***
Вера впала в глубокую задумчивость, узнав, что выпало у неё в предсказании. — Означает ли это, что мне ничего не нужно делать, и я просто встречусь с Императором? — рассуждала женщина, шагая за Кадой с миской разноцветных крошек. — А может, наоборот, это инструкция, которой необходимо следовать? Мучнистый горнец использовался повсеместно для профилактики заболеваний, а из-за участившихся случаев ржавой лихорадки, вследствие которой домашняя животина натуральным образом ржавела и рассыпалась, Када пригоршнями разбрасывала разноцветные семена направо и налево. Не факт, что съедят — мучнистый горнец был горький и очень терпкий — но это лучше, чем ничего. — Эльхе вон тоже однажды имя выпало, так она теперь каждый год замуж выходит, — фыркнула Када, — когда в очередной раз не уживаются — значит это опять не тот Дишморт, и поиски возобновляются. — Но ведь её предсказание никто не может увидеть, — заметила Вера, — значит, она могла придумать, что угодно. — Вот-вот, — кивнула минотавриха. — Предсказания у многих не появляются вовсе, но это не мешает придумывать их и интерпретировать, как кому больше нравится. — Но не могу же я пойти к Императору, даже если его имя правда у меня проявилось, и попросить отвезти меня в Академию? — пробормотала Вера, беря на язык зёрнышко. Семена горнца были в виде крохотных шестигранных звезд и походили на пасхальную присыпку — удержаться не было никакой возможности. Но раскусив, женщина скривилась и передёрнулась. — Гадость какая, — Вера всмотрелась в похожих на очень пёстрых лебедей птиц, которые вяло ворошили клювами горнец, и передёрнулась ещё раз. — Можно начать издалека, — подыграла её Када, — Император как раз пока не женат, — и встретив хмурый Верин взгляд, расхохоталась. — А вот Эльха бы не упустила такую возможность! Эльха была соседкой Кады и сестрой корчмаря: именно ей Фагр пожаловался, что был вынужден отказать женщине, и та из-за этого уже два часа ревёт в уборной. Сплетница Эльха немедленно поделилась новостью с Кадой, приукрасив её несуществующими подробностями: вроде как помолвленные ехали в столицу специально на фестиваль предсказаний, но по дороге мужчина встретил другую, в результате Вера очутилась здесь без пары, да к тому же безнадёжный романтик, братец Эльхи, ей отказал. Проникнувшись проблемой, Када решила составить Вере компанию на вечер, и была рада, что всё оказалось не так плохо, как нафантазировала неугомонная Эльха с её бзиком на идеальном замужестве. — А тебе выпадали предсказания, которые сбывались? — поинтересовалась Вера, разглядывая свою руку: точки и чёрточки переливались на солнце, как водяные знаки. — Однажды это было название сыра, и на следующий день ко мне заглянул мужичок, который хотел купить такой сыр, — припомнила женщина, — перепутал «Тразоогусский» с «тразогусками», и его направили ко мне, — Када обвела рукой свой птичий двор. — А далеко до столицы? — Два дня пешим ходом, — отчиталась Када. — Серьёзно собралась идти в замок Императора? Даже если тебя пропустят, что ты ему скажешь? — У меня будет два дня на проработку своей речи и вариантов диалога, — хмыкнула Вера.***
В замок Императора Вера зашла так, будто имела на это полное право — караульные даже не пошевелились её остановить. Внутри женщина несколько раз заблудилась, пока не дошла до приёмных покоев, но пропускать её туда не торопились. — Император занят, — бурчал один стражник, преграждая путь. Второй просто стоял с каменным лицом, но многозначительно вытащил меч. Они не хотели говорить, как долго будет занят Император, собирается ли он выйти после того, как закончит свои переговоры, и о прибытии Веры докладывать тоже отказывались. Видимо, все важные люди уведомляли о своих визитах письменно и заранее, а прочих можно было не принимать. Через два часа бессмысленного ожидания, во время которого Вера успела досконально изучить шторы в коридоре и лепку на стенах (местная архитектура всё ещё вызывала у неё восторг), к приёмному покою подошёл высокий изящный мужчина. При виде него стражник с каменным лицом уважительно открыл дверь. — Простите! — Вера подбежала к нему. — Мне очень нужно поговорить с Императором! — Да? — мужчина что-то негромко сказал загородившему его второму стражнику, и тот отступил. — О чём же? — О политике Магической Академии! — объявила женщина. — Я тут у вас недавно, но если учебное заведение занимается тем, что рисует студентам дипломы за деньги, это ведь нельзя так просто игнорировать? — Ну, да, — хмыкнул мужчина, потирая подбородок. — Проходите, рассказывайте. Когда он уселся за широким столом, жестом показав Вере занять место напротив, и приказал слуге принести чай, неуверенное предположение женщины, что перед ней находится Гридарий Мгадон Эльгерт собственной персоной, окрепло. Вера рассказала всё, начиная с того момента, как дождливым осенним вечером вышла в магазин за хлебом, заканчивая тем, что посторонние в Академии никак не контролируются. — Дурфрин ощущает, если на территории появляется кто-то чужой — то есть, не являющийся преподавателем или студентом. Но перестаёт воспринимать их после того, как найдёт и переговорит с ними. И вот, приезжает, допустим, к кому-нибудь друг, брат, сват — и всё, остаются в Академии жить. — Зачем кому-то оставаться в Академии жить? — по тону Императора было совершенно непонятно, какие эмоции он испытывает, и Вера чувствовала некоторую неловкость, но перебарывала себя, продолжая рассказывать всё, что её волнует. Женщине надоели однообразные советы коллег не задираться с этим, он из богатой семьи, не обращать внимание на этого — он тоже из влиятельных, и как ты могла заставить саму Гаю Виглз мыть туалет? Да, она изрисовала все стены, но она слишком «элита», чтобы убирать за собой! О посторонних Вера тоже ни капли не преувеличила — на прошлой неделе она сделала замечание относительно барбуи́на: огромной, высотой в метр, улитки, которая измазала всё крыльцо слизью, спровоцировав несколько падений и травм. Хозяйкой оказалась Аглая Глид — двоюродная сестра Эйдерии. Эйдерия, после своевременного заступничества Веры, заняла нейтралитет и беспорядков не устраивала, но другим это делать не мешала. Хотя даже то, что она перестала поддерживать издевательства над другими студентами, значительно возвысило уровень дисциплины над тем же первым общежитием, в котором студенты