Стану твоим дыханием-3: У твоих ног

Несколько недель до того самого утра, когда Харон мучительно борется с собой, чтобы выдержать лицо при сообщении Андрея о встрече с друзьями, проходят как во сне. В долгом, бесконечном, однообразном сне. Не то, чтобы Харона не устраивала созданная им самим же четкая директива постельных действий — секс всегда в кайф, а секс с любимым человеком — тем более. И не то, чтобы Харон не был способен на нежность — был, ещё как был — именно с Андреем нежность просто накрывала с головой, и ею хотелось делиться. Но постоянный жесткий контроль собственных слов и действий — это та ещё задачка. Особенно, когда так сносит, что практически забываешься. Особенно, когда так выгибаются и стонут под твоими руками, губами и телом. Особенно, когда ты, чёрт возьми, точно знаешь, что именно нужно партнёру, и именно этого дать ему сейчас не можешь, потому что после того, как страсть схлынет — это может быть чревато последствиями. Никого и никогда Харон не боялся потерять, да и потерей-то такую ситуацию раньше вряд ли бы посчитал. Но недавние события поселили в нём этот страх. С Андреем Харон не готов расставаться ни за что на свете. И если он хочет только сладкого, то Харон закормит его этой патокой вплоть до анафилактической реакции немедленного действия, выражающейся в зудящей сыпи. Где-то Харон допускает мысль, что Андрею самому надоест эта густая ваниль, и он сделает шаг навстречу. Ну не может Харон так ошибаться в партнере, не может быть, чтобы Андрей нуждался только в сладко-нежном сексе, и не более. Тем более, все ранние эксперименты подтверждают, что здесь нужна крепкая рука, уверенность и да, доминирование. Именно это особенно вштыривает и прёт Андрея, но именно в этом он себе никогда не признается. Чтобы принять это в себе и практиковать без последующей самогрызни и прочих когнитивных диссонансов, необходим обстоятельный и подробный разговор с разбором полётов. Разговор, к которому ни один из них пока не готов. Харон мог бы, но его связывает чувство страха, как ни прискорбно самому себе в этом признаваться. Страх потери отнимает дар речи, здравый смысл и прочие достоинства, заставляя изворачиваться, танцевать ритуальные танцы и надеяться, что как-то всё само собой решится. При этом логику, которая на такие действия и размышления крутит пальцем у виска и закатывает глаза, нужно либо игнорить, либо сделать вид, что все эти оттягивания — ни что иное, как часть особого плана. При любом пиздеце всегда говори, что это и есть твой особый план. Кто знает, какой он у тебя был на самом деле и был ли вообще. Если уж совсем не кривить душой, то всё же, нечто смутно похожее на относительный план, у Харона в мыслях мелькало. Именно то самое, что «а вдруг Андрею самому это настолько осточертеет, что…» Тем не менее, по всему похоже, что Андрей замечательно чувствует себя в подобных отношениях и с радостью купается в этой нежности, тщательно даваемой Хароном. Иногда Харон чувствует себя даже сволочью, что для него вообще открытие. Только сволочь может поступать подобным образом — ласкать и вылизывать тело партнера, в то же время мечтая перегнуть его через колено, засадить в задницу вибратор потолще и от всей души выпороть до боли и жара в собственной ладони. А потом развернуть, поставить на колени и оттрахать в рот, крепко удерживая за уши и рывками натягивая на хуй. Заставить в процессе смотреть в глаза, сосать с удовольствием и максимальной отдачей, с проглотом, с пошлым чмоканьем и мычанием. Не позволять дрочить, вынудив держать руки сцепленными в замок за спиной, и только иногда поощрять поглаживаниями по лобку пальцами своей ноги, чуть задевая основание члена. Драть не жалея, отхлестать по щекам и кончить на лицо. И это самые невинные картинки, которые посещали Харона в эти несколько недель. Нет, ему не плохо с Андреем, он упивается тем, что они вместе, что секс с ним даёт Андрею удовольствие, в восторге от того, каким обожающим взглядом смотрит на него Андрей. Это хорошо, это чертовски хорошо, но иногда… Хотя бы иногда… После