***
Надвигалась гроза, в воздухе стоял гул, а в небе висела лёгкая дымка. Зрелище было не слишком удивительное, может, чуть позже ударит гром. Дождь превратит землю в грязь, а, с учётом их тренировок, стиральная машина будет молить о пощаде. В тот миг, когда воздух, казалось, наполнился энергией, Каминари вздрогнул. Он поморщился, глядя, как за окном облака сгущались в едином движении. Статическое напряжение было настолько ощутимо в воздухе, что слышалось жужжание. Озон разил как нитроглицерин в самые жаркие дни. Каминари медленно поднял руку, не обращая внимания на то, как она дрожит. Айзава мгновенно остановил свою речь о том, что будет на следующем тесте. Не то чтобы он не привык к вопросам, просто он не ожидал их от Каминари. — Каминари... — сказал Айзава, не отрывая от подростка взгляда. — Э-э-э, да, сенсей, — заёрзал Каминари, не замечая зуда в спине. — Могу я уйти с урока? Айзава уставился на него. — До конца учебного дня ещё целый час. Дождь начал мягко барабанить по стеклу. Мидория посмотрел в сторону, наблюдая, как плещется за окном вода. — Эм, да, — тревожно посмеялся Каминари, постукивая ногами. — Просто, а… буря. Айзава моргнул, недоверчиво изогнул брови и посмотрел в окно. Назвать это бурей было преувеличением, всего лишь небольшой дождь. Айзава медленно перевёл взгляд и выдохнул через нос. — Нет. Ладно, попробовать стоило. Напряжение, казалось, усилилось. Каминари повёл плечами, стараясь не обращать внимания на зуд. Он резонировал очень глубоко, в его костях и мышцах словно оголённый провод. Он знал, что дёргается, постукивая ногами под партой. Вероятно, ему придётся выйти в шторм, чтобы выпустить пар и попытаться избавиться от этого зуда. Его разум затуманился и вздрогнул, возвращая его в сознание, и тут же снова погрузил в дымку. Во рту у него пересохло. Он чувствовал себя слишком энергичным, слишком открытым и- В комнате вспыхнула вспышка света. Каминари выскользнул со стула и со стуком повалился на пол, сопровождаемый глухим грохотом от удара молнии. А затем его тело охватила судорога. — Все назад! — прошипел Айзава, бросаясь вперед и роняя бумаги на пол. Они разлетелись по полу, столы заскрипели, когда класс попятился в сторону. Конечности Каминари дёргались в неконтролируемой судороге. Мышцы напряглись, суставы стали белыми как кости. Его глаза закатились, и рот открылся, обнажая ряд зубов. Он выглядел и бледным, и раскрасневшимся в одно и то же время. Айзава наклонился и осторожно перевернул мальчика на бок. Когда он коснулся его, то зашипел и отскочил назад. Полетели искры, большие и пылающие, которые могли загореться. Момо пробилась вперёд, выдёргивая из груди толстый шнур. Плетёный, изолированный резиной шнур толщиной с её предплечье. — Вот! — выпалила она. — Это промышленный провод электропередач. Он должен выдержать напряжение, чтобы никому не навредить. Искра вспыхнула на коже Каминари, его ноги дёрнулись в сильном ударе. Его лодыжка зацепилась за стол, который не сдвинулся достаточно далеко. Металл задрожал, и быстрее, чем кто-либо смог сообразить, деревянная поверхность загорелась. — Ах! — испуганно пискнула Мина, отшатнувшись назад. Бакуго, стоявший ближе всех, хлопнул ладонями по столу и затушил пламя под плотными мозолями. Небольшие взрывы потрескивали, сжигая стол ещё больше, но из-за выделения пота они не переросли в полноценный огонь. — Хорошо, — пробормотала Момо, расстёгивая пиджак, чтобы вытащить что-то из торса. Взгляд Айзавы не отрывался от тела Каминари. Момо поспешно застегнула рубашку, как только вытащила что-то похожее на тяжёлую коробку. — Аккумулятор, — она тяжело дышала, — слабее, чем… чем автомобильный, но… должен сработать. — Хагакуре, оттащи её, — приказал Айзава, закручивая медные жгуты шнура на соответствующие полюса. Как только они были соединены, он вложил концы в окоченевшие руки Каминари. После пары искр маленький огонёк аккумулятора загорелся вишнёвым цветом. Каминари издал тихий шум, и возле его шеи вспыхнули небольшие искры. — Это из-за удара молнии?.. — пискнул Мидория. Он выглядел взволнованным, но в