учинили пожар, протащив туда а́дира — существо, похожее на вымершего коритозавра при условии, что тот имел бы вес крупной собаки. Слюна адира воспроизводила экзотермическую реакцию* при контакте с древесиной, причём далеко не сразу, так что тот успел закапать несколько комнат и часть коридора, прежде чем запах гари начал вызывать беспокойство у окружающих. Возвращаясь к Аглае Глид с её ахатиной**-переростком — попытки Веры призвать к порядку разбивались о каменное спокойствие и аргумент, мол «я тут вообще не учусь и на меня ваши дурацкие правила не распространяются». В конце концов женщина добилась того, чтобы улитку убрали, но после этого её вызвали к ректору, речь которого сводилась к тому, что Аглая Глид делает большое одолжение нахождением её сиятельной особы в Академии, и Вера должна создавать ей комфортные условия, а не оскорблять замечаниями. Решив, что применение логических аргументов в стиле «какое она имеет право вообще здесь жить» не имеет особого смысла, женщина объявила, что готова даже ежевечерне подтыкать Аглае одеялко, если ректор всё-таки решит проблему с ключами. Мэтр Фракенберг изобразил частичную глухоту и жестом велел возвращаться к её обязанностям, которые сам придумывал на ходу. Может, хоть Император сможет ответить, как оно по правде должно быть? — В Академию вообще не должны допускаться посторонние без особой на то причины, — заявил мужчина. — А опасные животные, если есть необходимость в их наличии, содержатся в специальных загонах, а уж никак не в общежитиях. И как это вы не можете отличить учащихся от посторонних? У них должны быть метки. — Нету ни у кого никаких меток, — дёрнула плечами Вера, — я месяц спрашивала у всех о документах, подтверждающих статус студента, но они твердят, что просто подписали контракт. Такие кристаллы с иголкой, из которых мне лично не понятно, как добывается информация. — С помощью экструта, — махнул рукой мужчина, — но я о другом. Ну-ка, подойди, — он жестом подозвал слугу и приказал ему показать руку. На его тыльной стороне ладони переливался символ. — Такие метки содержат информацию о статусе и могут быть постоянными или временными. Гостям обычно наносят такие на фиксированное количество дней, и иногда подвязывают к внешней защите некоего объекта, — Император вдруг нахмурился. — А где ваша метка? Вера пожала плечами. — Ко мне никто не подходил. — А как вы попали в замок? — Просто зашла. Император дёрнул губами, будто хотел ещё что-то сказать, но передумал. Не дождавшись комментариев, Вера продолжила отчёт. — Некоторым оплачивают обучение сразу на несколько лет, то есть сессия для них — пустой звук, а за неуспеваемость отчисляют только тех, кто не может купить себе место. Более того, — Вера пересказала жалобы Гарета на то, как некоторые преподаватели ведут семинары и принимают экзамены, и особо подчеркнула, что многие студенты получают оценки через постель. При этом, малоимущих часто шантажируют сами преподаватели, а они к тому же ежедневно тяжело работают. — И что они делают? — Да всё, по сути: полят, убирают, высаживают, собирают, запасают корм. Некоторые ещё помогают в лазарете, на кухне. — Но разве они не отрабатывают таким образом своё обучение? — Да, но одни студенты вообще ничего не делают, а у других шесть часов официальных занятий, девять рабочих часов, плюс ночные практики и домашние задания. И это без выходных, где справедливость? Император нахмурился. Девять часов без выходных было неприемлемо, разумеется, при условии, что Вера ничего не путает. — А если вдруг студент не может работать из-за занятий, он всё равно потом вынужден отрабатывать, — продолжала Вера. — Получается больше девяти часов в сутки. И если они не успевают, то могут быть отчислены. То есть, — Вера изобразила ладонями чаши весов, — в Магической Академии студентам ставят высокие баллы не за то, что они хорошо усвоили материал, а за то, что они хорошо помахали лопатой. Император постучал пальцами по столу, отодвигая остывший чай. Доводы Веры определённо объясняли тот факт, что почти все занимавшие хоть сколько-нибудь высокий пост маги были выпускниками Светлой Магической Академии. У мужчины всё не доходили руки устроить в учебном заведении проверку, а приходившие к нему отчёты радовали своей кристальной непогрешимостью. И вот, час настал. Человек, не вовлечённый в политические интриги и межрасовые тёрки пришёл к нему сам — грех не воспользоваться такой возможностью. — А как бы вы решили эту проблему? — поинтересовался Император. Разумеется, он не оставит Веру разгребать проблемы целой Академии в одиночку, но надо было решить, кто за кем будет приглядывать. — Надо нанять больше персонала и повысить зарплату уже имеющемуся, чтобы не разбегались сразу после окончания контракта, — призадумалась Вера, — где это видано, чтобы зарплаты за месяц не хватало на самую дешёвую пару обуви? На территории Академии есть несколько предприятий, которые приносят ей доход, только вот куда идут средства — непонятно. Император приказал слуге принести ещё чая. Что же, если бы Вера в качестве первого шага предложила исключить всех, кто купил себе место — его симпатия к женщине определённо пошла бы на убыль. Выходит, она понимает важность финансовой составляющей. — Преподавателям неплохо бы устроить переаттестацию, — продолжала Вера, — судя по жалобам некоторых студентов, они то ли не знают своего предмета, то ли не считают нужным преподавать его должным образом. Это решение было намного изящнее варианта «уволить всех и нанять новых», так что Император милостиво кивнул. — Ну, и касаемо успеваемости, можно пригласить на экзамены какую-нибудь независимую комиссию, а тем, кто не наберёт нужное количество баллов, назначить второй, третий срок, — Вера пожала плечами, — так у них будет время осознать, что отпуск закончился, и начать хоть что-нибудь учить. — Неплохо-неплохо, — пробормотал Император. Вера, конечно, не сможет провернуть все эти реформы своими силами, и её незнание хаупхоницы сильно всё усложняет, но они ведь и не обязаны уложиться в месяц? К женщине можно приставить помощницу-секретаря-телохранителя, а в Академию выслать небольшой отряд для разведки. Нужно отдать приказ главнокомандующему, пусть соберёт по возможности непредвзятых иллюзионистов. Император задумался о том, есть ли у них кто-нибудь моложе двухсот лет, знающий кириллицу? По всему выходило, что вряд ли. Мужчина вспомнил, что Вера упоминала некую студентку, которая помогала ей составлять списки проживающих, и попросил рассказать о ней подробнее. А заодно и о той истории с попыткой изнасилования. Судя по упоминаниям Веры, никто тогда всерьёз не проникся проблемой, так каким образом женщина воздействовала на окружающих в одиночку? Беседа с Императором длилась ещё часа два, после чего он приказал разместить Веру в гостевых покоях.***