таких размышлений Харон старается быть ещё более нежным, будто заглаживая перед Андреем несуществующую вину за свои мысли. И этот вечный бег по кругу порядком выматывает. Но ради тех минут, когда глаза Андрея распахиваются в восторге, а зрачки расширяются во всю радужку перед оргазмом, ради тех минут, когда он касается своими губами плеча Харона и смотрит влажным влюблённым взглядом, ради тех минут, когда он шепчет «люблю тебя», «весь твой» и «что ты со мной делаешь», когда протяжно выстанывает имя Харона, кончая, когда задыхается от кайфа, — ради этих минут Харон готов подвинуться своими желаниями. Тем более, разрядка есть, взаимность есть, а все эти потребности — ну можно и в зале потом выложиться, от души помолотив грушу, и просто поотжиматься до немеющих бицепсов, да хоть на турник и брусья во двор выйти. Или побегать, вспоминая марш-броски в полной снаряге. Всё можно преодолеть, было бы ради чего. А у Харона есть. И поэтому, шоу маст гоу он. Херня, прорвёмся. И вообще, чем ты недоволен? Вот перед тобой твоя мечта, твоё наваждение, которое раньше, на минуточку, вообще натуралом было, и ему даже мысль о сексе с тобой крамольной казалась. А теперь вон вовсю сексится и даже сосёт по своей инициативе. И ему же это нравится, нравится, черти его дери… «Так, всё», — Харон встряхивается и на автомате продолжая улыбаться, провожает Андрея на работу. И целует ласково, хотя с большим удовольствием вгрызся бы со всей дури и отымел прямо у порога, наплевав на какие-то там дедлайны. Когда за Андреем захлопываются двери, Харон опирается о стену, переводя дыхание. «Справился с собой. В очередной раз. Победа над собой — самая лучшая из побед. Змей бы гордился». Змей высказывать своё одобрение не спешит, да и вообще в крайнее время совсем забросил Харона — не является даже поехидничать. Ну значит так нужно. Всё получается — это самое главное. И получается отлично. Вон даже на стрелку с друзьями отпустил без проблем. Ну, а че такого? И правда, Андрею нельзя совсем выпадать из социума, ему и так сейчас нелегко. Хотя все эти вечерние тусовки по кабакам… Скрипнув зубами и пару раз шарахнув по стене кулаком, Харон делает длинный выдох. Ещё какое-то время глубоко дышит, относительно успокаивается и идёт работать. Работы накопилось по самые помидоры — всё это время Харон не занимался ни выводом, ни ставками, ни нодой. Так, проверял работоспособность ригов, да и то спустя рукава. А между тем, карты давно требуют прочистки, некоторые — замены термопасты. На одной кулер менять нужно, пару ригов вообще перебрать — сделать из двух недоделанных один работоспособный и мощный. И обновить обесшумку на асиках, заменить пневмоподушки, и это так — первоочерёдные задачи, а только полезь… За работой незаметно проходит большая часть дня. Харон прерывается, чтобы перекусить, потому что в желудке уже не просто пусто, а практически вакуумно. Открыв холодильник, кривится и открывает сайт доставки. «В магаз надо заехать будет, шаром вообще, — думает Харон, выбирая еду на заказ, — сегодня, если успею. Или Андрею скажу, пусть после работы заедет. А на вечер тоже закажу, сразу. Потом разогреем, и все дела. И кофе не забыть купить, заканчивается уже». Выбрав и подтвердив заказ менеджеру, Харон возвращается к работе. Курьер должен приехать в течение часа, а пока бутер в зубы, кофе и промониторить основные биржи и ордера. Что-то должно было закрыться по-любому. Деньги вывести нужно, опять же, а то немного осталось. Часть на карту, а часть налом. Иногда надо. Хорошо, что постоянные обнальщики снова на связи. Звонок мобильного прерывает рабочий процесс, и Харон недовольно хмурится. А бросив взгляд на дисплей, кривится ещё больше: «А этому-то что снова надо?» На мобильном светится имя Костика, и Харон решает просто не отвечать на звонок. Но Костик настойчив — перезванивает снова. Рыкнув, Харон сбрасывает вызов. Тем не менее, Костик набирает ещё раз. «Ну это наглость уже», — Харон взбешён, но вызов принимает, подумав, что мало ли что могло случиться, иначе такую настойчивость объяснить