Однажды утром ты проснёшься, и твой старый мир умрёт для тебя...

— Я не смогу. У меня не получится, — произносит разочарованно, на выдохе. Говорит так тихо, что приходится вслушиваться, потому что шум волн у нее за спиной заглушает ее слова. И хочется в ответ лишь крепко обнять, прижав к себе, ощущая легкую дрожь, что подобно электрическому разряду пронизывает тело. Хочется, чтобы поверила в себя, поняла, что все в ее силах. Ведь не прошу о невозможном. Мне нужна только ее улыбка. Искренняя, самая прекрасная из всех, что мне доводилось видеть. Жаль, что не могу показать ей, как она прекрасна. Все мои слова не способны пробить ту броню неуверенности и страха перед другими людьми, в которую она сама себя заточила. Бесполезно подводить ее к зеркалу и говорить о том, как она красива, бессмысленно показывать ей то бесчисленное множество ее фотографий, что были сделаны мной. Это все равно будет ее взгляд. А мне хочется, чтобы хоть на миг, но увидела себя моими глазами и поняла, насколько она обворожительна, очаровательна и изумительна. Я могу говорить об этом часами, но слова мои не передают и малой доли того, что вижу перед собой. Порой мне не хватает тех самых главных слов, чтобы описать всю ту гамму чувств, что она вызывает у меня. Они все меркнут перед моими эмоциями и ощущениями, стоит им только быть озвученными. Я будто нерадивый школьник, неспособный связать воедино и пару слов. Смотрю на нее сейчас и благодарю судьбу за то, что свела нас. Я ведь и не собирался тогда заходить в ту кофейню, хотел лишь прогуляться по городу, наслаждаясь теплым майским днем. Но мне требовалась хотя бы минутка отдыха, ведь я и так целый день бродил по старым улочкам, стараясь запечатлеть всю красоту городской весны с помощью своего фотоаппарата. И меня даже не остановил тот факт, что в кофейне той было достаточно многолюдно; свободное место у большого окна, выходящего на парк, спасло положение. Сложно сказать, сколько я просидел тогда, медленно потягивая пряный облепиховый чай и в который раз перечитывая любимую книгу, что всегда лежала в моем рюкзаке. Даже не взглянул на девушку, что села за соседний стул, пока она не обратилась ко мне по имени. Видно было, что решение начать тот разговор далось ей непросто, она сбивалась, голос ее дрожал, а пальцы постоянно теребили длинные рукава свитера, словно пытаясь исчезнуть в них раз и навсегда. Невольно улыбнулся, поймав себя на мысли, что она будто сошла со страниц той самой книги, что я читал. Словно была собирательным образом всех тех мальчишек и девчонок, которые так запали мне в душу. Я сразу узнал ее, пусть после нашей первой встречи прошло уже много лет. Она была тогда совсем еще девчушкой. Той самой, что вместе со своими подружками вечно путалась под ногами у нас, старшеклассников, мешая нам чинно и степенно вышагивать по коридорам учебного заведения. Никогда бы не запомнил ее среди десятков других таких девчонок, если бы не пришлось однажды спасать ее от школьных хулиганов. Их было много, они загнали ее в угол, но потому как держалась эта девчушка, как пыталась дать им отпор, было понятно, что она совсем не испугалась, они просто брали количеством. И никто из этих сорванцов не решился бы никогда бросить ей вызов один на один. Не смог я тогда пройти мимо. Стоило мне только приблизиться, как мальчишек словно ветром сдуло, а эта маленькая девчушка смотрела на меня так, будто это я был виноват во всем произошедшем. «Не нужно было вмешиваться, я бы и сама справилась», — буркнула себе под нос и, оттолкнув меня своим худеньким плечиком, унеслась прочь рыжим вихрем. Не знаю, почему, но так и не сказал ей в ту первую встречу, что мы встречались уже однажды. Это было так давно, что она и не помнила, скорее всего, своего спасителя, который тогда ей только все испортил. Это так и осталось моей маленькой тайной. Я вглядывался в лицо сидящей рядом со мной девушки и пытался найти в ней черты того рыжего урагана, что чуть не сбил меня тогда с ног. Все та же россыпь озорных веснушек на белоснежной коже, широко, по-детски распахнутые изумрудные глаза, прячущиеся теперь за линзами очков в тонкой элегантной оправе, и непослушные рыжие кудряшки, в которых путались отблески закатного солнца. Чай уже давно был допит, кофейня опустела. И пора было уходить, но так не хотелось расставаться с ней. Только не сейчас, когда я снова нашел ее. Внутри с каждой минутой крепла уверенность, что это неспроста, что встреча эта отнюдь не случайна. Не могли мы встретиться спустя столько лет, чтобы вновь разойтись, так и не попытавшись узнать друг друга. Мы вместе вышли из той кофейни, отправившись в городской парк. Давно мне уже не было так легко с кем-то. И неважно совсем, что знакомы мы были всего-то пару часов. Я никак не мог отпустить ее, позволить ей раствориться в этих теплых весенних сумерках, медленно опускающихся на город, оставив меня одного. И та встреча положила начало череде новых, которым я уже потерял счет. Мы то гуляли по городу, теряясь в узких улочках, петляя по тропинкам скверов и парков, то уезжали на целый день к морю, слушая шелест волн, накатывавших на песок, и крики чаек в высокой синеве неба. Я не пытался сблизиться: никогда не обнимал ее на прощание, даже в щеку не целовал. Смешно сказать, но я боялся. Боялся, что она оттолкнет меня, что ее испугает эта пресловутая разница в возрасте. Мне не хотелось привязывать ее к себе, отталкивая этим ее друзей и подруг. А сейчас она стоит передо мной, обхватив себя руками, словно пытается согреться, и я понимаю, как много потерял по собственной глупости, поддавшись страхам и предрассудкам. Позволяю своей мечте увлечь себя, хотя бы раз поддаться чувствам и не думать о том, что скажут окружающие. Она нужна мне, я люблю ее и никому не позволю встать между нами. — Пожалуйста, — подхожу ближе и обхватываю двумя пальцами ее подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза, — доверься мне. Ты же помнишь, что улыбка, малыш,… — Лучшее, что есть в человеке, — подхватывает начатую мной фразу. Мы оба настолько хорошо знаем эту книгу, что можем цитировать отдельные моменты по памяти. — Я умею, но сейчас она кажется мне искусственной и фальшивой. Мои пальцы скользят по ее лицу, очерчивая острые грани скул. Чувствую, как она напрягается, даже дышать перестает. И в этих изумрудных глазах напротив вижу смятение, легкий испуг. Куда же подевалась та девчушка, во взгляде которой было тогда столько смелости и решительности? Большим пальцем легко касаюсь нижней губы. Она вздрагивает, и ее горячее дыхание опаляет мою руку. И неважно совсем, что будет с нами завтра, сейчас у меня есть этот миг. Мой миг счастья, о котором я буду помнить. Если и существует счастье, то оно несомненно кроется именно в таких моментах. И моменты эти подобно мелочи стоит рассовать по карманам, чтобы она всегда была при тебе, звякая на каждом шагу и напоминая, что счастье, оно тут, рядом. И можно всегда взять горсть этого счастья, подержать в руках, а потом подбросить в воздух, рассыпая себе на плечи и ощущая, как тебя накрывает этой теплой волной. И целый мир лежит у твоих ног. И все в твоей власти.