Доверие

Гермиона проводила больше вечеров в общей гостиной, в основном, чтобы утешить Джинни после проигрыша Гриффиндора в квидич. Джози Пурмер, высокая девушка из Слизерина, с гордостью объявила, что ловец Когтеврана поймал снитч всего через тридцать восемь минут, что дало им победу с двумя сотнями очков, а Гриффиндору поражение с двадцатью очками. Джинни, которая взяла на себя большую часть вины, снова и снова переживала этот матч, постоянно повторяя Гермионе, что она могла бы сделать, чтобы изменить исход. Гермиона смутно слушала дюжину сожалений рыжеволосой девушки. — Если бы я только предупредила ее, возможно, она была бы готова к встрече с Берком! Борода Мерлина, о чем я только думала? Гермиона притворилась заинтересованной, напевая что-то; это стало ее способом уверить Джинни, что она слушает, даже когда она была поглощена одним из своих многочисленных школьных учебников. — Мне придется тренировать их в два раза усерднее — решила Джинни вслух. — Слизерин должен быть на высоте, если в команде будет Сифтуэлл… Надеюсь нам повезет и он поранится в начале игры. — Джинни! — В ужасе воскликнула Гермиона. — Что? Он все равно этого заслуживает, мерзавец… Я просто рада, что мадам Хуч изменила расписание матчей, иначе бы наша первая игра была со Слизерином… — Ты опять про эту чертову игру? — Спросила Лидия Клэппорд, спрыгивая по ступенькам из спальни мальчиков. Ее друг следовал за ней по пятам, держа на руках свою большую кошку. — Отвали, Клэппорд, — прорычала Джинни, все еще глядя в потолок. Она растянулась поперек дивана и заложила руки за голову, явно не обращая внимания на тех, кто мог бы захотеть сесть, не так уж много осмелилось приблизиться к ней после матча. — Я бы так и сделала, — сказала Лидия, заправляя свои светлые волосы за ухо, — но нам с Беном нужно закончить домашнее задание до завтрашнего похода в Хогсмид. — Тогда возвращайся наверх и заканчивай. Мальчик с котом, которого Гермиона приняла за Бена, покраснел. — Ну, мы пытались, но это было немного… э—э… отвлекающе. — Он хочет сказать, — начала Лидия, — что Элизабет Кирк и Санг Джэ были вместе…снова. — Не могу ее винить. Санг классный, — беззаботно ответила Джинни. — Мне все равно, классный он или нет! Я не хочу видеть, как они облизывают друг другу зубы, пока я пытаюсь учиться! Бен поморщился и крепче прижал кота к груди. Полосатик жаловался и извивался у него на руках, чем заслужил тихое «ТСС» и почесывание за ушами. — Подожди секунду. Ты же префект, — заметила Гермиона, закрывая книгу. — Целоваться против школьных правил, особенно в общежитиях. Неужели ты не можешь просто заставить их остановиться? — Не давай ей никаких идей, — пробормотала Джинни. Лидия проигнорировала это замечание. — Я не хочу смотреть это, но это не значит, что я буду им мешать! Должно быть, ужасно сложно встречаться, когда ты префект. — Да будет тебе известно, что я была очень хорошим префектом, спасибо! — Хм, верно, — недоверчиво сказала блондинка, прежде чем снова повернуться к Бену. — Давай заглянем в библиотеку. Я думаю, там будет гораздо меньше лекций и она бросила на Джинни сочувственный взгляд — Да, хорошо. — Он бросил кота на пол гостиной и неловко помахал Гермионе и Джинни. — Приятно было поболтать с вами обоими. Лидия что-то пробормотала темноволосому мальчику, но прилежная парочка уже пролезала в отверстие для портрета, которое оказалось далеко за пределами слышимости Гермионы. Гермиона почти пожалела, что они ушли, потому что без них она снова стала бы пленницей Джинни. Джинни, по-видимому, не замечая стремления Гермионы к тишине, накрутила на палец огненную прядь волос. — Кстати, о Хогсмиде, ты ведь пойдешь со мной? — Я уже говорила тебе, что нет, — решительно сказала Гермиона, открывая книгу. — Но я не