здравом уме. Он посмотрел на Каминари, подперев рукой подбородок. — Электрическое напряжение в воздухе, должно быть, скопилось, и само его количество вызвало припадок вместо того, чтобы поджарить его мозги как обычно… — Он будет в порядке? — спросила Джиро. Серо остановил её, положив руку на плечо. — Да, — отрезал Айзава, наблюдая, как медленно расслабляются его мышцы. — Такое уже происходило? Припадки или эпизоды? Урарака глядела на сцену в ужасе, её лицо было бледнее, чем обычно. — Нет, — коротко ответил Токоями. — Не в общежитиях. Ничего подобного мы ещё не видели. Айзава кивнул, стоя на коленях, пока дыхание Каминари не выровнялось. Прогремел ещё один удар молнии, но он, похоже, никак не повлиял на Каминари. Через пять минут Каминари пошевелился. Он пробормотал пару несвязных слов, прежде чем поморгал и сфокусировал взгляд. — Я чт’ на плу? — спросил он, сжимая и разжимая руку, а другой схватившись за шнур. — Каминари, смотри на меня, — приказал Айзава, рассматривая оба глаза. Взгляд был затуманен дымкой, но та уже рассеивалась. — Ты знаешь, где ты? Каминари медленно моргнул. — Э, на полу. Айзава не вздохнул, что говорило о всей серьёзности ситуации. — Здание? — Ой, — пробормотал Каминари. — э-э-э, наш кабинет, мы говорили про… э-э-э… тест? Айзава нахмурился. — Для того, у кого только что случился припадок, ты хорошо соображаешь. — Ага, — согласился Каминари и попытался вернуться в сидячее положение. — Нет-нет! — вмешалась Мина, размахивая руками. Айзава нежно надавил рукой, чтобы тот остался на полу. — Полежи тут ещё немного, — спокойно начал он. Заряженный аккумулятор излучал свет. — ’кей, — лениво ответил Каминари зевая и потягиваясь изо всех сил. — Но я в порядке. Айзава закатил глаза. — У тебя был припадок. — Ага, — устало пробормотал Каминари. — Ну, знаете. Штормы. Такое случается. — Такое случается, — истощённо повторил Айзава. — Конечно. Такое случается. И ты никому об этом не сказал. Каминари пожал плечами. Это было неловко, учитывая, что он лежал на полу. — У меня аккмтр. В комнте. — У тебя есть промышленные аккумуляторы, которые ты привёз с собой, — спокойно перевёл Айзава, — так что у тебя нет приступов. От грозы. — Мхм, — подтвердил Каминари. — Клёвые носки. Айзава перевёл взгляд на свои лодыжки. На нём были носки с кошками.***
После этого в общежитии все были начеку. Загвоздка причуд состояла в том, что трудно было сказать, что нормально, а что нет. Интернет-форумы были заполнены людьми, которые говорили: «да всё в порядке!». Но так было для них, а для кого-то другого это может быть ужасающе. Кашлять кровью для кого-то норма, а для кого-то неминуемая гибель. Так что нельзя было решить, что было обыденным, основываясь на опыте других. Но из-за этого все думали, что что-то обыденное является совсем не нормальным. — Итак, Джиро, — Мина вздрогнула, не отрывая от неё взгляда. По телевизору шёл какой-то показ мод, который она, Джиро и Аояма смотрели вместе. — Да? — скучающе спросила Джиро, подперев рукой щёку. — Так… э-э-э… твоя причуда очень крутая. Такая классная, гибкая и... вау! Должно быть, полезная, и, ах, интересно, если сделать пирсинг… Джиро посмотрела на неё с немым вопросом, Мина казалась очень напряжённой. — Это я так спрашиваю, всё ли в порядке с твоими ушами! — чуть ли не закричала Мина, ей было неловко, а Аояма удивлён. — А? — испуганно ахнул он. — Saigne? Джиро быстро заморгала. — Аояма, чел. Мы изучаем два языка, пожалуйста, не накидывай третий. Аояма фыркнул и с хмурым видом скрестил руки на груди. — Серьёзно, — вмешалась Мина. — У тебя идёт кровь. Из ушей. Это нормально? Аояма, это нормально? — Почему я? — раздражённо спросил Аояма. Мина указала на свою голову, её уши слегка отличались. — А-а-а, — неуверенно протянул Аояма, дотрагиваясь до своих ушей. — Я… не думаю, что это нормально. — О, не беспокойтесь об этом, — Джиро пожала плечами, глядя на отвратительный розовый атлас на экране. — Такое случается. — Э-э-э… — Мина замолчала. Это был плохой тон, очень подозрительный тон. — О, нет. Нет-нет-нет. Правда, всё в порядке! — выпалила