просто нечем. — У тебя минута, — отрывисто бросает Харон, принимая вызов и прижав телефон плечом, продолжая работать с обменником. — Что стряслось? Кто-то умер? — Я заказ привёз, — похоже, Костик сам охреневший. — В смысле? — Харон вообще не соображает, о чём вещает этот малохольный. — Какой заказ? — Ну еду, — уточняет Костик. — Мне номер клиента дали, я набрал и офигел — оказывается, что твой номер. — Дела, — Харон в недоумении, — ну поднимайся, сейчас открою. Поднявшись, Костик топчется у порога, пряча глаза. — Карта или наличные? — выдавливает из себя наконец. — Как тебе лучше, — пожимает плечами Харон. — Мне без разницы. — Лучше наличку тогда, — Костик отворачивается. — Блин, надо ж было на тебя нарваться. — Да прям таки, — Харон слегка раздражается. — Чего я, съем тебя, что ли? Ну было и прошло. Из шараги попёрли, что ли? — Да нет, — Костик вспыхивает. — Ну то есть, в общем, я в академ ушёл. — Ладно, староста, не ссы, всё образуется, — Харон хлопает Костика по плечу. — Всякое бывает, главное, что все живы. — Ну да, — Костик даже слегка веселеет. — Да я восстановлюсь, просто пока так. Белкин же тоже ушёл, слыхал? — Да откуда ж? — Харон разводит руками. — Я же теперь в ваших Палестинах не ходок. — Нууу, — тянет Костик, — там такой скандалище был, я думал, весь город знает. Но тебе, наверное, не до того? Личная жизнь засосала, все дела. — Ага, засосала, — хмыкает Харон, понимая, что ему реально нет дела ни до Белкина, ни до перипетий Костика. — А тебе прям неймется, я смотрю, с личной жизнью моей познакомиться. — Ну, а че, я бы не отказался, — пошло ухмыляется Костик. — Убью, — меняет тон Харон, говоря тихо, но внушительно. — Только посмей, ты ж меня знаешь. Убивать буду долго и мучительно. И нет, рука не дрогнет. Я серьезно, Константин, даже не думай. — Да я без всякого, чего ты? Просто шутка, — смеётся Костик, незаметно, как ему кажется, поеживаясь. — Пойду я, а то у меня два заказа ещё сегодня. — Давай, — кивает Харон. — Стоять, — рявкает, когда Костик уже открывает входную дверь. — Да не дёргайся ты так, я просто вспомнил одну хрень, уточнить хотел. — Да? — Костик разворачивается и выжидательно смотрит на Харона. — Что именно? Я всегда, ты же знаешь. — Вот ведь, блядская твоя сущность, — ухмыляется Харон. — Я ж тебе уже говорил — не вариант. Я насчёт одного знакомого спросить хотел. Помнишь, на твоей днюхе, ещё в самом начале учебы, конфликт небольшой с гостями был. Там парочка у тебя была: Макс и его бойфренд, не помню как звали. — Влад, — Костик кивает. — Влад его зовут. А что? — Да похер мне, как его зовут. Я насчёт второго. Ты с этим Максом общаешься на данный момент? — Ну так, — пожимает плечами Костик, — как и с тобой, в принципе. Поотращивали себе личные жизни, понимаешь. Но с ним даже чаще, иногда пересекаемся в клубах. Видел его на прошлых выходных, он о тебе, кстати, тоже спрашивал, — осекается, понимая, что сболтнул лишнего, но уже поздно, Харон вцепляется, будто мёртвой хваткой. — Надо же, как интересно. И чем же его заинтересовала моя персона? — Да так, в общем, — Костик нервно дёргает плечом. — Типа, давно ли общались? Что я могу о тебе сказать, с какой стороны знаю. — Со стороны жопы, блядь, — психует Харон. — Сучий Макс, всё не успокоится, всё вынюхивает, падла такая. — Че случилось-то между вами? — Да ниче, — Харон резко выдыхает, стараясь успокоиться. — Херня всё. Я тебя просто попросить хотел передать ему, когда увидишь, чтоб не совал свой нос в чужую жизнь. Потому что если он не перестанет этого делать, я ему сам скажу. И тогда кто-то рискует попасть в травму. И это точно не я. — В твою жизнь, что ли? Странно, он же вроде как, ну не сам и все ему норм. И как бы, с тобой ему тоже, ну, вы ж вроде как оба типа самцы… — Костян, уйми свои фантазии. Самцы, скажет тоже. Это касается меня, но суётся он к моей паре, понимаешь? Начинается вот это бла бла благими намерениями. Да он такой-сякой, да я его знаю. — Он к твоему парню подкатывает, что ли? — вытаращивает глаза Костик. — Че, блядь? — рявкает Харон. — Ты чего только