Стремление ограничивается с ожиданием окружающих.
Когда ты вынужден черпать запасы стремления, соскребать из дальних углов, то ты лелеешь каждую её крупинку, борешься за каждую всеми силами, всем, что у тебя есть. В моём случае, я дышу одним лишь этим стремлением. Иду под этой неясной путеводной звездой. Я никогда не видел другого выбора, другие дороги заросли каменными шипами, заполонились топями и болотами.
А иначе я погибну под тяжестью, сравнимой с падающими с горных вершин камнями. Валун вины, долга, каждой оплошности, каждой заботы жизни. Я помню каждый. Я держу их в руках и вижу своё отражение. Но ни один не должен упасть на мою голову, или вслед понесётся необратимая лавина. Я должен продолжить свой путь. Я разобью и склею что угодно, если понадобится, но моя жизнь будет наказанием. Раздробленные искажения оседают и въедаются в нутро, становятся моим фундаментом. У каждого есть прочные кости, суставы, податливые хрящи, так и у каждой души должна быть опора. Не будь я таким, какой я сейчас, то точно что-то было бы по-другому. Череда событий может ломать жизнь, но в своей виноват только я.
Я.
Будильник резкой трелью оглушает смутную голову. Комната привычно затемнённая, вся в изломанных тёмных заплатах. Тени гуляют в углах и располагаются по стенам. Шторы трепыхают будто в нетерпении и резко отодвигаются сильными руками ветра. Прохладный воздух течёт по рукам, забирается под одеяло. В глаза бросается упавший халат, но вставать нет желания. И не то, чтобы Тэёну на этой кровати хочется спать… Сейчас совсем утро, и из окна бьёт пурпурный свет, складывающийся на плоскостях беловатых стен и старой мебели. Ли треплет волосы и находит на тумбочке телефон. В руке он ощущается слишком холодным. Ни одного сообщения. Это хорошо или плохо? Тэён лениво потягивается и заламывает за спину руки, придерживая локти. По открытой коже мелькают яркие пятна от света. Ли наспех заправляет кровать, старое одеяло с неровными выступами наполнителя бугристо ложится на матрас. Тэён давно смирился. После короткого душа с холодной водой — он уже привык к местному проживанию, — надевает прохладную одежду из сменного пакета. Чёрные брюки и белая рубашка — выглядит неплохо. Старую скидывает в мятый чёрный пакет. Тэён поднимает с пола такой же помятый халат. Наверное, снесло на пол ветром. Из кармашка выпадает ручка и бейджик с рядом цифр. В складках одеяла несколько раз мигает экран телефона, прерывая небольшой сумрак комнаты. Перечисление арендной платы с вопросом: «Почему микроволновка сломалась?» Тэён пролистывает сообщение, печатает ответ и берёт со стола контейнер. Когда Тэн вернул его, то очень поблагодарил. Хотя и выглядел как-то потрёпанно. Да и кто здесь выглядит необыкновенным, особенным? Нет, обычно таец выглядел лучше. Надо спросить, как он. Ли мотает головой и оставляет пустой контейнер на столе. За пару движений натягивает на нос маску и халат. Парень достаёт из кармана штанов ключ и запирает комнату. Проверяет, всё ли на месте? Кажется, в порядке. Тэён наконец отпускает тёмную потресканную рукоятку. На двери краска иссохла и прогнулась кусочками с острыми краями. Коридор пустует. Блестят блекло-малиновым сколы штукатурки. А дальше свет тягуче пропадает, словно нехотя. Окно тут всего одно. Впрочем, никто никогда его не мыл. Стены и полы сереют всё глубже с длинной коридора. Естественно, в такой утренний час почти все палаты плотно закрыты, но из щёлочек проглядывают тонкие лучики. По достаточной цене их легко могут предоставить. Вздохнуть глубоко через маску не получается. Подошва лёгких кед стучит по выцветшей плитке слишком громко. Это напрягает. Оглянувшись, Тэён быстро взбегает по лестнице, что пыль на ступенях падает вниз мелкими ошмётками. Дерево будто ноет от старости. Выше только самый последний этаж, не считая чердака. Он заброшен, и никто сюда не