***
На следующий день Джиро, Момо и Хагакуре были слишком сосредоточены. Смотрели на него почти с одержимостью. Джиро играла классическую музыку. Медленная, успокаивающая мелодия играла из её телефона, чисто звенела в комнате. Айзава не любил классическую музыку, но уважал талант, стоящий за ней. Но он не мог отличать одну фортепьянную мелодию от другой. На протяжении всего урока она стала менять инструменты. Не отрывая взгляда, она чередовала акустическую гитару, арфу, флейту и скрипку. Айзава особенно гордился своей сдержанностью, когда она начала агрессивно играть на аккордеоне.***
Айзава открыл дверь и увидел разнообразие выпечки. С корицей, гвоздикой, мягкие пирожные с маслянистой корочкой. Золотистые и тёплые. Сато смотрел на него с отчаянием в глазах. Ладно, в этот момент он понял, что идёт какое-то пари. Он понятия не имел, какая у них цель, но взятки — это неправильно. Не говоря уже о том, что крошки привлекут муравьев. — У меня непереносимость лактозы, — прямо заявил Айзава, игнорируя нежные творения в пользу пакетика с желе. По крайней мере, не останется крошек. Ну, во-первых, у него даже не было непереносимости лактозы. Он полагал, что это остановит их от попытки использовать еду, чтобы в будущем получить лучшие оценки. Лицо Сато омрачилось, и он окинул взглядом свои творения. А в комнате приятно пахло, но у Айзавы уже начали чесаться глаза и нос. Он уже тихо чихнул один раз, не слишком мило, но и не мерзко. Слава богу, он не чихал метафорическими пулями, как Сущий Мик, или буквальными пулями, как Снайп. — Я съем их! — предложила Ашидо, бросаясь к булочкам. Весь класс пировал за шведским столом взяточничества. «Они полны лжи», — подумал Айзава, делая мысленную пометку выдать им дополнительное задание за их жалкие баллы по последнему тесту.***
Столы и стулья были накрыты подушками, пушистыми пледами с различными узорами. Он заметил ядовито-розовый узор на стуле Мины. У Асуи была подушка с улыбающейся лягушкой. — Ладно, — сказал Айзава, скрывая шок. Кабинет был забит подушками. Специальными подушками. — Вам нравится, сенсей? — спросил Мидория, широко раскрыв глаза, которые блестели из-под его пижамы Всемогущего. Он всё ещё был в галстуке. Непотребство. — Зачем подушки? — он был невозмутим. О боже. Это подушка с кошечкой у него на столе? — Стулья неудобные, сенсей, — ответил Токоями, прикрыв глаза и откинувшись на толстое фланелевое одеяло. — Они не должны быть удобными, — запротестовал он. Его стол выглядел слишком заманчиво. Боже, Полночь просто помрёт от смеха. — Это исправимо, — пробормотал Минета. Сеточка покрывала его пурпурные волосы. Он выглядел расслабленным, завернутым в плед как блинчик. — Я… — Айзава поймал себя на том, что переводит взгляд в конец класса. Тодороки часто был источником здравомыслия. Источник здравомыслия был в светло-голубой маске с овечками. Айзава боролся с летаргическим туманом, который заполнял комнату как дым. Ещё немного, и он не сможет ровно стоять на ногах. Он не должен вырубиться на работе. В последний раз, когда он это сделал, он потерял два отпуска и должен был три часа сидеть на чаепитии с Незу и слушать о преимуществах растительного масла перед сливочным. — Почему бы нам не присесть и не поговорить об этом, сенсей? — спросила Урарака, блеснув глазами. Её волосы были собраны в маленький низкий хвостик. Нет, нет, нет. Он должен оставаться сильным. Он не имеет права на сомнения. Он знал, как разогнать туман в своих мыслях. Он знал, что именно заставит сон отступить. Айзава повернулся к Бакуго. Бакуго поднял одну бровь в немом вызове. Это было впечатляюще, ведь он ничего не видел. — О, Бакуго, — произнёс Айзава. Не испуганно, но чертовски близко. Бакуго обиженно фыркнул, но расслабился. Огуречные дольки и ярко-зеленая маска выглядели освежающими. Айзава почти завидовал. Айзава был недостаточно силён. Он слабый человек. Айзава повернулся и убежал.***