— А вы правда ведьма? Вера подпрыгнула, потому что не была уверена, стоит ли ей выходить из комнаты. А когда всё же решилась, высокая девушка с длинными рыжими волосами стояла прямо за дверью. — Да, а как ты догадалась? Вообще, Вера не планировала рассказывать Императору о том, как прокляла студентов, но он заострил внимание именно на этом моменте и попытки женщины избежать опасной темы только вызывали больше вопросов. В конце концов Вера решила, что враньё только укрепит подозрения Императора и всё равно скоро вылезет наружу, так что рассказала и о свиньях, и о ка́ргинене, о частичной реабилитации Идилмара и усугублении симптомов у Зарека. Мужчина выслушал с каменным лицом, и прямых вопросов о том, является ли Вера ведьмой, не задавал. Но выводы сделал, расценив новый факт, как ещё один положительный довод в пользу того, чтобы возложить на женщину ответственность за проверку в Академии. — Командующий распекал стражников, что они на посту ушами хлопают, и Стражи вас не почувствовали, — Шу смотрела так, будто ожидала рассказа о том, как Вера вскарабкалась на крышу замка и спустилась в личные покои Императора, используя подтяжки. — Я просто надеялась, что никто не обратит на меня внимание, — пожала плечами Вера. — Кажется, отчасти сработало. Не знаешь, мне можно прогуляться по саду? — Конечно, — кивнула Шу, пристраиваясь рядом с Верой, — но разве вы не хотите отдохнуть? — Когда я иду, то чувствую себя лучше, будто есть какая-то цель, — пояснила женщина, — а как только ложусь — сердце начинает бу́хать так, что дышать невозможно. Вера немного помолчала. — Я не хотела бы подгонять Императора с принятием решений, но может мне есть смысл ехать в Академию своим ходом? — Меня назначили вашим личным помощником, но разъяснили не все нюансы, — призналась девушка, — как долго вы ощущаете на себе действие контракта? Какие симптомы? — Личный помощник? — в свою очередь удивилась Вера. — Надолго? — Я вам не нравлюсь? — ярко-зелёные глаза Шу немедленно наполнились слезами. — Да нет, конечно, нравишься, — замахала руками Вера, — я наоборот рада, если ты будешь мне помогать. Просто уточняю, чтобы твой уход не был для меня неожиданностью. — Есть проблемы с потреблением пищи? Или только со сном? — Шу деловито достала из воздуха планшетку и перьевую ручку. — Так значит, у вас всё-таки есть ручки, — воскликнула Вера, жадно разглядывая писчее приспособление. — А можно мне такую? — Одна ручка, — пробормотала Шу, записывая, — что-нибудь ещё? — Шампунь, расчёска, пинцет, — перечислила Вера, — я правда могу попросить всё, что захочу? — Да. Мне приказали обеспечить вас всем необходимым и доставить в Академию. — Как хорошо, — проговорила Вера, которая, честно сказать, надеялась, но не ожидала такого быстрого разрешения проблемы. Гонцу, принесшему дурную весть, рубили голову, а Император явно был недоволен тем, что Вера ему рассказывала. И похоже, он не совсем поверил этой информации: женщина рассматривала вариант, где её заключают за клевету, отнимание времени у человека, наделённого высшей властью, насылание проклятий на представителей влиятельных семей и подстрекательство к политическому перевороту. Выходит, всё не так плохо: Император услышал ту часть о её незапланированной телепортации в таверну и действии контракта, хоть и не задал по этому поводу ни единого вопроса. — А когда поедем? И на чём? — А на чём вам удобнее? — Я ездила в последний раз на лошади, когда мне было десять, — припомнила Вера, — и по-моему, это был пони, так что даже не знаю. — Пони? — приподняла брови Шу. — Такая маленькая лошадь. — Мне найти маленькую лошадь? — А можно здесь где-нибудь, — Вера показала горизонтальный круг, — попробовать покататься на топомоне? Может, на нём будет удобнее?***
Вечером, когда Вера занималась тем, что наворачивала круги по выделенной ей комнате, в дверь тихонько постучали, даже, можно сказать, поскреблись. Женщина бы не услышала этот звук, если бы не надеялась, что к ней кто-нибудь заглянет. — А что с Шу? — шёпотом поинтересовался у Веры коротко стриженный мужчина со шрамом над левым глазом. — Караулит меня, — так же тихо пояснила женщина. — Проходи, — она поманила его, шире открывая дверь. — Я хотел доложить, что нулз-отряд собран, и завтра с утра может выдвигаться, — уведомил Аренгвар. Вера приложила палец к губам и, встав у окна, снова поманила его. — Что-то случилось? — поинтересовался мужчина, подходя ближе. — Скажи, если шанс мне обзавестись другой помощницей, не подставляя Шу? — Вера нервно потёрла руку, бросая взгляд на дверь, за которой спала свернувшаяся клубочком прямо на полу девушка. — Что она сделала? — нахмурился Аренгвар. — Меня куснул топомон, и она свернула ему шею, — всплеснула руками Вера. — Я, конечно, благодарна ей за такое серьёзное отношение к охране моей персоны, но если в Академии кто-нибудь из коллег хлопнет меня по плечу, она им что, руку выдернет? — Так это Шу?! — прошипел мужчина. — Вот, дурная девчонка! Впрочем, он тут же спохватился и поинтересовался у Веры, была ли ей оказана медицинская помощь. — Да в этом потребности даже не было, — женщина показала ногу с едва заметным синяком. — И я сама случайно стукнула его по носу. Шу очень исполнительная, и я бы не хотела, чтобы у неё были неприятности, но она прям слишком старается. Она не давала мне сходить в туалет! В замке Императора, видите ли, слишком опасно, чтобы Вера Петровна могла закрыть кабинку! — В последний раз она была телохранителем лорда... — Аренгвар запнулся и поправился, — одного политического деятеля, которого хотели убить. Видимо, ещё не изжила свои привычки. Я уточню, что можно сделать. — Но с ней всё будет хорошо? — забеспокоилась Вера. Может, не справившихся со своими обязанностями тут порят, кто знает? — Просто попробуем рокировку.***
