Поэма о мёртвом ангеле.

Всё циклично. Сегодня у тебя есть человек, которого ты оберегаешь, а завтра тебе нужно его отпустить, позволить идти дальше без тебя. После этого тебя, еще не успевшего разобраться в эмоциях и происходящем, приставят к новому человеку, и нужно будет повторить ритуал: знакомство, улыбка, непонимание друг-друга и принятие. Человек с годами забывает о существовании ангела-хранителя, позволяя тому лишь летать вокруг себя и беспомощно наблюдать, как жизнь потихоньку угасает. Утро начиналось с того, что с 7 часов утра дедушка Юры заваривал крепкий чай и жарил яйца, любезно предоставленные конным дрессировщиком в обмен на молоко. А сам Юра ,сонно клевая носом, почти засыпал за столом под звуки шипящего радиоприёмника. Его демон мирно сидел по левую руку у стола, пока Отабек по правую руку стоял у окна и внимательно разглядывал затянутое серыми тучами небо. — Домой хочешь? — поинтересовался Жан-Жак, нервно стукая пальцами в такт шипящим заукам, доносящимся из советского приёмника. — Я есть хочу. — Так спустись в ад и подпитайся энергией. — Тоже верно, но мне надо рассказать тебе правила этих умалишённых людей. — Они артисты. — Они придурки, — он развёл руками и попытался коснуться волос мальчика, но его тонкие пальцы, как иллюзия, прошли сквозь тело, — Сейчас идёт большой отток артистов из этой страны, а его дед не собирается эмигрировать, прям как Бирюков, Никулин, Карандаш... — А ты подкованный в вопросе цирка, — холодно сказал ангел, вставая позади ребёнка, чтобы разбудить Юру одним тёплым касанием лопаток, — Продолжай. Демон скривил недовольное лицо, отмахнулся от ангела-хранителя и встал со своего места, не желая находиться рядом с человеком, на которого он ещё не может влиять. Всё из-за недавнего крещения, чья сила ещё действовала на него, но это ненадолго. — Да, за 5 лет наслушался и увидел многое. Ещё во время войны встречал артистов, они были неприкосновенны, мол, шуты в сверкающих, обтягивающих костюмах. Развлекали нас. Он облизнул верхнюю губу, вспоминая те сладкие для него времена, когда он был безнаказанным монстром, что мог вершить свои бесчинства над целыми деревнями, народами. Жан-Жак искренне завидовал своему тогдашнему демону, который, видимо, придушил ангела на его правом плече и взял всё в свои руки. Ещё немного нужно было потерпеть, и он сможет измучить душу нового человека- невинного ребёнка, что попивает спокойно горячий чай и даже не представляет, как ему не повезло в выборе демона на левом плече. Это исчадие ада был одним из тех, кто питался страхами и похотью людей, именно поэтому сейчас он голодал, не в силах повлиять на человека и насытиться его эмоциями. Даже ночью кошмары не нагнать, ведь сон мальчика охраняет Отабек, который сидел рядом с этим ребёнком , нежно приглаживая его белокурые локоны. Вдруг демон неожиданно замер, напряжённо посмотрел куда-то вдаль, в мерцающую темноту, что вот-вот растает и превратится в бледно-голубой рассвет. Он без лишних разговоров подошёл к окну и выпрыгнул с 5 этажа, широко расправляя перепончатые обгоревшие крылья и исчезая из поля зрения ангела-хранителя. По правилам, им не запрещалось покидать своего человека на некоторое время, единственное, что всегда останавливало Отабека от бегства — это нескончаемая ответственность за жизнь того, с кем его связали молитвой при крещении. — Дедушка, я спать хочу, — сонно промурлыкал мальчик, протирая свои покрасневшие от недосыпания глаза, — Ну, почему мы репетируем первыми? — Юрочка, твой тёзка ещё раньше нас выходит на репетицию, в 6 утра. У него сперва идёт прогон 18 голов лошадей, потом репетиция «свободы», прогон с балетом и лошадьми, а вечером репетиция по парному жонглированию. — Он сумасшедший. Мальчик потихонечку ел свою яичницу с гречкой, заботливо приготовленные дедушкой. Отабек с нескрываемым удовольствием наблюдал за семейной идиллией: юный, прекрасный, светловолосый .