заходит. Почти никто, будто Ли единственный наблюдатель тихой захламленности. На этаже просыпается ощущение, что разруха поглощает здание, жестоко и неизлечимо опутывает старинной порослью, заглядывает в каждый кабинет и в каждое окно, убеждаясь в иссыхании. Тэён раскрывает шаткие двери. Рукояти мягко отдают золотым. Скрип эхом отдаёт по всему этажу и тут же стихает, оставляя только пыльный осадок. Тэён вздрагивает и затворяет за собой скрипучее дерево с протяжным щелчком. Цвет солнца, расплывшегося по полу, краснеет и переходит в тёмно-бардовое пятно. Света ожидаемо меньше — на подоконнике сидит человек. Ли часто его встречает, проходя по палатам. Странный парень, что всегда одет с иголочки, по-видимому, недёшево. Всегда в капюшоне своей толстовки. И всегда просиживает некоторое время, а потом неожиданно исчезает. Никто его не знает и ни о чём конечно не спрашивает. Дел своих и так у всех по горло. И даже так, непонятно, что это за человек. Сегодня с ним вновь вишнёвые сигареты. Неконтролиемо бегут мурашки. Почему он здесь? Каждого незнакомца пускают только за определённую сумму, но который раз он тут просиживает? 《Как его пускают всё время? Точно чей-то богатый сынок…》 Незнакомец поднимает глаза из-под длинной тёмно-медовой чёлки. Тени на бледных скулах больше углубляются, а губы еле заметно кривятся, словно в улыбке. Улыбке? Он пронзает взглядом и незаинтересованно поправляет кожаную курточку. Во взгляде незнакомца только холод, присущий постоянным заказчикам или трупам. За его спиной пистолет… Тэён здоровается, как делает это всегда, и поспешно разворачивается в сторону коридора. Шагает, стараясь казаться спокойным. 《Жаль, что мне не уволиться. С каждым днём хочется всё больше. Надеюсь, сегодня не будет «плохих» пациентов…》 После становится совсем непонятно, сколько времени протекает сквозь эти хрупкие стены. Минут десять?.. Ли в задумчивости всё плутает из коридора в коридор. Тишина наполняет сердце спокойствием, но скоро придётся возвращаться к работе. Он усаживается в старое пыльное кресло. Под ногами сухая кожа моментально мнётся и покрывается впадинами из трещин. Парень протирает подлокотник — цвет оказывается не серым с красноватым отливом, а нежным. Такой необыкновенно приятный цвет Тэён видел только среди молодых нераскрывшихся бутонов и на обоях в дорогом отделе строительного магазина… Парень оглядывается по сторонам, смотрит в углы комнаты. Почему-то это его слишком заинтересовывает. Тэён встаёт и наклоняется к самому полу, после прощупывает нижнюю поверхность, где кожаная обивка присоединяется к каркасу. Кожа прочно прибита частыми маленькими гвоздиками. Все руки Тэёна оказываются в пыли. Он, сдерживаясь от чиха, медленно переворачивает кресло и осматривает дно. Гвоздики, видимо, были сделаны очень качественно; даже сейчас их головки блестят, словно серебро. Кожа под ними аккуратно сложена и не кажется неестественно смятой, каждый уголок и складочку будто пригладили утюжком. По середине несуразно выглядывают сероватые куски бумаги — скорее всего, там когда-то была информация о самой мебели и производителе. В самом верху блекло-золотыми буквами ажурно выведена надпись на иностранном языке. «Heaven». У Тэёна с рождения появилась феноменальная память. Она хорошо развилась в подростковом возрасте — мальчик мог наизусть пересказать весь учебник биологии. Это легко могло стать ключом к успешной жизни… Мебельная компания «Heaven» была довольно популярной лет восемь назад. Главу звали Чон Хи Джун — мужчина среднего телосложения, спокойный, довольно приветливый. На телевидении иногда крутили рекламы с их диванами и креслами. Их девиз был — «Попадать в рай, не вставая с дивана». Но года три назад разговоры об этой компании прекратились, мебель стала выпускаться не так часто, хотя и сохранила качество выше среднего. Президент компании сменился, акции