***
В казарме пахло мылом и зубной пастой. После возвращения из леса, помывшись и подкрепившись, каждый занимался своим делом. Волчок со Студентом раздобыли где-то карты, играли и при этом яростно о чем-то спорили. Седой дремал. Серега думал. Впервые услышав от Чайки про подозрения Мазурова с племянником, он толком не поверил — списал все на обыкновенную командирскую мнительность. Уж больно часто за годы службы он сталкивался с тем, что любой промах списывали на «крыс», «кротов» и прочую живность. Но когда группа чуть не перестреляла местных полицейских и те, кое-как успокоившись, объяснили, что забыли в лесу, Серега понял: командир не ошибся. Рассказ трех полицейских вышел сумбурным и сводился к тому, что примерно за час до случившегося в дежурную часть местного отдела полиции поступил анонимный звонок. Человек на том конце провода быстро и четко объяснил, что в столь ранний час прогуливался с собакой в лесу вблизи заброшенной базы. Вдруг собака сорвалась с поводка и рванула в здание. Человек побежал за ней и наткнулся на ящики. Заглядывать в них не стал. Во-первых, испугался, а во-вторых, ему показалось, что кто-то приближался к базе. Человек испугался окончательно, подхватил собаку и убежал. Затем перевел дух и позвонил в полицию, чтобы выполнить гражданский долг. Аргументировал просто: вдруг это те, кто обчистил военчасть? Полицейские знали, что поисками занимались ФСБ, Росгвардия и куча военных. Логично было бы передать сведения им, но трое смельчаков захотели по медальке и отправились проверить сообщение лично. Нарвались на непонятно кого с оружием — и перепугались до икоты. Установить, кто звонил, не смогли. Но никто не сомневался: это Грек и его «шестерки». Больше ни у кого просто не было причин играть с огнем. С какой целью? У Сереги вариантов не было, но подоспевший со сменой Родя выдвинул пару версий для размышления: — Может, просто решил: чем больше смертей, тем лучше. Псих, садист, придурок. А может, отвлекающий маневр. Представьте, что люди сказали бы. Спецназ расстрелял беззащитных ментов. Ужас! Позор! Страшные люди! Такой кипиш начался бы, ну, а Грек в суете тихонько взорвал бы что-нибудь и сдриснул обратно в Грецию брюхо греть. Сереге версии Роди показались вполне жизнеспособными. Да и остальные оценили. Вот только группа не знала, как быть. Кому верить? Одному Чайке? Как, зная о «крысе», планировать операции, участвовать в зачистках, расспрашивать местных, просто говорить друг с другом ни о чем? Серега отмахнулся от неприятных мыслей и посмотрел на время. Почти одиннадцать утра. Следующая вылазка выпала на вторую половину дня, теперь — в поселок: заглянуть в дома, расспросить жителей. В успех Серега не верил, но план разрабатывал не он, а сопротивляться не было никакого желания. Хотелось просто подчиниться и скорее вернуться в Питер. Интересно, как там Вера? На работе, наверное? Серега снова вспомнил их утро. Едва он ответил ей про уход из спецназа, Вера убежала: где-то в квартире зазвонил телефон. И Серега расслабился. Ее любопытство его не тяготило, но было немного непривычно: все-таки давно его не забрасывали вопросами о работе. Разве что Евсей — но он другое дело. Серега прислушался, однако голоса Веры не услышал: то ли она говорила тихо, то ли ушла подальше, а может, и то, и другое. Серега машинально пожал плечами, вышел из-за стола и прошелся, мимоходом осматривая кухню. Вчера как-то не до того было — ну кухня и кухня. Да и сейчас ничего не бросалось в глаза: чисто, аккуратно, ничего лишнего. Он выглянул в гостиную. На секунду царапнула мысль: нечего расхаживать, не разрешали же! Но Серега мигом отмахнулся: они не первый день знакомы, они видели друг друга голыми, они женятся… Вернись сначала, желательно целиком, а не по частям, а потом уже женись на здоровье, услужливо напомнил здравый смысл. Серега не стал спорить. Что правда, то правда. Но чуть-чуть посмотреть ведь можно! Как