Следующего секретаря звали Сильда. У женщины были короткие русые волосы и торчащие из них рога, которые после знакомства с Кадой Веру не смутили абсолютно. А ещё у женщины были крылья с крупными зеленоватыми чешуйками в местах сгибов. Не дожидаясь наводящих вопросов, Сильда рассказала, что Император приказал собрать отряд для проверки Академии, потому как снимать с должности ректора, основываясь на словах коменданта общежития — сами понимаете. После этого женщина извинилась перед «госпожой ведьмой» и ещё раз, более дипломатично, пояснила, что способности отобранных людей позволяют незаметно следить за всем, что происходит: а раз в Академии все шастают без меток, то им не составит труда собрать информацию о студентах, персонале, и выявить финансовые утечки, если таковые имеются, в штатном режиме, не привлекая к себе внимания. Таким образом, уже через несколько недель они будут понимать, в каком направлении двигаться, чтобы поправить дела в Академии и наказать виновных, если таковые будут. — А разве большинство тех, кто здесь работает, не учились в Академии? — удивилась Вера. — Я училась, — кивнула Сильда. — Но тогда ректором был мэтр Вагилберт, и я не припомню, чтобы кустод пропускал в общежитие посторонних. Сейчас не так? Вера поняла, что кустод — это вроде вахтёра, и покачала головой, рассказав, что без меток и удостоверений контролировать поток людей нет никакой возможности. — А во время учёбы ты отрабатывала проживание или платила? — поинтересовалась Вера. — Отрабатывала, — кивнула Сильда, — родители могли заплатить, но я решила сэкономить. — Ты молодец, — улыбнулась Вера. — А вот мой сын жаловался, почему мама не хочет продавать квартиру, чтобы оплатить ему учёбу. Андрей вообще любил искать виновных: физика и геометрия ему сначала не давались потому, что «у всех репетиторы, а я как чмо». Потом репетитор был «тупой», «не такой», «не умеющий объяснять». А о том, что Вера Петровна не хочет оплатить ему учёбу, Андрей стал всем рассказывать ещё до того, как обсудил с ней этот вопрос. У Веры были сбережения, и она могла бы помочь сыну, если бы он отнёсся к этому серьезно, если бы захотел. Но парню просто нужен был предлог заниматься своими делами. — У нас было двадцать часов в неделю, — добавила Сильда. — Это только за проживание, да? — уточнила Вера, подсчитав, что как раз три часа в день и получается. Но Сильда покачала головой. — Нет, и за учёбу тоже. Я взяла курс по практической боевой магии, а теорией занималась самостоятельно. Через пару часов предавшаяся ностальгии Сильда встрепенулась, что ей ещё нужно доделать пару вещей, и сказала, что зайдёт за Верой утром. — В четыре не слишком рано? Женщина закивала, что в самый раз — она была рада, что Сильда задержалась у неё допозна, и до выезда осталось всего пару часов — потому что спать не получалось ни под каким предлогом, и Вера уже вся измаялась от скуки.***
— Мы путешествовали на топомонах, потому что на повозке было бы медленнее, — Вера аккуратно ела суп, наслаждаясь прорезавшимся чувством удовлетворения голода — всё это время еду приходилось запихивать в себя буквально силком. — Как же на них трясёт! Идилмар понятливо закивал и в который раз почесал лицо: ностальгические впечатления Веры от возвращения в Академию спровоцировали быстрое его преображение обратно в человека. — На лошади как-то хоть вперёд-назад покачиваешься, и вроде нормально, — рассказывала женщина, вспоминая свои детские ощущения от катания на пони, — а тут — дёргает во все стороны. Сидишь напряжённый — быстро устаёшь, расслабляешься — начинаешь колыхаться на его спине, как желе. И это первый час сидеть по-турецки удобно — потом ноги хочется уложить топомону на голову, а он от этого кусается!***
Следовало отдать животным должное — они могли пройти там, где лошади переломали бы ноги. Однако во время каждого привала Вера сползала с кожистой спины и минут по десять придавала своим затёкшим конечностям приемлемое положение. — Надо просто поприседать, — посоветовала Сильда, наблюдая за тем, как Вера, кряхтя и поскуливая, пытается встать прямо. — Да, сейчас ещё и попрыгаю, — пробурчала женщина, принимаясь агрессивно массировать своё бедро. — Это тоже поможет, — кивнула Сильда, не распознав сарказма. — Мириан, поищешь хворост? Пустое пространство рядом с женщиной вдруг пошло рябью и из него выступила девочка лет четырнадцати-пятнадцати с длинными волнистыми волосами. Она заострила стоящие торчком кошачьи уши и гневно запыхтела на Сильду. — Ты не могла знать, что я здесь! — Но тем не менее, я знала, — миролюбиво констатировала женщина. — Насобирай дров? — Пусть она собирает! — рыкнула Мириан, показывая на Веру. Хвоста у девушки не было, но поза была такая, что легко было представить, как он хлещет по бокам. — Не тыкай пальцами в госпожу ведьму, иначе она превратит тебя в кучку бородавок, — пригрозила Сильда, бросая осторожный взгляд в сторону Веры, которая продолжала заниматься растяжкой. — Даже дети знают, что на Тёмных землях не бывает ведьм! — категорически заявила Мириан. — Если я в отряде самая молодая, это не повод постоянно меня дразнить! — Ведьма или нет, но ты обязана относиться к ней с уважением, — не повышая голоса, подытожила Сильда. — Да чем она заслужила моё уважение? Вопросов, которые она задаёт, устыдился бы и пятилетка! А как она держится на топомоне? Мешок муки и тот справился бы лучше! — О чём спор? — Вера, наконец, вспомнила, как надо пользоваться ногами, и подошла к Сильде и Мириан, потирая бок. — Кто пойдёт за дровами, — процедила девушка, забив метафорическим хвостом ещё более яростно. — А, ну так я схожу, — пожала плечами Вера. Ей прогулка по лесу была только в радость.***