думала, что ты это всерьез! Джинни быстро села, широко раскрыв глаза. — Разве ты не хочешь увидеть Гарри? — Конечно, но мне нужно много учиться, перед встречей с Малфоем в воскресенье. Гермиона прекрасно понимала, что на этом их разговор не закончится. Прежде чем она смогла закончить читать первое предложение на странице, Джинни спросила: — Ты бросаешь нас из-за Малфоя? — Чтобы в будущем я могла проводить с ним меньше времени. — Ты сможешь поучиться, когда мы вернемся. Гермиона, отчаянно нуждавшаяся в тишине и покое, решила подыграть ей. — Я подумаю об этом. — Хорошо, — ответила Джинни, снова ложась. — Я знаю, Гарри будет рад тебя видеть, Невилл и Луна тоже. Годом раньше Гермиона не усомнилась бы в словах подруги, но из-за ограниченного контакта с ней и Гарри, Гермиона не была уверена, что он вообще хочет ее видеть. Проглотив горькую мысль, она начала перечитывать отрывок, который Джинни так драматично прервала, полностью осознавая, что, что бы подруга ни сказала, Гермиона не пойдет в Хогсмид. *** — Гермиона? Это ты? Его голос был искаженным и далеки, не более чем шепот в коридоре из похожих на ножи кустов ежевики. — Это я, Гарри! — Закричала Гермиона, оттолкнув с дороги острую ветку. Он уколол ей палец, который она пососала, чтобы заглушить внезапную боль. — Докажи это.- Он звучал еще дальше. — Докажи, что ты не самозванка! — Если бы я была самозванкой, зачем бы я искала Рона? Откуда мне знать, что он бросил нас прошлой ночью? Ежевика надвигалась на нее, шипя, как змеи — шипя, как Гарри иногда делал во сне. — Волдеморт мог это знать! Волде… Внезапно шипящая ежевика перестала быть ежевикой вообще. Это были руки, руки, которые схватили ее и стянули запястья за спину, руки, которые заставляли ее упасть на пол у ног Беллатриссы Лестрейндж… Гермиона вздрогнула и проснулась, ее грудь тяжело вздымалась, а лоб покрылся пленкой пота. Все еще не оправившись от кошмара, она сбросила мокрые простыни и взглянула на часы: скоро начнется завтрак. Посещение Большого зала означало бы встречу с настойчивой Джинни, и когда Гермиона подумала об этом, то поняла, что не так уж и голодна. Вместо того чтобы спорить с единственной подругой, оставшейся у нее в Хогвартсе, она решила углубиться в учебу; если она не могла убежать от своих снов, она могла, по крайней мере, отвлечься от них. *** Прошли часы. Гермиона намного превысила требования, перечисленные в программе заклинаний, и, осознав, что впереди еще четыре главы, она решила, что пришло время начать курсовую работу, которую она меньше всего хотела делать: перевод древних рун. К несчастью, профессор Бэбблинг ожидала гораздо большего, чем профессор Флитвик, и домашнее задание, которое она давала, отражало это. Перевод, хотя и не слишком длинный, был до смешного труден. Полный нюансов и диалекта, с которым Гермиона не была знакома, он, казалось, был тем типом документа, который рунолог мог бы перевести, но вряд ли тот, который студенты Хогвартса могли бы понять. Тем не менее, он был назначен ей, так что она продолжала переводить, надеясь, что делает это правильно. В самом начале первого предложения была руна, которую она просто не узнала. Она долго смотрела на неё, надеясь, что он испачкан водой или что чернила стерлись, но чем дольше она смотрела, тем больше понимала, что это не так. Разозлившись, она схватила учебник и пролистала его до конца, где множество символов были переведены на английский и валлийский языки. Расстроенная Гриффиндорка потратила слишком много времени, читая и перечитывая каждую колонку, прежде чем, наконец, пришла к выводу, что этой руны там не было. Ее план остаться в спальне был сорван. Сбитая с толку странной руной, Гермиона трижды постучала по спине Улисса Моро. Если она собирается пойти в библиотеку, то