***
Перед тем как направиться к самому ботаническому саду, Чанмин настоял на обязательном посещении кофейни. — Не понимаю, ты же и так кофе пьешь каждый день, какая разница — дома или в кофейне. — Сразу видно, что ты ничего в этом не понимаешь, — фыркнул Чанмин, стаскивая длинный пуховик и вешая его на спинку стула. Юнхо последовал его примеру, снимая с себя точно такую же куртку. — Во-первых, дома я ограничен в видах заваривания. Во-вторых, иногда, знаешь ли, для разнообразия, хочется, чтобы кофе тебе приготовил кто-то другой. Ладно, что ты будешь, выбрал уже? — Честно говоря, понятия не имею, — Юнхо растерянно смотрел на доску с меню, висящую над стойкой бариста. — Как ты и сказал — я ничего в этом не понимаю. — Хорошо, — Чанмин смерил оценивающим взглядом своего спутника. — Доверься мне. — После чего ушел к стойке, делать заказ. — Кофе по-турецки и матча капучино, пожалуйста. Хотя нет, давайте лучше латте, вместо капучино. — Чанмин улыбнулся сам себе, думая, что приучать к более крепкому кофе духа нужно постепенно. — И клубничный чизкейк еще. Два. — Добавил Чанмин, когда взгляд его упал на витрину с десертами. Расплатившись и отходя от кассы, Чанмин не заметил у себя за спиной другого посетителя и налетел на того, задев плечом. — Ой, прошу прощения! — Чанмин сделал шаг назад и слегка поклонился в знак извинения мужчине, которого чуть не сбил с ног. — Я Вас не заметил. — Ничего страшного, — довольно высокий незнакомец, чуть ниже Чанмина, расплылся в широкой улыбке, так, что на щеках стали видны ямочки. — Меня частенько не замечают. «Что-то я сомневаюсь», — подумал про себя Чанмин, бегло оглядывая стройную фигуру мужчины, одетого в длинное черное пальто. Весь остальной его наряд был того же цвета. Незаметным мужчину уж точно назвать было трудно — и фигура и черты лица его был более чем привлекательны, притягивая к себе внимание. — Вы сами как, в порядке? — Участливо поинтересовался незнакомец у Чанмина. — Да, все хорошо, спасибо. Извините еще раз. — Да ничего страшного, — с улыбкой отмахнулся незнакомец. — Просто будьте аккуратнее в следующий раз. — Спасибо, всего доброго. — Чанмин еще раз поклонился незнакомцу и поспешил вернуться к Юнхо, пока готовится их заказ. Незнакомец проводил Чанмина пристальным взглядом, затем перевёл своё внимание на Юнхо, в сторону которого Шим направлялся. — Колд брю для Шивона. — Послышался голос бариста из-за стойки. Незнакомец повернулся к кассе, забрал свой кофе, поблагодарил бариста и удалился из многолюдной кофейни. Если бы кто-нибудь из посетителей наблюдал за ним, то заметил бы, что мужчина исчез из кофейни еще до того, как дошел до двери. Но никто за ним не следил. Когда было нужно, смертные его действительно могли не замечать…***
— Ну как? — Чанмин изучающе наблюдал за лицом кицунэ, стараясь понять, понравилось тому или нет. — Довольно необычно. Вроде и матча, а вроде и нет… Кофе я тоже чувствую, но не такой интенсивный вкус, как у той горькой гадости, что ты мне раньше давал попробовать. — Йа! — Встрепенулся Чанмин, тут же быстро осматриваясь по сторонам, проверяя, не привлек ли ненужного внимания окружающих. — Американо — это тебе не гадость. Это классика. Ты понял? Погоди, со временем я заставлю тебя оценить всю его прелесть. — Звучит скорее угрожающе, чем заманчиво. — Хмыкнул Юнхо. — Но этот латте-матча мне и правда понравился. Не чистый матча, конечно, но все же он напомнил мне о доме. — О Японии? Ты ведь оттуда. — Слабо улыбнулся Чанмин. Он именно потому ведь и заказал этот кофе. Ну и еще потому, что чай во всех своих видах кицунэ любил куда больше, чем кофе. — Да, о Японии. — Такой же улыбкой ответил Юнхо. — Но больше всего мне тут понравилось это пирожное! Кто бы ни придумал готовить его с клубникой — просто гений! Чанмин на этот восторг друга только глаза закатил. Сладкоежка в лисе был просто неубиваем.***