обесценивались. А теперь «Heaven» канули в Лету и затесались среди многообразия рыночной экономики. Но парень необычайным образом помнит по крайней мере половину из них. Тэён устало вздыхает и обратно ставит кресло, косясь на поржавевшую вентиляцию. В этой комнатке, — вероятно, старой приёмной, — кроме кресла ещё находится небольшой круглый столик и пара шкафов. Единственная комната на этом этаже, где есть хоть какая-то неплохая мебель. Довольно любопытно, откуда тут вдруг взялась дорогая мебель. Даже если это презент клиента, то зачем ставить его не в кабинете, а в каких-то развалинах? Или может это только нелепая теория? В действительности, Тэёну хочется проверить. Ведь не просто так на столе окурки чужих сигарет. Марка дешёвая, пахнут отвратительно… Рядом полупустая упаковка детских салфеток, у ножек столика валяются скомканные бумажки. Они оказываются измазанными в чей-то крови. Это довольно примечательно, когда на этажах снизу больничные палаты, свободные, как проходные дворы. Под столиком видна небольшая полочка. Она хлипкая и тонкая — не подходит под стандарты рядом стоящего кресла. Соседний шкаф покрыт грязью и паутиной. Его бирюзовые створки скрипят так громко, что Тэён сглатывает при тянущемся звуке. На задней стенке пыльное желтоватое зеркало. Корпус перегорожен металлическим стержнем, на крючках висят пыльные верёвки. На дне шкафа плотный слой пыли отсутствует, образуя большую дыру с клоками грязи по углам. Будто бы там лежала одежда или холщовый мешок… На руках Тэёна появляются мурашки. Он точно не должен куда-то влезать. Он уже по уши в проблемах. Он снова оглядывается, но не видит камер. Ли неспокойно закрывает дверцы, вытирает рукавами холодные ручки. Он открывает окно и только тогда выдыхает. Небо расплывается перед его глазами и уходит за горизонт светлой дугой. Природа здесь довольно скудна. Вдалеке видны всего несколько деревьев, прежде чем они сливаются с тянущейся пустошью. За его взгляд цепляются два автомобиля на парковке: грузовик среднего размера и неизвестное авто побитого вида без номерного знака. Тот самый странный незнакомец уже стоит у грузовика. Его напряжённая спина как будто грозится повернуться. Тэён наклоняется и закрывает грязные створки. Видимо, у парня появляется пара причин поспешить — подоспевший новый клиент и незнакомец. Ли держит на готове телефон и медленно продвигается в сторону первого этажа. Наконец Тэён отвечает на звонок и слышит женскую неразборчивую речь: — Доктор ID 1806, пройдите в палату D1…
***
Кухня в этом доме совсем небольшая, но после ремонта она вполне может предоставить Куну все условия для готовки. Хотя до сих пор никто не понимает, почему в таком странном месте может быть трубопровод, канализация и линии электро передач. До всех уже дошёл сладкий аромат помидоров в яичнице и покупного сеульского пибимпаба. Только один стул пустует, и Сычён не может перестать на него не оглядываться. — Что с Тэном? Он мне не отвечает, — зевает Янян и продолжает что-то печатать в телефоне. Сычён устало смотрит на стол, на руки, снова поправляет одежду и палочки. — Он же точно вернётся. Как-никак, это даже не контролируется нами- ой, извините. Не успев договорить, Лукас бросает ещё один кусочек яичницы в рот. Он вскакивает и направляется к двери. — Ладно, я заодно куплю пару наконечников на новую отвёртку. Увидимся! — Давай, удачи. — Эй, не забудь снова! Лукас! — Да-а-а! — протягивает издалека Юкхей. Как из-под воды хлопает дверь, Сычён совсем не слышит. Сычёну всю ночь снились кошмары. Он прослушал половину завтрака и совсем не понял, куда уходит Лукас. Некоторое время все на кухне молчат. — …Но зачем столько дней пропадать, если знаешь, что голову просто раздавит от боли и всё равно придётся очутиться тут? — Сяоцзюнь смотрит в томик каких-то комиксов, но будто совсем их не читает. — Вот и хорошо, что