— Что вам надо? — Айзава сломался на следующий день. Вся комната благоухала лавандой и розмарином. Он не мог найти источник запаха. В кабинете пахло как в студии йоги, и Айзаве это нравилось. Он не понимал, почему это происходит с ним. Оджиро чувствовал себя неловко, но шерсть на его хвосте была очень мягкой и пушистой. Он расчёсывал волосы Момо, укладывая их в косы. Запах лаванды действовал ему на нервы, он не хотел этого. Ради всего святого, почему Мидория не может снова сломать все свои конечности?***
Кода принёс кошек. Может, они подкупили его, как подкупили Тодороки. Он знал, что иметь студента с причудой общения с животными — плохая идея. Кошки, по-видимому, получили приказ не покидать его стол и крутиться вокруг него. Айзава никогда не был целью флешмоба. Он не имел понятия, каково это, но у него было богатое воображение. Он предположил, что это было примерно то же самое. Когда он увидел первую кошку, он подумал, что Шинсо принёс её сюда, просто чтобы насолить ему. Когда он увидел вторую, то решил, что это просто совпадение. Третья и четвёртая кошки одновременно вылезли из-под его стола. Айзава чётко помнил, как метались мысли у него в голове. «О, нет…» Потом пятая и шестая кошки. Никто не выжил.***
Айзава выбежал из класса по направлению к учительской. Кошки вздыбились, их мяуканья слились в один единый недовольный рев. Это звучало адски, и притихший класс понял, как милостив был к ним Кода. Кошки обернулись, и десять сверкающих пар глаз уставились на них. — Бегите, друзья мои, — напел Кода. Кошки кивнули и умчались прочь. Шоджи вздрогнул. Шерсть на хвосте Оджиро встала дыбом. — Черт, — прошептал Каминари с широко раскрытыми глазами, — Кода крут. Кода покраснел и начал ёрзать, не обращая внимания на силу, которой обладал. — Он в учительской! — доложила Джиро, нахмурив брови. — Эскадрилья не может пройти сквозь двери! Киришима хлопнул ладонями по столу, поверхность которого задрожала. — Вызывайте отряд сапёров! — крикнул Киришима, и все уставились на него. — Чувак, — Серо сочувственно взглянул на него, — это было жалко. Бакуго ухмыльнулся и уронил ноги на пол со стуком. Он встал, хрустнув шеей так, чтобы все слышали. — Мы не должны покидать кабинет, — Тодороки был абсолютно спокоен, но уже собирал учебники в сумку. — Никто нас не остановит, — рассмеялся Каминари. — У нас есть целая армия. В коридоре послышалось мяуканье кошек. Одно длинное, гудящее «ме-е-е-е-е-е-е-ея-я-я-я-я», которое больше походило на крики тысячи мучеников, пойманных в ловушку в аду. Токоями кивнул. Тодороки вздохнул и кивнул, последовав за Бакуго, который хлопнул дверью и вышел в коридор. Когда класс добрался до учительской, там их ждало очень странное зрелище. — Чувак… — в ужасе прошептал Каминари. Шинсо Хитоши стоял, приложив одну ногу на дверь в учительскую. Кошки роились вокруг него, как вокруг жреца. А этот класс был их жертвой. На лице Шинсо красовалась устрашающая улыбка. Глаза холодные и жестокие, и кошки очень радовались поглаживаниям. — Славные у вас тут кошки, — начал Шинсо, похлопывая главного кота, у которого не было передних клыков, поэтому его язык торчал, как у муравьеда-людоеда. — Будет очень жаль, если с ними что-нибудь случится. Каминари упал на колени. — Шинсо, дружище, пожалуйста. Не делай этого. Хагакуре и Мина осторожно увели Оджиро. Шинсо