лучше сделать это, пока большая часть студентов еще в Хогсмиде. — Я пытался уснуть!!! Гермиона извинилась, проходя через отверстие для портрета французского дворянина. Толстая дама никогда не отличалась хорошими манерами, но ядовитый язык Улисс Моро был куда более опасен, чем печально известные перепады настроения крупной женщины или ее дурно известные винные запои. К счастью, большинство портретов кроме Улисса и Толстой дамы были довольно приятными, и они также были единственной компанией Гермионы в коридорах, хотя она не оценила замечание одной средневековой женщины о ее волосах. Если не считать изображений покойных, коридоры были практически пусты. Группа первокурсников прошла мимо, гордо объявив, что замок принадлежит им, но это чувство, казалось, прошло, как только они увидели Гермиону. Они поспешили прочь, тихо переговариваясь, двое из них нервно оглядывались на нее. В более простые времена Гермиона, Гарри и Рон могли бы точно так же реагировать на старших учеников. Отвратительная статуя кентавра напоминала ей о Долорес Амбридж, Запретном лесу и, что самое неприятное, о предстоящей встрече с одним блондином. С тяжелым вздохом она выбросила Малфоя из головы и шагнула в библиотеку Хогвартса. Она вдохнула аромат старого пергамента и свежевышлифованного дерева, почти забыв, что привело ее сюда. Это был мир, который по — настоящему принадлежал ей, который ее друзья никогда не понимали, который был ее оазисом среди хаоса. Окинув взглядом прекрасное место своего утешения, она прошла мимо мадам Пинс, сидевшей за письменным столом. Пробираясь между полками, Гермиона не заметила никаких признаков присутствия других студентов. Было тихо, если не считать редкого ворчания мадам Пинс, легкого шуршания туфель Гермионы, и как только она остановилась в секции древних рун, раздался глухой стук! Это эхом отдалось между книжными полками, когда она вытаскивала тома и с отчаянием ставила их на место. Затем, спустя почти тридцать минут, когда она наклонилась, чтобы взять другую книгу, она услышала, как кто-то роется на полках позади нее. — Я должен был догадаться, что наткнусь на тебя здесь, — усмехнулся знакомый голос. — Твой маленький запрет был снят, не так ли? Гермиона, почему-то не удивленная таким холодным тоном, обернулась и спросила: — Приятно видеть, что ты учишься. Но разве ты не должен быть в Хогсмиде? — А ты почему не в Хогсмиде? — Слишком много нужно сделать, — коротко ответила Гермиона, роясь в «Непонятных рунах для продвинутых переводов», на первый взгляд многообещающего текста Джила Аффинака. Малфой вытащил одну книгу и положил ее поверх алого экземпляра «Арифметики с дополнениями». — До завтра, Грейнджер. — Увидимся, Малфой. Затем он исчез так же быстро, как и появился. *** Странная руна действительно упоминалась в «Непонятных рунах для продвинутых переводов». Однако, к ужасу Гермионы, это был первый из множества новых символов. Часы тикали, и только услышав, как Улисс Моро с кем-то спорит, она поняла, что уже давно пора обедать. -…строжайший приказ. Вы не можете войти без сопровождения жильца спальни. — Но у меня есть пароль! Гермиона узнала голос Джинни. — Я не знаю, откуда он у тебя, но… Гермиона наклонилась над своим маленьким столом и постучала по задней стенке рамы Улисса. — Впусти ее, Улисс! — Хорошо, я полагаю, раз у вас есть разрешение жильца, то я могу позволить вам войти, — уступил Улисс, — но я доложу о вас директрисе, если услышу что-нибудь! Я близкий друг Евпраксии Крот, и вы знаете, где она висит! Джинни пробормотала ругательство, и полотно в серебряной рамке неохотно распахнулось. Прежде чем Гермиона успела поздороваться с ней, рыжеволосая девушка, спотыкаясь, пролезла в отверстие для портрета и сунула руку ей в лицо. — Гермиона, он