артист сидит и выслушивает нескончаемые байки дедушки про то, как раньше было лучше, какие раньше были артисты, все как на подбор- рукастые и талантливые. Особенно юному артисту нравилось слушать о работе Юрия Бирюкова, с кем они сейчас находились в одной программе и об Иване Рубане, что первым вывел в клетку группу смешанных животных. Ангел-хранитель вместе со своим человеком заслушивался всеми этими бесконечными рассказами о великих людях, ведь до этого для него словно не существовало данного мира артистов цирка. Все предыдущие люди занимались чем угодно, но только не столь опасным и интересным ремеслом. — Юрочка, если хочешь, можно договориться с твоим тёзкой , и он прокатит тебя на своих фризах или липпицианах после репетиции, как тебе идея? — Хочу, хочу! Я буду, как истинный джигит, стоять на коне на галопе! — Ха-ха-ха! Ты вначале сядь на коня, а потом вставай, джигит ты белобрысый. Когда Юра резко оживился и звонко засмеялся, Отабек не смог сдержать свою редкую улыбку, что неосознанно расцвела на его смуглом лице. Столь юный молодой человек с характером воина, что и в огонь и в воду без страха бросится — это умиляло и восхищало. Дедушка отлично воспитывал своего внучонка, отмечал про себя ангел-хранитель. Он был готов благодарить Николая за такую бесконечную заботу к мальчику. — Какой забавный, — тихо прошептал ангел-хранитель, поглядывая в сторону остывающего чайника. Юра вздрогнул, словно услышал эти произнесённые слова Отабека и покосился на него, недоверчиво рассматривая своего гостя за правым плечом. Ангел-хранитель замер от такой неожиданности, ведь зеленоглазый мальчишка смотрел точно на него, а не насквозь, как это обычно бывает у людей. Секунду, две-это уже немного стало настораживать, именно поэтому Отабек щёлкнул пальцами перед носом Юры, но тот не шевельнулся, лишь хмыкнул и, поблагодарив за завтрак ,умчался в свою спальню. Временную квартиру рядом с цирком им выдал прокатчик программы.Юра был бесконечно рад удобному расположению их жилья. Они находились в центре города, недалеко от Садового кольца и недалеко от ларёчка, где всегда продавали вкусные пирожки с повидлом, которые дедушка покупал своему внуку за хорошую репетицию. Словно маленького тигрёнка, он подкармливал послушного внука, если тот отлично себя вёл и не показывал свой строптивый характер бойца. Когда семейство прошло охранный пункт с пропусками, дед похрустел позвоночником и облегченно выдохнул, словно он всё утро ждал, когда его спину отпустит. — О-о-о, Николай, старость- не радость? Послышался знакомый голос, и дрессировщик громогласно рассмеялся, поворачиваясь в сторону конюшни. Перед Плисецким предстал тот самый человек, о котором сегодня за завтраком была речь — Юрий Бирюков. Статный, подтянутый артист, с тёмными пышными волосами, что аккуратно были прилизаны назад, а голубоватые глаза на вытянутом лице с острыми скулами выглядели жутковато, словно он был белым барсом, а не дрессировщиком лошадей. Мужчина был среднего роста, с широкими плечами, но узкими бёдрами и тонкими руками, покрытыми шрамами и зажившими ожогами — последствиями его любимого жонглирования. Измученная усмешка воцарилась на лице Бирюкова. Рядом с ним стоял гордый вороной конь - дьявольски красивое создание с гривой до самых копыт, аккуратно заплетенной в косы. Фриз то и дело пытался вырваться из каменной хватки Бирюкова, но мужчина лишь улыбался, крепко придерживая его за недоуздок. — Ну, не всем в 40 лет выглядеть,как ты, — ответил дедушка Юры. Он был прав. Артист покорял своей харизмой и строгим взглядом, что был так же холоден как у ангела-хранителя, вот только последний живёт не первое столетие , как мифическое создание; а этому мужчине только стукнуло 40, но он уже был измучен напряженным ритмом своей бесконечной работы. Он словно жил в цирке, иногда шутил инспектор манежа, ведь у Бирюкова в гримёрке стояла раскладная кровать, на которой он отсыпался после репетиции с лошадьми и готовился к репетиции по жонгляжу, наматывая на свои металлические булавы новые украшения. — Я тут хотел узнать. Можно Юрка покатается у тебя на лошадках? Конечно, когда ты закончишь гонять своих подопечных. — Он сидел когда-нибудь в седле или на