Джиро. — Мина, не смей. — Я не хочу, чтобы у тебя случился припадок! — зарыдала Мина, и, конечно, это было идеальное время, потому что кто-то спускался по лестнице. Тодороки был ужасен в социальных взаимодействиях. Истерически рыдающая Мина, истекающая кровью Джиро и шокированный Аояма были выше его сил. — А, — сказал Тодороки, потому что это было единственное, что пришло ему в голову. Мина посмотрела на него со слезами на глазах. Тодороки заморгал. — Пожалуйста, не делай этого, — Джиро медленно, но встревоженно покачала головой. — Не делай этого, Тодороки. — У тебя идет кровь, — наконец заметил Тодороки. — Кровь из ушей — это нехорошо. Мина зарыдала с новой силой. Джиро готова была вот-вот сбежать. — Тц, — Аояма щёлкнул пальцами на телевизор. — Этот цвет, мадам? Ужасно. Тодороки посмотрел на экран. Женщина демонстрировала нелепо сшитое платье. — Этот цвет… яркий. Джиро усмехнулась, её ухо всё ещё кровоточило. — Тодороки! Помоги! — Мина драматично указала на Джиро. Тодороки удивился. — Вы... потеряли пульт? — Нет! — взвыла Мина, — Её ухо! — Оу, — Тодороки кивнул и создал кусок льда. Мина ударила себя по лицу. Айзава милосердно принял звонок. Телефон на стене был прямой связью с его мобильником, хотя пользоваться им было не обязательно в экстренных случаях. Он принял его спокойно, посоветовал несколько нежных тёплых компрессов, и Исцеляющая Девочка посмотрит на неё при первой же возможности. Оказалось, что у неё была маленькая дырочка, перфорация в подкладке ушного канала, которая не закрывалась полностью. Длительное использование причуды сделало это.***
Иида и Мидория отставали. У них была тренировка причуд с утра. Никакого спарринга. Разминки, тренировка, развитие пределов, но не против друг друга. Всё шло хорошо, Иида превысил свою максимальную скорость, хотя после Обратного Взрыва его ноги свело. Дым от взрывов Бакуго был таким густым, что им пришлось открыть крышу, чтобы проветрить помещение. Темная Тень достигла нового расстояния, царапая пол когтями. Хагакуре бежала через весь зал, вытягивая толстую веревку из бедра Момо. Это была хорошая тренировка, а потом Тодороки заморозил здание. Глыба была такой же, как на Спортивном Фестивале, но Мидория и Иида оказались ближе. Они быстро поправились, но тренировка была с самого утра и у них ещё были уроки. Иида вёл себя как обычно, хотя Асуи первой уловила едва заметное подёргивание его лица. Его брови были нахмурены, а морщинки вокруг глаз казались ещё более напряжёнными. Его конспекты были прекрасны, как обычно, но вместо идеальной осанки он слегка сгорбился. Асуи оглянулась, чтобы посмотреть, заметил ли Мидория, но увидела то же самое. Зеленоволосый опустил голову и прикрыл глаза, карандаш лежал в его слегка сжатой руке. Тетрадь была пуста. Это было… необычно. Мидория был одержим ведением конспектов. Он почти всегда записывал слово в слово, для него это было несложно. Асуи растерянно пробормотала что-то, с любопытством оглядывая двух подростков. У них не было спарринга, и обычно Иида не получал никаких травм. Они были ранены, но она сомневалась, что у них были какие-то фактические повреждения. Это было что-то серьёзное? Должна ли она волноваться? Лицо Мидории было бледным, слегка напряженным. Его руки лежали на столе неподвижно, немного сжато. Асуи бросила взгляд на доску и торопливо переписала новые заметки. Мидория по-прежнему не двигался. Урок закончился, и у них была десятиминутная перемена. Большинство сидели на своих местах или поворачивались, чтобы поговорить с теми, кто сидел позади. Токоями сел на свой стол, оглянулся и начал разговор с Шоджи. Мидория прислонился лбом к столу. Его рука всё ещё не двигалась. — Хей, Цую-чан! — позвала Урарака, хлопнув в ладоши. — Вау! Ты так быстро пишешь! Асуи медленно моргнула. — Я пишу быстро, чтобы послушать лекцию. Иначе я не могу сосредоточиться. Урарака покраснела: — Ах, может мне тоже стоит попробовать это. Я совсем запуталась в этом задании по английскому! Асуи кивнула и оглянулась: Мидория не двигался. Это было очень странно, даже для него. Что они делали? Может, уходили