его сюда притащит. Если что-то случилось, мог бы и сказать, как обычно. Странно только, что он игнорит, — Янян раслабленно крутит в руках телефон. В это время Хендери наливает горячую воду в кружки и вдруг смотрит на Сычёна. — Сычён? Почему не ешь? Кун встаёт и оставляет в раковине тарелки. Они всегда их просто замачивают, а потом всполаскивают или что-то оттирают губкой по необходимости. Чашка Тэна, небольшая и чёрная, уже три дня с лишним стоит на сушилке нетронутой. Это заставляет Дуна больше хмуриться. — Что-то случилось? Тебе Тэн что-то сказал? — Нет, нет. Мне просто… я не спал всю ночь из-за кошмара. Дун автоматически бросает в свою чашку ложку кофе. Стук ложки о керамические стенки отдаётся в подсознании слишком одиноким и пустым звуком. Такой же пустой звук был и в его сне. Сычён не то бежал, не то не мог и подняться. Всё постоянно отходило назад, каждый вздох возвращался обратно. В лёгких ошмётками оседал пепел, он выкашливался без конца, но по новой вдыхался. Глаза застилали красные блики, а по ногам шёл холодный туман. На границах сознания всплывали образы и что-то шептали, но звук был подобен грому цепей. Хотелось свернуться клубочком и наконец проснуться. — Мне тоже снилось… — Сяо поджимает губы, изучая лицо героини комикса, — что часы в гостиной остановились, и мне пришлось неподвижно сидеть перед ними. — Может, вы переутомились? Сычён, не переживай из-за экзаменов слишком сильно, у нас всё равно есть место для тебя. — Не зацикливайтесь, и вы лучше… — Хендери улыбается и передаёт каждому бутерброды, — кушайте. Говорите, если что-то случится. Сычён молчаливо слушается и незаметно для себя съедает весь завтрак. Почему-то ему становится лучше, и он выдыхает про себя: он просто накручивал себя всё это время. В будущем будет только хуже, если сейчас смотреть в него хмуро, правда? В конечном счёте Кун хлопает его и Сяо по плечу, бросает пару расплывчатых фраз и уходит. Юноша и не замечает, как остаётся один на один со своей тарелкой. Сычёну хочется только где-нибудь отдохнуть. Набраться сил и выкинуть из головы этот кошмар, позаниматься. В итоге, он устало поднимается и выходит на улицу, прихватив клетчатую кофту. Усталый ветер проносится по земле, перемешивая запахи травы и зноя. Небо встречает потоки открытой бесконечной синевой, словно безгрешный ребёнок. — Сычён-ге! Сяоцзюнь спускается вслед по ступенькам. — Что такое? — Подожди, фух, немного… Сяо наклоняется и, вздыхая, быстро зашнуровывает шнурки. — Возможно, это будет звучать очень странно… но я беспокоюсь о Тэне, — волнительно шепчет парень, — я сам этому удивляюсь. — Я тоже волнуюсь. Поэтому ты хочешь поговорить со мной? — удивляется Сычён. — Верно… мне хочется обсудить это. Ребята спокойны, это даже хорошо, но меня что-то напрягает. Наверное, я могу только к тебе обратиться. Может, лучше отойдём куда-нибудь? — Пойдём к огороду. Уверен, кому-либо лень идти туда, — Сычён поворачивается к узкой тропинке. — Точно… Я немного расскажу по пути. Листья неторопливо покачиваются, ветви деревьев переливаются изумрудным океаном и сливаются с холодным одиночеством неба. Всё в мире когда-то начинается и когда-то заканчивается. Как бы кто не хотел, но взгляд пройдёт зелёную крону, и, даже очерчивая последний лист дерева пронзительным взглядом, за ним будет только небо. Границы дозволенного намерены не человеком, и они не могут дать ему поблажку. Подобно неслышимым шорохам, Сяо прерывисто говорит: — Сначала меня ничего особенно не насторожило. Я уважаю Тэна, поэтому всё списал на его занятость. И всё-таки он тогда принёс нам еду. Не было намёков, что он может уйти. Сяоцзюнь на секунду замолкает, поправляя края белой рубашки. — Но потом мне стали сниться… сны. С самого первого дня, как он ушёл. Он говорил, куда уходит? — На работу. Иногда у него своеобразный график работы, и его могут вызвать в любое