Кладбище разбитых надежд

      — А ведь я всерьёз рассчитывал, что после выпуска он исчезнет из нашей жизни! — Драко не нужно поворачивать голову, он и без этого легко узнал голос Рона.       — Вообще-то я все слышу. — огрызнулся в ответ Малфой. Скорее по привычке, особой злобы комментарий Уизли у него не вызвал. И для этого было несколько причин.       Во-первых, он точно знал, что Рон заметил его с того самого момента, как зашёл в дом Гарри, и вполне мог скрыть эмоции, если бы не хотел позлить Драко нарочно.       Во-вторых, он все равно пришёл, хотя с самого начала знал, что застанет его здесь.       — Отлично, тогда ты знаешь, что я очень не рад тебя видеть. — Рон фыркнул, морща нос, пожал руку Поттеру и занял место рядом с другом.       — Клянусь, это именно тот человек, который первым поддержал идею Гарри заступиться за тебя в суде. — Гермиона, на удивление, была приветлива, несмотря на все годы, что Драко ее травил, обзывая грязнокровкой. Она ни разу не фыркнула в его сторону, ни за последние полгода в школе, ни теперь. — Рон просто ревнует.       Она одинаково тепло обняла сначала Гарри, а потом Драко. Заговорчески подмигнув первому.       — Грейнджер, я уже предлагал тебе найти нормального парня? — Драко знал, что это ее раздражает, но смешит все-таки сильнее. Она до конца не определилась, как реагировать на эту реплику, хотя слышала ее не в первый раз. — У меня много знакомых, которые смогли бы стать для тебя достойной парой в хорошем смысле слова.       — Я сейчас его ударю. — взорвался Рон.       — Успокоились, — Гарри пришлось повысить голос, чтобы привлечь внимание. — Это же наш новый традиционный вечер, на котором мы с Гермионой знакомим вас с шедеврами кинематографа и настраиваемся на завтрашний ад.       — Может объяснить ему, что то, что мы делаем в первый раз — это не традиция? — Рон с опаской заглянул в ведро попкорна. Подцепил одну штуку и закинул в рот. Затем попробовал колу и в конец расслабился. — Я готов удивляться.       Но Гарри, кажется, даже не заметил колкости друга. Спокойно вытащил кассету из картонной коробки и вставил ее в страшный чёрный прибор, который то жужжит, то мигает адскими огоньками. Именно так Драко окрестил в своей голове видеоплеер и никакой другой термин не соглашался воспринимать.       — «Завтра не умрет никогда», Роджера Споттисвуда, надеюсь, о Джеймсе Бонде здесь все слышали. — как что-то само собой разумеющееся произнёс Поттер.       Драко придвинулся ближе к экрану, когда на нем замелькали картинки.       — В каком году этот Споттисвуд закончил Хогвартс? — сомнений, что этот человек волшебник не возникало, иначе как он смог запихнуть людей в коробку.       — Думаешь это иллюзия или он их уменьшил? — Рон, кажется, забыл о вражде с Малфоем, и подключился к изучению телевизора, пока Драко ощупывал заднюю панель телевизора. — Или может трансфигурация неживых предметов? Надо показать отцу, он с ума сойдёт. Его и радио свело с ума.       — Не знаю, что это, но я должен с ним познакомиться с этим Споттисвудом. — со знанием дела кивнул Драко. — Может какое зелье? Он точно гений.       — Боюсь вас разочаровать, — протянула Гермиона, наблюдая, с каким интересом Драко и Рон объединились в попытках найти магический след на телевизоре. — Это сделала физика, а не магия. И это совсем не так интересно, как книги или омут памяти.       Спустя часа четыре Малфой закрыл дверь за Уизли с Грейнджер, оставшись под предлогом, что Гарри нужно помочь подготовиться к завтрашним встречам. Рон и Гермиона должны готовиться сами, в то время как Драко мог никуда не спешить. Он не победитель и может запереться дома, чтобы никого не видеть и не слышать.       Вряд ли это заметят, а если заметят, скажут спасибо.       2 мая сделали днём посещения кладбищ. Днём всеобщей скорби. Праздновать начинали первого августа, в день, когда были восстановлены Хогвартс и Министерство.       — Чёрная или белая? — Гарри вынес рубашки на вешалках. — И как разносить эти чертовы ботинки?       — Ты опять купил новые? — устало протянул Драко, хозяйничая на кухне, сгребая остатки попкорна в мусорку. Ему нравилось, что Поттер не держал эльфов, никто не суетился и не пытался угодить, он сам мог навести порядок, залезть в каждый ящик, спокойно чихнуть от запаха специй и в итоге, дождавшись, негодующего комментария от Гарри, удалиться. Что-то совершенное новое в эмоциях. В поместье, да и на съемной квартире, он не мог себе позволить подобного. — Может я все-таки познакомлю тебя со своим мастером и он изготовит тебе обувь на заказ?       — Ненавижу этот праздник. — Гарри все ещё рассматривал рубашки. — Такая глупость.       — Людям всегда были нужны поводы выпить. — выдохнул Драко, забирая у него чёрную. — Она отлично подойдёт, для ботинок есть заклинание, пиджак и брюки возьмёшь мои. Волосы уложим. И, пожалуй, я сварю тебе успокаивающее зелье.       — Можно я у тебя переночую? — невпопад выпалил Гарри. Малфой затормозил в дверном проеме.       — Что? — он ударился рукой о дверной косяк, когда резко повернулся к другу лицом.       — Я не вынесу журналистов с самого утра. Они же как стервятники слетаются, не удивлюсь, если кто-то уже начал дежурить около моего дома. — Гарри трясло. Драко давно перестал шутить на тему того, как Поттер любит внимание к себе. Не любит. Ненавидит.       Но слишком хорошо играет свою роль избранного мальчика. За последние полгода Малфой открыл для себя нового Гарри. Уязвимого и удивленного, находящего во всем красоту и доброту. Сильного и терпеливого, точно знающего, как надо.       Однако в таком состоянии он видел его впервые. Напускная уверенность Гарри перед праздником сошла на нет. Он снова был только подростком, которому все ещё было больно. И зелёные глаза, всегда с такой любовью смотревшие на мир, сегодня блестели странно ярче обычного. Они его боялись.       — Знаешь что, лучше я сделаю нам с тобой оборотное, — выдохнул Драко. — Ты можешь спрятаться в моей квартире, а я завтра вместо тебя буду отбиваться от журналистов, Кингсли и всех причастных.       Это было так логично. Поттер его уже спасал, теперь очередь Драко. Да и для друга можно сделать все что угодно, даже подставить себя под удар безумного социума.       Гарри повис на его шее так неожиданно, что Малфой опешил. Как он это делает? Гребаный Поттер, который одним экспеллиармусом убивает злодеев, а потом устраивается в аврорат, чтобы продолжать бороться со злом. А дурацкого дня победы боится до трясучки.       По правде говоря, Драко отлично понимал, что Поттер боится не этого. Просто ему, ровно как и Малфою, стыдно. Они оба знали, что сделали недостаточно; что были обязаны сделать больше. И не отвлекаться на пустяки, на которые потратили в молодости слишком много времени.       — Я мечтаю, чтобы мои дети всего этого не чувствовали, — Гарри оторвался от его плеча. — Чтобы они могли быть просто счастливы. И никогда не знали чулана под лестницей, мук выбора между своей жизнью и жизнями друзей. И точно знали, что их папа рядом, не как призрак и не в зеркале Еиналеж. А из плоти и крови. И любит их. Чтобы война никак на них не отпечаталась, чтобы они могли быть собой, а не избранными.       Это прозвучало по-детски искренне. Едва ли нашёлся бы человек, который мог с этим не согласиться. А если бы и нашёлся, Малфой бы его прикончил.       Пальцы Гарри все ещё впивались в кожу Драко сквозь тонкую футболку, а от них по телу растекалось необъяснимое тепло. И дети, о которых говорил друг, уже смеялись в голове слизеринца.       — Так и будет, Поттер. — усмехнулся Драко. — А потом мы все-таки снесем в Малфой-мэноре все, что напоминает о том времени. И ты будешь устраивать самые добрые и семейные праздники, чтобы дети знали, что такое счастье, потому что будем честными, это лучше делать в моем поместье, а не в Годриковой Впадине.       Единственное, что пугало Драко, то что в этом будущем он никак не мог разглядеть их с Гарри жён. Ни намёка. Но со свадьбой пока и не торопили.       Если они не подружатся это будет катастрофа. Лучше сразу жениться на подругах.