куда-то ночью? Поранились и не сказали об этом? Она бы поняла Мидорию, но Иида, казалось, всегда следовал правилам. — Так, — простонал Айзава, забираясь в спальный мешок. — Через десять минут вам лучше быть на своих местах. Они послушались, и лицо Айзавы расслабилось. Это было удивительное зрелище, но Асуи было неловко, что она испортит ему сон. — Простите, — вежливо начала Асуи, встав на ноги. Урарака отошла и начала переписывать пропущенные записи. У неё был такой милый округлый почерк. Асуи пробиралась между партами, перепрыгнула хвост Оджиро, лежащий в проходе. Он извинился, но она уже ушла. Подойдя к выходу из комнаты, она пригнулась. — Айзава-сенсей, простите, что перебиваю, — вежливо сказала она. — Не хотела Вас беспокоить. — Тогда не надо, — простонала жёлтая гусеница. Асуи сочла это достаточно разумным. — Я думаю, у нас особый случай, — задумчиво прояснила она. — Как… случай с молнией? Айзава застонал низким и ровным звуком, передающим боль и агонию. Асуи подумала, что им следовало слушать этот единственный стон, а не аудио-версию «Ромео и Джульетты» на английском языке. Это больше подходило под определение трагедии. Айзава медленно открыл один глаз, горящий красным из-под спального мешка. — Кто-нибудь... истекает кровью? — Нет. — Кто-нибудь... без сознания? — Нет. — Тогда я возвращаюсь ко сну, — пробормотал Айзава, слегка пошевелившись, хотя трудно было сказать из-за формы мешка. Асуи медленно моргнула. — Это Мидория, сенсей. Тишина, а затем очередной разочарованный вздох. Айзава медленно вылез как прекрасная бабочка из колючей проволоки и детских слёз. — Хорошо, — проворчал Айзава, с трудом поднимаясь. — Мидория! — И Иида тоже, сенсей, — квакнула Асуи. Айзава позвал и старосту класса. Болтовня в комнате начала стихать, но основная масса народу оживилась от любопытства. Мидория в тревоге вскинул голову так быстро, что выглядело больно. Иида побледнел, прежде чем вскочил на ноги. Оба ученика осторожно прошли в переднюю часть класса. Взгляды следовали за ними с лёгким интересом. — Привет, — начала Асуи. — Вы ранены, но не получили никаких травм на тренировке. Вы хорошо поспали и нормально выглядели за завтраком. Глаза Мидории раскрылись, и он начал отмахиваться. — Нет-нет! Всё в порядке, правда, в- — Ты не записывал конспект, ква, — прямо сказала Асуи. Глаза Айзавы, казалось, загорелись. — Что бы с вами ни происходило, это становится моей проблемой, если это касается вашей успеваемости. Скажите мне или, если хотите, сходите к Исцеляющей Девочке. Мидория побледнел до цвета яичной скорлупы. Впечатляюще. — Я… да, сенсей, — руки Ииды сжались в кулаки. — С моей стороны было глупо отвлекаться на это! Я больше не позволю своим оценкам ухудшаться! Айзава зевнул: — Да, конечно. Мидория выглядел более неловко. — Просто… эм… тренировка этим утром… там, — Мидория смиренно опустил голову. — Было очень холодно, но это моя вина. Я слишком близко подошёл к Тодороки-куну, и у меня заболела рука! — К сожалению, я тоже пострадал, — Иида так же опустил голову. Айзава на мгновение растерянно моргнул, прежде чем его взгляд скользнул по двум стоящим перед ним студентам. — Хорошо... Мидория, Иида. Разберите вот это. Айзава взял со стола ручку, одну из немногих, которые можно было отвинтить, чтобы заправить чернила. Иида схватил её, глядя с чем-то вроде смирения. Мидория повозился и едва смог поймать её, издав низкий хриплый звук, который Асуи не могла определить. Айзава поднял руки и крепко сжал покрытые шрамами пальцы Мидории. С нечитаемым выражением лица он использовал свои руки, чтобы мягко сдвинуть и подёргать слегка согнутые фаланги. Мидория издал низкий пронзительный стон, всё его тело слегка вздрогнуло от этого движения. Он крепко зажмурился. — У тебя... то же самое? — глаза Айзавы метнулись к Ииде, который едва мог двинуть рукой. — Мне жаль, обычно всё не так плохо… — пробормотал Мидория, прерывисто дыша, когда Айзава медленно сомкнул его ладонь в кулак. — Было бы глупо предположить, что у вас не будет повреждений нервов, учитывая вашу историю болезней, — Айзава