чепраке? — Только на чепраке в юные годы, так, по мелочи. — Вольтижировкой занимался? — Нет. — Научить? Юный артист приоткрыл от удивления рот, дедушка пребывал в таком же смятении, а Отабек лишь недоверчиво косился на столь самодовольного и холодного артиста. Ни грамма шутливости, хоть у него среди друзей и был Никулин, но в отличие от всех, он выглядел крайне серьёзным и ожесточённым, что чувствовали его лошади и подчинялись ему. Мужчина выпустил коня из своих крепких рук и рявкнул: «Стоять, Марк», после этих слов конь не двинулся ни разу. Бирюков отставил в сторону двухметровый шамбарьер с плетёным хлыстиком, который он сделал сам, подозвал к себе тёзку жестом руки и с лёгкой усмешкой продолжил диалог с тем, кто выглядел в его глазах на уровне новорожденного ребёнка. — Хочешь научу вольтижировке? Джигитовке? — Да, — растерянно пробормотал Юра, смотря прямо в голубоватые глаза этого легендарного человека, — Что делать? — А это правильно. Сейчас пойдёшь со мной, посидишь, разомнёшься, шпагат потянешь, а я выгоню дурь из этого жеребца. После уже можно будет хоть на голого сесть и попробовать, — мужчина поправил сумку на своём плече, где хранилась нарезаная морковка для угощения. — Ты чего, я своего внука не пущу без седла! Мужчины встретились недоброжелательными взглядами, от чего юный белокурый мальчик даже вздрогнул. Атмосфера мигом поменялась. Отабек предположил, что среди артистов, особенно дрессировщиков, могут быть определённые разногласия в общении. — Николай, ты не доверяешь мне? Мне напомнить тебе, скольких джигитов, вольтижировщиков и наездниц я подготовил? — Ты извини, мужик, но это опасно. — Если опасно, то может твоему внуку не посещать цирк? — мужчина приподнял бровь и глянул на юного Плисецкого, — Боишься лошадей? — Нет. — Ну и чудно. Пошли. Отабек с лёгкостью прочёл мысли этого человека, после чего отношение к этому персонажу у него поменялось. Он не хотел, чтобы данный представитель «легендарных» династий прикасался к его человеку, именно поэтому, когда Бирюков коснулся плеча мальчика, его ударило статикой, на что мужчина усмехнулся и отдёрнул руку. Ангелы-хранители могли таким фокусом ограждать своих подопечных от лишних прикосновений других людей. День длился долго, особенно если смотреть за бесконечным и нудным процессом репетиции. Когда Отабек уже был готов развалиться, как сломанная кукла, на деревянных местах в секторе С, к нему подлетел тот самый шумный демон Жан-Жак, что выглядел намного свежее и бодрее, чем сегодня с утра. Напитавшись в подземном царстве нужной ему энергией, он был доволен, как сытый кот. — Что я пропустил? — со сверкающей, клыкастой улыбкой спросил демон, присаживаясь рядом с ангелом-хранителем. Но не успел Отабек ответить на вопрос шумного парня, как тот во весь голос рассмеялся, когда увидел Бирюкова и белокурого Плисецкого, что уже в столь раннем возрасте завязывал свои тоненькие волосики в хвостик. Сцена была уморительная в восприятии демона, ведь он мог лицезреть, как маленький и тоненький блондин, сидя на огромном воронёном жеребце, машет ногами, руками и ловит баланс в такт движения столь массивного и гордого создания. Экстерьер этого вороного создания из голландской провинции Фрисланд поразил и изумил его , демон жадно облизался и сообщил, что желает восседать на таком жеребце в аду, но ,к счастью, сейчас на столь гордом и красивом коне сидел хрупкий и юный Юра. Этот жеребец был поистине крупным, даже Бирюков рядом с этим созданием казался мелким дрессировщиком, не зря эту породу причисляли к полутяжам, но даже при всём этом элегантности у этих красивых животных не отнять. Длинноногий, с кисточками на копытах и с гривой до пола — поистине прекрасное создание. У ангела-хранителя впервые за долгое время появилось желание принять человеческую форму, чтобы вспомнить былую молодость и проехаться на галопе, даже если по кругу в манеже, главное насладиться этим забытым чувством свободы. Может, если бы он вспомнил все свои трюки и приемы верховой езды, то мог бы и своего человека чему-нибудь научить. — Как