Доверие

Субботний выпуск «Вечернего Пророка» необъяснимым образом опубликовал фотографию Гермионы и Драко в пабе «Свиная голова», смеющихся вместе. Гермиона не помнила, чтобы видела в тот день репортеров. После этого инцидента они избегали друга вне занятий. К сожалению, это не остановило слухи. — Малфой думает, что"Свиная голова» — подходящее место для свидания, — услышала Гермиона голос Эвана Сифтуэлла. Он говорил гораздо громче, чем нужно, и она подозревала, что Драко услышал его с дальнего конца стола. — Пэнси убьет меня, если я отведу ее туда. — Это низко даже для него. Он всегда водил меня к Мадам Паддифут, — ответила Пэнси своим фирменным насмешливым тоном. — Думаю, Грейнджер достаточно развратна, чтобы сделать несколько глотков пива в отвратительном пабе. Гриффиндорцы были столь же жестоки. — Она предала всех Магглорожденных, — заявила одна девушка. Гермиона едва узнала ее, но ей было не больше пятнадцати. — Вы знали, что Беллатрисса Лестрейндж приходилась ему тетей? Ужасная семья, все они… — Но ведь они практически купаются в золоте, не так ли? — заметил другой мальчик. — Ты видел это чертово поместье, в котором он живет? Моя мама дружила с Элджеем Пердсом из «Пророка», и он сказал, что ему пришлось взобраться на метлу, чтобы получить фото всего этого места. — Ты думаешь, поэтому она с ним? Чтобы получить его галеоны? — Ну, Уизли ведь совсем не богат, не так ли? — Интересно, знал ли бедняга, что она ему изменяет, еще до того, как это попало в газеты? К сожалению, Гермиона и Драко были не единственными, кто постоянно подвергался критике, и Гермионе быстро стало ясно, что ее дружба находится в еще большей опасности, чем когда-либо прежде. Остальная часть Гриффиндора, и особенно команда по квиддичу, взяли за правило издеваться над Джинни за то, что она проводила время с девушкой, которую они назвали предательницей, и в свою очередь, Джинни начала отдаляться. Время приема пищи становилось все более и более неловким, поскольку они обменивались все меньшим и меньшим количеством слов, и к среде им удалось ничего не сказать, пока не пришла почта. Если бы не незнакомая сова, они бы вообще не разговаривали. — Чья это сова? — спросила Гермиона, указывая ложкой на крошечную птичку. — Я никогда ее раньше не видела. — Это сова из министерства, — сказала Джинни. — Только письмо от Гарри. Ничего интересного… Рыжая что-то скрывала от нее, и Гермиона внимательно посмотрела на конверт, который рыжая держала в руке. На лицевой стороне были каракули, которые она узнала бы где угодно. — Это не почерк Гарри. Джинни поспешно спрятала письмо под мантию, а Гермиона сказала: — Я знаю его почерк… — Мне кажется, я знаю почерк своего жениха лучше, Гермиона. Гермиона сдвинула брови. — Знаешь, тебе не обязательно лгать мне о переписке с твоим братом. — Ну, по-видимому, обязательно, потому что ты становишься такой… — она замолчала и покачала головой. — Неважно. — Нет, что ты хотела сказать? Она снова покачала головой. — Ничего. Гермиона резко вдохнула и вонзила нож в копченую рыбу. — Ну и как он? — С ним все в порядке. — Я не получала от него вестей целый год, и все, что ты можешь мне сказать о нем, это то, что он в порядке? — Ну и что ты хочешь от меня услышать? — прошипела Джинни. — Что он читал «Пророк»? Что причина, по которой он не отвечает тебе, заключается в том, что он видел статью? — Что? Это просто нелепо. Рон знает, что Пророк — это цирк… — Но фотографии не лгут, Гермиона. Послушай, я сказала ему, что вы просто занимаетесь вместе, но если вы будете продолжать встречаться с ним на людях, я не могу обещать, что мой брат не сделает что-то опрометчивое. — она скрестила руки на груди. — Он скучает по тебе, но думает обо всем этом как о каком-то предательстве. Ты же знаешь, как он относится к Малфою, и, честно говоря, было бы неправильно винить его за это. В течение нескольких месяцев Рональд Уизли