вздохнул, медленно двигая пальцы снова и снова. — Оставление их в таком состоянии только истощит мышцы рук и приведёт к дальнейшему ухудшению координации движений. Вам нужно выполнять упражнения, даже если это больно. Мидория издал тихий сдавленный звук и быстро кивнул. Глаза Айзавы снова метнулись к столу. — Ничего не пишите, — заявил Айзава, и Асуи показалось, что она не должна слушать это. — Но… — Мидория замолчал, покраснев от стыда. — Всё в порядке, — невозмутимо сказал Айзава. — У нас есть поддержка для людей с ограниченными возможностями для обеспечения самых разных потребностей. Если сможешь, мы способны позволить тебе использовать ноутбук в классе. Тебя это тоже касается, Иида. В зависимости от серьёзности повреждений, мы можем разрешить аудиозапись занятий или я могу дать вам копии моих планов уроков. Мидория смущённо покраснел и опустил взгляд на пол. — Мы постараемся, сенсей! — чуть ли не крикнул Иида. Руки Айзавы слегка напряглись. — Оба идите к Исцеляющей Девочке и посмотрите, что мы можем сделать, — глаза Айзавы метались между ними. — Я признаю, что никто не виноват в этом. Мы можем найти процедуры, которые помогут справиться с болью. Лекарства для уменьшения нервных сигналов или мышечных спазмов. Глаза Мидории наполнились слезами. Асуи чувствовала себя очень, очень не в своей тарелке.***
Аояма растянулся на диване, тяжело дыша в миску. Он дышал так уже несколько часов, давно вытеснив из себя всё, что только было можно. У них была интенсивная тренировка, более суровая, чем обычно. Даже Тодороки неловко признался, что у него всё тело ломит. Аояма вздохнул, и на его меловом лице появились пятна крови. — Код Молния! — крикнул Оджиро, вскакивая с дивана. Урарака, стоявшая к телефону ближе всех, уже набрала номер и послушно передала трубку. — Айзава-сенсей? — Оджиро нервно бросил взгляд в сторону повторяющихся вздохов. — Аояму рвёт кровью. Его уже час как тошнит, кажется, он что-то порвал. (Язва желудка от пупочного лазера. Конечно.)***
Следующей пала Момо, её не было в классе. Это было очень странно, как заместитель старосты, она редко пропускала занятия. Обычно она уже сидела с готовыми тетрадями и различными маркерами. Момо не появилась в классе, и Изуку не мог не нервничать. На улице было прохладно, и его руки были в тёплых перчатках, он чувствовал себя довольным котом. Его мышцы были как желе, и он впервые за долгое время чувствовал себя комфортно. Маленький ноутбук, который ЮЭй предоставили ему, помогал, так как писать ручкой было порою неудобно. Момо так и не пришла, и Изуку заметил, что нервно дёргается. В первую же перемену Изуку подошёл к Джиро, которая листала свой mp3 плеер и искала какую-то песню. — Джиро-сан! — начал он и понял, какой громкий у него голос. — Я, э-э-э, хотел спросить, может, ты знаешь, где Момо-сан? Ты всегда ходишь с ней и… — Воу, — Джиро удивилась и подняла руку. — Успокойся, Мидория. Не сходи с ума. Изуку покраснел и издал неловкий писк. — Да, Момо... — Джиро откинулась на спинку стула, накручивая один свой провод вокруг пальца, другой она подключила к mp3 плееру. — Она на операции с Исцеляющей Девочкой. У Изуку отвисла челюсть, и он резко выдохнул. — Операция? — Да, ты разве не слышал? — спросила Хагакуре из-за плеча Джиро. — Она ушла вчера! Камни в желчном пузыре. — Ж-желчные камни? — Ей нужно есть много жирной пищи, — прояснил Оджиро, сморщив лицо. — Жиры, которые она может расщепить или использовать, наверное, и вызывают камни. — Бедняжка, — вздохнула Хагакуре. — Я слышала, что это просто ужасно. Ха.***
Цую вошла в комнату со страдальческим видом, держа в руках большую упаковку таблеток для желудка. Она подошла к Аояме, отдала её и ушла к себе.***
