Стану твоим дыханием-3: У твоих ног

Сев в машину и заведя двигатель, Харон не спешит выезжать с парковки. Ждёт, пока выйдет Андрей. Барабанит пальцами по рулю, поглаживает правой рукой рукоять коробки. Икс мерно вибрирует движком, будто огромный мурлычущий кот, пытаясь успокоить хозяина. Но спокойствия не получается. Ещё с утра Харон заметил, что что-то не так. Всё будто бы и в порядке, как обычно, но какой-то момент — какой-то, упущенный им момент — до сих пор напрягает, активно проращивая щедрые всходы внутренней тревоги. Харон пытается анализировать, но постоянно сбивается с мысли. Мыслительный процесс какой-то вязкий, тягучий. Отдельные фрагменты мыслей абсолютно не хотят складываться в логичные конструкции. Торчат во все стороны невнятными обрывками, только и делая, что перегружая оперативку. Харон трясёт головой и пробует сконцентрироваться ещё раз. «Так, что мы имеем? Андрей отказался, чтобы я подвёз его на работу. Это факт. Какие аргументы? Никаких. Ноль реакции. Причины? Почему отказался? Стесняется? Боится? Или ему куда-то нужно по пути, что он хочет скрыть?» Снова накатывает это болото с бесконечными вопросами. Харон чувствует как тонет в мыслительной трясине, не придя ни к чему в итоге. Единственное отчетливое ощущение — что-то не так. И это «не так» — явно до отказа подвезти. Отказ всего лишь следствие. Нужно вспомнить все подробности утра. Во дворе появляется Андрей. Харон мигает дальним, но Андрей даже головы не поворачивает. Поспешным шагом удаляется в сторону остановки, свернув на тропинку между деревьями. Машиной не подъедешь. Спешит, идёт ссутулившись, засунув руки в карманы. Спина напряжена. Спотыкается. Ускоряет шаг. Как будто сбегает. Сбегает… А может и сбегает? От такой мысли затылок Харона обдаёт жаром. Сердце срывается в тахикардию, пропустив пару ударов. Нечеловеческим усилием подавив в себе желание выскочить из машины, догнать, схватить за ворот и хорошенько встряхнуть, Харон несколько раз глубоко выдыхает. Это ничего не даст. Не хватало ещё разборки устраивать на улице. Дома вечером спокойно поговорят. Наверное. Нужно ехать. Закончился срок действия карты, и хотя электронная версия автоматически обновилась, банк всё равно настаивает на обязательном получении физической карты. Заодно заплатить за электричество — поставщик сменил расчетные счета, и в приложении они пока не обновились. Ждать обновления можно, но коль уже все равно нужно быть в банке, то заодно избавиться и от этого дела, чтоб не забыть. И заехать к Марату, посмотреть, что он там и как. Харон выезжает со двора. На повороте бросает взгляд в сторону виднеющейся вдалеке остановки. Андрей уже либо уехал, либо пошёл пешком. На остановке его точно нет. Харон вздыхает. Что же, всё-таки, произошло? Нужно воспроизвести буквально по секундам. Утром будто ничего такого, это точно. Утром уже следствие. А вечером? Что было вечером? Секс был ахуенный. Харон усмехается — всё-таки он не ошибся, Андрей обладает уникальной сверхчувствительностью. И довести его до альтернативного оргазма оказалось вполне возможным. Как он удивлялся. Такой взгляд космический. И беспомощное «что это было?». Что-что, — Харон хмыкает, — анальный оргазм, мой мальчик. Хорошо, хоть вслух не сказал. Или сказал? Да нет, вроде. Может, ляпнул чего, что Андрей воспринял по-своему? Но тоже будто ничего такого. Уснули вместе, хорошо было. — Чёрт, — Харон психует и увеличивает скорость, немного подрезав тянущуюся по левой «Шкоду», — может, вообще ничего не случилось? Тупо накручивать себя сейчас из-за ничего. Мало ли, настроение такое. Бывает. Ладно, всё. Вечером. Закончив