тебе второй Юра, что постарше? — У него испорченные мысли. Он учит Юру ради своей выгоды, ведь от него ушла девушка из балета, для которой он готовил номер... — Да-да, была тут одна гротеск- наездница, но она пару раз свалилась с лошади, получила шамбарьером по хребту и ушла, — демон бесстрастно произнёс данную реплику и посмотрел на коня, — Что-то не так? — Он бьёт женщин? — Эммм ... а кто их не бьёт? — демон тихо посмеялся и покосился куда-то в сторону, ему самому стало неловко от данной реплики, — Ты же мусульманин... — Я был язычником, после чего поменял религию во имя искупления. — Ну, ладно, мне как-то пофиг на твою историю, но хочу объяснить одну вещь, — он слегка наклонился к Отабеку и прошептал: — Никогда не путай отношения внутри манежа и за ним. И вот этот мужик отлично демонстрирует это правило. Отабек недовольно цокнул языком, привстал со своего излюбленного места на 12 ряду, расправил сверкающие белизной крылья, случайно ударив ими по лицу демона, и взмыл ближе к куполу цирка. Жан-Жак жалобно простонал, ощущая неприятное жжение на лице от хлёсткого удара крыльев; ведь перья небесных созданий были жёсткими и режущими, словно лезвия. Паря над манежем, он лицезрел, как дрессировщик обучал юного артиста самым мельчайшим деталям вольтижировки, а жеребец спокойно ходил вдоль писты, пыхтя и остывая после часовой пробежки в разные стороны бесконечного круга манежа. — Стоп. Скомандовал дрессировщик, элегантно переведя шамбарьер на уровень плеча жеребца, и тот тут же остановился. Бирюков без лишних эмоций смотал корду, на которой он вёл жеребца по кругу манежа и , встав перед его мордой, поправляя густую чёрную чёлку, которая, хоть и была замотана в хвост, но всё намеревалась залезть в огромные чёрные глаза. Конский волос был чрезвычайно прочен, по ощущениям напоминал нейлон, но нежнее. Отабек вспомнил, как несколько декад назад ему кто-то сказал, что именно конским волосом набивались подушки под шлемами немцев, но лучше было уточнить у демона Жан-Жака, тот был эксперт в этом вопросе. — Попробуй сейчас сделать так, — тихо произносил дрессировщик, трогая остывшую грудную клетку своего вороного жеребца, — Перемахни ногой через холку, вытянись как струна, обязательно придерживайся за гриву, а после спрыгни, но обязательно вдоль его плеча, чтоб не угодить под копыта, запомни это на будущее, когда будешь сходить с коня на рыси, а потом на галопе. — Я не справлюсь. — Хмм, как интересно. Если сейчас не спрыгнешь, как я тебе сказал, то можешь сразу же идти работать в балет. Бирюков был в своём элементе. Чопорный и придирчивый мужчина, чья династия цирковых уходила в далекое прошлое. Бирюков многое пережил и многого достиг, но он так же многого ожидал от своих учеников, относясь к ним невероятно требовательно и жестоко, но в цирке это было не ново. Все цирковые династии были такими. — Я долго ждать не буду. Марку пора в станок идти отдыхать, а твоему деду ещё репетировать. Стиснув зубы от недовольства, Юра тихо что-то прорычал себе под нос, выпрямил спину и моментально перемахнул правой ногой через шею вороного коня. Отабек улыбнулся, словно видел в этом упорстве юного артиста себя в молодости, когда отец обучал его галопировать на строптивых жеребцах по степям. Вот только Бирюков был намного строже, он не собирался страховать юного мальчика, лишь наблюдал за происходящим и придерживал коня. Тяжело вздохнув, ангел-хранитель спустился на манеж и, придерживая своего человека за худенький торс, помог тому без лишних травм приземлиться на прорезиненный манеж. Он не применял силы, лишь слегка придержал и уберёг Юру от лишних травм. — И часу не прошло, — сухо ответил Бирюков, видя искреннюю радость на лице парня, — Запомни, «санже» - поворот,возвращение домой, делаем только от середины манежа. Бирюков немного провёл коня вперёд, после произнёс эту команду и завернул его, держа правой рукой Марка за недоуздок, а левой - шамбарьер. Его поясная сумка с морковью всё манила коня, от чего-то и дело жеребец облизывался, пуская слюну на запястье дрессировщика. — Для