Доверие

По раскрасневшимся щекам Гермионы струился пот. До начала экзаменов оставалось всего три месяца, и ей нужно было учиться, а учитывая, что она была так отвлечена Драко Малфоем, ей казалось, что она отстает от своих одноклассников. Любой здравомыслящий человек учился бы месяцами. — Cacto! Тысячи крошечных деревянных шипов вылетели из ее стола, вызвав широкую улыбку на ее лице. Это было одно из немногих заклинаний, о которых Зигг сказал ей, что они обязательно будут на экзамене, и когда она восхитилась своими превосходными результатами, ее уверенность возросла. Она знала, что дружеские отношения с главой ее факультета окупятся, и в конце концов это произошло. — У меня получилось идеально, — похвасталась она. — Теперь, если я смогу управлять патронусом…  — Мерлин, Грейнджер. Патронус? Дай ему отдохнуть! — рявкнул Драко. — Ты занимаешься уже несколько часов! — Да, потому что мне нужно многое наверстать, но не благодаря тебе и твоим… твоим… ну, ты понимаешь! — Моим мужским уловкам? — скучно протянул он. — Вот именно, — выдохнула она, расправляя плечи. — А теперь, пожалуйста, дай мне сосредоточиться, и тебе тоже надо учиться! Ты был еще более рассеян, чем я. Драко вздохнул и снова уткнулся в учебник. Еще до того, как она начала испытывать к нему чувства, усердие слизеринца всегда впечатляло Гермиону, но в последнее время он, казалось, не обладал таким же стремлением, как она. В конце концов, они работали всего четыре часа, а он уже просил ее остановиться. Конечно, она знала, почему, и как бы сильно ей ни хотелось уступить, она понимала, что не может тратить на это время. Сейчас ей нужно было думать о чем—то радостном — о самом радостном, если быть точной. — Экспекто Патронум! Только голубая струйка брызнула с кончика ее волшебной палочки. Она застонала. — Телесного Патронуса на экзамене не будет. — Но это может повлиять на них так или иначе, — прошипела Гермиона. — Они попросили Гарри сделать это для его операции. Драко ухмыльнулся и положил книгу на колени. — Теперь мы пытаемся повлиять на экзаменаторов, не так ли? Как это не по-Гриффиндорски с твоей стороны. — Экзамены важны, — сказала она пренебрежительно, — Особенно потому что я маглорожденная. Многие люди будут считать меня хуже, потому что независимо от того, насколько я совершенна, я всегда буду на одиннадцать лет отставать от таких людей, как ты. — К счастью для тебя, за последние три дня ты выучила эти одиннадцать лет, так что, похоже, наверстала упущенное. — он закрыл книгу. — Ну же, Грейнджер. Пойдем со мной на озеро. Твой мозг расплавится, если ты будешь работать еще усерднее. — После того, как я выпущу своего Патронуса. Она закрыла глаза и заставила себя сосредоточиться на самых радостных воспоминаниях: чай с Хагридом, бутерброды с Гарри и Роном, хихиканье с Джинни в норе, Рождество с родителями. — Экспекто Патронум! Голубой огонек исчез быстрее, чем в первый раз. — Ты слишком напряжена, — заметил Драко. — Ты безостановочно выполняешь продвинутые заклинания с одиннадцати, Грейнджер. У тебя не хватит сил, чтобы сотворить Патронуса, черт возьми. — Малфой, пожалуйста! Дай мне сосредоточиться. Блондин сжал губы в тонкую линию и уставился на нее. Именно тогда Гермиона поняла, что, возможно, она думала о неправильных воспоминаниях. Ее друзья в последнее время делали ее слишком грустной, так что, возможно, ответ был в серебряных глазах, которые сверлили ее. — Можешь ли ты оставаться спокойным еще минуту? — спрашивает Гермиона. Он неуверенно кивнул. Медленно, прерывисто вздохнув, она встретилась с ним взглядом и вновь вспомнила, что они недавно делали вместе: как он сиял, когда решал арифметическую задачу, как они целовались в Запретном лесу, теряли девственность в хвойных деревьях… — Экспекто Патронум! Не останавливаясь, ее голубая выдра вырвалась из кончика палочки, резвясь по комнате, как будто она была живой, дышащей и способной любить, страдать и радоваться, как она и Драко. Гермиона усмехнулась. — Мерлин, — прошептал Драко. Нечасто Гермиона видела, как он реагирует с чистым изумлением ребенка, но в этот момент он выглядел таким невинным, таким ангельским. В другой жизни она бы поверила, что это так. В другой жизни, возможно, он мог бы им стать. — А ты думал, что я не смогу это сделать? — она рассмеялась. Выдра исчезла, и он покачал головой, все еще глядя в пустоту там, где она была в последний раз. — Поттер сказал, что он учил тебя на пятом курсе. Просто не каждый день можно увидеть его вживую… Рискуя сделать тебе комплимент, скажу, что это довольно впечатляюще, что ты можешь выпустить его после войны. — Ну, иногда, когда на карту поставлены оценки, приходится вытаскивать кролика из