Картинки Златограда

       Сенная лихорадка подкрадывалась всегда невовремя. Кассандра не одна страдала от этой хвори, но у нее было особое средство, не чета магии и зельям. Это чудо-средство ей некогда подсказал любимый братец, и называется оно «Надо побить дерево». Смех смехом, но отеки проходили, глаза не слезились и нос дышал спокойно — а если так, то чего стоит пара-тройка деревьев раз в год?        Вот и сейчас Искательница налегке (насколько вечно закованная в броню и три слоя одежды воительница могла быть «налегке») отправилась в рощицу близ Скайхолда. Весенний день выдался слишком холодным даже для гор. Кассандра зябко повела плечами, пытаясь закрыть шею воротником, но если сейчас она не будет «лечиться», следующий день она проведет в лазарете с горьким целебным питьем из эльфийского корня и еще какой-то дребедени. Фу.        Едва только завидев ненавистный ствол дерева в самой поре цветения, Искательница заметно взбодрилась — ну, сейчас будущий лесоматериал огребет по полной за все ее страдания! Птицы, испуганно пища, разлетелись из кроны куда глаза глядят, и почти сразу вслед за этим звуком послышался стук меча о дерево, сопровождаемый глухим рычанием. Удар, удар, еще удар! Кассандра безжалостно кромсала своего невольного врага, для пущей убедительности представляя на ее месте Корифея, хотя что сейчас ее злило больше, Корифей или аллергия, она бы не разобрала, да и как-то все равно. Важно то, что спустя какое-то время древесной экзекуции дерево превратилось в будущее топливо, если, конечно, его найдут до утра, пока оно не отсырело на промозглом воздухе.        Стряхнув пыль и щепки с острия, Кассандра только сейчас поняла, что даже если с сенной лихорадкой покончено, простуду она подхватить вполне способна — разогретую активными телодвижениями и слегка вспотевшую, ее легко может продуть холодный ветер. О том, что под вечер может резко похолодать, она как-то не подумала.        — Леди Искательница, — тихонько позвал ее высокий и мягкий мужской голос. Ну, как мужской… обернувшись и уже приготовившись схватиться за рукоять меча, чтобы чуть что дать отпор незваному гостю — рефлекс, выработанный годами — Кассандра увидела не кого иного как того сладкоголосого мальчика. Наверное, если бы сейчас из-за деревьев вышел все тот же злополучный Корифей, она бы удивилась и того меньше. В самом деле, Кэссиди что, шел за ней? Зачем? Жить надоело — то тренировками себя загонял до кровавого пота, то теперь за простудой явился?        — Тебе жить надоело? — бездумно выпалила именно то, что думала, Кассандра, не осознавая, как она выглядит в этот момент — положившая руку на меч, вперившая пристальный взгляд в тонкую черную фигурку на пестром полотне из свежей весенней листвы и вечной темной хвои. Но она ведь совсем не это имела в виду, она хотела сказать, что Кэссиди, должно быть, не понимает, что подвергает свое здоровье большому риску.        — Я принес Вам шкуру, Леди Искательница… эта ночь обещала быть холодной, даже снег… — голос Кэссиди звучал все тише и слабее. Только сейчас воительница поняла, что она кажется со стороны не слишком дружелюбной. А еще поняла, наконец разглядев мальчика, что он, в общем-то, подготовился, и сам оделся тепло. Ну, хоть сейчас не пытается геройствовать. Возможно, все же Страж ему объяснил кое-что. Вздохнув с облегчением, Кассандра быстрым шагом направилась к пареньку, едва ли не выхватывая из его рук большую медвежью шкуру и накидывая на плечи. Пронизывающему ветру оставалось только покалывать щеки и кусать покрасневшие мочки ушей.        — Спасибо. Ты нарочно шел за мной? — Снова промах. Только сейчас Искательница вспомнила: Кэссиди же упоминал, что хотел кому-то там понравиться… хотя, с другой стороны, это вообще вопрос в самом невинном контексте — раз он нашел ее, значит, действительно шел за ней. Да почему она сразу подозревает не то, что… ох. Почему подозревает, понятно, но все-таки… почему?..        — Я увидел, как Вы уходите из крепости на мороз вообще без теплой одежды… и подумал — может, Вы забыли? Я бегом одеваться и вот Вам принес, — на голубом глазу заявил Кас, на что Кассандра закатила глаза, недовольно бурча свое фирменное «агрх». Но буквально пару секунд спустя она пожалела, что вернула зрачки в нормальное состояние, потому что ей в глаза бросились порозовевшие от холода пальцы менестреля.        — Ты без перчаток ходишь?!        — Да, а что? — Юноша удивленно захлопал заиндевевшими ресницами. — Это чтобы пальцы чувствительность не теряли…        — На. Держи мои перчатки, — не терпящим возражений тоном приказала Кассандра, едва ли не сдергивая с руки толстые перчатки и беря ладонь Кэссиди, чтобы натянуть на нее вещицу. Но буквально в ту же секунду ее накрыло осознание. Она. Сама. Взяла его. За руку. Насколько быстро румянец залил ее щеки, Кассандра не знала, но если бы Кас у нее спросил по этому поводу что-нибудь, она бы… эх. Соврала, не моргнув глазом, что это ветром надуло? Нет, лгать было совсем не в ее характере. Но и смелости сказать правду у нее не то что бы хватило. Забавно. Она сражала дракона, раскрывала заговор против Верховной Жрицы, кровью скольких отступников, зараженных красным лириумом храмовников и прочих обагрялся ее меч, а тушуется как девочка перед юным кудрявым чудом. Преклонение перед его талантом, девчоночий восторг от близости к идолу? Но Кэссиди сейчас не пел, он просто говорил, и нет, в нем не было ничего особенного… так ли уж не было?        Осмелившись поднять наконец взор на его лицо, Кассандра застыла от неожиданности, даже дыша тише и медленнее. Они, оказывается, были так близко друг к другу, а она даже не заметила. Когда они успели подойти на шаг, или, может, даже два? Но это и не важно, время превратилось в спутанный клубок, стоило только Искательнице упасть в черные омуты этих больших бездонных глаз. Могут ли у человека быть такие глаза?.. должно быть, со стороны она выглядела как полная дура, но это последнее, о чем она сейчас думала. Возможно, прошло несколько секунд. А возможно, минута или две. Кассандра могла бы столько сказать… спросить про ту не выходящую из головы даму, для которой Кэссиди готов был издеваться над собой, пытаясь зачем-то казаться тем, кем он никогда и не был. Если эта леди сама заставила влюбленного мальчишку мучиться, то Кассандра бы с удовольствием объяснила ей, почему этого делать не следует. Возможно, после объяснения у военного врача прибавилось бы работы, но оно того стоит. А если все не так, и она действительно хорошая женщина?..        Между ними ничего нет, но сердце будто безжалостно сжали ледяные пальцы.        — Нам пора… возвращаться, — еле выдавила из себя притихшая Кассандра, просто так отдавая оторопевшему Касу перчатки в руки и глядя куда-то в сторону — лишь бы не на юношу. — Меня, да и тебя тоже, хватятся. Я рублю деревья, когда начинается сезон сенной лихорадки, об этом уже знают, но все-таки лучше не заставлять волноваться.        — Согласен, — коротко кивнул Кэссиди, неловко теребя перчатки Искательницы. Он даже боялся взглянуть на нее, больше оборачиваясь в сторону Скайхолда. Кассандра, спрятав руки под теплым мехом медвежьей шкуры, широким, чуть неровным шагом направилась по тропинке к дороге, ведущей в замок, изредка оглядываясь, идет ли менестрель за ней. Все в порядке, идет. Значит, можно успокоиться.        — Знаешь, если бы не все, что происходит… и не эта лихорадка, и не холодная погода, и не… я слишком много выдумываю «не», да?.. — немного нервно усмехнулась Кассандра, в очередной раз обернувшись. — Говорю, можно было бы прогуляться — нечасто так случается, что можно себе позволить убежать подальше от всего вот этого. Ну, ты понимаешь, о чем я?        — Слишком хорошо, — немного грустно улыбнулся Кэссиди. — Наверное, когда находишься на передовой, потом смотришь на простые вещи иначе, не понимая, как раньше можно было этого не видеть.        — Вот! Ты точно подметил, смотрю иначе, да, — мгновенно подхватила мысль воительница, — взять… да вот эту елку!        Кассандра остановилась у разлапистой ели, дотягиваясь до ближайшей ветки и хлопая ее по пушистой хвое, отчего остатки снега обдали Искательницу маленьким холодным душем, и она, отплевываясь от снежинок, отряхнула шкуру и волосы.        — Тьфу! Тптьтфу! Стоит себе тут, никому не мешает, растет, творение Создателя, всем на радость. И вот представь… сломано напополам, пень с кольями, и все залито кровью так, что не видно коры. И оно не одно такое. Представь… там, где была жизнь… ее уже нет.        К концу Кассандра говорила все тише, пока не замолчала совсем. Поджав губы, она только плотнее закуталась в шкуру, еще немного — и накрылась бы с головой, будто не зная, куда себя деть. Не стоило, наверное, заводить эту тему. Все так хорошо начиналось. Она могла бы рассказать о той самой красоте безмятежности мира, не знающего войны, но вместо этого снова заговорила о том, что никогда ее не оставляло. Всегда на передовой, всегда лицом к лицу с врагом, всегда позади кровавый след. И никакие книги и природа этого не изменят.        — Я видел что-то похожее, когда добирался до Скайхолда. Война везде одинаковая, — попытался продолжить ее мысль Кэссиди, заметив, что Кассандре трудно говорить. — Если не хочешь, не будем об этом.        — Да. Не будем, — кивнула Пентагаст, продолжив путь. Юноша сделал за ней всего один шаг, но тут же остановился, вглядываясь в густые сплетения крон разросшихся деревьев, среди которых виднелась мелкая-мелкая мозаика неба.        — Ой, смотри, смотри!        Он обернулся, указывая ладонью в ночную высь, и Кассандра устремила взгляд туда же, куда и он, замирая от увиденного. В небе танцевали изумрудные, бирюзовые, голубые всполохи, простираясь от края до края сияющей дорогой на звездном полотне.        — Северное сияние… я думала, оно видно только глубоко в Морозных горах, да и то в середине зимы, но здесь… — воительница часто-часто заморгала, чувствуя легкое покалывание во внутренних уголках глаз. — Долгими ночами, когда надежда оставила меня, я все еще вижу звезды и знаю, что Твой Свет с нами.        — «Хочешь Златоград повидать — просто оглянись, он рядом, изменить одним лишь взглядом целый мир вокруг так просто, правда?» — будто ответил ей Кэссиди, смотря туда же, куда и она. Плечом к плечу, каждый в собственной молитве. Медовый голос наполнял позванивающий от холода воздух, несся вдаль, к ночным небесным огням, и на мгновение Кассандре показалось, что они словно отзываются, колыхаясь в унисон с пением менестреля. Дар Андрасте… весь этот мир был одним большим даром Создателя, Кассандра всегда это знала, но сейчас она ощущала это всей своей сущностью, ведь и она была творением Божественного Замысла. Все это, этот лес, эта весна, небо, звезды и луна, ветер и северное сияние — как?.. Как многомудр и могущественен Создатель, чтобы сотворить все в гармонии, чтобы все было именно так, как должно быть, как бы люди ни старались исказить, обезобразить его необыкновенные дары — все возвращается на круги своя, и там, где был пепел, уже растет маленькая крепенькая трава, а окровавленную землю бережно омывают долгие дожди?..        