дела в банке, Харон выходит на стоянку, застегивая косуху и поёживаясь. Ветер сильный. Глубокая осень. То ли на улице моросит, то ли на душе. Харон закуривает, пряча в ладонь огонёк зажигалки. Затягивается, выдыхает дым. Прищурившись, запрокидывает голову и смотрит в бледное небо, затянутое облаками. Делает ещё несколько затяжек, оглядывается в поисках урны. Люди спешат по своим делам, натянув капюшоны и пряча руки в карманы. Ветер ледяной, пронизывает насквозь. Андрей тоже ещё — попёр пешком в тонкой куртке, засранец. Ладно бы машиной. А так что? Ещё и болел недавно. А у него вообще тёплые вещи есть? Надо б спросить. И если нет — купить. Обязательно. Ну и ледник. Кажется, даже деревья мёрзнут. Ёжатся, дрожа на ветру и сбрасывая остатки листьев. Осенний тлен, мать его. Харон терпеть не может такую погоду. Выбросив окурок, он забирается в салон, заводит двигатель, добавляет температуру на климате и включает обогрев сидений. Вот так-то лучше. Хотя бы дождь не пошёл, а то как Андрей под дождём с работы? Ну да, такси взять можно, но вот возьмёт ли? Ну или, может, подвезёт кто. На крайнюю мысль Харон скрипит зубами и цепко сжимает руль. «Сам заеду, пусть как хочет. Заеду и всё. Совсем охренел, по дождю лазить после бронхита». И на данный момент Харона вообще не волнует, что того дождя может ещё и не быть. Очередным усилием воли переключив мысли на Марата, Харон набирает номер друга. — Ты дома? — услышав чуть запыхавшееся «алло» Марата, спрашивает Харон. — И тебе привет, — хмыкает Марат. — Дома, только приехал. Ну, в смысле, на даче. — Не холодно на дачу сейчас? — Харон опускает стекло и снова закуривает. — Так я ремонт в квартире начал, — смеётся Марат. — Молчи, сам знаю. — Бля, как вспомню свой ремонт, — Харон курит, лениво разглядывая листья на асфальте. — Ну, отопление у тебя там есть, всяко не околеешь. Заеду? — А и заедь, — Марат чем-то гремит и чертыхается. — Заедь, поможешь заодно. — Что ты там рушишь уже? — Харон сминает окурок в пепельнице и поднимает стекло, выезжая с парковки. — Да решил здесь тоже заодно закончить, — поясняет Марат. — Хотя бы спальню довести до ума. А то как стащилось туда всё, так и стоит. Достал этот бардак. Хочу простора и света. — Как же, света, — хмыкает Харон. — Это в ноябре-то? Ладно, еду. Минут через сорок буду. — Не гони только. Жду, — Марат отключается. Харон направляется к выезду из города, щёлкая fm-станции на аудиосистеме. Флешка не читается, сам виноват — нужно было сбросить музло на жёсткий в машине. Теперь слушать всякую хрень. Остановившись на Авторадио — там есть хотя бы информация о заторах и дорогах, Харон сворачивает на объездную, чтоб не тащиться через центр. Притапливает педаль газа, удовлетворенно отмечая, что Икс стал значительно резвее после перепрошивки. Даже жаль обратно возвращать. Ничего, завтра выходной, гонка. Оттянемся как следует, вся дурь, если и была, выветрится. И сегодня нужно будет расслабить Андрея понежнее как-то. Харон вздыхает — он и нежность, немыслимо. Но с Андреем это нормально, в порядке вещей и даже хочется. Хочется ласкать, хочется быть нежным, хочется сходить с ума. А всё остальное подождёт-потерпит. Кстати, как раз у Марата с дачи нужно «единичку» забрать для Андрея. Нефиг пешком ходить. Настроение чуть улучшается, и в посёлок Харон въезжает уже практически в нормальном расположении духа. — Ну здорово, бродяга, — приветствует Марата, ввалившись в незапертую дверь. — Погода мразотная. А у тебя тепло. — Сразу дело или кофе? — Марат с банданой на голове и слегка присыпанном штукатуркой камуфляже выглядывает из