Последняя роль

Лифт останавливается. Путь с одного этажа на другой занял всего пару минут. За миг до того, как створки лифта должны распахнуться, я перестаю прижиматься к своему нанимателю: это кажется вульгарным и совершенно не списывается в характер того человека, чью роль мне нужно играть. Двери лифта неспешно разъезжаются в стороны настолько бесшумно, что почти можно услышать мое дыхание. Первым выходит брюнет — Тсенг, и только потом мы. Мы оказываемся в почти идентичном предыдущему коридоре. За одним исключением — тут гораздо больше дверей, их так много, что только они и бросаются в глаза. Они двойные, с богатой отделкой, издалека мне даже кажется, что ручки сделаны из настоящего золота. Чем ближе мы подходим к одним из этих дверей, тем четче я осознаю: «Мне страшно». — Когда войдем, ни с кем не заговаривай, — поступает очередная инструкция от блондина. — Поняла, — коротко отзываюсь я. Тсенг, шедший на шаг позади нас, теперь выходит вперед — открыть дверь перед своим боссом. — Какие люди! Руфус, вот уж не думала, что ты сегодня почтишь нас своим присутствием, — обращается кто-то к наследнику, и тут же, едва заметив меня, замолкает с приоткрытым ртом. Сам Шинра-младший игнорирует обращение и направляется вместе со мной в сторону окна. Я же, бегло окинув зал взглядом, осознаю: вот она — моя сцена. В этом банкетном зале мебель еще роскошнее и дороже, чем в тех, что я видела прежде. Но цена этой мебели сейчас меркла в сравнении с тем, как смотрят на нас все те, кто находится в зале. На моих губах — самая прекрасная улыбка из всех, что можно вообразить, и она становится мне щитом. -Прошу, — обращается ко мне Руфус с не менее красивой улыбкой на лице, протягивая мне шампанское, что чуть ранее принес Тсенг. — Благодарю, — отвечаю я и принимаю бокал, второй рукой словно невзначай заправляя прядь его волос за ухо. Моя рука попутно касается его щеки с той нежностью, на которую только способен мой талант. Я ловлю его осуждающий взгляд, хотя он продолжает улыбаться. — Тебе не идет столь небрежный вид, — тихо шепчу ему я, прекрасно зная, что эти слова будут услышаны теми, что стоят ближе всех к нам — особенно учитывая, что в зале после нашего появления замолкли все голоса и разговоры, и лишь тихая фоновая музыка все еще пытается прервать тишину. — Ты так заботлива, — поддерживает мою игру Руфус, берет мою ладонь своей и подносит к губам для поцелуя. После этого действия я тут же ловлю на себе несколько злобных взглядов, словно я прыгнула в бассейн с пираньями. В основном эти взгляды принадлежат девушкам, которые без всяких сомнений надеялись получить внимание Шинры. Если в этом и есть главная цель моего нанимателя, то я явно успешно справляюсь, ведь теперь для всех этих «милых» леди я — объект лютой ненависти. — Руфус, не желаешь ли представить мне свою спутницу? — звучит, возвращая меня в реальность, чей-то голос. — Как Вам будет угодно, Президент, — с серьезным и беспристрастным выражением лица выговаривает Руфус, чуть отодвигается в сторону и продолжает: — Президент Шинра, позвольте представить: леди Ванесса Фавар. Ванесса, познакомься с Президентом Шинра. Моим отцом. — Леди Фавар, — чуть жеманно, со странной улыбкой, произносит Шинра-старший и целует мою руку. От прикосновения его губ и усов, что щекочут кожу, мне отчего-то становится не по себе. Возникает почти жгучее желание поскорее вырвать свою руку из этой пытки и хорошенько ее вымыть. Родство между президентом и Руфусом прослеживалось без труда — старший Шинра хоть и в возрасте, но все же сохранил свой светлый цвет волос, несмотря на проявляющуюся лысину и седину, да и цвет глаз у этих двоих одинаковый. Единственное различие, которое я отмечаю — это рост и сложение: Руфус гораздо выше и стройнее отца, но, возможно, дело лишь в возрасте. — Большая честь для меня познакомиться с Вами, господин Президент. Руфус много рассказывал о Вас, — вежливо отвечаю я. Глаза Президента как-то странно сверкают, и он произносит: — Может, мы с вами прогуляемся по залу, и вы со мной поделитесь этими рассказами? — он едва успевает закончить фразу, как на мою талию ложится рука Руфуса и чуть сжимает мою кожу в предостережении. — Прошу меня извинить, господин Президент. Я так давно не виделась с Руфусом, что не могу принять Ваше предложение, — изображаю я жалкую попытку избежать этой прогулки. И тут меня осеняет: музыка! — Руфус, милый! — чуть растагивая его имя, обращаюсь к нему я. — Потанцуй со мной, — и я смотрю на него так, словно мои капризы дело привычное. — Хорошо, — коротко отвечает он и забирает из моей руки бокал, передавая вместе со своим Тсенгу, чему я уже совсем не удивляюсь. Он продолжает придерживать меня за талию и ведет в сторону нескольких других танцующих пар. Блондин, как и прежде, не особо щедр на эмоции: едва мы отходим от его отца, лицо