***
О, Айзава прекрасно знал эту причуду.***
— Все в автобус. Сейчас же, — Айзава сверкнул глазами. Все учащиеся уныло поплелись в жёлтый автобус, натянув мешки для сна за спину. Смешно, что у них есть план на случай таких непредвиденных обстоятельств. — Айзава-сенсей, зачем нас сажают на карантин? — вежливо спросил Мидория с заднего сиденья. Айзава чуть ли не заскрипел зубами. Наивный, бедный работник ЮуЭй завёл автобус. — Потому что вы все идиоты, — сказал Айзава. — И потому что вы заразили меня. — Типа как вши? — уточнила Мина. Её глаза сверкали задорной радостью. Айзава сжал кулак с такой силой, что костяшки захрустели. — Нет. Причуда, которую вы передавали, — двухэтапная. Как вы уже поняли, она основана на тактильном импульсе «заражённого». Она управляется звуком. Вам повезло, что Бакуго милостиво согласился нести её, пока не кончится первый этап. Все взгляды в автобусе устремились к Бакуго. Он сидел с закрытыми глазами, накинув толстые наушники. Они выглядели как специальные наушники Джиро, способные приглушить любой звук. Класс уже знал, что у Бакуго были какие-то проблемы со слухом, вызванные долгосрочным использованием взрывов. Было странно видеть, как Бакуго не кричит, хотя у Тодороки всё ещё болело лицо от одного из его ударов. Несправедливо, что им читали лекцию, а Бакуго отдыхал. — Эта причуда основана на импульсе, — объяснил Айзава. Автобус, покачиваясь, ехал по оживлённой трассе. Их лагерь находился у леса, достаточно скрытый от посторонних глаз. Это остановит причуду от распространения, пока эффект не спадёт через несколько часов. Было бы плохо, если бы импульсивные действия кучки школьников привели к первым полосам газет и новостных каналов. Это может разрушить их карьеру. — Эту причуду ошибочно принимают как «сыворотку правды». — О нет, — простонал Каминари, опускаясь в сиденье. — Я не могу говорить правду, Бакуго убьёт меня. «Боже, дай мне сил, — подумал Айзава. — Тебя ждёт надувной матрас и спальный мешок. Просто терпи.» — Мы едем в лагерь, — провозгласил Айзава. — Никаких технологий, я конфискую ваши телефоны до того, как мы доберёмся туда. Причуда сойдёт на нет через 24 часа. Я уже связался с Сущим Миком, он сейчас с владельцем причуды. У каждого будет своя палатка. Мидория нервно закусил губу и кивнул. — Это будет похоже на прошлый тренировочный лагерь, сенсей? — Нет, — Айзава подавил желание тяжело вздохнуть. — На этот раз я позабочусь, чтоб рыдали все.***
Палатки поставили… ну… Бакуго поставил палатки. Даже без слуха, он смог поставить свою собственную. Очевидно, у него был какой-то опыт в походах. По крайней мере, когда он взглянул на груду тряпок Тодороки и глубокое раздумье на лице разномастного, то яростно затопал ногами. Затем он увидел жалкие потуги Каминари. Потом Киришимы. Потом всех остальных, так как люди в кои-то веки пользовались его временным состоянием. Они развели костёр (Киришима укрепил руки и начал вбивать их в землю как довольный пёс, а Тодороки поджёг ветки), нарубили дрова (Мидория нечаянно вырвал дерево из земли с корнями, запаниковал, расколол его пополам, а потом заплакал), расчистили поляну от острых камней и палок (все кидали штуки в Мину, а она расплавляла их кислотой, но неприятно пахло виноградом). Айзава, по крайней мере, успел захватить свой самый мягкий спальный мешок, новый, с наполнителем из гусиного пуха и достаточно тёплый, чтобы жить в арктических условиях. Бакуго увидел его и одобрительно фыркнул. Ужин наступил, когда Айзава попросил Шоджи и Сато принести все припасы ЮуЭй, подготовленные для