что мявкнул? — Да я ниче, я предположил просто, я не знаю. Ну, а чего он тогда так? — Я ебу, чего? Предупредить типа обо мне плохом таком хочет, помочь, уберечь, все дела. По крайней мере, преподносит это так. Работают они вместе. Всё, блядь, не беси меня. Передай этому гамадрилу то, что я сказал. И всё. Он поймёт. Рили заебал уже. — Да хорошо, хорошо, — Костик протискивается к двери. — Ну я, в общем, побежал, рад был видеть. Если что, звони. Всё, пока-пока. — Вали уже, — Харон захлопывает дверь и идёт курить на кухню. А вот этот момент, что Макс может таким образом подкатывать к Андрею, Харон упустил. Даже не подумал об этом. А сбрасывать это со счетов не стоит, мало ли, чего и как у него. Не нравятся Харону такие неоднозначные коллеги, а ещё и начальство. Ну если это и так, то пиздец этому Максу. Пусть заранее место на кладбище подыскивает. Вкрай охренели. Спохватившись, Харон смотрит на часы. Время к вечеру, пора собираться к обнальщикам, и поесть, в конце концов. Перекусив, Харон одевается и выходит из квартиры. Бросает взгляд на «единичку» Андрея, снова хмурится. Ну да, машину не взял, собирался же на встречу, может, выпьет, куда ж за руль. Вот не нравится Харону эти все встречания, не нравятся, и точка. Но куда деваться, социум, мать его. Немного царапнуло, что Андрей даже не предложил познакомить Харона с друзьями. Не обязательно же представлять тем, кто он есть на самом деле. И Харон вполне может не проявлять никаких собственнических замашек. Но, с другой стороны, может случайно что-то получиться, и тогда будет не айс. Ладно, так и так, лучше пусть сам со своими корешами тусуется. Подружки ж тоже, наверняка, присутствуют. Скрипнув зубами, Харон старается не думать о том, как Андрей проводит время. Садится в машину, едет по делам, решает свои вопросы, заезжает в супермаркет. Выйдя, замечает пропущенный от Марата. — Здоров, — перезванивает Харон, зная, что Марат просто так звонить не станет. — Привет, пропажа, — отвечает Марат. — Занят? — Не, с магаза вышел только, потому и пропустил твой звонок. — Да у меня накладка вышла, хотел попросить тебя об одолжении. — Ну смотря что, — Харон забрасывает пакеты в багажник. — Если прямо сейчас нужно срочно лететь в Африку спасать львиный прайд от голодных папуасов, то я как-то не готов. — Ну не сейчас, и не в Африку, — смеётся Марат. — Ты не сам сейчас? — Сам сейчас, — Харон садится в машину. — Далеко от клуба? Может, на кофеёк? — Да может и заеду, — Харон снова кидает взгляд на часы, — все равно делать нефиг пока. — Ну давай, жду, — Марат сбрасывает звонок. «Андеграунд» в трёх кварталах, и Харон быстро добирается. Входит в кабинет к Марату, здоровается и садится в кресло у стола. — Чего сам? — осторожно спрашивает Марат, попросив принести кофе. — Ну могут же быть у человека свои дела, не? — чуть раздраженно отвечает Харон. — Это, в смысле, у тебя? — с усмешкой уточняет Марат. — Это в смысле не у меня, — парирует Харон. — Да и куда вместе в этот твой вертеп? И ты ж помнишь, что ты якобы в отъезде. — Ну да, ну да, — Марат забирает поднос с кофе и кивает, отпуская администратора. — Надо же, какие изменения в тебе происходят. — Ты меня поизгаляться позвал, что ли, я не пойму? — взрывается Харон. — Так я тоже умею. Соревноваться будем? — Да чего ты? — Марат шутливо поднимает руки ладонями вперёд. — На нервяке чего? — Нормально всё, — ворчит Харон и отхлёбывает глоток кофе. — Так что у тебя там за аврал? — Да блин, я пообещал Антонине, что на ближайший анонс в их клуб съезжу с мастер-классом, а у меня встречная проверка. И этих мудаков не устраивает только бухгалтер, требуется мое присутствие. И отказывать неловко. Хотел тебя попросить… — Чтоб я вместо тебя в налоговую пошёл на проверку, да? — заканчивает Харон. — Да… Что? Нет, блин, — Марат отмахивается. — Ну вот же ты, блин. Ну какая налоговая, ты ж их там затроллишь всех, а мне ещё работать. — Зря бухал с начальником? — Да не зря, но он то ли в командировке сейчас, то ли на курсах каких-то, хер его знает. Обещает порешать, если что. Но мне это