад? — только сейчас Джеймс осматривается, понимая, что это место действительно похоже на Ад. Блондин ненадолго зависает, начав говорить сам с собой, но Мастейн догадывается, что голос «приветствует» всех вновь прибывших. — Что он сказал тебе? — спросил рыжий после затяжного молчания. — Что я теперь не потомственный охотник, потому что огонь очистил мою душу от этих грехов. — Огонь? — Да, я... Король... Там... — Расскажи всё. Пожалуйста, — Дэйв опустил глаза. — Когда ты почти... — ему было тяжело говорить об этом. — Твои крики... Они стали женскими, ты кричал женским голосом. Джейсон узнал в нём голос матери и приказал мне вытащить тебя. Если бы я спохватился раньше, бежал быстрее, живее разорвал цепи... Я мог бы успеть. Я полез в костёр, я надеялся, что мог как-нибудь помочь, но, видимо, тоже сгорел, и, хотя успел вытащить тебя, ты был уже... — он закрыл лицо рукой, понимая всю глупость ситуации и будто чувствуя свою вину перед рыжим. — Прости, Дэйв, прошу, прости, если сможешь! — Джеймс кинулся к юноше, обнимая того будто в последний раз. — Но меня было не спасти, — обречённо произнёс уже-не-ведьма. — Да, — грустно подтвердил блондин и уткнулся лицом с почти успевшими заслезиться глазами в рыжую макушку. Добавил уже шёпотом: — Это я виноват. Я мог успеть, мог спасти тебя, но я не сделал этого, Дэйв, ты сможешь меня простить? — Я не держу на тебя зла. Я сам пошёл на это... Вдруг перед ними появились ещё два тела, подобно им совсем недавно, лежащие на кровавой земле. — Ларс? Кирк? А вы как... Те в ответ лишь неопределённо промычали, будто только что пробудились от затяжного сна. Они вдруг резко подняли головы вверх, похоже, заслыша тот же голос. Пробыв в прострации около минуты, ведьмы, наконец, обратили внимание на парней. — Дэйв? Джеймс? — почти хором сказали они. Дэйв подбежал ближе, протягивая руку Хэмметту, пока Джеймс, оказавшийся рядом, помогал подняться Ульриху. — Что с вами случилось? Я видел, вы стояли неподалёку... — Да, — выдохнул русоволосый, — а потом мы увидели вас. Мы тут же подбежали, Кирк достал какие-то травы, мы хотели помочь, но... У нас ничего не вышло. — В нас выстрелили, — он посмотрел на Ларса и произнёс: — Я думал, что вижу в последний раз твои чудесные глаза! — они крепко обнялись и расплакались — то ли от счастья, то ли от горя, — гладя волосы друг друга. — Это были специальные стрелы, да? Теперь вы не ведьмы, — размышлял Джеймс. — Выходит, что так, — подтвердил Кирк, нехотя отрываясь от любимого. Ларс огляделся и развёл руками: — И что нам здесь делать?! — Ждать, — спокойно отозвался Кирк. — Чего? После этих слов в метре от них появилась фигура короля. — Вы? А Вы как тут оказались? — Ларс продолжал возмущаться. Король, как и остальные, покряхтел, поговорил с голосом, и только тогда удосужился ответить: — Проткнул себя ножом. Потому что не смог спасти мать! — казалось, грозный правитель сейчас расплачется, как маленький мальчик, оторванный от материнской груди (что, в прочем-то, почти являлось правдой.) Мастейн и Джеймс тем временем разговаривали, не обращая внимания на Джейсона, увлечённые друг другом, и Дэйву на ум пришла одна мысль, потревожившая покой: — А почему ты попал сюда? Ты ведь почти святой, Джеймс. Разве нет? — Нет, Дэйв. Совсем нет, — чуть помедлив, ответил Хэтфилд. Дэйв непонимающе посмотрел на него. — До нашей встречи я был всё тем же охотником, но надо же мне было как-то учиться! Я ездил в лес и убивал животных... Некоторые из них оказались ведьмами, — он с каплей стыда посмотрел на Дэйва, надеясь, что тот с пониманием воспримет эту информацию, но в глазах последнего заискрился огонь, подобный тому, что убил его. — Ч... Что?! Что ты, чёрт возьми, сделал? Ты... Ты убивал зверей? Ты убивал ведьм?! — он откровенно психовал. — О-хо-хо, узнаю старину Мастейна. Что, добрая душенька выветрилась, и рыжий бес вернулся? — Да ты... Да ты вообще заткнись, убийца! Я ненавижу тебя! Ненавижу! — возмущённо прорычав, он пнул Хэтфилда в грудь, после чего повернулся и стал уходить в другую сторону. Завидев Дэйва, король бросился к нему, пытаясь обнять. — Мама! Ты ещё там?! — вопил Джейсон, в надежде услышать утвердительный ответ. — Эй! Отцепись от меня! — прикрикнул Дэйв, высвободившись из нежеланных объятий, и продолжил свой путь. — Как ты посмел! А знаешь, даже хорошо, что я убил тебя. На самом деле ты не моя мать и никогда ею не был! — Джейсон грозно тыкал пальцем в скрывающегося за горизонтом Мастейна. — Но ты и себя убил, дурень! — обернувшись, напоследок съязвил тот. Король задумался... — Чёрт! — он всплеснул руками. — Да не переживай, зато мы снова все вместе, — успокаивал его Хэтфилд. Он посмотрел на почти ушедшего ведьму. — Как я мог любить его, он же ублюдок. — Этого я знать не могу, — ответил Кирк, взяв Ларса за руку и поведя в противоположную сторону. — Пойдёмте, тут нам делать нечего, остаётся лишь блуждать по просторам этой пустыни смерти...