живет, чем интересуется, какие книги читает. Он вскользь оценил обстановку. Светлые стены, небольшой черно-белый ковер с геометрическими рисунками, синий диван, желтое кресло, квадратный журнальный столик, телевизор на стене, узкий стеллаж с книгами и журналами. Любопытно… Серега попытался вспомнить, чем Вера жила, когда они познакомились. Ответ нашелся быстро: журналистикой она жила — и ничем больше. Наверное, и сейчас почти вся литература сплошь про нее, родимую. Серега подошел и скользнул взглядом по корешкам книг на средней полке и попал в точку. Редактура… Пособие… СМИ… Медиа… Коммуникации… На нижней полке нашлись Куприн, Пушкин и Чехов. Компанию им составили две книги о Гарри Поттере. Серега хмыкнул, но в общем-то не удивился. Даже смутно припомнил, как однажды вечером, вроде бы в новогодние праздники, наткнулся на одноименный фильм. Долго смотреть не стал, переключил, как только в руках мальчишки, который бродил по библиотеке, заорала книга. На верхней полке лежали две небольшие книги по психологии. Серега предположил, что это логично: журналисту стоит хоть чуть-чуть разбираться в теме. Самому ему еще в учебке пришлось в срочном порядке пролистать несколько книг — для общего развития. На этой же полке стопкой лежали толстые и тонкие журналы. В первую секунду Серега захотел их пролистать, но сдержался. Это уже слишком, решил он, к тому же наконец расслышал Веру. Она, похоже, повысила голос на своего собеседника. Серега сам не понял, как перенесся из гостиной к закрытой двери спальни и прислушался. Неожиданно заныл затылок, и он, не отлипая от двери, подумал, что это совесть пыталась до него достучаться, но тщетно. Серега лишь поморщился и уловил суть разговора: сроки, материал… Понятно, разговор шел о работе. Видимо, не успевали вовремя, поэтому Верин голос через дверь звучал слегка взвинченно. Совесть все-таки достучалась до Сереги, и он, утолив любопытство, вернулся на кухню. Будто и не ходил никуда. Вера присоединилась к нему минут через пять, выглядела она совершенно спокойно, в одной руке сжимала смартфон, а в другой держала его футболку. Серега охнул — как-то подзабыл, что сидел в одних штанах, и поспешно оделся. А затем спросил: — Все хорошо? — Да. С работы позвонили, сроки горят. — Вызывают? — Нет. Завтра все сделаю. Серега кивнул и заметил, что Вера не просто спокойна — от ее беспокойства, которое не давало ему покоя совсем недавно, не осталось и следа. Видимо, он, как всегда, зря себя накрутил, и тревожилась она исключительно по работе, мало ли, что там?.. Телефон зазвонил снова, Вера зыркнула на дисплей, еле заметно скривила губы и сбросила звонок. Серега против воли уставился на нее с немым запросом на объяснение. И Вера легкомысленно махнула рукой: — Есть на канале один мерзкий тип. И я ему, кажется, понравилась, названивает уже месяц. — Заблокируй, — предложил Серега. — Не могу. Он может позвонить по работе, — пожала плечами Вера и сразу погрустнела. — Это ты с ним сейчас говорила? Серега сначала спросил, а потом подумал, что прозвучало это… двояко, словно он дословно слышал ее разговор. Вера кивнула и не сразу, но пояснила: — Все рабочие вопросы мы с ним уже обговорили, поэтому сейчас, — она неприязненно отодвинула от себя телефон, — звонит просто так. А я не хочу его слышать. Разговор о мерзком коллеге явно совсем не нравился Вере, она сникла буквально на глазах, и Серега понял: пора срочно менять тему. А еще мысленно взял этого таинственного хмыря на карандаш. И уж совсем неожиданно мозги прошила догадка, граничащая с чушью: может, Вера из-за этого типа решила срочно заделаться замужней? Чтобы… Чтобы что?.. Отстал? Нет, мимо. Слишком мудрено. Серега еле-еле выкинул предположение из головы и постарался некоторое время вообще ни о чем не думать. — Можно мне еще кофе? — не придумав ничего лучше, спросил он через несколько томительных секунд. — Конечно, — Вера чуть улыбнулась. Пока она