не связывался с ней, и его оправданием было то, что он увидел в Пророке далеко после того, как решил не писать ей. Гермиона не собиралась его терпеть. — Если Рональд хотел бы сказать, с кем следует общаться, а с кем нет, он должен был написать мне еще несколько месяцев назад. И с этими словами она выбежала из Большого зала. *** В пабе «Свиная голова» было ужасно холодно. Почему Рональд Уизли настоял на том, чтобы они встретились там после закрытия, Гермиона не знала, но все же она была там, спокойно ожидая в баре, перебирая пальцами свой стакан огневиски. — Он скоро будет здесь, — сказала Джинни. Она терла стойку той же алой тряпкой, которой обычно пользовался Аберфорт. Солома запуталась в ее рыжих локонах. — У тебя в волосах солома. Джинни даже не попыталась ее снять. Вместо этого она продолжала энергично протирать стойку, ее глаза были широко раскрыты, как будто она была очарована грязной тряпкой и блестящим деревом. — Почему ты убираешь бар? — Потому что он грязный. Гермиона приняла ответ и продолжала водить указательным пальцем по ободку бокала. Она насчитала десять оборотов, прежде чем услышала предательский треск камина. — Рон, — выдохнула она, спрыгивая с табурета. — Гермиона! Они бросились навстречу друг другу, раскинув руки и улыбаясь в унисон. Когда она устроилась в его объятиях, ей вдруг пришло в голову, что ей здесь не место. В конце концов, они не были в дружеских отношениях. — Ты сердишься на меня… — Нет — поправил он. — Я беспокоюсь за тебя. — Но почему? — Потому что Малфой опасен, Гермиона, — вздохнул он, и его рука обвилась вокруг ее плеч. — Я слишком люблю тебя, чтобы позволить тебе связываться с этим придурком. — Ты любишь меня? — Конечно. Он прижался губами к ее лбу, но это были не те губы, которые она когда-то так хорошо знала. — Но если бы ты любил меня, то не бросил бы нас с Гарри, и не бросил бы снова, как только начались занятия в школе. Ты не любишь меня, Рон. Я нравлюсь тебе только потому, что я всегда рядом. — Ты мне нравишься, потому что так положено. Все в мире хотят, чтобы Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли были вместе, и мы должны дать людям то, что они хотят, не так ли? Гермиона отпрянула от его руки и сердито посмотрела на него. — Это не причина, чтобы быть с кем-то! — Моя сестра, кажется, украла твою славу. Но я могу помочь тебе ее вернуть. Гермиона, ты можешь просто признать это. Мы всегда будем возвращаться друг к другу. Это то, чего от нас ждут, и это удобно для нас двоих. — Но они лучше. Я хочу быть с кем—то, кто любит меня за меня, а не потому, что они думают, что должны это делать, и уж точно не потому, что это удобно. — Ну, я могу обещать, что этого не будет у тебя с Малфоем. — Откуда ты это знаешь, Рональд? Откуда тебе это известно? Он фыркнул, как будто ответ был очевиден. — Потому что он никогда никого не любил, кроме самого себя. — Это неправда! Ты не знаешь его так, как я! — Нет? Я знаю, что он называл тебя грязнокровкой. Я знаю, что ты заколдовала его за это. Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла произнести ни слова. — Я знаю, что ты целовалась с ним в Запретном лесу, и что он делает гадкие замечания о кентаврах. — Но откуда? — Потому что я знаю больше, чем ты думаешь, Гермиона. Вот почему ты должна доверять мне, когда я говорю, что он плохой парень, очень плохой парень. — взгляд Рона потемнел. — Ты же знаешь, что мы созданы друг для друга. — Нет. Рон схватил ее за ворот мантии и прижался губами к ее губам. В ужасе она попыталась оттолкнуть его, но его хватка была слишком крепкой, а поцелуй слишком мучительным. Его язык обвился вокруг ее языка, а зубы вонзились в ее нижнюю губу. Джинни стояла у стойки бара и молчала. Ни один крик не мог вырваться изо рта Гермионы. Внезапно, спустя, казалось, целую вечность, он отпрянул от нее. На самом деле он падал, падал на пол, его глаза были широко раскрыты, а кожа