спальни. — Я, короче, решил ещё и обои сменить. Вот, отдираю. — Не то ты, друг мой, отдираешь, — пытается пошутить Харон. — Ну вот нахрена? Загнал бы бригаду. Давай дело, потом кофе. — Идём, — Марат деловито распихивает тюки с вещами. — Бригада, конечно, хорошо, но если хочешь отлично, то нужно делать самому. И вообще, я так расслабляюсь. Давай сейчас мебель передвинем вдвоём, пока ты здесь. Переоденешься? — Не, — мотнув головой, Харон берётся помогать. — Штукатурку драть не стану, уж прости. — Да хрен с ней, — Марат вытирает лицо, отдыхая после перемещения шкафа. — Дубовый, сука. — Херня, — Харон налегает на торец трёхметрового монстра. — Давай, майнай. А всё твоя любовь к гигантизму и вот этой, типа, античности. — Да ладно тебе, — Марат плюхается в кресло. — Всё, лесом, идём кофе пить. А то я сегодня как белка в колесе. И на работе был, и в налоговой, и у юристов, и на складе, и дома. Проще сказать, где меня не было. — Ты нормально? — Харон напряжённо всматривается в лицо друга. — Жить можно? — Порядок, — Марат машет рукой. — Чего сопли размазывать, верно? Всё в наших руках. — Согласен, — Харон принимает из рук Марата свежесваренный кофе, отхлёбывает, жмурится от удовольствия. — Спасибо, отличный кофе. А сопли ты и не размазывал, не надо. Ну погрустил чутка, бывает. Мы ж не киборги, в конце концов. — В самом деле, — Марат садится за стол напротив со своей чашкой. — Ну, а у тебя как? Медовый месяц? Все дела? — Типа того, — неопределенно хмыкает Харон. — Гонка завтра, отвлечёмся. — Так, ну о гонке я тебе потом всё скажу, — Марат хмурится. — Это пока не главное. А вот отвлечься от чего? Недопонял я. Вы друг другу уже надоесть успели, что ли? — Да нет, — Харон вертит в пальцах пачку сигарет. — Закурю. Не против? — Кури, — кивает Марат. — Что стряслось? — Ничего, — Харон выбивает из пачки сигарету, подкуривает. — Ничего, братан. Сложно всё в плане адаптации. Ну резкая смена жизни у парня. Ещё и аутинг. Родители, социум, вся эта срань. Понимаю, что процесс не быстрый. Может, поэтому и клинит его чутка. — А что, клинит? — Марат слегка отодвигается, чтоб не вдыхать дым и открывает окно. — Ну как сказать, — Харон пожимает плечами. — Любого клинило бы, согласен? — Так-то да, — соглашается Марат. — Но что-то неспокойно в датском королевстве, м? А с Темой что? — Тоже ничего, — Харон вздыхает. — Я иногда чуть того, но нельзя. Сдерживаюсь. — А поговорить? — Сдурел? Пусть привыкнет сначала. Ты представь, на фоне всеобщего пиздеца, раздрая с предками и вот этого всего, ещё и такое добавить. Не время пока. — Ну может и так, — Марат качает головой. — Может и так. Но ты понимаешь, такие вещи… — Да понимаю я, — прерывает Харон. — Ты как Змей уже. Разберёмся. — Да не вопрос, — Марат допивает кофе. — Ну что, дальше подвигаем? — Подвигаем, — с облегчением соглашается Харон. — И это, Марат, вот ещё что. Я насчёт «единички». Не передумал ещё продавать? Я заберу? — Ты для него, что ли? — Марат внимательно смотрит на Харона. — А ты подумал, как ты её вообще собираешься подсовывать ему? Он у тебя, насколько я понял, хрен что примет вот просто так. — Не знаю, — Харон удивлён. — А что, думаешь, проблема? Что такого-то? — Знаешь, вот ты вроде и не дурак, — Марат опирается на подоконник и смотрит долгим взглядом, — но иногда в таких элементарных вещах лажаешь. Ты забыл, как мы тут операцию поисковую разворачивали? Когда твой парень надумал себе всякого? Вот. А теперь, прикинь, ты ему машину подгонишь. Может он подумать, что ты его типа покупаешь? — Хм, — Харон в растерянности. Такое ему даже в голову не приходило. — Ну я скажу, что нет. Да