Шинры-младшего лицо вновь превращается в маску. Да и то, что он пытается изобразить, вообще мало походит на влюбленные чувства. «И что мне с ним делать?» — про себя вздыхаю я. Мы подходим к отведенному для танцев месту, и только в этот момент я вдруг задумываюсь: «Этот «манекен» вообще умеет танцевать?». Жаль, что на безучастном ко всему происходящему лице невозможно прочесть ответ на этот вопрос. Руфус разворачивается ко мне, и его губы растягиваются в том, что видимо, он понимает под «улыбкой влюбленного». Едва касаясь моего тела, он встает в позу для вальса. «Он серьезно? Вальс?» Музыка сменяется, и он начинает вести, придерживая меня за спину. Я замечаю его надменный взгляд, прекрасно гармонирующий с улыбкой-оскалом. «Неужто он мог подумать, что я не умею вальсировать?», — про себя чуть усмехаюсь я. — Я же говорил тебе молчать, — выдавливает он, не прекращая изображать подобие улыбки. — Но я ведь все исправила, — защищаюсь я, тоже продолжая улыбаться, казалось даже, что у нас «битва улыбок». — Впредь будь добра, воздержись от подобного рода импровизаций, — бросает он упрек в мою сторону. Весь наш с ним диалог похож на то, как он делал правки в своих бумагах. — Постараюсь. Но ничего обещать не могу, — довольно дерзко отвечаю я, и наши взгляды сталкиваются. «Я не понимаю этого человека. Зачем ему этот спектакль?» Мы продолжаем дальнейший танец в молчании, каждый в своих мыслях. Я пытаюсь хоть немного доработать образ своего персонажа. То, что он написал, было весьма корявым, не точным и уж тем более не профессиональным. Параллельно я без труда замечаю, как все продолжают глазеть на нас. «Неужто Вице-Президент и впрямь настолько популярен? Или же все дело в том, что он одинок и богат?» — Ванесса, — его голос заставляет меня вернуться к реальности. Его голос. Он чертовски крут, буквально идеален: приятный тембр мог как успокоить, так и заставить переживать до чертиков, стоит ему зазвучать чуть прохладнее. «Твою мать, он реально идеальный. Так бесит!» — Да? — небрежно отзываюсь я, чуть наклоняя голову. Мы стоим практически в центре зала, друг напротив друга, его взгляд обращен лишь на меня — и никого более. Я не могу ничего поделать, кроме как смотреть на него в ответ. То, что происходит далее, можно посчитать весьма хорошим постановочным трюком: на глазах у всех блондин опускается на одно колено и, глядя на меня снизу вверх, с улыбкой произносит: — Ты выйдешь за меня? Из своего узкого костюма он выуживает коробочку и распахивает передо мной: внутри сияет роскошное кольцо с огромным камнем, в бликах которого пляшет свет ламп со всей комнаты. «Этого не было в сценарии! И он еще говорил мне не импровизировать?!» На миг у меня перехватывает дыхание. Я знаю, что должна немедленно придумать что-то, сориентироваться. Мысли роем жужжат в голове, и, наконец, на первый план выходит лишь одна идея, что способна заставить всех в этом зале поверить в нашу «любовь». «Нужно заплакать. Так… быстро вспоминай самый счастливый момент в своей жизни! Нет, не то… Самый грустный момент? Я неудачница! Нет, тоже не то. Ах, точно: как же мне жмут эти чертовы новые туфли!» Я замечаю мимолетную тень удивления во взгляде Руфуса, когда по моей щеке начинает, наконец, скатываться одинокая слеза. Я прикрываю рот рукой и начинаю кивать головой, выдавливая из себя переполненное радостью: — Я согласна! Блондин вновь улыбается, надевает мне на палец кольцо и целует руку, и лишь после этого поднимается на ноги, чтобы картинно обнять и поцеловать меня на виду у всех. Наши губы встречаются: у него они мягкие и теплые — что подтверждает, что он все-таки и правда человек из плоти и крови. Я обнимаю его в ответ и слегка приоткрываю глаза, чтобы сквозь ресницы посмотреть на реакцию «зрителей»: и она именно такая, которую и положено ожидать в подобных ситуациях — шок! Многие даже явно чувствуют себя несколько неловко. Немудрено: наверняка, это первый раз, когда наследник Шинра позволил себе такую вольность, как прилюдный поцелуй. — Кхм… Неожиданное заявление. Ты умеешь меня удивить, — прерывает нас Президент. Его слова заставляют Руфуса прервать поцелуй, который, к слову, был весьма недурным. «Интересно, сколько у него было… или есть любовниц? Ведь не может же быть, чтобы их не было? Где бы он тогда научился так целоваться?» По взгляду Шинры-старшего можно понять только одно: не очень-то он нам поверил. «Может ли быть так, что все, что тут происходит, устроено ради того, чтобы обдурить Президента?» Цепкий взгляд Шинры-старшего останавливается на мне. — Президент, — сухо, словно машина, выговаривает Руфус, крепко держа меня за руку. Передо мной возникает платок «вежливости» — вытереть свою театральную слезу, и нетрудно понять, кто протянул его. «Мне нельзя допустить ошибку.» Теперь я как никогда явно ощущаю, что иду по очень тонкому льду.