проигнорировал это. — Эй, ты, мозгоправ, — Бакуго злобно сверкнул глазами. — Свали с дороги. Мидория встал между ними: — Никаких драк! Мы здесь, чтобы… э-э-э… ну… Шинсо изогнул одну бровь. Тодороки гладил одну из кошек. — Вломиться в учительскую? — цокнул Шинсо. — Разве это не против правил? Иида что-то пробормотал, голос его дрожал. — О, да ладно, как будто ты следуешь всем правилам, — выплюнул Минета, нахмурившись. Одна из кошек зашипела на него. Лицо Шинсо очень быстро разгладилось. — Ты — тот брусничный пацан. — Вообще-то виноград- Шинсо закатил глаза. Минета встал как вкопанный. — Возвращайся в класс, — вздохнул Шинсо, многозначительно глядя на него. — Свяжи свои ботинки и ударь себя. Минета зашагал прочь. Джиро подняла большой палец вверх. — Мы просто хотим усыпить Айзаву-сенсея, ква, — сообщила Асуи. — Мы думаем, он не спит. — О, — выражение лица Шинсо просветлело. — Да, кто-то, вроде, повредил плечо, и ему назначили дополнительные патрули. Вы наняли кошачьих бандитов, чтобы усыпить его? Кода отчаянно замотал головой. Урарака закивала, равнодушная к страданиям Коды. — Ты нам не нужен! — выплюнул Бакуго, — Я сам вырублю его, если понадобится. Шинсо цокнул языком, встал и повернулся к двери. Он приоткрыл её, выглядывая из дверного проёма. — Сенсей? Почему здесь полдюжины кошек? Из чрева зверя, глубоко внутри скрытого царства дешёвого кофе и плохих жизненных решений, Айзава застонал: — Шинсо. Не смей. — О, нет. Моя рука соскальзывает, — протянул Шинсо. В его голосе не было и капли сожаления. — Так много кошек. Знаете, как это происходит. — Шинсо… — Ах, лучшие умирают молодыми. — Я бы предпочёл умереть, чем терпеть твоё ребяче- Глаза Шинсо загорелись, тело дёрнулось, и Айзава замер на полуслове. Шинсо обернулся к классу с таким безумным восторгом, что даже Шигараки бы ужаснулся. — Тогда страдай, — прошептал он, отступая в сторону, освободив путь кошкам. Шинсо закрыл дверь и отменил причуду. — Никакой пощады, — прошептал Каминари, прежде чем Бакуго наступил на него.***
Сущий Мик был обеспокоен, когда пришёл провести урок, но вместо обыденных криков его встретила сцена из фильма ужасов. У всех учащихся была пачка бумаг. Ужасное количество, скреплённое вместе. Ясно, что это была напряжённая работа, но судя по интенсивному, почти паническому уровню усилий, прилагаемых к ней, их оценки, видимо, зависели от неё. Айзава сидел за столом, закинув ноги и скрестив их. Он никогда этого не делал. Доска была абсолютно чистой. Рядом с ним не было ни книг, ни бумаг. Чёрт, у него даже спального мешка не было. — Ух, — выдохнул Сущий Мик так громко, что Айзава повернул к нему голову как сова. Его глаза остекленели, налились кровью и наполнились едва сдерживаемой яростью. — Сегодня урока не будет, — улыбнулся он. Сущий Мик задрожал. — Они наказаны. Ученики не поднимали глаз, но продолжали отчаянно строчить. Минета рыдал так сильно, что это было удивительно, что он вообще мог писать. — И что они натворили?.. — в ужасе прошептал Сущий Мик. Последний раз он видел подобное зрелище несколько лет назад. Тогда весь класс был исключен. — Спустили на меня кошек, — совершенно спокойно произнёс Айзава. — Усыпили меня. Ах, бедные, бедные глупцы! Сущий Мик неловко рассмеялся. Звучало натужно. — Знаешь каково это, проспать целую неделю, ха? — Сон — удел слабых, — вернулся Айзава с пугающей скоростью. Его глаза снова медленно покраснели. — Бога не существует. Мик кивнул, скрывая факт того, что беспокоился за свою жизнь. Он замолчал, быстро хватая телефон, чтобы включить песню на полную громкость. «Hello Darkness my old friend~» Ох, Шота убьёт его.