херня это всё. — Пиздец, — Марат смеётся, — не, ну это полный пиздец. Скажет он. Да до фени, что ты скажешь. Подарок солидный, согласись. И просто так, ну, в это сложно поверить. — Да бля, ты же сам просто так собирался дарить. И че? Нормально было? Не хочешь продавать, так и скажи. — Не пыли, Харон, — Марат примиряюще улыбается. — Сказал же, что не вопрос с продажей. Ты подумай просто. Она все равно стоит пока. Давай ты попробуешь, и если все пройдёт нормально, тогда и купишь. А нет, ну тогда я её кому-то другому толкну. — Ну если так, — Харон улыбается в ответ. — Поможешь пригнать? Я потом тебя отвезу домой. — Замётано, — Марат пожимает Харону руку. — Только знаешь что ещё? Давай я скажу, что мне нужно её пристроить на время. Ну, типа, негде держать, в отъезде буду скоро, всякое такое. Ну и типа как раз воспользоваться. — Чёт бред, — хмурится Харон. — Как будто ее нельзя на охраняемой стоянке держать. Или в гараже. — В гараже Раптор, места нет лишнего. А на стоянке… Знаю я эти стоянки, хоть и охраняемые. Вон на днях три тачки сгорели, и че? И ниче. И потом, её заводить нужно, ездить, чтоб аккумулятор не лёг… — Так он же новый, чего ему ложиться, — перебивается Харон. — Бля, да он об этом не подумает даже, отвечаю, — Марат жестикулирует, входя в раж. — Ты сам подумай. Пошлёт он тебя с этим подарком. А так типа вы и другу, то есть мне, помогаете, и он пешком ходить не будет. Ну? Заебись же? — Ладно, давай так, — вздыхает Харон. — А потом чего? Подарок задним числом типа? Что поменяется потом, если ты так уверен, что он сейчас будет против? — А потом она ему понравится, — хитро улыбается Марат. — И ему жаль с ней будет расставаться. А ты на Новый год второй комплект ключа с бантиком. Сечёшь? — Ладно, ладно, — смеётся Харон. — Развёл тут целую стратегию. Сделаем по-твоему. Может, и правда так лучше будет. — Договорились, — Марат ищет взглядом зазвонивший телефон. — Сейчас я, погоди. Кому-то потребовался срочно. — Разговаривай, я пока подышу. А то ты тут развёл пылищу своей штукатуркой, я чихать задолбался. Пока друг беседует по телефону, Харон выходит во двор. С улыбкой смотрит на здание бани, вспоминая первое настоящее свидание с Андреем. И похрен, что тот потом вырубился спать, а Харон обломался с десертом, зато в бане была почти что настоящая флагелляция. Да и всё остальное тоже на уровне. Усмехается, переводит взгляд на беседку. Пинает вездесущие листья под ногами. «Может, и прав Марат, — вяло текут мысли Харона, — сейчас как по тонкому льду. Надо больше времени, а тачка нужна уже сейчас. Тем более, просто ездить Андрей не боится. Ну и спокойнее так будет. Да и вообще. А Марат таки прав, мальчик у меня норовистый пока ещё, диковатый немного. Вполне может надумать какой-нибудь хрени из-за этого подарка. Так лучше будет. Прямо под офис и приедем, заберём Андрея и потом дома пусть Марат ему уже это, что придумал, выложит. Заодно и познакомятся». — Слушай, мне Игнат только что звонил, — Марат прерывает течение мыслей Харона прикосновением к плечу. — Ну, который сосед твоей матери… — Не называй эту шаболду моей матерью, — выражение лица Харона каменеет, тон становится жёстким. Он будто выплёвывает слова. — Никогда, слышишь? Мне нет до неё никакого дела. — Она умерла, Харон… — А мне плевать, — Харон поворачивается к Марату и смотрит на того в упор. — Она для меня умерла уже давно. И меня абсолютно не интересует ничего, что связано с этой… с этой… — Послушай, — Марат стискивает плечо Харона. — Как бы там ни было, но всё-таки это мать. Похоронили её уже. Сожителя менты повязали, вроде как по подозрению в