начала неплохо, ты- молодец, — скупо произнёс дрессировщик, посмотрев на юное дитя, щедрее рядом с улыбкой до ушей. — Можешь каждое утро приходить ко мне на репетиции, если хочешь. — С удовольствием! Ангел-хранитель шёл следом за своим человеком и любовался столь яркими, искренними эмоциями мальчика, радующегося мелочам. Дети, что росли в цирке, находились в самой настоящей сказке. Они с студенчества могли участвовать в представлениях, помогать в уходе за различными животными, путешествовать по всем доступным городам этого мира, чувствовать свободу, отдаваясь день за днём любимому искусству. Сказка, да и только! — Разберись тогда со своим расписанием, — дрессировщик передал коня своему служащему, который тут же повёл цокающего жеребца в станок.— Так какое у тебя расписание на день? — Хм-хм, я встаю, иду в туалет... — Нет, я про репетиции. — Аа-а-а. В 10 утра мы с дедушкой выходим в манеж, вернее он выходит, а я сижу на местах и растягиваюсь. Смотрю на его работу, пытаюсь что-то повторить. Потом я гуляю со львятами по манежу и приучаю их к себе. Дальше иду в балетный зал и репетирую там хореографию. А вечером- в 6 часов по расписанию у меня репетиция воздуха, вместе с Ирочкой. — Отлично. Тогда приходите с дедушкой пораньше, и я буду учить тебя простейшей вольтижировке. Подрастёшь, жокейскому мастерству научу. — Вы умеете на галопе запрыгивать на коня?! Немного дёрнув крыльями, Отабек недоверчиво покосился на хмурого дрессировщика, чьё скупое на эмоции лицо впервые за это время стало мягче и добрее. — Если найду хорошего ведущего, то покажу тебе мастер класс, только сделай скидку на возраст. Может, он не такой уж и плохой человек, думал ангел-хранитель, разглядывая сверкающие изумрудные глаза мальчика. Его дедушка уже был готов к репетиции, стоя с гордо поднятой седой головой, в комбинезоне с поясной сумкой, в которой вместо морковки были куски сырого мяса. Раздался оглушающий грохот железа .Это служащие толкали металлические клетки с хищниками на колёсах до манежа, где успели натянуть сетку для защиты и безопасности окружающих . — Беги, репетируй, у нас же завтра целых три палки планируются. Мужчина скупо улыбнулся и провёл натруженной ладонью по мягким волосам парнишки. Тот заулыбался, а вот его ангел-хранитель недоверчиво зыркнул на дрессировщика и, прикоснувшись к ладони Бирюкова, провёл через его кончики пальцев очередную дозу неприятной статики. Когда дрессировщик с недоумением и болью в кончиках пальцев пошёл в шорную, где он мог оставить репетиционные вещи, раздался громкий и пронзительный смех демона, что стал свидетелем забавной сцены, по его субъективному мнению. — Ангелочек ревнует к своему человеку? — рычал демон, кружась вниз тормашками вокруг Отабека, — Нет смысла отрицать, ведь все ангелы такие нежные !! Прошло еще пару мгновений, и вот уже человеческий ребёнок убежал к своему дедушке, что гордо стоял в центре манежа и дожидался, пока к нему, как в Колизей, спустят всех хищников. — Это моя работа, оберегать его от неприятностей,- подчеркнул Отабек. Улыбка приобрела дьявольский оскал, а глаза загорелись. Жан-Жак перекрутился в воздухе и опустился на землю, собирая свои неприятные людскому глазу крылья в плащ, волочащийся за ним, как тёмная, потрёпанная мантия. — А ты каждый раз так разрываешь свою душу, неосознанно? Этот вопрос ввёл в ступор ангела-хранителя. Немного дёрнув своими крыльями, он недобрым взглядом покосился на своего компаньона, что решил пройтись по острию ножа и проверить нервы своего соседа по плечу. — Не моё дело, я понял. Он сменил клыки на обычные зубы и улыбнулся лучезарно, так наигранно и лукаво, но омерзительно. Без лишних слов Жан-Жак отвернулся от своего спутника и направился к манежу, где вовсю рычали хищники, которых подкармливал Николай после каждого удачного трюка. Юра сидел на местах и с горящими глазами наблюдал за тем, как ленивые подопечные вальяжно рассаживаются вокруг дрессировщика и покорно принимают почёсывания своей гривы. С хищниками нет нужды репетировать каждый день, достаточно один-два