сделал мне предложение! — воскликнула она таким тоном, какого Гермиона никогда раньше от нее не слышала. На ее пальце сверкал бриллианты-самоцветы, которые, должно быть, стоили Гарри значительной части его наследства. — О, это было так прекрасно, Гермиона… Как во сне, правда… С эйфорическим вздохом она опустилась на односпальную кровать у окна. — Моя мама потеряет свою шляпу, если узнает, но мне все равно… Гермиона издали смотрела на дорогое кольцо, а Джинни любовалась им при свете свечи. С тех пор как она была маленькой девочкой, родители предупреждали ее о раннем браке, и после объявления Джинни она не могла не печально размышлять над их словами. — Карьера всегда должна быть впереди… — кисло сказала мать, поправляя воротник блузки. — Как моя сестра позволяет твоей кузине выйти замуж за этого ужасного мальчишку Лукаса… Они сумасшедшие, просто сумасшедшие — все до единого! -Твоя мать пытается сказать, — начал отец, опускаясь на колени рядом с ней, — что ты особенная молодая леди и должна что-то сделать с собой, прежде чем связывать себя с кем-то. — Он подмигнул ей и взъерошил волосы. — А теперь давай наденем твои туфли, ладно? — Ну и что? Неужели ты ничего не хочешь сказать? — Джинни скрестила руки на груди. Теперь она рассматривала не кольцо, а Гермиону. — О! Эм… Поздравляю? — Гермиона справилась, возможно, немного более скептически, чем хотела, чтобы это прозвучало. — Ты спрашиваешь или говоришь? — Говорю, конечно. Она с трудом сглотнула. — Ты считаешь, что мы слишком молоды, не так ли? Гермиона прикусила губу, пытаясь побороть головокружение от недоедания. — Я имею в виду, это решение действительно кажется немного поспешным… — Моя мама наверняка думает то же самое. Хотя они с моим отцом были молоды, когда поженились, — сказала Джинни, свесив ноги с кровати. — И родители Гарри тоже. — Может быть, у твоей мамы есть какое-то опасение, — предположила Гермиона, думая о том, что сказал ей отец перед свадьбой кузины Рамоны. — Ты хочешь зарабатывать на жизнь игрой в Квиддич, не так ли? Может быть, у твоей матери никогда не было шанса сделать что-то большее, чем быть домохозяйкой, и она хочет, чтобы у тебя были большие возможности, чем у нее. — Значит, ты думаешь, что я брошу свою карьеру только потому, что выхожу замуж? Спросила Джинни, поднимаясь на ноги. Октава ее голоса предупредила Гермиону, чтобы она не говорила дальше. — Ты думаешь, я сразу забеременею? Потерять ножку от метлы и кончить тем, что варить снадобья от слюны и взрывать боггартов из бельевых шкафов, как какая-нибудь обычная кухонная ведьма? — Джинни, я этого не говорила. — Послушай, я понимаю, что ты расстроена, потому что вы с моим братом не можете поговорить, но другим людям позволено двигаться вперед в своих отношениях, Гермиона. — Значит так ты думаешь? — Язвительно спросила Гермиона. — Что мне горько из-за твоего брата? — Извини, что я предпочитаю верить в это, а не в то, что моя лучшая подруга не может порадоваться за меня! — Джинни… — Гермиона потянулась к ней, но Джинни вырвала руку. — Я бы предпочла, чтобы ты меня не трогала. Выплюнула она. — Повеселись завтра с Малфоем. — С ним мне будет веселее, чем сейчас с тобой! Слова слетели с губ Гермионы так же быстро, как и последовавший за ними вздох, но чем больше Гермиона думала об этом, тем больше понимала, что это была горькая правда. — Да? Может быть, тогда он сделает тебе предложение. Это более вероятно, чем то, что мой брат когда-либо придет к тебе. Даже после ухода Джинни эти слова повисли в воздухе одинокой спальни Гермионы. Может, Джинни знает что-то, чего не знает она? Были ли это просто слова бессмысленные и предназначенные только для того, чтобы причинить боль? Возможно, Джинни что-то скрывала, но она и не хотела этого знать.