бытовухе, что ли. Но потом отпустили за отсутствием состава. Не просыхает который день. Ты бы, может, съездил бы на могилку… — Мираж, стопэ, — Харон сбрасывает руку Марата с плеча. — Хватит. Я всё сказал по этому поводу. — Ладно, — вздыхает Марат. — Ладно, всё. Дело твоё, конечно. Но… — Без «но», — Харон пытается закурить, резко щёлкая зажигалкой. Злится, что проскакивает, не удаётся. Наконец, огонёк зажигается. Харон глубоко вдыхает дым и выпускает его через ноздри, пытаясь взять себя в руки. — Без «но», Марат. Эта курва сдохла для меня ещё тогда, когда бросив меня мелкого зимой на улице, поперлась за своим ебарем в какие-то ебеня. Когда валялась каждый день пьянючей в жопу и, не стесняясь, еблась с каждым за бутылку. Когда я работал после школы и собирал по копейке на ее лечение, чтоб не бухала, чтоб закодировать, а эта тварь украла и пропила эти деньги. Последние деньги. Когда квартиру продала за бесценок, за долги считай, отдала. Когда я вытаскивал её из притонов и вонючих вокзальных пивных и сортиров. Когда она набрасывалась на бабушку, чтобы отобрать её пенсию. Когда деда довела до инфаркта. Когда… Всё. Всё, хватит. — Ладно, ладно, — Марат в оцепенении от неожиданно свалившейся на него информации. — Ты не рассказывал этого никогда. Я знал, что сложно всё, но… Проехали, брат. — Знаешь, мне отъехать нужно ненадолго, — Харон выбрасывает окурок. — Да. Давно не был. Ты дождись меня. Поедем потом вместе, машину пригонишь же, как договаривались? — Не вопрос, — Марат всё ещё в замешательстве. — А ты… далеко? — Нет, — Харон улыбается. — Просто надо. Я скоро. Прыгает в машину и выезжает со двора. «Успокоиться. Нужно успокоиться. Нельзя к Андрею в таком состоянии. Да и Марату это показывать — лишнее. Чего расколотился, как идиот. Дело прошлое, быльем поросло. Всё, взять себя в руки». Тормозит возле поселкового магазина, покупает мандарины, а около выхода — букет слегка увядших хризантем у какой-то местной бабки. Двигается в сторону города. Не доезжая, сворачивает на старое кладбище. Пробирается между рядами, отмечая запустение и всё тот же осенний тлен. Здесь он ощущается особенно ярко. Подходит к двум надгробьям за совместной оградкой. Останавливается, опустив голову и глядя на фотографии своих бабушки и деда. Касается пальцами угла памятника на могиле бабушки. Гладит холодный гранит. «Здравствуйте, мои родные. Давно меня не было, знаю. Да и души не здесь, тоже знаю. Но тем не менее. Вот цветы, бабуля, которые тебе нравятся. Прости, что не заваливал тебя ими при жизни. Прости, что не говорил тебе, как люблю тебя. Как вы мне оба дороги. Прости. И ты, дед, прости. У меня всё хорошо. Я справлюсь, обязательно. Всё хорошо». Кладёт букет и поворачивается к памятнику деда. Там кладёт мандарины и садится на низкую скамейку, глядя сквозь надгробья. Перед глазами отчетливо всплывают образы живых деда и бабушки. Вот дед, когда приходит домой, протягивает мандарин. На его большой ладони он кажется маленьким солнцем. Это как традиция, как ритуал. А летом мандарин сменял абрикос или пригоршня черешни. Дед улыбается «лучиками», как говорит бабушка. Морщинки собираются у глаз, а глаза светятся добротой и заботой. Бабушка вынимает пирог из духовки. Харон будто наяву слышит запах выпечки. Разливает чай по чашкам того самого сервиза, которым всегда так дорожила и который теперь как память стоит в кухне Харона. Больше не осталось, к сожалению, ничего. Харон задумчиво поправляет цветы. Прикрывает глаза. Сидит неподвижно ещё какое-то время, а после медленно поднимается и, кивнув на прощание, уходит не оглядываясь. На душе