Последняя роль

Все последующие три часа меня: мыли, скребли, отбеливали, расчесывали и много всего другого проделывали. Для этих людей в белых халатах я ни больше, ни меньше неогранённый камень, которому они изо всех сил и возможностей пытаются придать блеск, шик… и стоимость. Параллельно с этим я старательно изучала папку с документами и заметками, что мне вручили. Я тут же могла не заметить, что подобной чепухи я не читала еще никогда. Даже самый далекий от писательства и театра человек написал бы и то лучше. Этот надменный блондин был хуже кого угодно, кто мог бы прийти мне в голову. — Госпожа, вы довольны? —  звучит любезный вопрос, когда передо мной выкатывают зеркало во весь рост. Что я могу сказать о том, что вижу в нем? Ничего. Я буквально теряю дар речи. На меня смотрит совершенно другой человек. Моя кожа — безупречна. Ее светлый тон идеально контрастирует с новым платьем. Прямо сейчас меня с легкостью можно принять за девушку, которая ни разу в своей жизни не занималась тяжелой работой, лишь ходила по званым приемам и красиво улыбалась, смеялась, наслаждаясь жизнью… Я перевожу взгляд на кисти своих рук — их привели в порядок и сделали неброский естественный маникюр. Они даже умудрились каким-то образом убрать с моих ладоней пару мозолей, что были возле среднего и безымянного пальцев. Но даже это не поражает так, как то, что они сотворили с моими волосами. Теперь они длинные! До того, как я попала сюда, мои родные волосы едва достигали лопаток — теперь же они льются по всей спине, спадая ниже копчика, и настолько мягкие и почти шелковые, что не могу перестать касаться их, пропускать сквозь пальцы. И даже я сама не могу отличить, где мои натуральные, а где искусственные! Дополняет все это изящная укладка — я с трудом замечаю несколько заколок, что держат великолепную форму моих «новых» волос. С легким удивлением не могу не заметить, что мне оставили мой родной черный цвет волос. Я вглядываюсь в зеркало и пытаюсь найти прежнюю себя, хотя бы что-то близкое и знакомое. Из-за всех перемен, как мне видится, я совершенно перестала быть самой собой. В какой-то момент мне даже начинает казаться, что это маска для маскарада, за которой, где-то глубоко, скрываюсь я — живая и настоящая. Разумеется, я мгновенно отгоняю все мысли о попытках содрать с себя «новый» облик и пустить под откос весь труд, что произвели надо мной «белые халаты». Я выдыхаю и силюсь свыкнуться. И отмечаю, насколько у меня идеальный макияж: мой натуральный серый цвет глаз так ярко и интересно обыгран черными и серебристыми тенями, а алая помада делает мои губы привлекательнее и желаннее, чем когда-либо прежде. И, конечно, платье… Такой красоты я не то что не носила, даже не видела никогда! Я уверена, что оно стоит тысячи, нет, миллионы гил. Оно черное и изысканное, оно «голое», но в меру — спина почти полностью оголена, но спереди все закрыто, и у него длинные, полупрозрачные рукава. Его ткань мягко облегает мою фигуру, правильно расставляя акценты: на груди, на талии, на бедрах, при этом все «пикантные» места скрыты восхитительной узорной вышивкой с драгоценными кристаллами, которые при свете кажутся почти что звездами на ночном небе. Эти узоры напоминают искусно сплетенную паутину, которая окутывает меня, открывая одно и скрывая другое. «Это не Лукреция Фавар», — шепчу я самой себе, хотя прекрасно понимаю, что я уже в этой роли, и что я должна отнестись к ней максимально серьезно. — Госпожа, ваши линзы, — передо мной очутилась девушка, подносящая мне небольшую коробочку. — Как просили, голубые. — Благодарю, — отзываюсь я, беру коробочку в руки, и именно на этом моменте собираю в голове полную картину всего происходящего. Отчего-то прежде мне и в голову не приходило, что все написанное в папке было предначертано именно блондинке с голубыми глазами. «Кажется, теперь понимаю», — вновь шепчу я сама себе так, словно только что открыла великую тайну. — Госпожа? — обращаются на меня недоуменные взгляды. — Вы что-то сказали? Затерявшись в собственных мыслях, я почти забываю об окружающих меня людях, и качаю головой, словно пытаюсь сбросить наваждение. Поднимаюсь на ноги и направляюсь в ту дверь, за которой ранее скрылись блондин с брюнетом, едва неуверенно тяну на себя ручку и приоткрываю ее, заглядывая внутрь. Обычно я отмечаю интерьер и обстановку, но сейчас мне не до того… Бегающим взглядом я ищу блондина и нахожу его сидящим на диване спиной ко мне. Перевожу взгляд — и встречаюсь взглядом с брюнетом, который тут же замечает меня в ответ. Я лукаво улыбаюсь ему и прикладываю к губам указательный палец в знак молчания. Он бесстрастно и едва заметно кивает, отводя взгляд. Я тихонько снимаю туфли и как можно незаметнее, на носочках, направляюсь к блондину, по дороге оставляя на ближайшей поверхности порученную мне папку. Он явно увлечен чем-то, раз даже не замечает не только моих движений, но и звуков, что исходят от моего платья. Я оказываюсь у него за спиной и оплетаю руками его торс, как можно слаще шепча: — Я так соскучилась по тебе, милый. Его крепкое тело напрягается под моими касаниями, и мне наконец-то открывается вид на то, чем он занят — на его коленях папка с