Токоями издал звук отчаяния, когда его перья начали выпадать. Большие пятна, похожие на сырой бургер, маленькие кусочки только что выросших перьев, похожие на полупрозрачные щепки. Токоями застонал, издавая пронзительные свистящие звуки боли, всё время содрогаясь. Ещё больше перьев выпало с задней части его шеи и вокруг линии глаз. Он выглядел ужасно, даже накинув капюшон, чтобы скрыть отсутствие блестящих чёрных перьев. Айзава ничего не сказал о нарушении дресс-кода, видимо, понимая, что Токоями чувствует себя ещё более несчастным, чем выглядит. Урарака не была уверена, придерживается ли Токоями общего сезона линьки большинства птиц, или это работает по его внутренним часам. Было бы невероятно неудобно, если это происходило несколько раз в течение года. Даже Тодороки выглядел не очень. Возможно, на всех действовал холод в воздухе. Цую, казалось, замедлилась, теперь она была одета в пушистое пальто даже в классе. Мидория предложил ей свои перчатки, зайдя так далеко, чтобы узнать, как команда поддержки могла ей помочь. Цую благодарно приняла их со слезами на глазах. Концентрация слизи Ашидо была слишком густой, липкой и твёрдой в тех местах, где не должна была быть. Ей всегда требовалось время, чтобы привыкнуть к прохладе в воздухе и внезапной сухости. Её губы уже потрескались, и она могла только представить себе, как бедный Токоями чувствовал себя без своего пушистого плаща, защищающего от холода. Снегопад и морозы ещё не наступили, но было достаточно сухо, чтобы чувствовать себя неуютно и сделать их всех несчастными. Это была почти та температура, при которой Серо расстраивался, что его телефон не видит нажатий пальцев, и когда Каминари был нарасхват в общей гостиной как электрически нагреваемое одеяло. Тодороки вышел на новый уровень раздражительности. В начале года он был холоден ко всем, ему потребовалось довольно много времени, чтобы оттаять до такой степени, что был готов оскорблять авторитетных фигур у всех на глазах. Все они думали, что дальше уже некуда, но сейчас ярость кипела в нём в совершенно ином проявлении. Его губы потрескались хуже всех, но только с одной стороны. Его правая сторона, казалось, хорошо приспособилась к холодному воздуху, но на другой кожа шелушилась, как сильный солнечный ожог. Его шрам сжался и тоже шелушился, потемнел и выглядел таким воспалённым, что от его лица исходили волны жара. — Ох чёрт, — поморщилась Джиро, пригибаясь, чтобы её не видели, когда он пронёсся мимо диванов, направляясь к своей комнате, где он, скорее всего, будет буянить. — Я знаю. То же самое, — рука Ашидо скользнула к основанию рогов, где кожа неприятно потрескивалась. — Вам всем нужно кокосовое масло, — Хагакуре вздохнула. — Ой, подождите, Момо всё съела. Момо покраснела и ещё ниже опустилась в диван, её глаза распухли от лекарств после операции. — Мне жаль. — Я знаю, мы любим тебя, — успокоила её Ашидо, посматривая в сторону кухни. — О Боже, это Киришима? — Я вижу Петарду, — тихо прошептала Джиро, опускаясь ещё ниже в кушетку. — Несправедливо. Почему у него такая идеальная кожа? Никто никогда не говорил об этом вслух, но кожа Бакуго была безупречной. Они никогда не видели его с никакими дефектами, кроме ран. Даже на морозе у него не шелушилась кожа и не трескались губы. Он выглядел непринуждённо, как в тёплый летний день, не считая небольшого румянца. Они нетерпеливо наблюдали, как Бакуго начал пить больше воды, добавляя ещё больше к её и так невероятному количеству, и умчался. Киришима надулся, пара прядей падали ему на лицо. — Ну, — театрально вздохнула Ашидо, — может, у него и нет горба, но пьёт он просто дофига.***
— Я больше не буду шлёпать его по заднице, — защищался Серо, ковыряясь в корке возле локтей. Иногда после утомительных дней или более трудных тренировок его суставы начинали кровоточить. — Больше никогда. Он чуть не сломал мне руку. — Некоторым людям это нравится, — посмеялся Каминари, игнорируя немедленные негодования. — Бро, нет, — простонал Киришима, едва шевельнувшись, даже когда остальные начали заходить в комнату. — О, нет, включая тебя, Каминари? — улыбнулась Джиро. Хагакуре тут же разразилась смехом, слегка шлёпнув себя по бедру. Каминари начал отрицать. Джиро посмеялась и прыгнула на диван, чтобы сильнее вдавить его в подушки. — Джиро-сан, — начала упрекать Момо, усаживаясь рядом с книгой в руках. Её кожа была покрыта чем-то полупрозрачным и блестящим, вероятно, от трещин. — Не будь грубой. — Ты меня не