становится легче. Светлая грусть гармонирует с проглянувшим сквозь тучи, слабым осенним солнцем. И Харон абсолютно уверен, что теперь точно всё будет хорошо. Он садится в машину, возвращается к Марату в посёлок. Друг уже поджидает на крыльце. — Все в порядке? — пытливо вглядывается в лицо Харона. — Плюс, плюс, — улыбается Харон. — Поехали? Танк свой здесь оставишь? Потом сюда? — Да, потом сюда. Да я такси возьму, не надо тебе своего парня одного оставлять. — Разберёмся, — Харон ждёт у машины, пока Марат выгоняет «единичку» и закрывает ворота. — Давай ты вперёд, а я за тобой. Задашь темп поездки. Едем в сторону центра, там офисное здание у парка с колоннами, ну, где утки ещё. Знаешь? — Марат кивает. — Вот там со стороны перекрёстка заезд на парковку. Я сейчас предупрежу, что мы подъедем. Ну че, по машинам? В салоне Харон набирает Андрею. Тот долго не отвечает, наконец, Харон слышит родной голос самого дорогого человека: — Алло? Привет. — Привет, родной, — Харон старается говорить мягко, но убедительно. — Я тут с другом встретился. С Маратом, помнишь, я рассказывал тебе о нём? У него есть просьба, которая нам, в принципе, даже на руку. Но подробнее при встрече. Ты же не против, если мы сейчас подскочим к офису? — Н-нет, — Андрей немного мешкает, — но мне ещё с полчаса поработать нужно. — Как раз время на дорогу, — улыбается Харон. — Подъедем, я наберу. Договорились? — Хорошо, — Андрей молчит какое- то время. — Это… всё? — Не всё, — Харон улыбается шире. — Я люблю тебя, знаешь? — Знаю, — теперь улыбка и в голосе Андрея. — Вот знай, — Харон с облегчением выдыхает, почувствовав эту улыбку. — И никуда не девайся, жди в офисе. Как будем на парковке, я позвоню. Понял меня? — Как прикажете, барин, — смеётся Андрей, а Харона внезапно прошибает тянущей судорогой по позвоночнику, которая стекает куда-то книзу паха и вибрирует там сладкой пульсацией. «Вот же блядство», — рычит негромко Харон, пытаясь силой воли усмирить неуместную сейчас эрекцию. — Ну что, поехали? — Марат высовывается из открытого окна «единички», — что ты там тупишь? — Поехали, — Харон чуть сильнее, чем это нужно, вжимает педаль газа. После притормаживает, пропуская Марата вперёд и не спеша едет следом, стараясь держать дистанцию и сосредоточиться только на дороге. Вибрация в паху живет своей жизнью, периодически напоминая о себе тянущими прострелами. Харон усиленно её игнорирует, стараясь не думать об Андрее вообще. Но мысли, по ходу, тоже живут своей жизнью. Харон нагружает себя многозадачностью, одновременно настраивая навигатор, регулируя яркость монитора, устанавливая рассеянный свет на линзы и угол потока света. При этом руль держит только двумя пальцами, а скорость ровно на семидесяти девяти километрах. Сейчас выедут на трассу, и можно будет разогнаться быстрее. Резину пора на зимнюю поменять. И на «единичке» тоже. Всесезонка хорошо, но не вариант на гололеде. А гололёд на подходе. Вот и дождик закапал. Харон смотрит на вспыхнувшую пиктограмму автоматического включения «дворников». Чертовы немцы, всё само работает, и не заморочиться особо ничем. А вот этот рычажок если сместить? Ага, это задние. А память на них есть? Надо несколько раз нажать, как на передних? Или иначе? Вот и трасса уже, скорость выше. Держать дистанцию, не гнать. Уже въезд. Отлично. Скоро будем на месте. И все успокоилось уже, замечательно. Главное, не думать, не думать, не думать… Телефон взрывается особым рингтоном, и Харон хватает трубу. — Я тебя заждался, — каким-то особым вкрадчивым шепотом Андрей буквально одной фразой возвращает Харона в прежнее возбужденное состояние.