похер, там нормально всё. Сам факт присутствия. А у Антонины нужно быть тоже. И хоть разорвись. — Хм, — Харон задумчиво постукивает кофейной ложечкой. — Но я как бы, ну ты ж понимаешь? — А в чём проблема? Я же не трахаться тебе предлагаю с кем-то. Ты так и держишь его в неведении? — Вот только лекций не надо, ок? — Харон дёргает углом рта. — Не время пока что ещё. — Ладно, молчу. Сами разберётесь. Хотя… — Сами разберёмся, — прерывает Харон. — Давай я подумаю, сколько у меня времени? — Пару дней, не больше. Что-то ты дёрганый все же какой-то. Может… — Не может, — даже не допив кофе, Харон поднимается. — Поеду я. А то жрачка в багажнике прокиснет. Позвоню через пару дней. Сообщу. Давай, брат. — Давай, — Марат жмёт протянутую руку, тоже поднимаясь. — Я рассчитываю на тебя. Но если что, не обижусь. — Замётано, — Харон выходит из клуба, направляясь к машине. По пути домой думает, что в Андеграунд в ближайшее лучше не появляться. Атмосфера там располагающая. И колбасить начинает сильнее. Желания проявляются всякие, коих сейчас избегать следует. «А если… — вспыхивает крамольная мысль, — если проводить в клубе просто сессии, сбрасывая именно этот напряг и эту тягу, тогда Андрей выводится из-под риска моего срыва. И это, отчасти, выход, вот только некоторые моменты. Да ну, как-то оно… Не, лесом. Может, ещё ради Марата, помочь делу, да и то вряд ли. Лезет в голову всякое, надо домой скорее, Андрей уже пришёл и ждёт, наверное». Но дома Андрея не оказывается. Харон выгружает пакет в холодильник, слоняется по кухне, курит одну за одной. «Десятый час, где его носит в хера?» «Уже десять, пора бы и домой». «Что там вообще можно делать столько времени?» «А если перебрал? Если ему плохо? Хрен знает, что у него там за друзья, помогут ли? Такси хотя бы вызвать. Или, может, похрен всем, и будет там валяться где-то. Надо глянуть, просто посмотреть издалека. Чтобы убедиться, что всё в порядке. Ну нормальное же желание». «Нет, лишнее это. Глупости». «Нет, ну хотя бы сообщение, что все в норме. Вот же засранец. Выпороть бы за такое, чтоб знал. Чтоб неделю не сел. Но оговорено не было ни время, ни необходимость написать. Так что и пороть как бы не за что, если по канонам. А вот с общечеловеческой точки зрения, мог бы и написать всё же». «Может, всё-таки, слетать? Да нет, не стоит». «Одиннадцать. Не, ну это слишком». Сам не осознав толком, что делает, Харон оказывается в машине и тормозит уже на парковке у «Арматуры». Какое-то время курит, сидя в машине. «Развернуться и уехать. Торчу тут, как бельмо на глазу. Малолетки какие-то глазки строят. Это если они мне не стесняются строить, то внутри клуба… Да блядь». Харон выходит, выбрасывает окурок в урну и решительным шагом идёт ко входу в клуб. Не снимая куртку проходит к бару и устраивается за стойкой, пристально сканируя зал взглядом. «Ага, тёплая компания. А это что за курица повисла на моем Андрее? И он её обнимает. Молодцы». Да, это ничего вроде бы как и не значит, но это до такой степени бесит, что Харон изо всех сил сдерживает себя, чтобы не подойти и прямо там за столом, при всех не заявить о своих правах. «А они у тебя вообще есть — эти права?» — подкалывает язвительная мысль, улетучиваясь и оставляя после себя горечь осадка. «А всё потому, что изначально ничего не определено и вообще…» Что вообще, Харон додумать не успевает. Андрей, спину которого Харон чуть ли не прожег взглядом, видимо, что-то почувствовав, разворачивается и встречается своим взглядом с Хароновым. Меняется в лице, облизывает пересохшие губы. Харон уже почти привычно берет себя в руки. Кивает на выход, абсолютно не сомневаясь, что Андрей пойдёт следом, и выходит. В машине замыкает. Куда девалась выдержка и мантра не делать глупостей. Харон терзает губы Андрея, кусая и не отпуская так долго, пока не чувствует привкус крови. Его ласки жесткие и требовательные, а Андрей так отзывается на эти действия, что башку совсем сносит. И даже готов отдаться прямо в салоне тачки. И Харон готов взять, но в последнюю минуту остатки разума заставляют