Доверие

Еще никогда на каникулах Гермионе не было так одиноко. Рождество прошло, хотя если бы она не смотрела на календарь, то могла бы вообще этого не знать. Эльфы приготовили пир, который мог бы накормить всю школу, но только горстка учеников была там, чтобы съесть его: три других Гриффиндорца, два Когтевранца, шесть Пуффендуйцев и один Слизеринец с первого курса. Гермиона уставилась на свою тарелку, гадая, сколько времени понадобилось этим существам, чтобы приготовить такую экстравагантную еду, но большая ее часть пропала даром. — Не возражаешь, если я сяду? Гермиона прекратила орудовать ножом и подняла глаза, чтобы посмотреть, кто с ней разговаривает. К ее удивлению, это была Фэй Данбар. — О… э-э, конечно. — она указала на место напротив себя. — Спасибо, — сказала Фэй, плюхаясь перед пустой тарелкой. Она схватила тыквенный сок и начала наполнять свой кубок. — Обычно ты не остаешься в замке на праздники, не так ли? Снова разрезав ветчину, Гермиона покачала головой. Фэй схватила булочку с сахаром и оторвала от нее крошечный кусочек. Как только она отправила крошку в рот, то жевала ее слишком долго, как будто пыталась сделать вид, что ест, не съев ничего. — Я спрашиваю только потому, что всегда приезжаю сюда на Рождество. Никогда не видела тебя раньше, разве что на Святочном балу, но тогда все были здесь ради этого… Гермиона не совсем поняла, что Фэй хотела сказать. Тем не менее, она молча кивнула в ответ на болтовню девушки. — Я полагаю, ты не сможешь поехать к Уизли. Ну, учитывая все обстоятельства. — Я ничего не говорила о семье Уизли. — Ну, у Поттера точно нет родителей, не так ли? — Фэй оторвала еще один крошечный кусочек и подбросила его в воздух. Поймав это на своем языке, она добавила: — Жаль, что Малфои такие, какие они есть. Я бы немного расстроилась, если бы родители моего парня не пригласили меня на праздники, хотя у меня нет парня. — Малфой не мой парень, — серьезно сказала Гермиона, хотя чувствовала, как ее щеки заливает жар. — Мы просто вместе учимся. Это своего рода… э-э… договоренность со Слизнортом. — А, понятно. Из-за всех твоих неудач. — Фэй вонзила нож в вареную морковку и впилась в нее зубами. — Нет, — ответила Гермиона сквозь стиснутые зубы, — Я имею в виду, что это тоже фактор, но предубеждения Малфоя имеют такое же отношение к этому, как и мои маленькие несчастные случаи. — Не может быть, чтобы он так уж предвзято к тебе относился, — заметила Фэй. — Когда мы дрались на дуэли у Уиттлвуд, он не мог отвести от тебя глаз. Если раньше Гермионе было тепло, то теперь стало душно. — Н-наверное, потому, что он был зол, — рассудила она, — Из-за того, что статья с нами опубликовалась в «Пророке». С тех пор он не сводит с меня глаз. Фэй пожала плечами. — Возможно. — она замолчала и на мгновение прикусила губу. — Немного странная фотография, где ты и он… Он выглядел чертовски напуганным. Но ты казалась очень счастливой… — Я была пьяна, — отрезала Гермиона. — Я была бы счастлива, даже если бы была с самим Гриндевальдом. — Думаю, да, — сказала Фэй, снова пожав плечами. — Так если это не имеет к нему никакого отношения, почему ты не поехала к Уизли в этом году? Гермиона выдавила из себя натянутую улыбку. — Там может быть немного людно. Мне просто не хотелось занимать лишнюю кровать. Это была не совсем ложь. *** Остаток каникул Гермиона провела в ожидании. Она почти не спала, почти ничего не ела, и чем больше времени проводила в одиночестве, тем больше воспоминания о войне поглощали ее. Кошмары казались почти реальными. Гарри был объявлен мертвым. Над ней стояла Беллатриса. Рон покидал их лагерь. Пятьдесят человек погибли за нее и таких, как она, и все же она не знала, как с этим жить. Должна ли она была умереть за это? Должна ли она была быть вместо Фреда, Нимфадоры или Ремуса? У нее не было ребенка; у нее не было близнеца; у нее даже не было родителей, которые знали бы, кто она такая. — Им было бы все равно, если бы я умерла, — прошептала она себе под нос, думая о месяцах уныния Молли и Джорджа Уизли. — Они бы даже не догадались. После Рождественского пира прошло уже несколько дней, и она лишь изредка заходила в Большой зал на небольшой обед. Малфой был прав, когда сказал ей, что заклинание питания исчезнет, оставив ее более голодной, чем она была, когда она его наложила. По этой причине она перестала им пользоваться. Подавляющее одиночество Большого зала было невыносимо, особенно когда она знала, что два человека, которых она любила больше всего, вовсе не были одиноки. Они были вместе, и это было все, что им было нужно, потому что они верили, что это все, что у них было. Она попыталась заплакать, чтобы уснуть, но сон так и не пришел. *** Это было утро, когда студенты должны были вернуться. Проведя еще одну бессонную ночь, Гермиона прижала ладони к больным глазам и скатилась с кровати, чтобы сменить пижаму. Каждая прошедшая неделя, казалось, символизировала новую часть ее