подобных ситуаций. Еда была приготовлена и упакована в стандартном походном варианте. Айзава кивнул Бакуго, который очень медленно стянул с себя наушники. Его волосы у висков слиплись от пота. Айзава мысленно извинился перед Джиро за её жертву. — Так мы и проведём эту ночь, — сказал Айзава. — Причуда устраняет вербальный барьер. Когда вам задают вопрос, вы говорите первое, что придёт вам в голову. Это не всегда правда, но в какой-то мере так и есть. Эффект длится двадцать четыре часа, поэтому мы изолированы. Я надеюсь, что вы все будете вести себя благоразумно, но знаю, что ничерта подобного. Пожалуйста, не доводите Мидорию до слёз. Мидория хотел заупрямиться, но затем опустил взгляд, словно и правда вот-вот расплачется. — Стоп, — Бакуго прищурился. — Эта херня заставляет нас говорить правду? — Импульсивные мысли, — поправил Айзава. — Обычно только тогда, когда обращаются напрямую. Ашидо встала, уперев руки в бока, и указала на Айзаву. — Сенсей… — она сделала паузу, серьёзно глядя на него. — С кем Вы целовались в последний раз? Айзава не мог себя остановить. Он выпалил: — Я делал искусственное дыхание белке, которая упала в фонтан на прошлой неделе. На мгновение воцарилась тишина. — Какого хрена, — спокойно проговорил Шинсо, когда все повалились на землю от смеха.***
Каминари предложил сыграть в правду или действие, и все, как дураки, согласились. Они начали с действий, но потом поняли, что это было ужасно. А эти импульсивные выкрики были забавными. Остаток «действия» принадлежал Тодороки, который с довольным видом сидел на ледяном троне. Токоями восхищался нежными гравюрами снежинок, которые Тодороки добавил на подлокотники. Все остальные сидели на пнях, как нормальные люди. — Момо, — глаза Урараки загорелись от любопытства. — Что ты создала своей причудой, о чём больше всего сожалеешь? Момо отпрянула и побледнела, прижав руки к груди. — Лапша, которую я съела. Тишина, а затем Момо взвыла от отчаяния. — Вы не понимаете! Она просто продолжала идти, а я не знала, где начало или где она кончается! Где кончается лапша? — Это ужасно, — Киришима улыбнулся. Его лицо очень подходило испуганным глазам Момо по линиям на лице и выражению обречённости. — Серо-кун, ты когда-нибудь натирал свою ленту воском? — поинтересовалась Хагакуре. — И до сих пор это делаю, — Серо уставился на свои локти, словно они предали его. — Токоями, какой твой любимый цвет? — спросил Шоджи. Довольно банальный вопрос, по сравнению с другими. Айзава до сих пор не оправился от белки. — Пурпурный, — Токоями поморгал, а затем пожал плечами. — Почему ты носишь маску? — Причины, — ответил Шоджи. Все замерли, глядя на них двоих. Формально Шоджи ответил на вопрос. Первая импульсивная мысль не всегда считается правдой. — Здесь кто-нибудь умеет правильно стирать? Были ответы типа: «нет», «эти машины пугают меня» и «мне запрещено заходить в эту комнату», пока Бакуго не выпалил: — Да, у этих штук нет правильного порошка. Айзава изогнул брови. — И почему ты не сказал это, а решил сделать бомбу? — Это было чертовски весело! — Бакуго! — вскочила Мина. — Как ты не потеешь ото всюду? — Ботокс. А ну иди сюда, Енотовая Морда…***