остановишь, — надулась Джиро. Она бросила взгляд на лестницу и помахала Коде. — Хей! Иди к нам, тут полно места. И у меня в шкафу есть подсолнечные крекеры! Кода покраснел и кивнул, убегая на кухню, и после этого ушёл к себе. — Бедняжка, — вздохнула Момо. — Тревожность безжалостна. — Но его кролик очень милый, — заявила Джиро. — Я чуть не померла, когда увидела эту крошку. Токоями появился следующим, весь пушистый, с новыми перьями. Хвост Оджиро тоже был очень пышным от холода. — Хорошо выглядишь! — рассмеялась Хагакуре. — О! Мы должны устроить спа-вечер! — Нет, — простонал Каминари, и на этом их идея себя изжила. Всем было любопытно, почему кожа Бакуго выглядела такой идеальной. Его причуда, казалось, не имела никаких побочных эффектов. — Может, у него типа… — Серо прищурился, задумавшись, — высокое давление? Он постоянно кричит. — Не-а, — отозвался Мидория со своего места, где мыл посуду. — Причуда Каччана поддерживает его кровяное давление на стабильном низком уровне. — Вау, — Серо мгновенно сдулся. — Значит, постоянное управление гневом. Мидория чуть не поперхнулся.***
Причуда Бакуго имела побочные эффекты. Просто они не были заметны. Посещение медицинских сотрудников из-за проблем с причудой или устройств поддержки было обычным делом. У ЮЭй хватило наглости забыть об этом, но Бакуго не дурак. Он знал, что его причуда опасна, и принял меры ещё до вступительных экзаменов. У него были перчатки без пальцев, чтобы поглощать жидкости, для людей с такими причудами, как у него. У него было защитное снаряжение; когда он поднимается на большие расстояния — яркий флуоресцентный цвет, обозначающий его как вероятную опасность при чрезвычайных ситуациях. Он привык к тому, что его разлучали с семьёй в поездах и самолётах, помещали в аварийные купе из-за случайных взрывов. Бакуго знал, как работать с его причудой. Он знал, что возникнут мышечная боль и шок в спине, а также порванные мышцы или напряженные суставы. Он знал это, когда учился в средней школе и его плечи уже напрягались от физических нагрузок. Он посещал бесчисленное количество физиотерапевтов и массажистов, которые лечили тугие суставы или проблемы с нервами. Бакуго не дурак. Но от этого не становилось легче, когда болели предплечья. Никто на самом деле не задумывался о том, сколько усилий было вложено в каждый из его взрывов, сколько стараний он должен был вкладывать, чтобы убедиться, что не было нанесено слишком большого ущерба. Без перчаток, которые помогали ему, его мышцы сжимались, выходя из-под контроля. Его предплечья пульсировали в агонии от малейшего давления, в попытке облегчить большинство мышечных узлов. Бакуго не рассказал бы никому, ему не нужно было, чтобы кто-то знал, но он чувствовал большое облегчение, когда в конце дня смог провести костяшками пальцев по запястью и разгладить неровности на коже. Он выругался ещё раз, когда заставил себя расслабить локоть. У него были всякие лосьоны и крема — всё, что нужно, чтобы онемение и синяки исчезли быстрее. Дерьмо, которое странно пахло и всегда реагировало с глицерином в его поту. Он расслабился, готовясь лечь спать при первой же возможности. Он развернул спортивные бинты, чтобы аккуратно обвязать свои руки и немного ослабить пульсирующее давление. Он почувствовал почти облегчение, когда наконец получил возможность расслабиться.***
Айзава низко застонал, главное помещение общежития пустовало. Размытое изображение экрана ноутбука давило на глаза. Словно мёд, смешанный с кислотой и песчинками, впивавшимися ему в слёзные канальцы. Его офтальмолог уже ненавидел его; что значил ещё один приём новых глазных капель по рецепту? Он закапал по три капли в каждый глаз, держа их открытыми, чтобы они могли впитаться. На потолке общежития были небольшие вкрапления, где Цую случайно сорвала светильник. Он так устал, что чуть не упал на бок и не рухнул на диван. У него всё ещё были планы уроков, которые нужно было закончить, тем более что в проекте на следующую неделю была ошибка в критериях. И ему пришлось переделать весь чёртов план, когда он заметил, что Хизаши поместил