Небывалое спокойствие и тихий восторг нашли на Искательницу, и она прижала ладони к груди, где как-то особенно забилось сердце. Моменты счастья так редки — но тем и ценны и особо памятны. Она не замечала ледяной ветер и колючий мороз, и только когда слезинки начали заледеневать, она обернулась к Кэссиди.        — Скажи… ты веришь в Создателя?..        — Я так часто слышу, что я дар Андрасте, что волей-неволей поверить можно во что угодно, — заулыбался менестрель, на что получил легкий тычок в плечо от Кассандры. Не, она действительно старалась как можно легче. Честно-честно.        — Это серьезная тема! — заявила Пентагаст, тем не менее, пряча тень улыбки. Даже в своей наивности и неуместности Кэссиди был само очарование. Но все же лучше было снова заговорить о чем-то другом, потому что до Кассандры только сейчас дошло, что она могла задеть глубоко личную тему. Что ж, хоть не опоздала. — Я ведь так и ничего о тебе не знаю.        — Я много и не рассказывал, — простецки ответил паренек. — Это неинтересно. Я не голубых кровей, в боях не участвовал, драконов того… не побеждал.        — Необязательно побеждать драконов, чтобы быть интересным.        — Ты считаешь меня интересным? — Если судить по тому, как его круглые глаза стали еще больше, слышал он подобное явно нечасто. Но Кассандра поняла, что вступила на опасную для себя тропу. Не сочтет ли он это за флирт, если это вообще было таковым?.. Она не разбиралась в таких тонкостях, но вспоминая весь небогатый опыт, по большей части десятилетней давности да литературный, она посчитала, что ее слова вполне могли прозвучать двояко. Наверное.        — Да. Ты интересный собеседник, — в лоб заявила Кассандра, резко срываясь с места и идя вверх по тропе, ведущей в Скайхолд. Кэсси едва поспевал за ней, недоумевая, что такое он у нее спросил, что она так резко переменилась в настроении.        — С тобой тоже приятно говорить.        — Да ну? Обычно я слышу обратное, особенно от Варрика, — отфыркнулась Кассандра, не оборачиваясь, чтобы менестрель не увидел легкого румянца на ее щеках.        — Не могу за него решать, но мне очень приятно твое общество.        «А как же та девушка, ради которой ты еще недавно в лепешку был готов расшибиться?»        Этот вопрос так и не прозвучал, как и множество других. Липкая, неприятная тишина сопровождала их до самого Скайхолда, уже погруженного в глубокий сон.        Замок встретил их небывалым безмолвием, только охрана бодрствовала, как ей положено. Кассандра у двери кузницы сняла шкуру, протянув ее Кэссиди, так и не дождавшемуся ответа. С самого детства Пентагаст слышала, что она сначала говорит или действует, потом думает. Что ж, сейчас она думает и держит рот на замке, отводя глаза, лишь бы не смотреть в лицо мальчику, не понимающему, почему она молчала всю оставшуюся дорогу, почему снова прячется и закрывается, ведь они так хорошо до этого болтали, как старые знакомые.        — Спокойной ночи. — Кассандра медленно, чтобы не издавать излишне громких звуков, прикрыла за собой дверь. Кэссиди ушел не сразу, и даже подался чуть вперед, чтобы все же проследовать за Кассандрой, чтобы поговорить с ней напрямую, с глазу на глаз, как бы ни было страшно, и больше не задаваться вопросами, чтобы голову не сдавливало будто обручем от того вороха сомнений и страхов, что свалились на него тяжестью тревоги… но…        — Спокойной ночи, и да хранит Создатель твой сон, — тихо выдохнул Кэсси перед тем, как наконец найти в себе силы отойти от запертой двери.