шляпы. — Кролика из шляпы? — медленно повторил он. — Что, во имя Салазара, это значит? Она отмахнулась от него. — Это Магловская штука. *** Уход за магическими существами был тем самым предметом, для изучения которого у Гермионы не было много времени, главным образом потому, что она не была уверена, что этот экзамен повлечет за собой. У Хагрида всегда был необычный метод обучения, и она понятия не имела, как это можно перевести в стандартизированный тест. На самом деле она была почти уверена, что это невозможно. -…так что, когда ты будешь гладить его задние лапы, следи за тем, чтобы когти…  — Хагрид, как бы мы все ни любили Билли, я думаю, нам нужно сосредоточиться на изучении материала, с которым мы могли бы столкнуться во время экзаменов. Кто будет экзаменатором? — Э-э… ну, это хороший вопрос, Гермиона… Держа в руках цепи Билли, Хагрид перевел взгляд с нее на остальных учеников. — Экзаменатор… э—э… не помню, как его зовут, но, по-моему, он совсем новенький… — Ладно, а что будет на экзамене? — спросила Лиза Терпин. — Конечно, не то, что мы делали с Билли? Гриффинов даже нет в учебнике. — Это потому, что они не предназначены для содержания в неволе, — пробормотал семикурсник сзади. — У нас еще есть… э—э… три месяца до конца года. Мы будем делать больше, чем просто ухаживать за Билли, не волнуйтесь. — он прочистил горло. — А пока ему нужна ванна! Кто-нибудь хочет смочить перья? С ужасом думая о том, чтобы искупать мерзкого зверя, Гермиона наклонилась и прошептала Джинни: — Как ты думаешь, есть ли у нас шанс отвертеться от этого? После игры они почти не разговаривали. Кажется, уже в десятый раз Гермиона протягивала ей оливковую ветвь. — Не знаю. Я просто взяла этот предмет, чтобы заполнить немного места в расписании. — Ну, некоторым из нас действительно нужны хорошие отметки. Мы не можем все быть знаменитыми звездами квиддича. Гермиона ухмыльнулась и подтолкнула ее локтем. — Особенно для Холихедских Гарпий. Джинни побледнела. — Кто тебе сказал? Это была Клэппорд? Я сказала ей, что это секрет. — Это была не Лидия. Все говорили об этом за завтраком… Даже Бланк бормотал об этом во время зельеварения… Гермиона нахмурилась. — Почему ты хочешь держать что-то подобное в секрете? Это блестящая новость, Джин, и ты этого заслуживаешь. — Ты никому не должна говорить, — серьезно сказала Джинни, — Особенно Гарри. — Я не… я не понимаю. — Обещай мне, что не скажешь ему, Гермиона. Ты должна пообещать. — Ладно, ладно, обещаю. Гермиона посмотрела на Лизу Терпин, которая, казалось, была слишком заинтересована их разговором. — Но почему? Ты не хочешь идти к ним в команду? — Я еще даже не пробовала. — Но ведь все говорили… — Это было приглашение попробовать свои силы. Это все. Множество людей получают приглашения. — Джинни, кажется, тоже заметила Лизу. — Послушай, это должно остаться между нами. Не говори ни Гарри, ни Рону… ни Малфою. У Гермионы была тысяча вопросов, но в конце концов она решила, что не ей их задавать. — Конечно. *** — Драко, что ты собираешься делать после окончания школы? Драко, удобно развалившийся на кровати, даже не взглянул на нее. — Я — Малфой, Грейнджер. Я могу делать все, Что мне захочется. Гермиона закатила глаза. — Но ты же наверняка хочешь чего-то добиться в своей жизни. — Я могу многого добиться и без определенной должности, Грейнджер. Не знаю, заметила ли ты, но мой отец всегда имел право голоса в делах волшебного мира. — он приподнял бровь. — Почему ты вдруг так забеспокоилась обо всем этом? — Даже не знаю… — она положила перо на пергамент. — Я имею в виду всю эту историю с… с нами… — Ну и что? — Ну, я беспокоюсь о тебе. Что это будет значить для тебя? Ты… ты… ты ведь не потеряешь свое наследство или что-нибудь в этом роде? Она решила не говорить ему, что большинство ее древних переводов рун ссылаются на обычаи древних магических семей, а один из ее самых последних предположил, что если она и Драко поженятся, он фактически потеряет свое место чистокровного наследника. — Мы же им ничего не скажем, — усмехнулся он. — Если бы я это сделал, все газеты были бы в крови, а потом Поттер и Уизли набросились бы на тебя и, возможно, убили бы меня. У Гермионы свело живот. Она всегда тонко осознавала, что значит быть с Драко Малфоем, но они часто настолько погружались в свой мир, что забывали вернуться к реальности, а реальность была такова, что мир не хотел ничего больше, чем их разлуки. К сожалению, это относилось и к их близким. — Ты не собираешься им рассказывать? Когда-нибудь? — Ты собираешься когда-нибудь рассказать об этом Поттеру и Уизли? Хотя мысль о том, чтобы рассказать все Рону, вызывала у нее озорное возбуждение, сама мысль о том, чтобы