Frankie Goes To Hollywood — Relax
Ночь была моим любимым временем суток. Порой мне казалось, что я никогда не жил днем, и только по ночам выползал из своей клетки и начинал полноценно существовать. Я почти всегда просыпался в одно и то же время около одиннадцати. Как по щелчку пальцев я открывал глаза и начинал собираться. Я терпеть не мог сидеть дома и постоянно искал новых впечатлений, жадно изучал этот мир. Мне никогда не нравилось чувствовать себя одиноким, и разные люди прекрасно скрашивали мои дни, дарили мне эмоции и веселье. Я мог назвать себя очень любопытным человеком, который ничего не боится и всегда говорит «да». Хотя мне и было девятнадцать лет, я чувствовал себя старше, и почему-то казалось, что жил я очень мало. Года, месяцы, дни сменяли друг друга, а я никогда не мог уследить за ними. Бывало, что дни терялись, и я ощущал себя потерянным и даже забытым. Мне нужно было переодеться, и как назло мой шкаф был забит какой-то дерьмовой одеждой. Мне толком ничего не нравилось, но спустя пару минут, когда на полу уже скопилась куча шмотья, я выудил свои любимые чёрные джинсы, футболку и кожаную куртку. Можно было уходить и оставалось только надеяться, что моя тётка крепко спит и не будет в очередной раз нудить. Хотя мне было плевать. Айрин — худощавая, сморщенная и обиженная жизнью еще не старуха, но уже и не молодая женщина, была старшей сестрой моего покойного папаши. Но, несмотря на уже давно увядшую внешность, она продолжала молодиться. Она криво красила губы ярко-розовой помадой и густо подводила глаза коричневым карандашом. К сожалению, опека перешла к ней как к моей ближайшей родственнице после скоропостижной кончины отца. Такая нелепая смерть, даже смешно — упал пьяный с лестницы и сломал себе шею. Мне было его совершенно не жаль. А что касается тётки, её даже можно было бы терпеть, если бы она не совала свой длинный и крючковатый во всех смыслах нос в мои дела. С кем я и чем занимаюсь не её гребанное дело. И я до сих пор не понимал, почему она все ещё живёт в моем доме и портит мне нервы, хотя мне уже было девятнадцать. Пару раз я даже хотел вышвырнуть её из моего дома к чёртовой матери, но Айрин всегда возвращалась. — Блять, где мои сигареты? — почти в слепую я перерыл содержимое письменного стола, но ничего не нашёл кроме тетрадок, ручек и маркеров. Дерьмо! Я был готов поклясться, что оставил их где-то там пару дней назад. Дико хотелось курить, но уйти из дома хотелось больше, поэтому я быстро ушёл, хлопая дверью. К черту сон! Ночной осенний воздух отрезвлял, и я не спеша прогуливался по улицам, совершенно ни о чем не беспокоясь. Дорогу к почти подпольному боксерскому клубу я знал наизусть, и у меня ещё было минут сорок в запасе. Азарт боя всегда пробуждал во мне что-то дикое, необузданное, и я завороженно наблюдал за мордобоем. Можно сказать, что я был активным болельщиком и никогда не жалел горла, поддерживая своего любимого бойца. За размышлениями я добрел до места назначения, и по совету Стэна вошёл с чёрного хода. Если я не ошибался, то у него сегодня был бой, и я мог поставить сто баксов и пачку сигарет на кон, что он выиграет. Стэн был хорошим боксером и отличным другом. Пусть он и был старше меня на три года, эта разница никогда не ощущалась, и мы всегда были на равных. Втроём. Я, Стэн и Беверли. Не так уж давно, но очень плотно, я влился в их дуэт, и мы стали почти неразлучны. — Эй, Ричи, — Беверли помахала мне с противоположного угла зала, — ты все-таки пришёл. — Как я мог пропустить бой Стэнли? — я улыбнулся и начал подходить к подруге. — Ричи, ты