возилась с туркой, Серега тихонько наблюдал и внезапно понял — сейчас или никогда. И собрался с силами, чтобы рассказать о своем сроке: совсем чуть-чуть, в общих чертах, чтобы знала, что он не ангел, и чтобы подумала, нужен ей такой муж или он ничем не лучше того мерзкого коллеги. Вот сейчас, только кофе нальет, а то промахнется от неожиданности, обожжется… Серега не сразу заметил, что Вера вернулась к столу — слишком уж далеко он ушел в своих мыслях, почти дошел до мрачно-серой колонии, где провел целый год. Затем рассеянно поблагодарил за кофе и, сам того не ожидая, мягко ухватил Веру за талию и усадил к себе на колени. От нее пахло кофе. Или это тянуло из чашки перед носом?.. Он не разобрал, только с бешено колотящимся сердцем заметил, что Вера не сопротивлялась. Я не сказал тебе кое-что важное, проговорил Серега и лишь через пару секунд понял, что получилось про себя. Он хотел повторить вслух, но с губ сорвалось только самое главное, наверное, резче, чем требовалось: — Я сидел в тюрьме, в колонии общего режима. Серега по-прежнему придерживал Веру за талию и почувствовал, как она вздрогнула. А потом глянула на него страшными глазами, будто спрашивая: шутишь? И Сереге очень захотелось кивнуть, но он смог лишь убрать от нее руки — на всякий случай. К его удивлению, Вера не встала и не отошла. Так и сидела, уставившись на него с искренним изумлением. Серега расценил ее молчание как просьбу продолжить. — Я провалил штурм, погибли люди. Дали два года, отсидел год. — Ты, — Вера отвела взгляд и посмотрела куда-то в угол, — а как же… — голос у нее стал каким-то замороженным. — Но, Сереж, ты же сказал, что до сих пор в спецназе. Разве… Она не закончила. Впрочем, Серега примерно представлял, что за вопросы костью застряли у нее в горле. Что именно произошло? Он был один? Как вернулся на службу и зачем? Вот только отвечать сейчас не хотелось. Хотелось, чтобы Вера просто не строила безнадежных иллюзий на его счет. Нечто подобное Серега уже проходил. С матерью. После освобождения. К нему в изолятор во время следствия ее не пустили — был введен режим особых условий из-за вспыхнувшего бунта. И Серега этому порадовался, потому что уже успел узнать от сокамерника, бывшего спецназовца, через какие преграды придется пройти родителям, чтобы увидеться с ним. Этот же сокамерник посоветовал ему ни в какую не просить длительных, а лучше вообще никаких свиданий, особенно с матерью. Объяснил просто: «Сколько тебе светит? Года три? Это не десятка. А мать такого насмотрится, что ни в жизнь не забудет. Терпи, пиши, звони». Серега тогда благодарно покивал, хотя не поверил до конца, что все так плохо. А через три месяца заключения не выдержал, поддался уговорам родителей, написал заявление на предоставление длительного, на три дня, свидания. Однако припомнил совет и в графе о родственниках указал лишь отца. Свидание разрешили, отец приехал, но Серега понял, что никогда не простит себя за унижения, которые тому пришлось вытерпеть. С матерью Серега увиделся только после внезапного освобождения. Он не стал юлить, сразу объявил, что вернулся на службу. Она тогда долго молчала, а потом беспомощно спросила, как же так, разве с судимостью можно? Хотя Серега понял, что на самом деле на языке у нее вертелось совсем другое: зачем он вернулся на службу? А чуть погодя она спросила, сел ли кто-то еще. Понес ли кто-то ответственность, кроме него? Ответить и на тот и на другой вопрос Серега смог не сразу. Пробормотал, что виноват лишь он, и уходить в никуда как-то неправильно. Мать робко напомнила о науке. Серега тогда еле сдержал резкий смешок. Наука? Ушла вперед, что ни в какую не догонишь, или осталась в прошлой жизни. В любом случае, где-то далеко-далеко. — Сереж? Серега вздрогнул и опомнился. Пока он предавался воспоминаниям, Вера поднялась и теперь стояла перед ним. Вид у нее был слегка пришибленный. — А как все произошло? — выдавила