Минету и Бакуго в одну группу. Это означало возможное кровопролитие, а, поскольку школа не несла ответственности за информирование о болезнях, передающихся через кровь, это была лишняя бумажная работа. Он тихо застонал и покосился на свой ноутбук. Тот по-прежнему вонял энергетиком с тех пор, как он пролил его на клавиатуру, но, к счастью, гаджет всё ещё работал. Входная дверь в общежитие 1-А открылась. Послышался тихий щёлкающий звук, что значит, это не Мидория, что значит, это не его проблема. Мягкие шаги направились к нему, сильно пошатываясь. Затем Айзава откинулся на подлокотник в позе «я-ненавижу-весь-мир», когда сразу понял, кто это. — Твоё общежитие находится на другом конце кампуса, — сказал Айзава. Его голос был хриплым, ему понадобится ещё кофе. Или ещё один энергетик. — Ого, а я и не знал, — простонал Шинсо, уткнувшись в ближайшую декоративную подушку. Они должны избавиться от проклятых штук. В голосе Шинсо было что-то такое, что заставило Айзаву перестать печатать. Что-то необычное и давящее. Айзава взглянул на Шинсо, на его спутанные волосы. Очень спутанные, как будто он не вставал с постели весь день, несмотря на выходные. — Что... ты тут делаешь? — осмелился спросить Айзава. Его глаза снова чесались. — Не м’гу спать, — невнятно пробормотал Шинсо, рухнув на подлокотник, практически сгибаясь пополам. Айзава сомневался, что сейчас его ноги касаются земли. — Не м’гу думать. Ой, это было плохо. Айзава переложил ноутбук на журнальный столик и привёл себя в порядок. Здоровье его учеников (или неофициальных учеников) было важнее, чем критерии за задания на пару дней. — Сколько? — спросил Айзава, задумавшись на секунду, и положил руку на затылок Шинсо. Его волосы были не расчёсаны, и теперь, когда он прикоснулся к ним, он ощутил, как под ладонями у него что-то зашевелилось. Шинсо тихо застонал и подался вперёд, каким-то образом скользнув на кушетку и приблизившись к колену Айзавы с грацией слизняка. Айзава покосился на него, едва освещённого светом экрана ноутбука. Шинсо тихо заскулил, его руки и ноги бесконтрольно подёргивались. — Насколько плохо? — спросил Айзава, стараясь сохранить ровный тон. Он не оторвал руку, но слегка сместил её. — Н’знаю, — простонал Шинсо, уткнувшись лицом вниз. Видимо, излучение от экрана ноутбука был слишком ярким для него. — Больно. Мигрень это не шутки, особенно для таких психологических причуд, как у Шинсо. Айзава, возможно, никогда бы не подумал, что она может обостриться так сильно, если бы не Исцеляющая Девочка, которая посмотрела его файлы в первый раз, когда Шинсо получил травму (треснувшая скула от неудачного удара). По-видимому, в первый раз, когда он проходил финансируемую правительством МРТ для сотрясения мозга, будучи ребёнком, тест довёл его до припадка. И не такого, как у Каминари, а неконтролируемого припадка, который привёл его причуду в буйство. (Никогда ещё Айзава не испытывал такого ужаса, как в тот день, когда он просматривал медицинские документы. 13 дней в медикаментозной коме, интубация и искусственная вентиляция лёгких. Фотографии Шинсо, маленького и беззащитного, леденили душу. — Сенсей? — спросил Шинсо, прижимая пакет со льдом к скуле. Мешки под его глазами были такими тёмными. — Всё в порядке?) Шинсо заскулил, и Айзава тяжело выдохнул. — Хочешь, я отнесу тебя обратно в общежитие? — Айзава сделал небольшую паузу. — Или строители ещё не добавили звукоизоляцию в вашем здании? Студенты геройского курса были в большем приоритете, так как их причуды были более… разрушительными. С количеством студентов-героев каждый год, учащиеся курса поддержки не успевали несколько строительных проектов. Шинсо удалось вытянуть одну дрожащую руку, чтобы ухватиться за кофту Айзавы. Он вцепился в неё, едва шевелясь и неглубоко дыша. — Я продолжу работать, — Айзава говорил тихо, медленно. — Я буду печатать тихо. Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать. Шинсо издал очень тихий звук, похожий на всхлип, крепко прижавшись к боку Айзавы. Мальчика трясло. Как жаль, что мигрень не может быть вылечена, как шип в его сердце.