***

Дэйв прошёл уже достаточно далеко. Ноги жутко болели, тело норовило вот-вот упасть. Он устал. Надо было найти место, где можно отдохнуть. «Что это?» — приставив ладонь ко лбу спросил сам себя рыжий. Вдалеке виднелась скала цвета всё тех же булыжников, но немного выше. Мастейн решил, что это место подойдёт для привала. Спустя две минуты он кое-как доплёлся до этого места, вблизи оказавшимся многим больше и выше. Скала представляла собой полукруглый массив, напоминавший тиару, с острыми, как и всё здесь, вершинами, но вполне пригодным для быстрого сна днищем. Он обошёл возвышенность со всех сторон, пытаясь найти место поудобнее, и вздрогнул, увидев чью-то фигуру в белом, стоящую к нему спиной за одним из выступов. Он осторожно подошёл, хотел было тронуть неизвестного за плечо, но тот сам развернулся, чем заставил рыжего в страхе отскочить. Его взору открылось милое лицо, обромлённое копной русых волос, и чему-то улыбающееся. — Дэйв, — тихо произнёс он, подходя ближе и просто смотря рыжему в глаза, будто наслаждался ими, тонул в них. — Д-Дэвид?.. — Мастейн, в свою очередь, узнал в парне того самого короля из своих снов. — Да, это я, — на глазах появились кристаллы солёной воды, готовые в любой момент выплеснуться наружу. Мастейн смотрел в это лицо. В это улыбающееся и плачущее от счастья лицо. Плачущее из-за него, Мастейна. — Я же говорил, что мы ещё встретимся, и вот ты стоишь здесь, передо мной, настоящий ты. Мой глупый Дэйв, — он осмелел и дотронулся рукой до впалой щеки, — ты думал, я разлюбил тебя, но зря. Несмотря на чары, я продолжал любить и после того, как они спали. — Чары? А, чары... — Дэйв понял, что за особые навыки присутствовали в нём, и почему даже Джеймс зачем-то полюбил его. При желании юноша способен был влюбить в себя кого угодно с первого взгляда, затаскивая в пучину ложной привязанности, и давая выпутаться лишь по своему желанию. То же было и с Дэвидом, как только лис предстал пред ним в человеческом обличьи. Но он любил, действительно любил, и любит до сих пор. Дэйв снова посмотрел в глаза, которые застелило прозрачной пеленой, и где-то внутри себя понял, что за этого парня он готов отдать всё: и жизнь, и душу, и свою любовь. И если б не его глупость, были бы они сейчас вместе? Он всё смотрел, и с каждым мгновением больше осознавал всю необъятную любовь к этому юноше, столько прождавшего его здесь. А что, если сама судьба заставила их встретиться? Если бы Дэвид не убил себя, совершив грех, он был бы почти святым, он попал бы в Рай, и точно не нашёл там Дэйва. Но он сделал это. Специально? Возможно. Он знал? Всё может быть. Но лишь одного не может случиться и при жизни, и после её конца — чтобы эти двое разлюбили друг друга... — Прости меня, Джуни, — рыжий бросился к нему, нежно сжимая в объятиях, гладя любимые волосы, спину, плечи... Всё в этом юноше было ему мило. — Ты не виноват, — он обнял в ответ, уже не сдерживая слёзы. — Я люблю тебя... — И я люблю тебя, Дэйв. Они стояли в обнимку ещё какое-то время, но усталость после долгого перехода дала о себе знать, и рыжий присел на выступ, утягивая за собой Дэвида и мягко целуя его. Парни остались здесь, вместе. Никто не знал, сколько ещё дней, лет, а может и тысячелетий им суждено было пробыть в Аду, но они точно знали: пока они вместе, им не страшны невзгоды; огонь души будет гореть, пока горят их сердца от всепоглощающей любви друг к другу.