рассказать все Гарри, вызывала у нее тошноту. — Рано или поздно я это сделаю. — Когда ты расскажешь Поттеру, мы расскажем моим родителям. — он снова лег на ее подушку. — Или я лучше скажу им. Наверное, тебе лучше не присутствовать на этой лекции… Гермиона с трудом сглотнула. Ярость Люциуса Малфоя была сильной и она это знала. — Когда мои родители… — она замолчала. — Когда мои родители встретят тебя, ты им понравишься. В мягких чертах его лица читалось недоумение. — Я думал, что ты, наверное, наговорила им обо мне всяких гадостей. Она покачала головой. — Я совершенно уверена, что никогда не упоминала о тебе, а если и упоминала… — она вздохнула. —… Они и не вспомнят. Он кивнул, хотя и не знал, насколько буквально прозвучало это утверждение. — А что им во мне понравится? Этот вопрос удивил ее. Гермиона подумала, что его вряд ли волнует мнение маглов, независимо от того, были ли они ее родителями или нет. -…ты прилежный ученик. Когда ситуация требует этого, ты можешь быть вежливым. — она улыбнулась. — Ты красивый, высокий и хорошо говоришь. — У меня есть деньги. Гермиона нахмурилась. — На самом деле им было бы все равно. — Хм… — он выглядел совершенно сбитым с толку. — Магглы такие забавные. *** В случае неблагословленного брака, семья чистокровного волшебника может наложить проклятие бесплодия на наследника или его возлюбленого. Задания по древним рунам дразнили Гермиону. Ее хуже было то, что любопытство взяло верх над ней, и она погрузилась в пучину самообучения, которое только вредило ее психике. Она хотела сосредоточиться на подготовке к экзаменам, она действительно хотела, но это был вызов, когда она постоянно сталкивалась с некоторыми варварскими идеологиями чистокровных семей — семей, подобных Драко, семей, которые, как она знала по опыту, могли причинить ей вред. Ее переводы часто сосредотачивались главным образом на традициях чистокровных. Как и в маггловском мире, грамотными были привилегированные, и, к сожалению, предрассудки глубоко укоренились в волшебном мире еще до того, как разделение магов и не магов было политизировано. Чем больше она узнавала о чистокровных, тем больше боялась за Драко, и за себя. — Почему ты не сказал мне, что они могут наложить на меня проклятие бесплодия? Драко нахмурился. — Боже, Грейнджер, ты когда-нибудь остановишься? — Ну, извини, что я не хочу быть бесплодной! — она подергала иголки своей любимой шотландской сосны. Это было то самое место, где они с Драко не так давно впервые занимались любовью. — Тебе не кажется, что нужно, чтобы я все это знала? — Я думаю, что очень важно, чтобы ты перестала суетиться из-за этого. — его серебристые глаза были полны предостережения. Иногда он был так похож на своего отца. — Ты ведь не собираешься им ничего рассказывать, правда? — прошептала она. — Даже если бы я сегодня ночью пошла к Гарри и Рону, ты бы им ни слова не сказал. — Ты действительно пойдешь к Уизли и Поттеру, чтобы рассказать? Гермиона захлопнула старую книгу по рунам и поднялась на ноги. — Значит, ты солгал! Когда ты сказал, что расскажешь им, Ты солгал! — Потому что я знал, что ты так отреагируешь! — Как я… Мерлин, как ты можешь так бесить меня, Драко Малфой! Я не могу тебе поверить! — Ну, а чего ты ожидала? — прошипел он. — Ты сама говорила об этом по меньшей мере дюжину раз с прошлой недели. То, как моя семья делает вещи, которые следуют старым традициям… — Ты хочешь сказать, что у нас нет ни единого шанса! Что ты не будешь бороться за нас! — Гермиона, это не так… — Нет, не пытайся отрицать это. — слезы навернулись на ее глаза. — После всего, что было, после всего, через что мы прошли… Я решила рискнуть ради тебя. Это был очень большой риск, заметь! И, может быть, я не могу сказать Гарри или Рону об этом в эту чертову секунду, но я бы в конце концов сказала, потому что это правильно, когда ты…когда ты…заботишься о ком-то, а они не знают. То, что ты не сделаешь то же самое, говорит о многом…и это ужасно по-слизерински с твоей стороны. — Две минуты назад ты боялась рассказать им, а теперь кричишь на меня, потому что я не собирался этого делать! Во что ты играешь, Грейнджер? Даже Пэнси не играет в такие игры! Гермиона хитро посмотрела на него. — Не смей оборачивать все против меня, Малфой. — Теперь снова вернемся к фамилиям, не так ли? — Большую часть времени ты зовешь меня Грейнджер. В чем же разница? Он тяжело вздохнул. — Гермиона, ты должна понять, что многое из того, что ты читала, правда, и именно поэтому мы не можем им рассказать. Это для твоего же блага. — Нет, Драко. Это для твоего же блага. — она повернулась на каблуках. — Не ходи за мной. И там она оставила его, с отвисшей челюстью и заикающимся.