же знаешь, как он ненавидит, когда ты называешь его полным именем, — Беверли чмокнула меня в губы и крепко обняла, а я почувствовал, как копна рыжих волос пахнет чем-то сладким и приятным. Захотелось вдохнуть этот аромат ещё раз. — Именно поэтому и называю, — мы засмеялись, а я ещё раз осмотрел зал. Я так любил это место, этот эпицентр жизни и адреналина. Это небольшое, но достаточно просторное помещение с рингом по центру. Но пока здесь было пусто. Многочисленные болельщики ещё не успели собраться. — Что у тебя на лице? — кончиками пальцев с чёрным маникюром Беверли почти нежно притронулась к моей скуле, — Ричи? — Ерунда, забей. Даже не болит, — я задрал футболку, демонстрируя ей, как трофеи, остальные синяки, — тут тоже почти зажило, видишь? Эти ебланы опять меня избили. Больше, блять, никак не могут показать свою силу. — Я смотрю, ты уже начал показывать стриптиз? — откуда-то из подсобки появился Стэн уже полностью одетый для боя. Ему чертовски шли красные боксёрские шорты и перчатки. Одежда, точнее почти её полное отсутствие, полностью открывала обзор на красивое рельефное тело. — Привет, Стэнли, — я специально выделил его имя интонацией и довольно сильно стукнул кулаком по его боксерской перчатке. Взгляд зацепился за его татуировки на руке, которые я бы точно смог нарисовать по памяти: змеи, которые от запястья до плеча переплетали руку кольцами. — Иди нахер, Ричи, — Стэн все равно улыбался и совсем по-хозяйски закинул руки на меня и Беверли, — бой скоро начнётся. Занимайте места, пока не стали запускать остальных. А после моей победы поедем ко мне. Хочу напиться в говно. — А если ты продуешь? — шутливо спросила Беверли. И я, и Стэн знали, что она никогда не сомневалась в его победе и всячески поддерживала. Эти двое с самого детства вместе и они были настолько близки, что становилось не по себе. Но мне нравилось их сумасшествие, я жил им, и всячески поддерживал их любую идею. Жизнь слишком коротка, чтобы в чем-то себе отказывать. Мне повезло, что я стал их другом. — Бля, Бев. Да я его уделаю максимум в четвёртом раунде, — Стэн сделал пару пробных хуков, — этот сопляк почти на ногах не держится. — Мы в тебя верим, Стэн, — Беверли подмигнула и поцеловала его в губы, — это наудачу. Толпа людей облепила ринг со всех сторон в несколько рядов. Отовсюду слышались крики, маты. Стоял такой гул, что закладывало уши, но мне это нравилось. Я чувствовал, что живу, наполняюсь энергией. Мне всегда была по душе жестокость, и эти бои стали отличной альтернативой уличным дракам. Мы с Беверли стояли в первом ряду и, не стесняясь, орали так, что закладывало уши. — Блять, Стэн, врежь ему! — Давай! Справа! — Стэн, блять! Твоя покойная бабка и то лучше кулаками машет! — Удар! Ура! Стэн отлично двигался на ринге, почти грациозно, танцуя, уворачивался от ударов и очень точно наносил свои. Хук слева, апперкот, хук справа, слева. У противника не было шансов, и прямым ударом, в седьмом раунде, Стэн его нокаутировал. Победа! Безоговорочная, блять, победа!***
После боя, как и планировалось, мы завалились в дом Стэна, который достался ему от его покойной бабки Розы. Урна с её прахом до сих пор стояла на барной полке, царство ей небесное. Иногда мне казалось, что она наблюдает за нами, и если бы у меня была хоть капля стыда, то мне было бы немного неловко доставать новые бутылки алкоголя для пьянки. Нам было лень возиться со стаканами, поэтому мы пили прямо из бутылки, передавая её по кругу. Одна бутылка на троих, одна сигарета на троих. Так интереснее. Я, Стэн и Беверли. Мои единственные друзья. Когда