Стану твоим дыханием-3: У твоих ног

День отъезда Андрея на дачу для Харона внезапно оказывается невыносимым днём. Хотя, внезапность здесь весьма сомнительна — метания начались и ранее, а сейчас, когда Андрея в ближайшей доступности нет, Харона и вовсе замыкает. И как он ни старается смотреть на вечер пятницы как на утро буднего дня — ни черта не получается. Работа не идёт, фильмы не воспринимаются, друзья-приятели уже разбежались по компаниям оттянуться после трудовой недели, «качалка» сегодня не работает, какой-то санитарный день или ещё какая хрень, ехать искать другое место — долго и бесит, в общем, деть себя Харону абсолютно некуда. Несколько раз он порывается позвонить Марату, но тормозит себя, понимая, что простым визитом в клуб не обойдётся. А Марат по-любому в клубе — вечер пятницы же, мать его, хотя и не поздний, все движухи начнутся ближе к ночи, тем не менее, по пятницам Марат обычно с обеда на посту. А в руках уже просто зуд какой-то, как у наркомана в венах. Харон несколько раз крепко сжимает и разжимает кулаки. Дышит по методике Змея. Пытается успокоиться, расслабиться, но тело будто живет своей жизнью. «Подрочить, что ли», — с тоской думает Харон, понимая, что и обычная разрядка ему здесь не поможет. В итоге, бесцельно пошатавшись по квартире, Харон решает съездить в дальний парк, расположенный почти у самого подножия горной местности. Там удобно побегать по подъёмам, хорошая нагрузка, есть неплохо оборудованная спортплощадка и, что немаловажно, людей всегда немного. Выложиться физически, может, оно и морально полегче станет. Быстро собравшись, Харон размышляет, стоит ли брать с собой запасную футболку. Душ там принять негде, а тянуть на потное тело чистую футболку — все равно, что не переодеваться. С другой стороны, если дать хорошую нагрузку, то будет, хоть выжимай. В закрытом пространстве машины станет вообще весело, да и самому от себя неприятно. Решив разобраться по ситуации, Харон все же кидает в пакет чистую одежду и упаковку влажных салфеток как лайтовый вариант борьбы с потом. «Не хватает нам здесь какого-нибудь хоть озерца или речки завалящей, — размышляет Харон, спускаясь к машине, — позанимался на природе, скупался, и красота. Ну, выкручиваемся из того, что имеем». Бросив в подстаканник ключи, Харон внезапно понимает, что всегда лежащая там запасная связка отсутствует. Порывшись и поискав в салоне и бардачке, понимает, что ключи будто испарились. И всё бы ничего — комплекта всего три: один у Андрея, один сейчас Харон держит в руке, а вот третий — запасной — был всегда в машине, и теперь его нет. Закрыть — попасть в квартиру не проблема, но сам факт потери — неприятен. Ещё и тем, что на связке болтается армейский жетон, который по прибытии с контракта Харон «за шоколадку» не сдал, а оставил «на память». Собственно, он бы с радостью от этой памяти избавился, но вот хранение жетона — это уже как традиция и ряд заморочек, которые Харон и при желании толком не объяснил бы. Просто это так, и всё. Марат свой вообще на шее таскает. «Черт, потерял, что ли? Но как? И где? А самое главное — очень хреново, если этот жетон где-то всплывёт, да так, что не отмоешься потом». В раздумьях Харон барабанит пальцами по рулю, пытаясь вспомнить, где мог проебать ключи. Ничего в голову не приходит. Харон закрывает машину и поднимается в квартиру. Методично обыскивает все возможные места, потратив на поиски с полчаса. Безрезультатно. Снова возвращается в машину. Ещё раз внимательно осматривает салон, отодвигая сиденья и вытащив коврики из салона. Ключей нет, как и не было. «Сука, — Харон взбешён, — какого, блядь, хуя. Может, у Марата где оставил случайно? Позвоню, мало ли». Забравшись в машину, Харон вытаскивает сигареты, а затем, немного подумав и покрутив пачку, кладёт их на соседнее сиденье. Набирает номер Марата, ждёт несколько сигналов вызова, подглядывая