***
Ниию не просыпалась. Прошло уже почти два дня. Два дня полнейшей растерянности и непонимания. Старший Учиха проводил почти все время рядом с палаткой девушки, в которую ее поместили после завершения операции. Когда никого не было, он порой несколько часов подряд сидел рядом с ней. Иногда его сменяла Конан. Куноичи была в ярости, когда узнала, что Ниию впала в кому. Итачи показалось, что в девушку вселилась какой-то екай. В один момент мужчине привиделось, что Хаюми отрастила себе когти с помощью своей техники и готова исполосовать ему лицо или выколупать его глаза. А может и то и другое. Уж очень сумасшедший взгляд у нее был. А может она нахваталась каких-то животных повадок? За время нахождения здесь, Конан начала яшкаться с представителем клана Инузука. Похоже девушка начинала справляться с потерей Пейна. Было странно видеть ее с кем-то помимо их бывшего Лидера. Но Итачи никак не относился к собачникам, да порой они раздражали своей громогласностью, но в общих чертах, ему было плевать. Если Конан довольна, то пусть так. Лишь бы к нему не лезла. Учиха хотел только, чтобы Ниию пришла в себя и он со спокойной душой (смешно звучит) мог забрать ее как можно дальше отсюда. Лишь бы только не видеть никого и ничего связанного с Конохой. Ему стоило выжить, чтобы понять, что свой долг перед «отечеством» он отдал. Да так, что деревня ни в жизнь с ним не расплатиться. И им всем: Хокаге, старейшинам, гражданским… им повезло, что он в данный момент озабочен другими делами, и не заинтересован в выставлении счета. Но если ему наступят на больную мозоль (зацепят Ниию или Саске) он будет не прочь получить компенсацию. А уж проценты… которые набежали за столько лет, их ему выхаркают кровью. Итачи был раздражен и с каждым днем, он становился все злее. Теперь он появлялся в палатке Ниию только поздно ночью. Больше он не рисковал светиться на улице днем. И это связано не столько с увеличившимся количеством шиноби, которые теперь как и он, бродили в безделье по окрестностям выздоравливая, а то, что его злоба и недовольство начинали пролезать сквозь хэнге. Техника оказалась очень чувствительна к его эмоциональном состоянию. И если он не следил, то Учиха и не замечал как глаза начинали приобретать красный оттенок. А там и до полноценного шарингана недалеко. В эти два дня Итачи понял, насколько дорога ему оказалась Ниию, и как, оказывается, без нее все не так. Его все раздражало. В голову снова начинали лезть глупые мысли о смысле собственной жизни и так далее. Он старался ловить себя на этом, и отслеживать, и откидывать этот бред. Он понимал, что это немного не здорОво. Такая его привязанность к девушке. Но сам он больше с собой ничего поделать не мог, да и если быть уж совсем честным, не собирался. Он принял факт, что Ниию незаметно влезла ему под кожу и никуда оттуда деваться не собиралась. А он и рад. Теперь уже он, был не согласен отпускать ее от себя. Она приручила — она пусть теперь и разбирается с последствиями своих действий. Как он и думал раньше, Ниию жила не ради какой-то цели. Движение ради движения и было ее целью, и он, за эти несколько дней, вполне себе оценил все прелести ее философии. Ему не нужно думать и переживать, о том что будет потом… нет, он конечно стремился к какому-то подобию постоянства и стабильности, но он смог понять идею ощущения жизни Ниию — не забывать жить здесь и сейчас. Ведь если жизнь наконец-то дает тебе данго, так какого черта он должен не съесть его сейчас, а ждать гипотетического времени десерта? Итачи зло усмехнулся. Кто бы увидел его лицо сейчас, никогда бы не признал в нем его самого. Похоже Ниию вытащила из глубины его души его собственный, запрятанный под тоннами вины, эгоизм. И теперь, он в первую очередь начал думать о собственном комфорте и обустройстве собственной жизни. И Ниию он никуда от себя не отпустит. За ней вечно глаз да глаз нужен, постоянно ведь шастает где-то. И он был даже не против. Пусть шастает, только под его присмотром. Он всегда хотел путешествовать. Не на миссии, а просто так. Уж что-что, а он мог себе позволить опустошить, наконец-то, хранилища клана и пожить в свое удовольствие и ощутить себя избалованным наследником. И уж так и быть, он будет не прочь взять с собой Саске. Его младший брат не останется в Конохе, и уж точно, не станет служить никому, и не станет военным трофеем. Чтобы он не сделал, Учихи сполна заплатили за свою свободу. И пусть молят Ками, чтобы он и Саске не решили начать собирать долги! Никто не расплатиться! Учихи заслужили мир и спокойную жизнь. Теперь, Итачи понимал, что Аматерасу послала ему Ниию, как шанс на новую жизнь. Сейчас, его не держит ни клан, ни долг, ни брат, ни деревня. И уж в этот раз, он свой шанс точно не проебет, променяв на мнимые идеалы. Учиха язвительно ухмыльнулся, обнажив зубы в хищной улыбке. Похоже он наконец-то избавился от якорей вины, которые сдерживали его. Переоценка ценностей прошла, не сказать чтобы гладко. Он чувствовал, что в нем что-то исчезло и, что-то появилось новое. Это новое отдавало какой-то темнотой, даже чёрнотой. Но он был доволен. Если небольшие изменения его характера это плата за нормальную психику, он не против. Пусть другие привыкают.***
Итачи прошелся по палате Ниию, и погладив ее по щеке, поцеловал в холодный лоб. Так, забудем о собственных мыслях, сейчас главное, чтобы девушка в себя пришла. А там он разберется. Шиноби присел у ее койки, опираясь локтями на матрас, и перебирал пальцы безвольной руки. Задумавшись, Итачи не сразу обратил внимание, что его ладонь сжали в ответ. Дернувшись, мужчина перемесился ближе к лицу девушки, пытаясь уловить ее взгляд. Прокашлявшись, Ниию разлепила веки, и уставилась в два алых от волнения шарингана. — Здрасте… — хрипло пробормотала она.