Юнхо и Чанмин гуляли по ботаническому саду вот уже почти 2 часа. Если сначала Юнхо гораздо меньше внимания уделял окружающей обстановке и больше следил за реакциями Чанмина, то когда убедился, что тот расслабился и теперь гуляет среди зелени в довольно приподнятом настроении, расслабился и сам, начав внимательнее смотреть по сторонам. Людей в будний день было относительно немного, поэтому мужчины могли прогуливаться неспешно, не рискуя натолкнуться на мимо проходящих посетителей или загородить дорогу, стоя у какого-нибудь растения или дерева слишком долго. В оранжерее с тропическими растениями, которая вся просто утопала в зелени, Юнхо ощутил особый восторг. Столько цвета, яркости и разнообразия в одном месте! И все это дополнял высокий стеклянный купол над их головами, впуская море солнечного света, в котором, казалось, купалось все вокруг. Юнхо шел чуть впереди Чанмина, восторженно вертя головой по сторонам и иногда издавая нечленораздельные возгласы восторга и привлекая внимание Чанмина к тому или иному экспонату оранжереи. Чанмин на это только слабо улыбался, наслаждаясь неспешной прогулкой, не обременяющей компанией Юнхо и окружающим теплом (было настолько жарко, что мужчине пришлось снять куртку и теперь он нес ее в руках, пока Юнхо явно было хорошо и не раздеваясь — ох уж эти преимущества духов). Шим так расслабился, растворяясь в окружающей обстановке, что сознание его не сразу среагировало на ту выбивающуюся из нормальности картину, которую уже успели заметить его глаза. Мужчине потребовалось секунд 20, чтобы понять, что же, собственно говоря, не так. А когда понял, то все его тело словно обдало жаром, а затем сразу же волной ледяного холода паники. У идущего спереди Юнхо, из-под длинного, почти по щиколотку пуховика, выглядывали два белых, пушистых кончика лисьих хвостов! Спохватившись, что они в любой момент могут наткнуться на других посетителей, Чанмин молниеносно нагнал кицунэ, закрывая его со спины своей курткой. — Чанмина, что такое? — Удивленно обернулся на него Юнхо, резко останавливаясь и смотря на своего спутника широко распахнутыми от удивления глазами. — Ты совсем сдурел? — Полушепотом прорычал на него Чанмин, активно вертя головой и пытаясь понять, видел ли их кто-нибудь из посетителей. — Какого черта ты свои хвосты выпустил? Юнхо нахмурил брови, в непонимании глядя на Чанмина. Чанмин в ответ нахмурил брови точно так же, затем перевел взгляд вниз, где под своим пуховиков прятал сейчас лисьи хвосты, и затем снова с выражением уставился на кицунэ. Кицунэ непонимающе проделал взглядом тот же путь, в конце снова встречаясь глазами с Шимом. И тут-то, это Чанмин точно мог сказать по изменившемуся выражению лица Юнхо, до духа наконец дошло. — Ой, — низким голосом выдал Юнхо. — Ой? Серьезно, ой?! — Взвился Чанмин. — Ты что творишь? Спрячь их немедленно. А если кто-нибудь бы увидел? — Всё, всё, убрал. — Успокоил друга Юнхо, отходя от того немного в сторону. — Видишь, они пропали. Извини. — Юнхо мягко улыбнулся в ответ. Чанмин, на всякий случай, еще раз проверил взглядом нижнюю часть туловища кицунэ и, убедившись, что хвостов больше не наблюдается, слегка успокоился. — С какого ты вообще их высунул? Обычно же, когда ты в обличье человека, ты никогда не показываешь хвосты. Даже дома. — Да, прости. Просто когда я чем-нибудь очень взволнован или увлечен, ну вот как сейчас, я иногда слегка забываюсь и теряю контроль. Вот тогда-то у меня и могут появляться хвосты. — Юнхо снова адресовал мужчине извиняющуюся улыбку. — Честно говоря, вот поэтому я редко выбираюсь к людям. Особенно в большие города — с каждым разом тут все больше и больше всего интересного, и контролировать себя иногда бывает довольно сложно. — Да уж я вижу, — хмыкнул Чанмин, накидывая на себя куртку, которой только что пытался прикрыть хвосты кицунэ. — Ладно, пошли отсюда. — Что, уже?! — Удивился Юнхо. — Но мы ведь еще не все посмотрели. — В другой раз посмотрим, когда научишься свои хвосты при себе держать. А то еще не дай бог распушишь тут перед посторонними все 9. И что нам тогда делать? — Ну ладно, — Юнхо, опустив голову, поплелся вслед за Чанмином к выходу. — Но я же и правда не специально. — А вот это уже без разницы. Надеюсь, от гриля ты в такой же восторг не приходишь. Я все еще собираюсь объесться мраморной говядиной.***