невероятно бледна. Когда он упал, Гермиона увидела причину падения. — Драко. — Гермиона, — выдохнул он, спеша к ней. — Ты в порядке? — Теперь да. — по ее лицу текли слезы. — Я просто хотела, чтобы он принял тебя… принял нас. — Ты знала, что этого никогда не случится. Он слишком упрям. Он всегда был таким. Вытерев глаза, Гермиона слабо улыбнулась ему. Она так сильно хотела, чтобы Рон одобрил их отношения, но Драко был прав. Он никогда не примет их, и ей придется научиться жить с этим. — Я люблю тебя. — Да, я знаю, — пробормотал он, прижимаясь губами к ее губам. А потом он тоже начал падать. Спасти его было невозможно, потому что у нее не было волшебной палочки, и крики замерли у нее на языке. Никто не пришел ему на помощь, а она была слишком слаба, чтобы удержать его. Он упал. В дверном проеме стояла ухмыляющаяся красивая женщина, засовывающая палочку обратно в карман, та, которую она помнила только из своих снов… Гермиона резко проснулась. Тяжело дыша, она вытерла пот со лба и оглядела комнату. Была середина ночи, и ей снился еще один кошмар. Она сказала Драко Малфою, что любит его. Как нелепы могут быть сны! *** Камин в гостиной горел, кот Бена лежал в кресле с откидной спинкой, а Джинни листала пергаменты с десятками командных стратегий, ни одну из которых Гермиона не понимала. Джинни сказала, что от этого зависит исход матча. — Мы проиграем. Гермиона подняла голову и нахмурилась. — Что заставило тебя сказать это? — Последние события. Следующие несколько дней Сифтуэлл проведет в больничном крыле. По-видимому, кто-то подсыпал ему какое-то дергающееся зелье, и он упал рядом с раскачивающейся ивой. — А разве у Гриффиндора теперь не больше шансов? — Если бы! — Джинни невесело рассмеялась. — Они взяли Малфоя. — Малфоя, — повторила Гермиона. — Но он давно не играл… — Он начал тренироваться с ними сегодня. Орабель видела его, когда отбывала наказание вместе с Филчем у сарая для метел. — Ну, если он только сегодня начал тренироваться, а матч завтра, то вряд ли у него будет достаточно времени, чтобы вернуться в форму. Я бы сказала, что тебе не о чем беспокоиться. — Можно подумать, что нет, но, по словам Орабель, он подготовлен лучше, чем когда-либо. Время бежало быстро, и не успела Гермиона опомниться, как оказалась на трибунах квиддичного поля. К ее удивлению, Малфой действительно был в команде Слизерина, в своем снаряжении Искателя и на метле намного более новой и красивой, чем Нимбус 2001, который она помнила, когда они были младше. Про себя она отметила, как красиво он выглядел. Когда мадам Хуч начала обратный отсчет, Гермиона не сводила с него глаз. Он подмигнул ей. В течение нескольких часов он храбро играл, проносясь через поле и уклоняясь от многих ударов Бладжера, которые заставили Гермиону ахнуть. Трелони была диктором в тот день, и, по ее словам, он заметил снитч. Издалека Гермиона подтвердила это. Он приближался к мерцающему золотому шару, так близко, что до него оставалось всего несколько сантиметров, и тут метла начала сбрасывать его. С трибун Слизерина донесся крик, и Гермиона увидела, как Пэнси Паркинсон кричит: — Чертовы мошенники! — со сжатыми кулаками. Гермиона начала оглядывать группу гриффиндорцев, задаваясь вопросом, кто мог сделать такую ужасную вещь. Тогда-то она и увидела Рона на трибунах. Он ухмыльнулся ей и направил палочку прямо на Малфоя. — Рон, нет! Но она опоздала. Блондин падал с неба. Затаив дыхание, Гермиона резко встала. И снова ей снились Рон и Малфой, когда-то давным-давно сны мало что значили для нее, но после стольких лет, проведенных с Гарри Поттером, она смирилась с тем, что иногда сны что-то значат. У нее была причина для внезапного появления кошмаров, и она подозревала, что знает, в чем дело. Она прошла через комнату к своему столу и нашла кусок пергамента и перо. Она поспешно нацарапала короткую записку, которую должна была передать по секрету…