тормознуть, понимая, что здесь Харон подставляет Андрея, рискуя его репутацией. — Нет, домой, — отрывисто произносит Харон, запуская двигатель и вжимая педаль газа. А дома уже даёт себе волю, забывшись, захлебнувшись страстью и обраткой, такой мощной волной исходящей от Андрея. Вгрызается в его шею, оставляя наглые засосы. Будто помечая. Вжимает всем телом, сдирая одежду. Видит затянутые похотью глаза и дуреет ещё больше. Опускает руку вниз, крепко сжимая эрегированный член Андрея. Почти до боли. «Ох, бля, как же у него стоит. И секреторка прямо каплями. Потёк, сучоныш». И тут же будто колоколом в голову — аларм, тревога, стоп. Снова все сломать ради сиюминутного удовольствия? Ну уж нет. Харон постепенно снижает натиск. Андрей смотрит поплывшим взглядом, а Харон, улыбнувшись, мягко подталкивает его к спальне. — Пойдём в постельку, мой хороший. Всяко удобнее будет. Андрей безропотно идёт, почти не соображая, что происходит. Подойдя к кровати, оглядывается на Харона, а тот держа себя в руках на каких-то последних остатках силы воли, обнимает и глубоко, настойчиво, но нежно целует распухший рот, стараясь не причинять боли. Тянет за собой в постель, укладывает, продолжает целовать по телу. Андрей, цепляясь за плечи, хаотично мечется, пытаясь быть резче, задать прежний темп. Но Харон стойко держит тактику не перегнуть и не навредить. Не обидеть, не причинить боли. И моральной в том числе. Тем не менее, секс всё же жёстче, чем обычно. Харон не заморачивается долгой растяжкой, компенсируя большим количеством смазки. Тем более, что Андрей уже немного привык к нему из-за регулярного секса. Входит чуть резче обычного. Ноги Андрея укладывает себе на плечи, придерживая руками и подтягивая на себя. В таком положении очень хорошо стимулируется простата, что и демонстрирует сейчас Андрей, насаживаясь самостоятельно и закатывая глаза под короткие рваные стоны. — Давай, мой хороший, давай. Вот так, даааа, — приговаривает Харон, двигаясь короткими частыми фрикциями. — Чувствую тебя. Какой ты горячий внутри, как сжимаешь меня. Да, ещё. — Пизде-е-е-ец, — воет Андрей, выгибаясь и толкаясь тазом навстречу и вверх. — Как же мне… Как же меня… — Погладь себя, — Харон ускоряется. — Покажи мне, как ты ласкаешь себя. Андрей сжимает член в кулаке и тут же с протяжным криком-стоном выстреливает спермой, заливая себе живот, грудь и немного плечо. От сокращений вокруг члена и вида содрогающегося Андрея, Харон тоже слетает практически сразу. Затем ещё долгое время гладит Андрея и держит в объятиях, пока тот отходит от оргазменного шторма. — Мне с тобой так хорошо, — язык Андрея заплетается, а глаза слипаются. — Очень хорошо. Я с ума от тебя схожу. Совсем. Я даже… — Даже? — Нет, ничего, — Андрей вспыхивает и прячет лицо в плечо Харона. Андрей язык готов себе откусить, но только не признаться, что так хотел, чтобы Харон не притормозил в самом начале, что в голове мелькали изощрённые в своей похабности фрагменты, где не было места ни нежности, ни ласке. Где Харон впечатывал его в стену, заломив руки за спиной, жёсткими рваными фрикциями, где сам Андрей задыхался от осознания, насколько его ведёт от этой возможности не контролировать ситуацию, не управлять ею совсем. И Андрей молчит, потому что кто признается, что готов был даже просить быть ещё жёстче, что он себя не помнил, когда Харон так яростно набросился на него в машине. — Далеко стреляешь, — Харон проводит пальцем по ключице Андрея, растирая остывшую и уже начинающую подсыхать сперму. — Да ну тебя, — снова краснеет Андрей. — Ну это же хорошо, — улыбается Харон. — Это отлично просто, что так. Давай, сокровище моё, засыпай, а то у тебя уже глаза, хоть спички вставляй. — Мгм, — выражает согласие Андрей и в секунду отрубается. «Могу себя поздравить, — выдыхает Харон, — даже при условии почти снесенной нахрен башни, сумел сдержаться и не наломать дров. Моей выдержкой можно рушить бетонные стены. Горжусь, хуле». Поднимается и идёт на кухню, привычно открывая окно в глубокую осень и сильно затягиваясь слегка горчащей сигаретой.