— Ты что, никогда не собирала хворост? — пробурчали сбоку, и Вера не подпрыгнула только потому, что дрожащие мышцы уже не были способны на такие подвиги. — Как-то костры обычно разводили без моего участия, — призналась Вера. Мириан закопалась в ветки в руках Веры и безжалостно выбросила всё, что ей не понравилось. — Вон та вроде сухая, — заметила Вера, провожая её печальным взглядом. — Она трухлявая, — безапелляционно заявила девушка. — А вон та совсем не трухлявая, — Вера подобрала вполне приличную древесину, собираясь водрузить её обратно на руку. — Это жимибец, ты нас всех отравить хочешь? Женщина безропотно бросила ветку и огляделась: земля была усыпана хворостом не особо густо, а учитывая, что из вполне приличной охапки Мириан оставила с десяток веток, искать неядовитые и нетрухлявые дрова предстояло ещё долго. Вера не стала предлагать «давай я буду нести, а ты собирать», потому что для раздражённой девушки в самом расцвете пубертата это простая и логичная мысль наверняка прозвучала бы личным оскорблением. Так что Вера спокойно подбирала ветки, спрашивая у шагающей рядом надутой Мириан, как ей вон та или вот эта, иногда роняла собранное, и в конце концов девушка, раздражённо прошипев, повелела ей просто нести дрова, а она будет собирать то, что нужно. Вера кротко согласилась. Дров, как ранее упоминалось, вряд ли хватило бы на то, чтобы вскипятить воду, поэтому Мириан очень обрадовалась, когда они нашли сухое дерево, и взмыла по нему вверх, как белка — Вера моргнуть не успела, и с трудом поборола пожелание быть осторожнее. Пока Мириан прыгала по дереву, обламывая ветки, внимание женщины привлекло движение: вроде как между деревьев мелькнуло что-то светлое. Пройдя несколько десятков метров, женщина увидела настоящего единорога: с лоснящейся жемчужно-белой шерстью, ниспадающей искрящейся волной гривой и витым рогом на лбу. — Какой красивый, — пробормотала Вера. Единорог взглянул на неё из-под тёмных пушистых ресниц и неспешно пошёл навстречу, шагая фактически бесшумно. Женщина осторожно подняла руку, когда он подошёл достаточно близко, и потянулась погладить. Вера не могла объяснить, что её вдруг смутило, но до белоснежной морды она так и не дотронулась — единорог был настолько красивым, настолько идеальным, что вызывал ощущение неправильности происходящего. Женщина отступила и прислушалась, вдруг заметив, что трава приминается вовсе не там, где стоят копыта чудо-лошади. Потом появился запах: болотно-влажный, он с каждой секундой становился всё более насыщенным сладковатым амбре разложения. Как только единорог пошевелился, Вера шарахнулась в сторону, и это было правильной реакцией, потому что на место, где она только что стояла, шмякнулся плотный ком коричневатой слизи. Единорог исчез, как не было, а вместо него на поляне появилась огромная, в человеческий рост, зубастая жаба.***
— Чем это ты его? — шокировано пробормотала Мириан, возникнув через несколько секунд после того, как эмитунта ровным слоем размазало по земле. — Оно ведь не было разумным? — затормошила её Вера. — Это не какая-то раса? Не трансформация? Оно правда хотело меня съесть? Мириан запуталась в кивках и покачиваниях головы, и на всякий случай подтвердила, что да, эмитунты плотоядны и любят создавать своим жертвам привлекательные галлюцинации, чтобы те сами прыгали им в пасть. Она всё ещё не поняла, чем Вера его приложила, потому что любая магия направлялась извне, а эмитунта подорвало будто бы изнутри. Некоторые проклятия были на такое способны, но должно было пройти по крайней мере несколько дней, чтобы это сработало. — Я пожелала ему сгинуть, — призналась Вера, пытаясь привести в порядок испачканную одежду. — Честно говоря, я посчитала это безопасным — думала, он просто сгинет из этого места и перенесётся в другое, — она простонала, растирая лоб тыльной стороной ладони. Вера обычно держала эмоции под контролем: она не позволяла себе грубить, ругаться матом, не говоря уж о рукоприкладстве. И, как современный интеллигентный человек, проговаривала всё, что ей не нравится, про себя. Это позволяло выплеснуть негатив безопасно. А сейчас проверенный годами метод раз за разом давал сбой: Вера понятия не имела, какая её мысленная команда окажется достаточно эмоциональной, чтобы воплотиться в жизнь. «Чтоб тебя», оказывается, тоже было необязательно, женщина просто подумала «сгинь!», и этого оказалось достаточно. Возвращались они в молчании. Вера уточнила, сколько времени продлится привал, переоделась и ушла к ручью стирать испорченные вещи. Через некоторое время Сильда подошла к ней с чашкой чего-то ярко-жёлтого, по вкусу напоминающего мясной бульон и ягодный компот одновременно. — Пей, — попросила она, оценив промелькнувшую гримасу отвращения — напиток ко всем своим прелестным вкусовым качествам ещё имел какие-то противные крупинки. — Невкусно, но полезно и питательно. — О, так тебе тоже невкусно? — пробормотала Вера, вяло прихлёбывая. — А то мне вся здешняя пища кажется какой-то странной, но окружающие едят её с видимым удовольствием. — А что это вообще? — она с подозрением поболтала красноватый осадок. — Отвар из гимта, — легко соврала Сильда. Точный состав порошка, из которого получался «питательный и полезный напиток», держался в секрете, потому что вызывал желудочные спазмы даже у очень небрезгливых и особо голодных. А того, что знала Сильда, с лихвой хватило бы, чтобы отбить у Веры желание питаться хоть чем-нибудь. Вздохнув, женщина залпом допила содержимое чашки, пару раз содрогнувшись от проявившегося послевкусия варёной печени. — Что-то случилось? — поинтересовалась Сильда после того, как Вера снова уставилась в пространство, обняв колени. Вере хотелось спросить, не пугает ли женщину тот факт, что она может убить её, просто подумав об этом. Но вот так вот взять и признать себя атомной бомбой, было трудно. Вдруг Сильда ничем не поможет, только напугается, осознав масштабы катастрофы? Вдруг её посчитают опасной и убьют? Вдруг… Вера заставила себя прервать эту отдающую паранойей цепочку доводов, потому что опасно было рассказывать, что ты из другого мира, высказывать мнение, отличное от мнений большинства, опасно путешествовать с незнакомцами и идти к Императору. Никто не относился к Вере настороженно, узнав, что она ведьма, наоборот, окружающие начинали проявлять больше такта и уважения. Интересно, а в этом мире уже прошли времена Инквизиции? Решившись, женщина поделилась с Сильдой своими размышлениями. — А если меня просто будет раздражать чей-то тембр голоса — ведь бывает такое, и я случайно ампутирую кому-нибудь связки? А если я просто буду в плохом настроении?! — Вера всхлипнула, нафантазировав себе армию зомби с разной степенью увечий. — Всегда есть шанс нанести вред окружающим, — подытожила Сильда, — можно взмахнуть рукой и выбить кому-нибудь глаз. Или кто-нибудь может проломить себе голову, запнувшись о твою ногу, — она потрепала Веру по плечу. — Ты ведь сама ответила на свой вопрос. Ты должна быть спокойная и умиротворённая. Оставшиеся на привал время Сильда учила Веру медитации.***