раза их научить ,и они будут покорно исполнять всё, что нельзя было сказать о травоядных. Именно поэтому Бирюкову нужно было каждый день, как солдату, тратить несколько часов на повторение уже отрепетированного номера, потом на обучение новым трюкам, а после -короткий сон, обед на конюшне в компании своих служащих и репетиция с партнершей, с которой они были обручены из выгоды, ведь при нынешней власти неженатым артистам запрещено покидать страну. Наблюдать за столь ярким и энергичным ребёнком, как Юра — целое испытание, даже для ангела-хранителя, что уж тут говорить о пожилом мужчине. Хоть Николай и являлся дрессировщиком хищников, что легко мог переставлять железные тумбы в манеже, но он уже не молод, а за Юркой нужно было ещё как бегать, когда он с другими цирковыми детьми носился по территории всего цирка. Они бегали по лестницам, по секторам, перепрыгивали деревянные препятствия и залезали чуть ли не под самый купол. Весёлое было время, до школы. — «Единственное отличие человека от тени в том, что у тени нет человеческого достоинства...» — бормотал себе под нос демон, заглядывая через плечо инспектора манежа, что, развалившись,сидел и читал новости. — Ммда, холодная война закончилась, после смерти усатого, а они всё держат моих людей в лагерях и стену не сносят. А ты что думаешь на этот счёт? — Это проблемы людей, а не наши. — Почему же? Мы же их наставники, разве нет? Ангел-хранитель подошёл к своему человеку и , присев за его спину, рассматривал репетицию дедушки, что прогонял свою программу со светом и звуком, чтобы животные привыкли к новому манежу и новому свету. К сожалению, все цирки по стране отличались цветовым оснащением, поэтому где-то могли осветить манеж ярко-алым цветом, а где-то освещение было просто белым на протяжении всей программы. — Милок! Когда я подойду сюда, — громким басом командовал Николай, отходя к тумбе со львом, — Подключи барабаны! Как только он прыгнет на шар, точка! И продолжаем дальше шарманку! — он ловким движением руки скомандовал льву спрыгнуть с тумбы на шар и прокатиться вдоль писты, делая неспеша круг почёта, — А после... Каждый шаг, жест, поворот был закреплён за определенным музыкальным акцентом. Играл живой оркестр — было прекрасно и празднично. Словно Николай устраивал личное представление для своего внука и его хранителей, один из которых засел в каморке осетина и читал газету, что-то бухтя и ругаясь на немецком. Уже на этой неделе начнутся выступления в столице, к чему с нетерпением готовились все артисты. После всех репетиций состоялся ночной прогон, на котором все цирковые, активно отыгрывавшие роли в пустом зале с одним только режиссёром вместо зрителей на местах, страшно хотели спать и зевали в форганге, ожидая своей очереди. — Я снова хочу есть... — прорычал Жан-Жак, сложив руки за головой и закинув ноги на изголовье зрительского кресла. — Какой шумный и прожорливый демон, — закатив глаза, Отабек невольно покосился на униформистов, что приносили и уносили весь реквизит, — Чем питаешься? Я знаю, что каждый из вас подпитывается разными людскими эмоциями и чувствами, что у тебя? — Оу-у, — демон невольно обнажил свои клыки и облизал их языком, — Похотью и страхом. Отабек невольно дёрнул бровью и злобно посмотрел на улыбающегося Жан-Жака, что без доли стеснения поглядывал на него и ожидал дальнейшей реакции. Прошлые компаньоны могли поедать: грусть, счастье, страх, ощущения людского голода -что угодно, но не похоть. Этот демон был первым из опыта Отабека, что предпочитал столь сильные энергетические выбросы. — Вот почему я вечно голодный, — он продолжал недовольно рычать. — Как раздражает. — Ну, страхом разве одним сыт не будешь? — Ха, буду, только нужно подождать до определённого возраста... Мы же не хотим, чтобы он раньше времени сошёл с ума? — ощутив нескончаемый гнев , Жан-Жак тихо посмеялся и посмотрел в тёмные глаза Отабека, — На самом деле, я не знаю, что люди могут считать по-настоящему страшным, поэтому могу перегнуть палку. — Раз так, то я тоже могу перегнуть палку и низвергнуть тебя.