время. У Тэна был отдельный телефон для рабочих звонков. — Никогда его не замечал… Так, о чём я там, про сны.? Сначала они были короткие, но сегодня я шестнадцать минут сидел неподвижно. Я помню, что прошло ровно шестнадцать минут, хотя стрелка не могла сдвинуться. Но самих часов я не запомнил, как и какое время было. — Разве это не часы из гостиной? Ты говорил- — Я соврал тогда, извини. Сычён переводит на него слегка изумлённый взгляд. Зачем он это сделал? — Ну, понимаешь, стало как-то неловко говорить подробно. Поджатые губы Сяо обсушились за всю речь юноши. Он терёт нос и слегка улыбается бледными губами. Сычёну остаётся только беспомощно угукнуть, игнорируя скрытность рядом идущего. Зачем он что-то скрывает, но одновременно доверяется? — Стой, Сяо, вроде бы тут кто-то есть. Перед ржавыми воротами, в густой поросли зелени лежит увесистый старый замок… — Но мы же никогда не оставляем замок на земле. Как Кун приучил, уже не отучиться… Эй, там, кто оставил замок?! Но вопрошающий крик с ледяной тишиной растворяется в летнем воздухе. Только запах пышной сирени достигает юношей и так же молчаливо исчезает. — Сычён, что это значит? Он может только пожать плечами на такой вопрос. — Эй, я же закрою! Раз… Сяо просовывает замок в старые петли. — Два… Разворачивает металлический корпус. — Три! Сяо продолжает стоять с замком в ладонях. Он снова слегка улыбается. — Ха-ха, наверное, кто-то забыл. Вопреки его чистому смеху, по напряжённым скулам Сяо скатываются капли пота. — Жарко, давай тут постоим. И вдруг всё-таки выйдет кто-то, — Дун кивает на ворота, — и закрой их, так точно… не уйдёт от нас. Замок неторопливо щёлкает. Сычён встаёт под ветви сирени. Она уже начинает цвести — сиреневые гроздья из небольших шариков постепенно раскрываются четырёхлистными цветами. Бутончики, похожие на гвозди для кружевоплетения, прячутся в массивных листьях кустарника. — Ты же знаешь парней, вдруг кто-то попытался пошутить, — Сычён кладёт руку на плечо Сяоцзюня. — Знаю ли я их… — А, ничего, я просто волнуюсь, пойми. Дун старается не хмуриться. — Расскажи, что хотел. — Хорошо. Напряжённое лицо Сяо немного поджимается. — Может быть сначала ничего непонятно будет. но я начну. — Последний раз все вместе мы были на пикнике. После него у Тэна был жар. На следующий день мы завтракали все, кроме Яняна и Лукаса. Вечером я видел Тэна, лично для меня был последний раз. Лёг я рано, мне вроде ничего и не снилось. А утром его уже не было. Но это не всё… — Первый день я не волновался. Потом ночью мне приснились часы. Как я проснулся, попытался ему позвонить. Гудки шли и шли, но он не отвечал. Потом я позвонил в два часа, и делал так до этого дня. Сегодня сон был слишком длинный, я попробовал позвонить. Но… телефон теперь отключён. Вдруг что-то случилось? Я не могу понять всё это. — То есть, сначала пять дней с Тэном может быть было всё нормально, но он не отвечал? — Не знаю… Может, просто телефон украли? — Вроде бы должны тогда сразу сим-карту вытащить или вырубить. Зачем держать пять дней? — Заряд кончился? Но зачем не отвечать… или он забыл телефон… — Может, пока в днях разобраться? То есть, он ушёл где-то с утра, если тебе ничего не снилось? — Это хлипкая теория, но… — Получается, у тебя было четыре таких сна, а этот день пятый… — Да. Сычён, пожалуйста, если и сегодня он не вернётся, я боюсь… Сходим в его комнату, прошу. — Хорошо, обязательно. Всё будет хорошо, Сяо. Он говорил, что не бросит нас, помнишь? Сычён наполовину говорит это другу. Он пытается убедить и себя. Тэн вернётся. А если не вернётся, они разберутся. Но найдут его. Ведь он говорил… Всё это больше похоже на необъятный сон. Читтапон вовсе не пропал, это просто симуляция. Как он мог уйти? Желание было загадано, а горящая золотая звезда, как пламенный жеребец, упала в тот момент. Разве он делал что-то плохое за эту жизнь?