— Кода, — спросил Шинсо, растянувшись на земле под звёздным небом. — Ты можешь контролировать Незу? — Нет. — Странно, я тоже пробовал, но не смог. — Ты пробовал что? — Контролировать Незу. Он просто стоял и улыбался. Это было страшно. Айзава не удержался и фыркнул. Тихо и ворчливо… но ночь была… по-своему весёлой. — Каччан, Тодороки-кун, вы когда-нибудь пытались приготовить еду своей причудой? — Я биологически опасен, — сплюнул Бакуго и нахмурился, разочарованный неожиданной честностью. Тодороки тоскливо пробормотал: — Жир от бекона отнял у меня два года жизни. Урарака звонко рассмеялась. Бакуго приподнялся с кислым выражением лица. — Эй! Деку! Твоя мама когда-нибудь случайно била тебя чем-нибудь из-за своей причуды? — Да, — выдал Мидория, выпучив глаза. — Я потерял три молочных зуба. — Что, три? — Это были… разные случаи. — Мидори-мама, нет! Они продолжали смеяться, огонь потрескивал внутри круга. — Цую, что самое ужасное из того, что ты когда-либо ела? — Да. Они ожидали большего, но Цую не продолжила. Этого ответа каким-то, каким-то образом было достаточно. — Деку, ты всегда болтаешь без умолку? — спросила Джиро. — Однажды я подделал это, чтобы уйти с презентации в средней школе. — Эй! Да пошёл ты! Пошёл ты нахер! Ты мёртв для меня, Деку, слышишь?! — Нет! Каччан! Ты носишь подводку? — И тушь для ресниц, я что, по-твоему, обезьяна какая-то?! Киришима взвыл, катаясь по земле. Они вытащили мешки и лежали, глядя на небо. Они ожидали какого-то хаоса, а не странной расслабленности. — Бро, — спросил Киришима, подталкивая Каминари локтем, — о чем ты больше всего сожалеешь? Каминари еле сдерживал смех. — Косплей электрического угря в общественном бассейне. Где-то напротив них захрипела Мина. — Monseur, Тодороки, у тебя везде волосы разного цвета? — Да. У меня колючие ноги. Сато с трудом держался на ногах, расплывшись в улыбке. — Аояма, сколько денег ты тратишь на блёстки? — Слишком много, mon amie. Слишком много. — Стойте, вопрос для всех! — Мина вскочила, чуть не споткнувшись о тело Шинсо, лежащее на земле. — Какой у вас любимый герой? Мгновенно все начали выкрикивать имена. Даже Айзава не удержался, выпалив чье-то имя, которое уже никто не помнит. Крик Мидории «Всемогущий!» был оглушительным. Такой же крик Бакуго едва ли не создал звуковую волну. Аояма быстро что-то протараторил на французском, но улыбка на его лице говорила о тёплых воспоминаниях. Киришима завопил: «Жирножвач!», Токоями застенчиво признал Ястреба. Это было хорошо, особенно когда Тодороки вздохнул и сказал: — Любой, кто вырубит Старателя. Мина заинтересованно наклонила голову. — Тебе не нравится, что твой отец — герой номер один? Тодороки снова мечтательно вздохнул. — Он всегда будет для меня неудачником номер один. Шинсо, лежащий на земле, поперхнулся и начал яростно бить руками. Бакуго неожиданно присоединился к всеобщему смеху, поднялся на ноги и подбросил пару дров в костёр. — Эй, Колгейт, — усмехнулся Бакуго, когда Тодороки удивлённо вскинул брови. — Твоя остальная семья тоже ненавидит твоего папашу? Тодороки задумчиво кивнул. — Мой генофонд нуждается в спасении. Шинсо едва сдерживался, завывая лицом в грязь. — О Боже, Тодороки, ты просто чудо, — восторженно протянула Мина. — Урарака, кого бы ты хотела убить- — Меня, — мгновенно перебил Тодороки. — Меня, пожалуйста. Убей меня прямо сейчас. — Она не это имела в виду! — выпалила Урарака. — Тодороки-кун! Какой злодей самый горячий? — Даби в огне. — Боже, помилуй, — пискнула Джиро в плечо Момо. Обе тряслись от смеха. — Цую, ты когда-нибудь была ранена от своей причуды? — спросил Серо. — Однажды я лизнула качели. Да. Айзава даже усмехнулся, глубже зарываясь в спальный мешок. Хагакуре, сидевшая рядом, резко привстала. — О, я знаю! — воскликнула она. — Бакуго, как зовут Деку? — Нет, он это не сделает- — Бласти никогда… — Он не может… — Изуку, — Бакуго стиснул зубы, его глаза горели. Затем, очень свирепо, его губы изогнулись во что-то дикое. — А его мама — самая крутая женщина в мире. — Клёво, — заметил Тодороки и вырубился в спальном мешке.***