тела, новую кость, выступающую наружу, или новый симптом ее депрессии. В тот день, с почерневшими, налитыми кровью глазами, она решила, что симптом — это безумие. Какой же странной была на самом деле ее жизнь. Путь в Большой зал был тихим. Завтрак выстроился вдоль столов в четырех факультетах, и когда Гермиона уселась за Гриффиндорский стол, она подумала, всегда ли здесь было так тихо во время каникул. Когда она была маленькой девочкой во время Рождества в Хогвартсе, замок, конечно, был пустее, чем обычно, но никогда она не видела его таким безлюдным, как сейчас. Родители все еще были напуганы. Они хотели, чтобы их дети были рядом на всякий случай. — Последствия войны, — пробормотала она себе под нос, думая о Гарри, Роне и Невилле. Трое ее друзей ловили сбежавших Пожирателей Смерти, и если верить газетам, их было очень много. Фэй Данбар кивнула ей с другого конца стола. Заставив себя улыбнуться, Гермиона пошевелила пальцами в ответ. Только через несколько секунд она услышала рев прибывающих студентов. Поток молодых ведьм и волшебников ворвался в комнату, и глаза Гермионы заплясали по толпе, ища необъяснимым образом неземное сияние белокурого Пожирателя Смерти. Сердце ее бешено колотилось, и это приводило ее в ужас. — Гермиона! Пара рук обхватила ее сзади, и она почувствовала, как волна мягких волос коснулась ее щеки. Выйдя из транса, она откинулась назад и увидела возвышающуюся над ней Джинни. — Я тоже рада тебя видеть, — смущенно сказала она. Похлопав по месту рядом с собой, она добавила: — Как тебе Нора? — В основном все было хорошо. Джинни подперла подбородок ладонью. — Но мы все скучали по тебе. Рон не переставал спрашивать, где ты. — Если он так волновался, то мог бы написать мне, — ответила Гермиона, выпрямляясь. Ее интерес к Рону почти сошел на нет, и она не собиралась принимать попытки Джинни воссоединить их. — Как поживали Джордж и твои родители? — Мама была в восторге от предстоящей свадьбы. Я думаю, что это подняло ее настроение достаточно, чтобы не упоминать Фреда много… — она нахмурилась. — Папа был в основном самим собой, но Джордж… Ну, я не знаю, будет ли он когда-нибудь снова прежним. Есть связь между волшебными близнецами… — Это не только у волшебных близнецов, — поправила ее Гермиона, накладывая себе на тарелку порцию бобов. — У маггловских близнецов она тоже есть. Их связь особенная… У меня есть двоюродные братья—близнецы, и я… я не знаю, что бы один из них делал без другого. Я даже представить себе не могу, что чувствует Джордж… — Я тоже. Он был не в себе. Он едва мог даже поздравить нас с Гарри, не говоря уже о том, чтобы рассказать какие-нибудь шутки или показать нам какие-нибудь новые изобретения. Не думаю, что он вообще что-то сделал, честно. — Это вызывает беспокойство… Он совсем не поправился с лета? — Рон упомянул, что он мог бы начать помогать ему с магазином, хотя… — Я думаю, он должен это сделать. — Мама сказала то же самое. — Джинни взяла с подноса несколько кусочков бекона. — Но она просто хочет убрать его с поля боя. У них с Гарри было несколько довольно страшных историй о работе… Мама почти не злилась на нас с Гарри из—за нашей помолвки, а злилась из-за того, что Рональд гонялся за опасными Пожирателями смерти по всей стране. — Гарри позаботится о его безопасности, — сказала Гермиона скучающим тоном. Все упоминания о Роне Уизли начинали ее раздражать, и она даже начала подозревать, что это он подговорил Джинни. — Ты же знаешь, какая у меня мама. Рон может работать в яме с карликовыми пуховиками, а она все равно будет волноваться. — С его оценками, это может быть все, что он действительно способен сделать. Джинни хихикнула и откусила кусочек бекона. — Ну и как ты здесь провела время? Думаю, это было довольно скучно. — Все было прекрасно, — солгала Гермиона, пожав плечами. Она снова оглядела комнату — искала его. — Я продвинулась во всех спредметах, кроме одного, но я буду работать над ним. — Ты имеешь в виду работать с Малфоем, — предположила Джинни, приподняв бровь. — Э, ну… да. — Слизнорт заставляет тебя встречаться, пока у нас каникулы? Это кажется немного жестоким. — Все не так уж плохо. Он лучший в нашем классе. Тем не менее, она искала его, но старалась не дать Джинни понять, что это так. К несчастью, Когтевранцы толпились в конце стола, не оставляя ни единого просвета, чтобы она могла видеть слизеринцев. — Он все еще мерзавец. Гермиона хотела защитить его, но вместо этого, едва заметив его невероятно белые волосы и белоснежную кожу, пробормотала: — Он… — Значит, это все, чем ты занималась во время каникул? Училась? Это было далеко не единственное, что делала Гермиона. Она плакала, умирала от голода, извивалась, думала. Но вместо того, чтобы рассказать об этом подруге, она улыбнулась и сказала: — Я прочла несколько романов. К ее облегчению, Джинни кивнула и принялась за завтрак. Это дало Гермионе прекрасную возможность встретиться с грозными серыми глазами.