***

      — Ты плачешь? — Пол сам пугается того, что задал вопрос вслух. Стоило промолчать.       — Нет. — Уилл быстро смахивает слезу. И аплодирует громче остальных в зале. Концерт закончен.       Музыкант кланяется, а потом долго обменивается любезностями с мистером Малфоем. Последний искренне восхищается талантом, впрочем, он искренне восхищается каждым своим гостем, а те в ответ восхищаются им.       — Мне очень нравится, как он играет, словно мелодия проникает в каждую клеточку тела, и ты подчиняешься ей, смеёшься и грустишь. Живешь. — рассуждает вслух Пол, желая заполнить неловкую паузу.       — Я подумал, что мне стоит пойти наверх и лечь спать, — Поттер прерывает речь друга слишком резко. — Завтра сложный день. Я не должен был сюда приходить изначально. Лучше будет даже, если я воспользуюсь камином и вернусь домой, не стоит оставаться с ночевкой.       — Но вечер же ещё не закончен и…       — Эдуард, хочу тебе представить своего внука Пола и его друга Уилла, — мистер Малфой бесцеремонно нарушает разговор ребят.       — Очень приятно! Я восхищён вашей игрой. — Пол растерянно улыбается, пожимая руку мистеру Саймону, оборачиваясь на друга.       — Мне тоже очень понравилось. — сбивчиво произносит Уилл, — мистер Малфой, я прошу прощения. Могу я воспользоваться вашим камином?       — Моим камином? Уже? — на его лице проскальзывает удивление, но тут же исчезает, возвращается привычная уверенность. — Эдуард, Пол, я вас оставлю, мне нужно проводить моего гостя к камину. — после чего берет Уилла под локоть, и медленно направляется к двери. — Случилось что-то неприятное? Или мы сейчас разыгрываем сцену, чтобы потом вернуться и сделать какой-то сюрприз? Вечер в самом разгаре.       — Нет, сэр. — Поттер сжимает зубы, подбирая слова. Он тянет паузу ровно до того момент, пока они не выходят из шумного помещения в коридор. — Я… мне действительно нужно домой.       — Прости, мне трудно даётся подъем по лестнице, а камин на втором этаже. Мы можем присесть здесь и поговорить? Вдруг мне придётся подниматься зря?       Уилл колеблется, бросая быстрый взгляд на лестницу. Он вполне может подняться сам и сбежать, это будет правильно. Бабушка и отец одобрили бы такой поступок.       Но ничего правильного в том, чтобы бросить Пола и обидеть мистера Малфоя нет. И внутри все протестует, заставляя сесть.       — Так что случилось? — Драко как-будто и не замечает колебаний, спокойно рассматривая картину, висящую напротив дивана.       — Мне пятнадцать. — не уверенно начинает Уилл. Зачем эта история столь интересному, взрослому и вдохновенному человеку? Но кому ее рассказать, если не ему? — И сколько я себя помню, каждый вечер перед Днём Победы мы с семьей ложимся раньше обычного, чтобы выдержать на ногах следующий день с шести утра и до поздней ночи. Приемы, открытие новой библиотеки, памятника или стадиона. Пожать руку здесь, улыбнуться там. Я ненавижу вечер до дня Победы, но знаю, что мой дед, которого мы заменяем на празднике, мной бы гордился. Обычно у меня хорошо получается соответствовать ожиданиям, какой ценой, это неважно.       — Это похвально, — кивает Драко. — Уметь соответствовать это хороший навык.       