***
— Доктор. Тэён стягивает тонкие медицинские перчатки и кидает их в кучу таких же старых. Её освещает средней яркости белый свет. Благодаря ему кровавые подтёки на металлическом подносе выделяются с большей силой. В полутёмном помещении пахнет препаратами, кровью и затхлостью, но для Тэёна это стало уже чем-то привычным — не выворачивает, как когда-то давно. Парень встряхивает халат и оставляет уборку на остальных: свою работу он уже сделал и работать сверхурочно не собирается. Если это вообще так назвать можно. Доктор поворачивается, натягивая светлую маску выше. — Да? Тэён видит низенькую женщину. Её лицо, не закрытое маской, исчерчено дряблыми морщинами. В её руках лежит небольшая папка с бумагами. — Босс попросил Вас пройти в палату B6… — гудит прерывистый голос женщины, словно через сломанный фильтр. Ли наклоняет голову в лёгком поклоне и выходит, щёлкнув дверью и оставляя палату, полную крови и людей. На часах уже давным давно послеобеденное время, но Тэён не ел и крошки. Сегодня привезли очередного пациента. Из скудной информации всё-таки удалось узнать, что это он приехал на грузовике и, очевидно, как это всегда бывает, с неким товаром. Похоже, больнице в этот раз повезло, и после дополнительной продажи дряни выйдет много денег. Мужчине пришлось сделать довольно серьёзную операцию. Неудивительно, что у него было подорвано здоровье. Но зачем боссу звать его в B6? Закрытая, почти тайная, комната, в которой почти никто не бывает. Но и не кабинет босса. Так сказать, приёмная. Тэён осматривает длинный коридор и палаты с пометами на табличках «B». Лампы статично светят. Где-то в палатах раздаётся шум, металлический стук. Обшарпанные тонкие стены передают многие звуки. Как, например, операции на клиенте, которому не хватило денег на более качественное обслуживание. Он кричит, возможно, корчится от сумасшедшей боли. Молодые неопытные доктора переговариваются и шумят — удерживают своего пациента… Тэён стучится в неприметно деревянную серую дверь. — ID 1806. За дверью щёлкают два замка, тянется цепочка и отводится защёлка. Дверь медленно, но без скрипа, открывается. Ручку придерживает старик с опрятном костюме, но не смотрит в лицо входящему. Комната такого же размера, как и все палаты — небольшая. Несмотря на скромность размеров, украшено со вкусом, определённо самим боссом. Стиль намного свободнее, чем в лаконичном кабинете. Несколько кожаных диванов, высокие стеллажи с книгами, статуэтками и вазами, нарочно богато украшенными, стеклянный журнальный столик. В воздухе витает запах юных лилий. Под ногами бело-коричневый ковёр с необычным животным рисунком. Лампа в виде подсвечника и бра под такой же стиль. Всё, как обычно должно нравиться боссу… Сам он сидит он одном из кресел и выкуривает сигарету. В пепельнице уже собралась большая горка мусора, но в руках у рослого мужчины ещё две пачки. Хотя лицо босса, напротив, ясное и будто немного искажённое радостью. — Тэён, как тут тебе? Он сглатывает. — У Вас хороший вкус, но для меня это необычно. Босс смеётся, и пепел падает на его чёрные брюки. — Я и не ожидал от тебя другого ответа. Мужчина вздыхает и коротко затягивается. — О, ты хорошо поработал. Молодец. Как жаль, что ты снова отказываешься от повышения. Это ранит, но я понимаю тебя. Мужчина многозначительно водит руками по воздуху, в его движениях