— Домой ты и не думаешь возвращаться, как я погляжу? Хичоль, еще секунду назад попивающий кофе в одиночестве за столиком на одной из террас Парижа, перевел взгляд на сидящего теперь в соседнем кресле мужчину. — Зачем? Неужто ты по мне соскучился? — Да, я же, как и все остальные, просто загибаюсь от скуки без твоих эксцентричных выходок, — саркастично хмыкнул мужчина. — Даже не удивлен. Без меня это сборище нудных ретроградов небось растеряло последние искры азарта и умения творить в тех масштабах, в которых могут, да и должны, боги. — Не паясничай. Твоя «искра азарта», если ты забыл, не раз нас всех втягивала просто в огромные проблемы. Нас и людей. — И вот именно поэтому, Шивон, я сейчас здесь. В Европе. Утром выпиваю чашечку кофе с круассаном в Париже, днем прогуливаюсь вдоль Темзы и заглядываю на какую-нибудь очередную выставку современного искусства, которое будем откровенны, в большинстве своем то еще дерьмо или обычное повторение, а вечером отрываюсь с хорошенькими смертными в Монте-Карло. Куда уж дальше от Азии и её дел. Хотя какие там дела. Мы сейчас просто доживаем вечность, оказавшись в людском забвении. — Отрезал Хичоль, допивая свой кофе. — Про былую мощь и говорить не приходится - люди верят в нас на автомате, по привычке... Так что тебе нужно. Никогда не поверю, что ты просто соскучился по своему коллеге. — Скажи, ты сейчас вообще отслеживаешь своих посланников? — А что их отслеживать? На то они и посланники, чтобы быть там, куда я их послал. Ну или рядом, — Хичоль кивнул на стоящую на другой стороне дороги стройную, высокую девушку-азиатку с длинными каштановыми волосами, которая сейчас наблюдала за ними. — Ближе к делу. Или о чем-то серьезном ты только ночью говорить можешь? — Как же я скучал по твоим милым замечаниям, — поморщился Шивон. — Я имею в виду одного конкретного кицунэ. Последнее что я о нем помню — так это то, что ты закинул его в Корею три тысячи лет назад. Скажи, ты с тех пор вообще его проверял? Знаешь, что с ним сейчас? — В Корею? Три тысячи? — Хичоль наморщил лоб, перебирая в памяти всех своих многочисленных посланников. — Юнхо?! — Он самый, Юнхо. — Шивон улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. — Последний раз я его навещал где-то тысячу лет назад, может больше. Он все так же отказывался возвращаться домой, прося остаться хранителем моего леса в Корее. Я не пытался его переубедить. В конце концов, у меня и без него духов в подчинении достаточно. Да и какая польза от страдающего кицунэ. Так что я его и оставил зализывать свои раны дальше. А почему интересуешься? — Да так — очень похоже, что твой лисёнок наконец начал зализывать свои раны как следует. Вот только я не уверен, что могу ему позволить использовать тот метод, который он выбрал. — Не забывай, — оскалился Хичоль, — что-то позволять или запрещать ему могу только я. Их судьба в моих руках, не твоих. — Не только у тебя есть подопечные, Инари, — глаза Шивона потемнели в немом предупреждении выбирать слова осторожнее. — Инари, — фыркнул бог в ответ, — когда только меня так в последний раз называли, тем более божества, а не смертные… Хватит темнить — выкладывай всё, раз уж пришел. Про кого ты говоришь, кто там у тебя в подопечных, бог ночи? — Хичоль с вызовом выгнул бровь. — Шим Чанмин. Помнишь смертного, которого больше двух тысяч лет назад убили в ночи воины его старшего брата, правителя? Этот варвар многих своих родственников тогда положил. Впрочем, ему за это воздалось. — Серьезно? Я по-твоему должен помнить всех убитых в твоих владениях за тысячи и тысячи лет? — Фыркнул Хичоль. — Не придуривайся. Ты был со мной, когда я нашел под снегом его окровавленное тело и даровал вечную жизнь. — Вечную жизнь и необходимость