Он поджимает губы, изображая сосредоточенность, все ещё смотря перед собой.       — Вы правда так думаете? — Уилл быстро поворачивает лицо в его сторону.       — Нет, но ты бы расстроился, если бы я не согласился. — его голос должен звучать насмешливо, к такой реакции Поттер был готов, но мистер Малфой серьёзен. — Так что тебя мучает?       — По традиции, сегодня я должен быть в Годриковой Впадине, вспоминать и готовиться. Я должен чувствовать скорбь. Быть благодарным деду за жизнь. — он заминается. — Вместо этого я соврал, что переночую у Лавгудов, с ними об этом договорилась тетя Гермиона, и сбежал к вам в гости. И пока играла музыка, я не почувствовал ни капли сожаления. Более того, я был счастлив, что я здесь. Счастлив, что могу не скорбеть, что могу чувствовать нечто иное. Что если я больше не соответствую памяти своего деда? Думаю, я его разочаровал.       Мистер Малфой переключает внимание на Уилла. На удивление, ему не достались рыжие волосы. А вот веснушки после двух месяцев лета, рассыпались на носу, как у Джинни. А глаза, глаза были как у Лили. Вернее, как у Гарри, но тот всегда гордо говорил, что такими же зелёными глазами смотрела на мир его мать. Он сжимает трость в руках сильнее обычного, и его костяшки белеют.       — Как ты думаешь, что чувствовал твой дед после Победы? — так тихо, как будто заставляет себя говорить.       — Радость? — не задумываясь отвечает Уилл. — Гордость. Я чувствовал бы гордость.       — Ему было семнадцать лет, как и мне, и всем нашим однокурсникам, что вышли в тот день сражаться за Хогвартс или против Хогвартса. — он прерывает речь, чтобы посмотреть вверх, но быстро берет себя в руки. — Гордости не было, радости тоже. Было больно, тоскливо и стыдно. Было странно. Никто не умел жить толком, но все видели смерть. Никто не знал, чего хочет в будущем, но точно знали, у кого этого будущего больше нет. Но кое-что у нас все же было. Мы хотели, чтобы у наших детей все было иначе.       — Поэтому вы устраиваете праздник накануне? Это отличная идея. Хоть где-то нет скорби.       — Да, мой друг придумал эту традицию. Правда изначально мы смотрели фильмы. — Драко заставляет себя улыбнуться.       — Ваш друг определенно мудрый человек. Думаю, он точно знал, как тяжело даётся этот день. Но я уверен, что мой дед относился к этому иначе. — поджимает губы Уилл. Драко сжимает зубы, чтобы не возразить. Зачем ему эта информация? — Нет, вы не подумайте, я им горжусь. Но иногда быть внуком героя тяжело. Все время страшно не дотянуть. Хочется, чтобы он гордился. — он прерывает свой монолог, понимая, что вылил на мистера Малфоя уже слишком много. — Знаете, мне жаль, что наши семьи не общаются. Я думаю, про вас зря говорят, что вы странный. Вы удивительный.       — Спасибо, Уилл. — он печально улыбается в ответ. — И если честно, я думаю, что твой дед тобой гордился бы в любом случае. Независимо от того скорбишь ты сегодня или празднуешь. Так ты вернёшься в зал?       — Разве это не плохо, идти наперекор семье? — он уже точно знает, как поступит, но хочет услышать подтверждение своим словам.       — Не знаю. — пожимает плечами Малфой. — Знаю, что больно бывает жалеть, когда идёшь на поводу.