Нулз-отряд состоял из шести человек и продвигался на некотором отдалении от Сильды и Веры, чтобы никто не ассоциировал возвращение последней с появлением на территории Академии представителей имперского легиона. Впрочем, это не мешало Мириан мотаться туда-сюда, применяя иллюзии и маскировки. Узрев воочию, что Вера может за себя постоять, девушка поумерила свою агрессивность, но всё ещё раздражалась, когда женщина задавала неподобающие, по её мнению, вопросы. Мириан не могла подобрать слов, чтобы объяснить, как отличить животное; разумного, принявшего форму животного; и разумного, выглядящего не как человек или имеющего трансформацию, потому, что это было очевидно. Вера понимала, что её просьба разъяснить эти различия звучат для Мириан примерно, как если бы кто-нибудь спросил, почему собака не считается человеком только потому, что передвигается на задних лапах? Или, почему человека нельзя посчитать животным, если он молча стоит на четвереньках? — Ну, тот мирш, с которым ты путешествовала, ведь не показался тебе животным? — взмолилась Мириан, пытаясь достучаться до Вериного здравого смысла, в наличии которого порядком сомневалась. — Какой мирш? — женщина не спешила ей помогать. Мириан выдохнула сквозь зубы. — Баба, с которой ты путешествовала до Круваширхуда! — А, Када, — поняла Вера. — Я посчитала её минотавром. Девушка пару раз повторила про себя это слово, но оно не пробудило никакого отклика. — Мирш, да? — проговорила женщина. — А это слово обозначает только кого-то, похожего на быка, или на других животных тоже? Мириан захныкала в двойной ошейник топомона: ремень был сконструирован так, чтобы не давить животному на шею, и за него можно было держаться. Вроде бы здесь это называлось поводьями, но Вера не была уверена. Традиционных поводьев для топомонов не делали, координируя их движения жестами: например, нужно было похлопать по правой передней ноге, чтобы повернуть направо. — А я рассказывала, как мы с Кадой пересекали ущелье? — решила оживить тему женщина, потому как Мириан не торопилась прекращать издавать звуки разочарования и беспомощности в вопросах восполнения Вериных пробелов образования.***
— И какой вурдук сломал мост? — кипятилась Када, сложив ладони домиком, чтобы рассмотреть обрывки оного на противоположном краю. — Он из верёвок? Может, сгнил? — Вера тоже наводила резкость, и если честно, такого рода мост не вызывал у неё никакого доверия. — Там посередине вроде доски поломанные. — Ерунда, — махнула рукой мирш. — Дыру в мосту можно перешагнуть, а вот ущелье — никак. — А дорога до столицы не должна быть более безопасной? — Так, мы же напрямую идём, — Када, налюбовавшись несбыточными ожиданиями, пошла вдоль ущелья, внимательно глядя под ноги. — Повозки обычно едут кружной дорогой, но так бы получилось в два раза дольше. — И как мы пройдём? — Через пещеры. Вера не могла понять, почему Када идёт по самому краю — сама она благоразумно держалась подальше, и что мирш высматривает там, внизу. Так что, когда Када остановилась, объявив, что вот оно — то самое место, была малость озадачена. — Я никогда не занималась скалолазанием, — посчитала важным уведомить Вера, обозрев склон, который Када обозвала «пологим спуском». — Да не бойся, давай руку, — мирш уже спустилась на пару метров, с поразительной лёгкостью сохраняя равновесие на небольшом выступе. — А я тебя не столкну? — Вера очень осторожно дотянулась до протянутой ладони. — Не столкнёшь, — Када перехватила её покрепче, — давай, опирайся на меня и шагай вперёд. — А может, пройдём ещё вдоль, — предложила женщина, стискивая зубы и старательно отгоняя мысли о своём бездыханном теле, кубарем скатывающемся по булыжникам. — Там нет ещё одного мостика? — Нету там ничего, это — самая узкая часть ущелья. Спуск прошёл без эксцессов: Вера много раз подскальзывалась, но по счастью и со своевременной реакцией Кады, обошлось без травм. Проблемы начались, когда они дошагали до дна ущелья, по которому текла мелкая очень холодная речушка. — Что это за женщина? — нахмурилась Вера, потому как несколько секунд назад никаких людей здесь не было. Женщина стояла на выступающем из воды камне: у неё были длинные, до бёдер, русые волосы и светлый сарафан в мелкий синий цветочек. Верино внимание привлекли ноги женщины: они были перемотаны лоскутками ткани, поверх которой виднелись верёвки от лаптей. И во-первых, Вера ни разу не видела здесь на ком-нибудь лапти: все носили лёгкую закрытую или открытую кожаную обувь. И во-вторых — как она добралась по воде до этого камня, не промочив ноги? — Какая женщина? — обернулась Када. — Ну, вон же, — Вера показала пальцем. Мирш проследила взглядом за её жестом и снова посмотрела на Веру, явно не понимая, о чём она толкует. — Вон, на том большом камне, ты никого не видишь? — настаивала Вера, вцепившись ей в руку и не давая идти дальше. — В платье, с длинными волосами, и смотрит прямо сюда! Када прищурилась, потёрла глаза и, недоумевая, пожала плечами. — Нет, не вижу. Вера тоже потёрла глаза, надеясь, что ей примерещилось, но женщина никуда не исчезла. Она просто стояла, и не смотря на то, что в ущелье витал сквозняк, ни один волосок на её голове не шевелился. Вере сделалось по-настоящему жутко, и она перестала разглядывать лицо женщины, опустив взгляд на подол её сарафана. Она видела какой-то фильм, где с главным героем ничего не происходило до того момента, пока он не поверил, что вся эта мистическая жуть вокруг него — реальна. — Ну, давай просто обойдём тот камень, — Када зашагала по воде, волоча слабо упирающуюся Веру за собой. — Теперь там никого нет, — шёпотом призналась женщина. Не было никакого звука, движения — просто Вера моргнула, и камень оказался пустым. — Отлично, можно погреть ноги, — обрадовалась Када, меняя траекторию движения. — Нет! — упёрлась Вера. — Не надо! Вдруг, это опасно? — Судороги тоже опасны, — мирш втащила женщину на камень, где они постояли немного, возвращая пальцам чувствительность. — Давай просто пойдём быстрее, — предложила Вера, нервно оглядываясь. Ничего плохого не происходило, но женщина до сего дня не страдала зрительными галлюцинациями, и не была уверена, что ей могло примерещиться что-то настолько реалистичное. — Нет, мы идём медленно и ступаем аккуратно, — погрозила пальцем Када. — Не хватало тут ещё подскользнуться или пораниться! Дно реки было каменистым, поэтому её замечание было справедливым.***