на пачку. «Если сейчас возьмёт раньше пятого — ключи у него. Если позже — значит, не у него». Марат поднимает ровно на пятом гудке: — Ты телепат, что ли? Я как раз тебе звонить собирался. — О как, — Харон сбит с толку таким заявлением Марата. — Хотел сделать мне предложение, от которого невозможно отказаться? — В какой-то степени, — хмыкает Марат, — ты мне скажи, ты Антонине обещал в клуб её ещё съездить? — Эээээ, — Харон вспоминает разговор с Антониной и то, что не ответил толком ни да, ни нет на её предложение, а между тем — это должно было быть как раз сегодня, — чёрт, только не говори мне, что она решила, будто я согласился, и на сегодня… — Ну почти, — Марат неумолим. — Блядь, — Харон со злостью шарашит ребром ладони по рулю. — Да блядь. Что ж всё одно к одному-то, а? — Да погоди ты, — Марат, видимо, уходит в кабинет, потому что музыка на заднем фоне стихает. — Тут такое дело, что она и сама, по всему, забыла. — В смысле? — Она у меня сейчас, в клубе. Отдыхает. — Отдыхает? — Харон обескуражен. — Чёт я ни черта не понимаю. — Отдыхает — в смысле спит, — уточняет Марат. — Позвонила сама не своя, я по голосу понял, что не норм ей. Я её подхватил по дороге. В клуб приехали. Она выпила. Уснула. Потом позвонили ей из клуба, потеряли, видимо. — То есть, никто не знал, что она здесь? — Выходит, так, — Марат недолго молчит, а затем продолжает. — И я так понял, что спрашивали не только, где она, но и насчёт тебя. Потому что она, мол, «ну всяко бывает, придумай что-то», потом говорит, что совсем всё из головы вылетело. Засобиралась ехать. А такси сейчас нарасхват, пятница же. На дальняк желающих не находится. Я бы сам отвёз, но тоже не брошу «Андеграунд», тем более, у меня сейчас нужный человек подъехать должен. — В общем, я понял, — Харон вздыхает. — Хочешь, чтобы я ее отвёз? Заодно, уж если там буду, и обещание своё не данное выполнил? — Ну заставить-то тебя никто не может. Да и не обязан ты. Но мне было бы спокойнее. Лежит у меня к ней душа как-то. К тому же, явно что-то случилось у неё, а что — не говорит. Ну тоже имеет право. — А у неё к тебе? — Что? — не понимает Марат. — Что у неё ко мне? — Душа лежит? — уточняет Харон. — Да не в том смысле, блин, — Марат смеётся. — В смысле, что переживаю я за неё. А ты уже всё опошлил. — Так уж и опошлил, — хмыкает Харон. — Ну пусть не опошлил, — соглашается Марат, — но вовсе не в ту степь. Душа у неё, чтоб ты понимал, к тебе лежит, — посмеиваясь, — как я заметил. — Вот этого мне только не хватало, — кривится Харон. — Ну здесь, сам понимаешь, сердцу не прикажешь. Да и потом, она знает расклады, так что здесь без всякого. — Да понимаю я, — Харон в быстром темпе соображает, и по всему выходит, что вполне может прокатиться туда и обратно, пока Андрей на даче. Всё ж с пользой. Оставаться ведь там в клубе у Антонины вовсе не обязательно. А помочь — почему бы и не помочь. — Ладно, я приеду сейчас. — Буду должен, — Марат облегчённо выдыхает. — Прямо камень с души, сейчас и попросить-то особо некого, пятница же. Кстати, а как же твой парень… — Сказал, приеду сейчас, — прерывает Харон и отключает связь. Доезжает к «Андеграунду», паркуется, идёт внутрь, кивая на ходу администратору, и проходит к Марату. Тот просматривает какие-то бумаги, сидя в кресле. На диване, прикрытая пледом, дремлет Антонина. — Здорово, братан, — машет рукой Харон, стараясь говорить тихо. — Спящая красавица снова уснула? — кивает на Антонину. — Ещё как я тебе звонил уснула, шутка ли, полбутылки коньяка почти. — Сильно, — Харон прикрывает дверь. — Ну, значит есть на то причина. Так чего, будем будить? — Не знаю даже, — Марат смотрит на Антонину. — И жалко будить, и понимаю, что ехать ей нужно. — Можем просто в машину отнести, — ухмыляется Харон. — Хотя, где она живет, я не в курсе, а в клуб такую везти — не вариант. — Я в порядке, — Антонина садится на диване, только