Стэн ушёл в ванную со словами: «Идите нахер! Это мой дом, когда хочу тогда и моюсь», мы с Беверли остались вдвоем, и я не могу сказать, что нам было скучно. Втроём, вдвоём и в любых комбинациях нам было хорошо друг с другом. Мы не были влюблены, но совершенно особенно взаимодействовали. У нас не было стеснения, только любопытство и желание жить и получать всё и сразу. Беверли развалилась на диване, а я на полу у неё в ногах. Я не мог упустить шанс подразнить её, поэтому то и дело щекотал или поглаживал ее хрупкую лодыжку. — Ричи, хватит, — Бев смеялась, но не спешила уходить, давая мне зелёный свет, — лучше передай мне пиво. — А волшебное слово? — я резко повернулся и стянул её к себе на пол, нависая сверху, — или вежливость не для тебя, Бев? — совершенно не стесняясь, одной рукой я зафиксировал её руки над головой и стал оставлять нетерпеливые поцелуи на нежной коже, чем вызвал почти ощутимое сопротивление. — Отвали, Ричи! Иди нахер! Наш громкий смех и шуточная драка не на жизнь, а на смерть, привлекла внимание Стэна, который даже не удосужился закрыть дверь, и нам было отчётливо слышно, как шумела вода. — Вы там ещё, блять, потрахайтесь, — прокричал Стэн, — и кто-нибудь, принесите мне полотенце, оно в моей комнате в ящике справа. — Обойдешься, Стэнли, — я специально в который раз назвал его полное имя, потому что не мог отказать себе в удовольствии побесить этого придурка. — Отъебись, Ричи! — было слышно, что Стэн со всей силы ударил чем-то по воде, и я был готов поклясться, что половина ванны вылилась на пол, оставляя на плитке лужи. — Пойдем к Стэну, — шепнула мне в ухо, Беверли, которая все ещё ерзала подо мной. — Ну, пойдём, — рывком я поднял нас двоих с пола, и все так же продолжая беситься, мы пошли проверить, не утопился ли Стэн от одиночества. Мы нахально завалились в ванную с оглушительным смехом и вознёй. Взгляд сразу же упал на красивое рельефное тело Стэна. Его мышцы налились и отчётливо выступали после боя, а капли воды, как россыпь водяных веснушек, блестели от света лампы. От влаги и так кудрявые волосы ещё сильнее завились, образуя мелкие завитки, а пар, исходящий от горячей воды придавал ему какой-то особенный, завораживающий вид. — Давай двигайся, Стэн, — почти рывком Беверли стянула с себя цветастое платье, оставаясь в кружевном телесном белье. Совершенно не стесняясь, она уселась в ванну к Стэну посередине, — Ричи, иди к нам, — и она брызнула в меня водой. Я лишь засмеялся и начал стягивать джинсы вместе с бельем. От меня не укрылся жадный взгляд Стэна, которой проследил за моими действиями и стал заинтересованно меня рассматривать. Меня не нужно было просить дважды. Как только я уселся в ванну, вода тут же полилась через край, слегка затапливая мраморную плитку. Но нам было все равно, мы вместе и этот дикий азарт не давал остановиться. Что же будет дальше? Ванна была не самой большой, но мы кое-как разместились. Стэн с одной стороны, я с другой, а Беверли в центре. Наше безумное трио. Мы то и дело сталкивались ногами, руками, но было абсолютно плевать. Слишком близки душевно, чтобы смущаться телесной близости. Горячая вода расслабляла и обволакивала, и я блаженно прикрыл глаза, ощущая, как по телу разливается тепло. Я почувствовал, как Беверли слегка подтянула меня к себе и зарылась рукой в волосах, наматывая кудри на пальцы. Было приятно. Рука Беверли, нога Стэна где-то в районе коленки. Я чувствовал их обоих, и мне это безумно нравилось. Дикие ощущения, нечто новое и неизведанное. На ощупь, мне было так лень открывать глаза, я добрался до шеи