— Я не пойду, — пробормотала Вера, перетаптываясь на месте. Они уже прошли порядочное расстояние, и женщина видела ещё нескольких призраков, но все они были неподвижны. А этот мужчина сидел, склонившись, прямо в воздухе, ритмично дёргал ступнёй, будто нажимал педаль, и «держал» что-то в руках. Более того, он занимал стратегическую позицию в месте, обойти которое не было никакой возможности. Када, уже изрядно утомлённая Вериными видениями, фыркнула. — Он, будто что-то точит, — женщина всмотрелась внимательнее — практика показывала, что призраки никак не реагируют на то, что Вера их видит, и вреда не причиняют. Поэтому, когда мужчина вскинул голову, посмотрев прямо ей в глаза, у Веры чуть сердце не выскочило. Он поднёс руки к лицу, вроде как рассматривая то, что точил, дунул, и снова вернулся к работе. — Он шевелится и смотрит прямо на меня, — плачущим голосом пожаловалась Вера, — я не пойду! Када вздохнула и взвалила взвизгнувшую женщину себе на плечо. Когда они прошли сквозь призрака, тот снова вскинул голову и подмигнул, о чём Вера не преминула доложить. — Ну, и отлично, — решила Када, не торопясь снимать женщину с плеча, — видишь, мы всё делаем правильно. — Хорошо, я буду их игнорировать! — Вера закопошилась. — Поставь меня. Оказавшись снова на ногах, женщина поморщилась и потёрла живот. В фильмах, когда кто-то кого-то подымал таким образом, они выглядели вполне довольными, а на деле, наверное, нужно было иметь то ли очень маленький вес, то ли очень прокачанный пресс — иначе, прощай печень, здравствуйте, трещины в рёбрах. А может, просто Вера не умела правильно группироваться? Она отдёрнула одежду, поправила выданную Кадой сумку, и решительно зашагала вперёд. — А что такое эти «фильмы», которые ты время от времени упоминаешь? — поинтересовалась мирш, когда они отдыхали на очередном камне. — Это, — женщина призадумалась, — допустим, если взять стопку бумаги, и на каждом листе, на одном и том же месте нарисовать человеческую фигурку, которая будет совершать какое-то действие, при быстрой смене этих листов будет похоже, будто человечек двигается. — Что-то я не поняла, — Када достала из сумки несколько листов и перетасовала их, внимательно разглядывая. — Ну смотри, допустим мы хотим нарисовать человека, который садится, — она взяла у Кады листы и указала на верхний, — здесь мы рисуем фигурку, стоящую прямо, — Вера выпрямилась, — на втором листе, в том же месте, фигуру, которая слегка сгорбилась, — каждый «кадр» женщина комментировала положением своего тела, — в конце концов, — она показала, как правильно защепить бумагу, чтобы быстро перелистнуть страницы, — наш человечек плавно садится. — А зачем, чтобы он садился? — Так можно рассказать историю, — пояснила Вера, — он может куда-то пойти, что-то сделать, с кем-то встретиться. — Но есть же куклы? — задумалась Када. — Да, куклами тоже можно показать историю, но это немного другое, — Вера немного углубилась в телевидение и кино, но похоже, мирш не очень поняла, зачем рисовать так много листов, если можно просто сделать куклу. Скоро они дошли до пещеры, около которой Вера снова занервничала. — Ты же понимаешь, что я помру, если увижу кого-нибудь в тёмном замкнутом пространстве? — поинтересовалась женщина, вглядываясь в пролом. — А мы там не застрянем? — Не застрянем, — Када вытащила из сумки стеклянный шар в авоське. Верин папа использовал такие в качестве грузов на рыбалке. — Будешь идти прямо за мной, смотря себе под ноги, — добавила она, приближаясь к пещере. В тёмном месте стеклянный шар засветился, и Када нетерпеливо обернулась. — Нам лучше подняться на другую сторону до того, как стемнеет. Вера вздохнула и пошаркала следом, доставая свой светильник. Магическими светильниками могли быть самые обыденные предметы: например, в наследство от Тарга Вере достался светильник в виде глиняного горшка. Такие предметы походили на современные фонарики, которые заряжались днём от солнца и начинали светиться ночью. От чего заряжался горшок, женщина так и не поняла, но в первый вечер, узрев потусторонний свечение кухонного шкафчика, чуть не поседела вторично. Светильник испускал жутковатый бледно-зелёный свет, и Вера даже выносила его на улицу в надежде, что это как-то исправится, но нет. Через некоторое время женщина поменялась с Гаретом, получив похожую на мраморную статуэтку крылатого дракона, который испускал мягкий золотистый свет. Вера подняла полученную от Кады авоську повыше, и тут же опустила, следуя совету мирша ничего не разглядывать и смотреть себе под ноги. И именно на земле лежали ещё двое: молодой парень с босыми ногами примерно на середине пути и рослый тролль в кожаном доспехе — уже на выходе из пещер. Оба лежали неподвижно, но Вере стоило чудовищных усилий пройти по ним: большую часть пути женщина зажимала себе рот ладонью, чтобы не нервировать Каду, которая по-прежнему ничего странного не видела. К тому же в тесных переходах звуки искажались, и казалось, что это говорят призраки.***
— Не бывает никаких призраков, — категорически заявила Мириан, выслушав рассказ Веры со скепсисом на лице. — Всё равно, было очень страшно, — пожала плечами женщина. — Я всё ждала, что они как-то деформируются, и накинутся на нас. — Это могли быть заклинания, — предположила едущая с другой стороны от Веры Сильда. До этого они продвигались цепочкой, но сейчас дорога была достаточно широкая, чтобы держаться бок о бок. — Кто-то из этих «призраков» был тебе знаком? — продолжала Сильда. Женщина уверенно покачала головой. — Может, это что-то вроде эмитунта? — поинтересовалась Вера. — Тогда бы на вас хотя бы попытались напасть, — резонно заметила Сильда. — Наверное, они разводили костры из жимибца, — решила Мириан, — на миршей ядовитый дым особо не действует, а вот на человека — вполне себе. — Мы не жгли костёр, — спокойно заметила Вера, не ведясь на подколы малолетней язвы, — мы вообще почти не останавливались.***