напечатанными документами, покрытыми правками «от руки» — над некоторыми просто что-то вписано, а некоторые строки перечеркнуты вовсе. Замешкавшись на мгновение от моего внезапного и яркого появления, блондин захлопывает папку и поднимается на ноги, освобождаясь от моих объятий. — Как я понимаю, ты готова, — говорил он, поворачиваясь ко мне лицом. Он немного заминается, очевидно впечатленный от работы его людей «в белых халатах». Взгляд его скользит по мне, изучая, видно, силясь найти «изъян» и, как в своих бумагах, оставить «правку». — Что ж, это явно лучше того, что было… Но хуже, чем я ожидал, — наконец, изрекает он. — Я тоже думала, что это будет интересно, а оказалось хуже грязи в замшелой канаве, — невозмутимо отзываюсь я. Возвращаюсь к двери, беру в руки оставленную подле нее папку с инструкциями, вновь возвращаюсь к блондину и швыряю папку на диван. — Где ты откопал это идиотское имя? Возможно, мои слова были вольностью, которую я себе позволять была не должна, и в воздухе вновь повисает молчание. Но у меня были весомые причины. Я не желаю быть просто персонажем по имени «Лукреция Фавар». — Не хочу отзываться на это, — пытаюсь я достучаться до блондина, вскидывая голову. Меня вновь пронзает этот его взгляд, от которого хочется бежать и прятаться. «А ведь я даже имени его не знаю. Да и хотя бы тот факт, зачем такому человеку я? Мои способности? Мой талант?» — Как тебя зовут? — он прерывает мои мысли одним простым вопросом. — Ванесса, — я успеваю произнести лишь имя, как он перебивает меня: — Этого достаточно. Тогда будешь Ванессой Фавар. А теперь нам пора, — его слова, его тон, будто нож, отсекли любые возможности продолжить диалог. Странный. Теперь я еще больше, чем прежде, не могу понять, как себя вести. — Мисс Ванесса, — обращается ко мне брюнет, направляясь в мою сторону с папкой с документами и ручкой. — Поставьте свою подпись здесь и здесь. — Это может подождать, Тсенг, — едва заметно недовольно кривится блондин и протягивает мне руку: — Ванесса, нас ждут. Если бы прежде я не была унижена этим человеком, мне, возможно, был бы даже приятен этот его жест. В этой позе он похож на принца — красивого, гордого, благородного, любящего… Его губы расплываются в улыбке, и я почти что ослеплена — как он красив! Но… Что-то в этой улыбке не так. Это не улыбка любящего человека, скорее — оскал хищника, собственника, хозяина… — Погоди! Стоп, — я прихожу в себя, глядя на его протянутую мне руку. — Так влюбленный человек не улыбается. Мой наниматель продолжает улыбаться, вскидывая левую бровь. На его лице на миг мелькает удивление, но тут же вновь сменяется бесстрастным и равнодушным выражением. «Нет, ну как же это можно так бездарно выражать такое чувство как любовь?!», — проносится в моей голове. — «Неужели он думает, что если с ним просто кто-то будет рядом, то все сразу поверят, что он влюблен?» Я решительно подхожу к блондину. Пускай я ниже него, сильно ниже — едва достаю до его плеча, — это не мешает мне быть уверенной в своих действиях. — Расслабься, — командую я и касаюсь его лица ладонями. Бесподобное ощущение. Его лицо выбрито настолько безупречно, что кажется, что на нем вообще не растут волосы. «Он вообще человек?», — в который раз проносится в моей голове. Продолжая держать его лицо в ладонях, я вынуждаю его наклониться. — Закрой глаза. И постарайся представить самый счастливый момент в своей жизни. Он смотрит на меня с недоверием, хмурится и убирает мои руки со своего лица. — Мы опаздываем, — сухо повторяет он. — Обувайся и пошли. Я непроизвольно закатываю глаза. — Ты просто не понимаешь, как ужасно и неправдоподобно это выглядит, — продолжаю жаловаться я, но послушно иду искать свои туфли. — Вы… — вдруг подал голос брюнет, которого раньше он назвал Тсенгом. — Что вы? — тут же реагирую я. — Мисс Ванесса, вам стоит обращаться к господину Вице-Президенту на «вы», — заканчивает мысль Тсенг. — Вице что? — бурчу я, обуваясь и не очень понимая, о чем речь, затем выпрямляюсь и вскидываю голову, сдувая прядь волос с лица. — Мне не совсем понято, что вообще тут происходит. Кто вы? Кто он? — киваю я на блондина. — О, — с легкой ухмылкой тянет блондин и скрещивает руки на груди. — Я, видно, забыл представиться. Пару секунд он следит за моей реакцией и продолжает: — Руфус Шинра. Вице-Президент «Электроэнергетической компании Шинра». После его слов я моргаю и силюсь удержать равновесие от шока. Могла ли я представить, что мой наниматель может быть настолько высокопоставленным? Никогда. Насколько мне известно, он самый завидный жених во всем известном мне мире. «Зачем же ему дурить людей, нанимая меня? И кого именно дурить?», — не могла не задуматься я. — «Возможно, он пытается скрыть свои тайные настоящие отношения?» — Нам нужно поспешить, — прерывает Руфус моим мысли, заставляя прийти в себя. Мы выходим в холл, и он ловко перекидывает мою руку через свою. И вот я под руку с «наследником Шинры» направляюсь к лифту. — Я действительно надеюсь, что ты справишься с отведенной тебе ролью, — бросает мне Руфус. — И помни: провал для тебя равносилен смерти. — Я справлюсь… любимый, — сладко произношу я, сильнее прижимаясь к его плечу. «Не сомневайся».