Эффект причуды не исчез к утру, но солнечный свет немного всё менял. Впрочем, особо ничего не изменилось, они всё ещё спонтанно выкрикивали ответы, но за этим теперь стояла личность. Тодороки, по-видимому, был самым циничным, сумасшедшим маньяком, который ловко уворачивался ото всех вопросов колким чёрным юмором. Даже Токоями и Тёмная Тень кивали в знак уважения. Мидория нервничал ещё больше. А Айзава устал ещё сильнее, но Шинсо, видимо, смилостивился над ним, так как именно его адский шлепок заразил их учителя. — Мне нужен кофе, — печально произнёс Шинсо. — Кофе вреден для твоего сердца, — Момо тихо выругалась, уже прикидывая в голове состав кофеина. — Как и чтение тупых подростковых романов, но ты никогда не излечишь меня от этой болезни, — невозмутимо ответил Шинсо. — Тодороки, можешь вырубить меня? — Нет, — Тодороки был бесстрастен. — На обратном пути я собираюсь использовать тебя в качестве подушки. — Ты жаждешь только моего тела, — простонал Шинсо, ухмыльнувшись. Момо старалась не улыбаться милым отношениям. — Чувак, — позвала Джиро, присев на ближайший пень. — Выглядишь ужасно. Ты вообще спал? — Нет, — ответил Шинсо. — У меня хроническая бессонница. Я живу только своим хамством и одиночеством. — Что насчёт Айзавы? — поддразнила Джиро. — Он живёт злобой, — сказал Шинсо без колебаний.***
Они стояли в линии, прислонившись к пустому автобусу. Было слишком рано ехать обратно, причуда стиралась понемногу, эффект всё ещё накрывал их небольшими вспышками. — Хей, Шинсо, — Серо помахал рукой, подходя ближе. Каминари перестал говорить со скоростью миля в минуту. Шинсо, к счастью, уже был слегка сонным. — Как у тебя получилось так оскорбить Моному в тот раз? — с искренним любопытством спросил Серо. Во рту Шинсо пузырилась слюна, и прежде, чем он осознал, он сказал: — У меня две причуды. Все разговоры мгновенно стихли, все взгляды устремились на них. Тодороки, в частности, выглядел слегка огорчённым признанием, так как знал какой нестабильной может быть причуда Шинсо. — А? — Бакуго обернулся, раздувая ноздри. — Ты что-то от нас скрываешь, фиолетовый? И снова слова неосознанно вылетели из его рта: — Я никогда не скрывал от вас ничего. Ой, как грубо. Глаза Мидории заискрились от возбуждения. — Это причуда, основанная на оскорблениях! Это так увлекательно, я никогда раньше не слышал ни о чём подобном! Может, она зависит от внешних факторов? У неё есть диапазон? Тебе нужно ждать определённый промежуток времени? Ты знаешь о… Шинсо, поморщившись, прижал палец к виску. — Я унаследовал её от своей матери. Да. Основана на визуальном контакте. Мидория… Радиус действия зависит от визуального контакта. Мидор- Я должен спровоцировать его. Мидория останов- Нет. Ради всего святого. Урарака прикрыла рот Мидории ладонью, мгновенно прекратив болтовню. — Прости, Шинсо! Мидория широко раскрыл глаза, осознав свою ошибку. Сквозь ладонь Урараки приглушённо вылетали тысячи извинений. — Вау, это отстой, — Оджиро слегка скривился, изгиная свой хвост. — Прости, это, э-э-э, немного удивило меня. Шинсо пожал плечами, двигая челюстью. — Это карма. Айзава, Айзава, Айзава-сенсей, проснитесь. Айзава, нам нужно садиться в автобус. Айзава зашипел в своём спальном мешке. — Встава-айте, — протянул Шинсо. — Айзава. Айзава. Мужской родительский юнит, прошу, покиньте спальный мешок немедленно. — Ненавижу тебя, — Айзава вяло вылез из своего кокона. — Очень сильно. — Правда? — Нет.