Крылатый

      До следующей весны Ангел оставался у Жака. Когда начались холода, Ангела пустили жить на чердак. Гардероб его становился со временем все разнообразнее. Элоиз развивала в себе таланты швеи и вязальщицы. У Ангела теперь было несколько рубашек на выбор — белая, серая, черная, небесно-голубая и даже праздничная, расшитая золотистыми нитями — все неизменно со специальными вырезами для крыльев. Однако верхнюю одежду — плащи, накидки, пальто — приходилось носить поверх крыльев. На зиму хозяйка связала ему несколько теплых шарфов, шапочку и теплые носки.       Ангел же продолжал оправдывать свое пребываение во дворе постоянным трудом: расчищал дорожки от грязи или снега, укутывал от заморозков розы, утеплил курятник, а возле тропинки вглубь двора соорудил альтанку, где можно было отдыхать и пить чай в теплое время года. Также он пилил и колол дрова, носил воду. В свободное время читал книжки, которые приносила Кристина. Хозяева книг у себя почти не держали. Как и музыкальных инструментов. Однако музыка была доступна для Ангела и в религиозных песнопениях, в звуках органа, и на деревенских праздниках, и в песнях бродячих артистов, которые иногда проходили через деревню, и, конечно же, встречи с Кристиной тоже почти не обходились без песен.       Как только сошел снег и солнце стало ярче и ласковее, Ангел дал понять хозяевам, что благодарен за приют, но теперь намерен жить самостоятельно. Однако, если потребуется его помощь, на него всегда можно рассчитывать. Хозяева спорить не стали, хоть и привязались к ему за это время. Ангел откланялся, собрал в мешок свои нехитрые пожитки и шагнул за калитку…

***

      Еще поздней осенью Ангел присмотрел себе домик на околице, почти среди поля, ближе к лесу. В доме никто не жил уже лет пятнадцать. Сооружением никто не интересовался. Забор вокруг него сгнил и развалился. Окна были просто черными дырами без стекол и даже без рам. На чердаке поселилась целая семья летучих мышей. Ангел решил для себя, что если начнет с ранней весны, то за мало-мальски теплое время года сделает из развалюхи вполне приличное жилье.       Первую половину дня Ангел латал крышу. Но, поняв, что сегодня никак не закончит, переключился на другое. Выбросил хлам из комнат и подмел полы. Возле дома он возвел какое-то подобие шалаша. Здесь мог отдыхать днем после работы, укрываться от дождя. А на ночь все же решил приходить в дом. В той части жилья, где крыша уже не протекала и не пропускала холодных ветров, он организовал лежанку на полу: несколько слоев сена, старая перина — ее разрешили взять хозяева, у которых он до этого времени жил, сверху — истрепанное одеяло, и почти такое же одеяло, чтобы укрываться. Подушек не было. Их он пока посчитал излишеством. Барахло, вынесенное из дому, сжег вечером на большом костре во дворе. Так освободил место и смог согреться в наступающей от леса и поля вечерней прохладе.       В следующие дни к нему заглядывали то одни, то другие жители деревни. Кто-то хотел помочь советом, кто-то — подсобить, а другие — просто посмотреть, как он обживается. Несколько человек принесли вещи, которые, как они считали, понадобятся на первых порах: молоток, немного гвоздей, деформированное, но еще прочное, ведро, несколько тарелок и чашек, отрез ткани, который потом может пойти на занавески, свечи, немного соли и круп да маленькие мешочки с сушеными грибами и ягодами.       Насмешки над Ангелом почти прекратились. Люди или искали пути общения с ним, или старались не пересекаться, будучи равнодушными, или же это равнодушие изображая. Многие испытывали к нему интерес и уважение. Даже непривычную дружбу Ангела и Кристины, о которой раньше шептались и иногда сплетничали, уже давно воспринимали как должное.       Кстати, Кристина пришла на следующее утро к его новому жилищу, принеся на завтрак румяных свежеиспеченных пирожков.