видны укоренившееся самодовольство и тусклое благоговение. Этому человеку скучно смотреть на богатое убранство. — Разве не прекрасно оказаться в этой комнате? Надеюсь, этот подарок устраивает тебя. Но я хотел ещё кое-что сказать, наш работник месяца. — У тебя есть коллега. Так случилось, что его нет на работе, а на звонки он, увы, не отвечает. Мне не хочется тебе портить репутацию… — На что Вы намекаете? — пульс Тэёна от волнения снова подскакивает, но парень старается держаться. — Ты уже понял, так? У него всегда было хорошее поведение, поэтому я делаю некоторую поблажку. Но если он хочет отбиться от рук — ему это так просто с рук не сойдёт. — Конечно, господин. — Наши дела пошли вверх, начальство проведёт чистку. Понимаешь меня? — голос босса угрожающими нотками холодит спину, как если бы лёд в коньяке стучал о гранёную рюмку. — Какой хороший сегодня день, прочь заботы… — босс на мгновение закуривает, и терпкий дым смягчает резкие черты лица. — Эх, иди, позаботься об этом и тогда жди премию, наш доктор Ли. Богатая комната озаряется молчанием. Босс, уже не обращая ни на кого внимания, лениво затягивается и откидывается на спинку. Струя белёсого дыма растворяется в воздухе, оставляя после себя аромат одинокого леса. Смирно стоящий до этого старик молчаливо выпроваживает Ли и сразу закрывает дверь за его спиной. Неслышно щёлкают замки и затворы. До заострённого слуха доктора сразу долетает привычная суета нелегальной больницы. В окрестностях это единственное такое крупное учреждение. Больница для преступников, рецидивистов и наркоманов; для тех, кто не имеет другого выбора, тех, кто прячется в тени, во тьме или живёт без документов, у кого нет и гражданства. Беженцы — сам Тэён за свой стаж работы помнит двух северокорейских пациентов с ужасными ранениями — и даже молоденькие исхудалые девушки, которых позже снова продадут как товар. Они могут получить тут помощь за определённые деньги. Кого только не приносило в процветающую среди сорняков больницу. Всех их жизнь удобрила их кровью. Тэёну хочется заткнуть весь персонал больницы. К чёрту их всех, к чёрту босса и его начальство. Иногда он задумывается, почему, держа в своих руках скальпель, он режет только человека на операционном столе. Почему он смывает с рук только чужую грязную кровь, а сами ладони чисты, словно нетронутый снег? Почему ему угрожают из-за Тэна? Разве система «наказаний и отлова» работает отдельно от других нелегальных работников? Каков смысл таких действий? Тэён помнит, что Тэн никуда не хотел уходить. Он часто доказывал, что он человек слова. Таец оставался на поздние операции или ночное дежурство, по одному звонку прилетал в больницу. За семь лет работы Ли не знает кого-то надёжнее, пусть даже Тэн работает четыре года. Даже новичком таец был изловчив и предусмотрителен. Не слишком выделялся, н о всё делал очень даже хорошо. Как будто бы у него уже был опыт. Понаблюдав за новеньким, Тэён понял причину его появления — похоже совместная с больницей компания оформила Тэну поддельные документы. Эта услуга всегда была довольно дорогостоящей. Неужели он отрабатывал долг?.. Это только ставит больше знаков вопроса и оставляет меньше смысла бежать. Это только усложняет ситуацию и ставит на кон последний оплот Тэёна, после которого может следовать только самая пропащая и отвратительная жизнь.