— Может, всё-таки провести тебя до ворот? — обеспокоенно спрашивала Када, перетряхивая сумку. — Не стоит, — Вера тоже перекладывала вещи, чтобы не забрать чего-то, что не особо нужно. — Тут прямая дорога, совсем близко, незачем подвергать тразогусок общению с Эльхой сверх необходимого. Када весело хмыкнула: она попросила соседку присмотреть за её птичьим двором, пока Када отлучится на пару дней, но упомянула при Вере, что после общения с Эльхой птицы впадают в депрессию, теряя интерес размножению. — Тебе точно не нужен этот светильник? — переспросила Вера, вытаскивая авоську. — Не уверена, что он мне понадобится. — Пусть будет на всякий случай, — заверила Када. — Деньги есть? Вода? Еда? — Всё есть, — кивнула Вера. Када дала ей денег на оплату пошлины и прочие расходы, и женщина была за это очень благодарна. — Где бумажка с моим адресом? — Здесь, — Вера помахала сложенным листком. — Помнишь, как называется посёлок? — Быгыдыщево, — без запинки отчиталась женщина, и Када одобрительно кивнула. — Что же, удачи тебе, — они обнялись на прощание. — И выйти замуж за Императора не такая плохая идея, ты не торопись, подумай! — фыркнула Када ей в макушку, разряжая неловкость расставания.***
Спустя неделю путешествия на топомоне, ноги Веры перестали затекать, зато она начала вырубаться на полном ходу, и один раз даже упала, к счастью, отделавшись ушибами и парой царапин. Почему-то спать во время привалов не получалось абсолютно: женщина ловила себя на том, что в её теле напряжена каждая мышца. Расслабляться приходилось усилием воли, но через несколько минут лежания, Вера снова понимала, что вся напружинена, и готова вскочить в любой момент. Так что скоро женщина перестала насиловать себя попытками заснуть, и начала осваивать медитацию. Оказывается, для этого не надо было складывать ноги в позу лотоса и издавать мычание: Сильда сказала, что достаточно занять любое устойчивое положение и сосредоточиться на любом предмете или явлении, да хоть бы на чёрном цвете перед глазами. Это помогало немного разгружать нервную систему, но всё равно было недостаточно для нормального отдыха. На исходе второй недели у Веры без остановки дёргалось правое веко, а к постоянному шуму в ушах добавились эпизодические гудки клаксона и звук проносящейся мимо машины. — На, выпей, — во время очередного привала Сильда протянула женщине небольшую квадратную бутылочку. — Что это? — вяло поинтересовалась Вера. Она пыталась дышать на счёт, держа ладони подмышками, потому что руки изрядно тряслись, и слегка покачивалась вперёд-назад. Сколько там человек может протянуть без сна? Дней восемь? А дремая около часа в сутки? — Ты ведь знаешь, что это, — настаивала Сильда. — Пей, ты почувствуешь себя лучше. — Мэтр Бильюнт сказал не принимать зелий, — упрямо пробормотала Вера, со стоном растирая лицо ладонями. Кажется, у неё уже дёргались оба глаза. — Да, они всего лишь убирают симптомы, — согласилась Сильда, присаживаясь рядом, — и это опасно тем, что человек не чувствует, как всё плохо, потому что ему хорошо. Но мы едем так быстро, как только можем, и завтра уже прибудем в Академию. Незачем себя истязать, это ведь не поможет попасть в Академию раньше. Убаюканная доводами Сильды, Вера всё-таки выпила зелье, и ещё день с трудом сдерживала порывы потанцевать или пробежаться: дурацкий допинг бодрил так, что хоть плачь.***
— Что же, — давала последние инструкции Сильда, — Мириан отвезёт тебя к воротам, используя маскировку. Девочка пренебрежительно фыркнула, но приняла к сведению. — Потом возвращается обратно, и мы ждём остальной отряд. Вера, — Сильда обернулась к женщине, — ты идёшь договариваться за размещение наших топомонов, а потом — спать. Действие зелья уже пошло на спад, так что постарайся сделать всё быстро и не вырубиться по дороге. Вера кивнула. — За вещи не переживай, я их потом к тебе занесу. Второе общежитие, да? — уточнила она. Вера ещё раз кивнула, садясь за спину Мириан.***
Распрощавшись с мэтром Дурфрином, Вера свернула к ферме. — Вы — специалист по барьерам? — уточнила ещё более лохматая в сравнении с прошлым разом мэтр Мнишек, внимательно оглядывая гостью. — Нет, я — Вера, помните? Комендант, — и, не находя признаков узнавания на лице женщины, добавила: — мы с вами несколько недель назад общались по поводу топомонов. — Ага, — выдохнула мэтр Мнишек, поняв, наконец, кто перед ней, — вы обещали принести мне топомончиков, если вдруг увидите, — после чего осмотрела Веру слева-справа, видимо ожидая, что та прячет мелочь за спиной. — К сожалению, ваш выводок мне не попадался, — призналась Вера. Мэтр, невероятно огорчённая этим фактом, ушла в дом, бросив Веру на пороге. — Но моя подруга согласилась пригнать вам нескольких топомонов в рамках восполнения популяции, — продолжала Вера, заходя следом и прикрывая дверь. — Правда? — ещё секунду назад сломленная горем женщина мгновенно преобразилась. — Она приведёт их сюда? Когда? — мэтр Мнишек вдруг снова поникла. — На какую сумму она рассчитывает? — Бесплатно, при условии, что вы возьмёте топомонов под свою опеку на некоторое время. Кошмарная по меркам Веры перспектива повесить себе на шею уход за восемью немаленькими животными вызвала у женщины восторг, и та засыпала Веру профессионально-заводческими вопросами, об ответах на которые та понятия не имела. — Сильда будет ждать вас с топомонами около драконьего колодца, — уведомила Вера, улучив паузу в экспрессивной речи мэтра. — Часа через три-четыре. Если вдруг задержится, подождите ещё, она точно будет там сегодня. Ещё раз повторив время и место, Вера оставила что-то восторженно бормочущую женщину осознавать масштабы привалившего ей счастья, а сама направилась к столовой: она уже и не надеялась, что когда-нибудь захочет есть.***
Там Вера встретилась Идилмаром — тот тоже стоял в очереди за едой, и за столик они сели вместе. Вера не ожидала услышать ничего шокирующего в ответ на вопрос о том, что тут было во время её отсутствия, потому как Дурфрин охарактеризовал быт словом «нормально». Но в понятие нормального, лично для Веры, никак не вписывался тот факт, что отец Марьяна, узнав о трансформации сына, повелел «сделать, как было», и из-за применённых к нему заклинаний парень загремел на больничную койку. О Зареке Идилмар ничего не знал: они и до этого общались в основном с Марьяном, а не между собой. Видя, что лицо и руки Идилмара вернулись к своим человеческим пропорциям, Вера постановила, что надо сходить проверить Марьяна — может, и его проклятье отменится также быстро. Ведь угробят же парня своим лечением! Но когда серьёзно настроенная дойти до лазарета Вера вышла из столовой, перед глазами вдруг потемнело, а горизонт завалился набок.