раз в 30-40 лет скакать оленем. — Перебил Хичоль. — Да, я помню это твое дурацкое условие. Сколько времени прошло — все никак не пойму, почему нельзя было просто оживить паренька, без этих «божественных» закидонов. — Потому что, — устало вздохнул Шивон, — я уже тысячу раз тебе объяснял — только лишь моих сил недостаточно. Не забывай — Я Цукиёми. Я бог луны, ночи, лунного календаря, в конце концов. Календаря, который сменяется, а значит и дары мои в том или ином виде должны сменяться во времени. Он должен был переживать сменяемые циклы. По другому я бы не смог даровать ему вечную жизнь. И не нужно тут разыгрывать склероз. Думаю, ты отлично помнишь, чьей идеей была сущность оленя, а не какая-либо другая. — Ну здорово, — закатил глаза бог, — теперь это моя вина. Я просто подал идею — первое, что пришло в голову. Этому смертному еще повезло, что мне на глаза тогда попался олень, а не какая-нибудь летучая мышь или змея. У тебя тогда вообще идей не было, в кого его переродить. — Хватит, мы отходим от темы. — Прервал его Шивон. — Если кратко — сегодня я случайно наткнулся на твоего кицунэ в компании Шима. — Прямо таки и случайно, — ухмыльнулся собеседник. — Ну, почти, — Шивон явно немного смутился. — Почувствовал, что один из моих в Сеуле, вот и проверил. Не суть. Меня занимает другое. — И что же? — Лениво процедил Хичоль. — А то, что я отлично вижу его душу, насквозь. И хоть сам он пока еще и не понял, но это очевидно — он уже привязался к твоему хвостатому. — У него есть имя. — Голос бога стал куда более грозным и предостерегающим, чем был всего мгновенье назад. — И в чем, собственно говоря, проблема? Ну втрескался твой рогатый в кицунэ? Прекрасно. Бессмертный дух и бессмертный почти человек. Никто не собирается умирать, все живут вечно и счастливо. Красота. Мой Юнхо о таком уже даже и мечтать не смел. — Вот именно момент с живут вечно и счастливо меня и смущает. — Поясни. — Я отлично помню, почему ты его отправил в Корею, сидеть в одиночестве и зализывать свои раны. Он три тысячелетия не мог справиться с утратой, а тут вдруг у него получится так резко переключиться на Чанмина? — Три тысячи лет — долгий срок. — Не такой уж и долгий для кицунэ. — Чего ты хочешь? — Я могу сказать, чего я НЕ хочу. Я не хочу, чтобы мой подопечный, которому я даровал вечную жизнь, для того, чтобы он проживал ее полно и счастливо, хоть на мгновенье погрузился в болото и агонию любовных страданий. В такие моменты люди себя ведут нелогично и многие готовы отказаться от дара жизни, думая, что он бесполезен, если их сердце разбито. Я не могу допустить такого отношения к моему подарку! К дару Божества! — Да с чего ты взял, что Юнхо кому-то в принципе способен разбить сердце? Сам же сказал, что помнишь, что было после того, как он потерял свою прошлую любовь. — Вот именно. Сила его любви была соразмерна силе его скорби. Поэтому у меня и есть сомнения в том, что он уже свое отскорбел в полной мере. Что если нет? Что если в какой-то момент он поймет, что Чанмин для него не более чем замена, безопасная замена. Игрушка, которая может разбавить его одиночество, но не более. Что будет с Чанмином, когда они оба это поймут? — А если все будет хорошо? Если Юнхо сможет полюбить вновь, с полной силой. Не ища замены, а именно влюбившись по-новому, со всей своей самоотдачей? Ты правда готов лишить их этой любви только из-за своего нездорового родительского чувства опеки? — Поэтому я и пришел к тебе. Не думаешь, что мы должны их проверить, чтобы понять, что это — любовь или желание успокоения? — Ну, может ты и прав. — Взгляд Хичоля был направлен куда-то вдаль, одному ему лишь известно, куда именно. — Что ты предлагаешь? — Есть одна идея. — Лицо Шивона расплылось в хитрой улыбке Чеширского кота. — Думаю, тебе тоже стоит посетить Корею, как считаешь? Хичоль ухмыльнулся, перевел взгляд на все так же стоящую через дорогу девушку и, не повышая голоса, сказал: — Нана, собирай вещи, мы возвращаемся домой.