***

      — Ob la di, ob-la-da, life goes on, bra La-la, how the life goes on Ob-la di, ob-la-da, life goes on, bra La-la, how the life goes on… — Драко поднял бутылку вишневого эля над головой, пританцовывая в такт словам, которые пел во все горло. Интересно, сколько ему пришлось заплатить, чтобы эту песню поставили в клубе?       — Его отец уже проклинает нас. — хохотала Гермиона, уткнувшись носом в плечо Ли Джордана, ставшего для них с Гарри и Драко близким другом после выпуска из школы. — Как ты на это подписался? В очередной раз.!       — Сложно сказать. — протянул мужчина, наблюдая, как к пению Малфоя присоединился Поттер. — Жаль остальные не смогли.       Гермиона прикусила язык, отстраняясь. Именно в этот момент Луна щелкнула колдокамерой.       — Придётся удалить. — констатировал факт Скамандер, стоявший рядом.       — Пойду куплю ещё эля. — последние капли упали из бутылки на пол. Драко усмехнулся. — Скоро вернусь.       Грейнджер воспользовалась моментом, чтобы потянуть Гарри за руку в сторону с танцпола.       — Рон скоро тоже поймёт. — ее голос звучал спокойно, без претензии и недовольства. — Мы не сможем дальше находить поводы не звать его с нами. Сегодня дежурство, завтра повышение квалификации. А потом он расскажет Джинни. Почти год прошёл с выпуска, это уже не похоже на случайность.       Гарри отвернулся, складывая руки на груди. Музыка словно затихла, только что она разрывала барабанные перепонки, а теперь их разрывает что-то пострашнее музыки.       — Может так всем будет лучше? — наконец выдохнул Поттер.       — Может. — согласилась Гермиона. — Но пока ты не произнесёшь это без знака вопроса в конце, не стоит подводить черту. — что-то из разряда перфекционизма. Если бы это происходило с ней, все было бы проще. Она бы не мучила людей и себя. Она бы давно все решила.       Гарри было стыдно. И одновременно страшно. Было так логично жениться на Джинни. Так логично приезжать на Рождество к ее семье, отправлять открытки всем ее родственникам на дни рождения. И плевать, что эти открытки последнее время выбирал Малфой.       — Не тошнит от себя? — на барную стойку около Драко оперся Блейз.       — И тебе привет, Забини. — Малфой только что не фыркнул, поскорее бросая деньги бармену. Надо срочно бежать.       — Я слышал, что репутация твоей семьи стоит дорого, но не настолько же, чтобы стать лучшим другом Поттера. — продолжал Блейз с привычной усмешкой. Как он вообще здесь оказался именно в этот вечер?       Может есть вопросы ещё глупее? Вы в самом популярном клубе магического мира. И, конечно, Забини не слепой, а вы особо и не прятались.       Драко хотелось огрызнуться, что это его жизнь. И что Поттер давно для него больше, чем друг, он лучший друг, почти родной человек, но Блейзу никогда этого не понять.       — Нет, правда, так низко ради жизни после войны никто из чистокровных не опускался. — продолжал Забини.       Раньше он смотрел Драко в рот, боясь возразить, а теперь насмехался. Было больно и унизительно.       — Не хочешь сходить поцеловать дементра и начать следить за своей жизнью? — огрызнулся Малфой. Нет смысла объяснять ему, что все меняется, он не поймёт. Не захочет понять. — Виски этому мужчине за мой счёт, трезвым он невыносим.       И скорее бежать. Теперь уже можно.       — Надеюсь, тебе скоро надоест, иначе возвращаться будет некуда. — слова звучали в спину и разрезали, как кинжал. Драко и сам об этом думал.       Его старая компания могла простить многое за его фамилию. И дружбу с Поттером тоже. Но ещё пара месяцев, и они точно догадаются, что дружба не напускная. Что он не играет. Что он больше не один из них.       Бежать.       Но не к ребятам. Вопреки здравому смыслу Драко направился к выходу, а оттуда аппарировал домой. Он отлично понимал, что Блейз завидовал, и все же слова больно врезались в его голову. Вот как он выглядит со стороны: человек пытающийся восстановить свою репутацию. Хоть бы Гарри этого никто не озвучил.       Поттеру было странно видеть в глазах Гермионы поддержку. Было бы лучше, если бы она ничего не замечала, как остальные, или если бы осудила, заставив остановиться. Но она словно подтверждала, что он не сходит с ума.       — Я должен что-то сделать.       — Для начала поговорить. Может быть ему тоже сложно разобраться в себе? — Гермиона мягко коснулась руки друга.       И тут же изменилась в лице.       — Гарри, только не реагируй остро. — она крепче сжала пальцы на его предплечье. — Он ушёл.       — Черт! — Поттер быстро обернулся, сделав шаг в сторону двери, собираясь догнать и поговорить. Но вдруг затормозил.       — Ты ведь знаешь адрес. — скривила губы Грейнджер. — Давай!       — Зайду завтра утром, ненавижу навязываться. — неуверенно и с обидой в голосе. Решится ли ещё раз? Сможет ли повторить завтра?