она. — Случайно, — коротко ответил Серега, но вскоре продолжил: — Получили приказ штурмовать катер с бандитами и заложниками. Завязалась перестрелка, я получил пулю, неудачно выстрелил, попал в одного, а у него была граната. Ну, а потом взрыв, пожар. Дальше плохо помню… Серега действительно мало что помнил: грохот автоматной очереди, оглушительное «бабах», совершенно нечеловеческие вопли и запах — гари, соли, металла, крови, всего помаленьку. — Но ты ведь… — побледневшая Вера резко вернулась к нему на колени. Серега не шевельнулся и подумал, что, наверное, ей просто потребовалось сесть, пока ноги не подвели. А он оказался ближе, чем стул. От ее присутствия так близко ему одновременно было хорошо и плохо. — Это же случайность! — выпалила Вера и положила обе ладони ему на плечи. Сереге показалось, что она его сейчас встряхнет, но этого не произошло. Руки у нее были горячие и чуть-чуть дрожали. А может, дрожал он сам. — Ты ведь был ранен и мог ошибиться… — Мог. Но не имел права, — сухо сказал Серега. — Тебя одного наказали? — выдержав паузу, спросила Вера. — А кого еще нужно было? Я стрелял, я попал, я сел. Логично? — Нелогично, — с внезапным упрямством ополчилась Вера. — Ты сам сказал, что просто выполнял приказ. А как же командир? Он приказал. Он не рассчитал риски. Он сел с тобой рядом. Так логично. И справедливо. Сереге резко захотелось сгрести ее в объятия. Вместо тысячи слов, которые все равно бы так и остались лишь на языке. Но вдруг в слегка очумевшей голове маленький рациональный до тошноты человечек возразил строгим голоском, что это глупый и неуместный поступок. И он послушался, сдержался, ограничился лишь невеселой усмешкой: — Я рассказал тебе не для того, чтобы ты боролась за справедливость. — А для чего? Серега не ответил, только поерзал, давая понять, что хочет встать. Затем он усадил ее на свое место, присел рядом на корточки и заглянул в глаза. Почему-то только так, снизу вверх, слова согласились выстроиться в предложения. — Хотел, чтобы ты знала, — тихо сказал Серега, словно боялся спугнуть мысль. — И переварила это, пока я там, — он неопределенно мотнул головой в сторону. — И решила, нужен я тебе такой или нет. Он еще немного посидел так. И с каждой секундой взгляд Веры становился все пристальней, все задумчивей, словно она разглядела в Сереге что-то такое, о чем он сам не догадывался. Потом он встал и подошел к окну. Смотрел несколько секунд, не замечая ни машин внизу, ни деревьев. Только чувствуя пустоту внутри: ни смятения, ни облегчения, ни тревоги — ничего не было. Наверное, потому что сам Серега уже сто раз все переварил, прочувствовал вдоль и поперек и смирился с неприятной действительностью: эти эпизоды, провал операции и заключение, никуда не денутся, значит, надо научиться с ними жить. И у него, в общем-то, получалось. Молчание затянулось. Серега покосился на Веру, она смотрела на нетронутый кофе и, кажется, машинально, не отдавая себе отчет, покусывала ноготь на большом пальце правой руки. А левой, чуть касаясь кончиками пальцев, неслышно и явно нервно отбивала чечетку по столу. Серега понял: надо «расколдовать» ее, пока не провалилась в своих размышлениях опасно глубоко. Он глянул в окно, выцепил уезжавший со двора серебристый внедорожник и сказал совершенно невпопад, только чтобы отвлечь: — Если хочешь, тоже можешь в чем-нибудь признаться. — Да мне не в чем вроде, — секунд через пять отозвалась Вера. — Хотя я же тебе не сказала!.. Серега едва заметно напрягся и уставился на нее пристально. Она все еще была бледновата, но оживилась. — Только не смейся. Я на психолога учусь. Остался один курс. Но это так себе тайна. — На психолога? — переспросил он, и лишние мысли мигом забились по углам. — Только не говори, что разочаровалась в профессии. Вера повертела головой: — Нет. Ни за что! Случайно вышло. Мне на работе пришлось довольно глубоко погрузиться в эту тему. И однажды я подумала, что