Беверли и слегка придушил, а потом опустил руку ниже к ключице и ещё ниже к аккуратной груди. Совсем немного сжал сосок через белье и уже был готов продолжить свое исследование по её телу, как наткнулся на ещё одну руку. Мужскую. Стэн. Не особо думая, я переплел наши пальцы и резко открыл глаза, вдыхая воздух. — Мальчики, я смотрю, вам и без меня было бы неплохо, — Беверли звонко засмеялась и откинула голову назад, открывая вид на красивую, тонкую шею. — А ты ревнуешь, Бевви? — плавным движением головы Стэн откинул завиток волос с глаз, — меня на всех хватит. — Тебя? — я хмыкнул и совсем по-хозяйски закинул ногу на Стэна, — ты только что отпрыгал на ринге семь раундов, максимум на что тебя хватит — подрочить в руку. — Завали ебало, Ричи, — Стэн засмеялся и брызнул в меня водой, а я немного пнул его ногой в живот, — ты хочешь проверить, на что я способен? — Хочу! — я посмотрел на него с вызовом и криво улыбнулся. Было интересно, насколько далеко зайдёт эта игра. С каждой фразой я чувствовал, как растёт напряжение и возбуждение в паху. Не знаю, кто на меня так действовал. Наверное, и Беверли, и Стэн. Она и он, он и она. Словно подхватывая моё (точнее, наше общее) настроение, Беверли решила повысить ставки и одной фразой разрушила все и так давно уже условные границы. Они рухнули, как карточный домик, открывая новый уровень: — Поцелуйтесь, — она скорее отдала приказ, чем попросила, — вы оба такие красивые, хочу посмотреть, как вы любите друг друга. Несколько секунд мы не двигались, только смотрели в глаза. Я заметил, как Стэн быстро, неосознанно облизнул губы, а прозрачная вода без пены не смогла скрыть от меня его возбуждение. Мне тут же захотелось попробовать его на вкус, почувствовать его язык у себя во рту. — Ну, я жду, — Беверли никогда не отличалась терпеливостью и вполне ощутимо начала тянуть нас друг к другу. Ближе, ближе и ближе. Я уже чувствовал дыхание Стэна у себя на губах, и в какую-то секунду мы почти одновременно припали друг к другу, агрессивно вылизывая губы. Никто не хотел уступать, наш далеко не первый поцелуй был некой битвой. Укусы, ощутимые посасывания. Наши языки сталкивались, переплетались, и было слишком хорошо, чтобы прекращать эту недо-вражду, недо-любовь. Нужно было что-то сделать, поставить финальную точку, и я решил использовать запрещённый приём. Под водой, наобум, я нашёл член Стэна и резко, грубо провел рукой, вызывая у него гортанный стон. Этот раунд был за мной. Один — Ричи, ноль — Стэн. — Заводит, — лицо Беверли раскраснелось, она тоже тяжело дышала, — а теперь оставлю вас одних, — с характерным всплеском она встала из ванны, совсем небрежно сняла кружевной топ, лениво выкрутила его и бросила обратно в воду. Она ушла, а мы ещё около минуты наблюдали, как лёгкое кружево плавает в ванной, напоминая о случившемся. Я хотел их. Обоих. Стоящий член не мог лгать. — Мне нужно подрочить, — как-то лениво Стэн облокотился на стенку ванны. — Намекаешь, чтобы я тебе помог? — Нет, я намекаю, чтобы ты убрался нахер отсюда и оставил меня одного. Я устал после бокса, — но Стэн все равно улыбался. — Ну, как знаешь, — взгляд упал на белье Бев, которое все еще было в воде, я быстро выловил его, — я тогда проверю, как там Беверли. А ты оставайся здесь. Один. Мы засмеялась, не ощущая даже и капли неловкости. Всё было так, как надо. Всю свою жизнь я чувствовал себя не целым, как будто чего-то или кого-то не хватало. Стэн и Беверли дарили мне это ощущение целостности, заполняли внутреннюю пустоту. Было приятно говорить МЫ, потому что моего Я мне было уже недостаточно.