одно другому не мешает, так почему бы не вернуться на студенческую скамью. Вот, пока полет нормальный. — Мм, а я думаю, зачем тебе книги по психологии, — сболтнул Серега. — Ты когда успел-то?! — беззлобно воскликнула Вера и вроде бы окончательно пришла в себя. — Я же разведчик, мне много времени не надо. Кстати, чуть не забыл… Он полез в карман штанов и вытащил ключи, положил на стол и пододвинул к Вере. Она посмотрела на него в замешательстве. Серега же решил окончательно отвлечь ее от внезапно навалившегося мрака. У нее еще будет время подумать и перепугаться, а пока — надо «переключиться» на любую чушь. — У меня в квартире кактус. Если я задержусь, полей, а то усохнет, жалко. Ну и заодно можешь посмотреть, как я живу. Составить психологический портрет и все такое. Тебя уже научили? — он улыбнулся. — Только не говори, что собираешься подкалывать меня до самого окончания универа! — снова воскликнула Вера, но ключи взяла и повертела в руках. — Погоди-ка, насколько я знаю, кактусы надо поливать… что-то около двух раз в месяц? Серега кивнул и понял, что его колючий питомец в надежных руках. — Я стесняюсь спросить, сколько тебя не будет? — К твоему выпускному точно вернусь. — Очень оптимистично! А кто раньше этот твой кактус поливал, когда ты был в длительных командировках? — Да никто. У соседки, конечно, есть ключи, но у нее беда с памятью, восемьдесят семь лет — простительно. Так что это уже третий. — Может, у него и имя есть? — усмехнулась Вера. — Конечно! — с серьезнейшим видом кивнул Серега. — Василий Третий. — Вера рассмеялась, и он решил рассказать про того, в чью честь был назван кактус.***
Серега, незаметно провалившись в сон, проснулся от того, что рядом шуршал пакет. Он приоткрыл один глаз и увидел Седого, который грыз сухарик за сухариком. В желудке у него заурчало. Их, конечно, покормили после возвращения из леса, но весьма условно, и организм намекал, что неплохо бы повторить. Серега выпросил у Седого горстку сухариков, проглотил за раз и глянул на часы в смартфоне. Почти два часа дня. Значит, до обеда считанные минуты. А в четыре группа отправится в поселок. — Пошли, что ли? — сказал Седой ровно в два и кивнул на дверь. На подходе к столовому блоку к ним присоединился Родя. В нескольких метрах от входа, прямо у мусорного контейнера, все трое заприметили знакомую худую физиономию. Светловолосый майор бродил туда-сюда в явном нетерпении и снова держал руки за спиной, как арестант. — Родь, а это кто? — спросил Седой. — Щепкин. Замполит части, которую обчистили. — А что он тут делает? — не понял Серега. — А хрен его знает. Вроде командир части, полковник Вьюгов, сюда отфутболил, мол, ты взрывчатку прое… профукал, ты и ищи. Помогай, короче, людям, нам, то есть. — И че, помогает? — хмыкнул Седой. — Не мешает — и на том спасибо. — Погоди, в каком смысле — профукал? — удивился Серега. — А он в ту ночь дежурным по части был. Не доглядел, видать. — Проверили его? — А то! Но вроде не при делах. Говорят, чуть ли не плакал, когда его фээсбэшники и следак военный допрашивали. На глазах троицы, непонятно откуда взявшись, к Щепкину подошел еще один майор — покрупнее, с гордо расправленными плечами, но такой же белобрысый. Они закурили. — А это Данилов. Бывший спецназовец, сейчас преподает огневую подготовку в училище, на базе которого мы, собственно, находимся. И там же замещает тренера по рукопашному бою, — рассказал Родя. — А здесь чего забыл? — Так каникулы же. Делать особо нечего. Решил вот помочь. Каждый кустик знает. У него в поселке то ли дача, то ли дом. — А он может… — начал было Седой, но заткнулся. — Греку помогать? — угадал Родя. — Да все могут. Но за руку еще никого не поймали. Серега слушал каждое его слово и мысленно соглашался. Подозревать можно кого угодно, но главное — взять с поличным. А с этим могут возникнуть серьезные проблемы, потому что вряд ли «крыса» попалась глупая и неосторожная.