проснувшись, но как-то мгновенно выглядит отдохнувшей и действительно в порядке. — Простите, что побеспокоила. Нехорошо вышло. — Да нормально всё, — отмахивается Харон. — Ерунда, бывает. Так что, все-таки в клуб? — Да, пожалуй, если не затруднит, — Антонина поправляет макияж, глядя в маленькое зеркало, вынутое из сумки. — Надо. Я и так работу забросила. Период сложный был. Но нужно навёрстывать. — Сейчас поедем, — кивает Харон. — Я только уточню один момент, — поворачивается к Марату, — я у тебя ключи свои с собачьей биркой не забывал случайно? — Нет, — Марат удивленно смотрит на Харона. — Ты что, «смертник» на ключах таскаешь? — Уже не таскаю, по всему, — вздыхает Харон. — Хреново, блин, что не у тебя. — У меня, — улыбается Антонина. — Вы связку у меня оставили, когда в прошлый раз были. В кабинете на столе. Так быстро ретировались, что я не успела вернуть. В сейф убрала. Хотела позвонить Марату, узнать, как передать лучше, но закрутилось всё. — Так это же отлично, — обрадованный Харон готов даже расцеловать Антонину. — Я тогда и заберу сегодня. Отлично, что нашлись. Ну что, поехали? — Поехали, — улыбается Антонина. — Марат, спасибо за всё. И прости, что так неожиданно тебе на голову свалилась. — Да пустяки, Тонечка, — расплывается в улыбке Марат. — Всегда рад, ты же знаешь. Сегодня просто запара по всем фронтам. Видимо, у всех. — Ретроградный Меркурий, ага, — хмыкает Харон. — Лады, бывай, братан. Поехали мы. На связи. — Удачи, — Марат пожимает Харону руку. — Осторожно в дороге. — Сама осторожность, — Харон пропускает Антонину, — ценный груз же везу, — подмигивает и выходит следом. «Вот же чума, — по доброму усмехается Марат, — так и не сказал, куда парня своего девал. Не хотелось бы, чтоб траблы какие возникли. Ну да разберутся, не маленькие». Тем временем, Харон с Антониной выезжают из города. Благо, «Андеграунд» недалеко от выезда, ехать через центр не нужно. Харон решает немного срезать и выехать на трассу с верхней дороги. На улице смеркается, а в воздухе явно чувствуется приближение дождя. Да и облачно сегодня весь день. «Как там Андрей, если дождь пойдёт, — появляется мысль, — но на даче же должен быть какой-то дом, чтобы укрыться от непогоды. Хотя бы получился у него разговор с родителями, всё ж легче будет». За размышлениями Харон пропускает, как ему что-то говорит Антонина. — Что? Задумался. — Говорю, дорога непривычная. — А, это я по верхней решил, так ближе. Ну и вид на город красивый, — кивает на боковое двери. — Вид… — Антонина замолкает. — Да, красивый. Может, на «ты»? — Давай, — соглашается Харон. — Ты воевал? — внезапно спрашивает Антонина. — Хм, — Харон обескуражен. — Это важно? — Нет, — она качает головой. — Просто спросила. Жетон, опять же. Не хочешь говорить об этом? — Не хочу, — Харон пожимает плечами. — Ни говорить, ни помнить. — Понимаю, — Антонина вздыхает. — Скажи… А ты мог бы… Точнее, мы, — она выделяет интонациями это «мы», — могли бы… — Могли бы что? — Харон уточняет, хотя и понимает, что именно она имеет в виду. — Неважно, забудь, — Антонина отворачивается к окну. — И прости. Я в курсе, что ты несвободен, и что не девушки тебе нужны. Просто подумала чисто о тематическом моменте, но это глупо. Прости, у меня редко такое бывает. Ещё и алкоголь, ляпаю, что попало. Останови, — вдруг просит она. — Плохо? — Харон притормаживает у обочины. — Нет, всё в порядке. Сейчас, — Антонина выходит из машины и стоит, глядя на мерцающий огнями город. — Обидел? — Харон тоже выходит и останавливается рядом. — Нет, — Антонина задумчиво продолжает смотреть вдаль. — Железная леди, — улыбается Харон. Антонина чуть вздрагивает и кивает на мерцающие огни: — На спрута похоже. Щупальца во все стороны. — Хм, интересная ассоциация, — отвечает Харон. — И правда, что-то есть такое. Но не ожидал, честно скажу. Обычно… — Обычно другая реакция, да, — кивает Антонина. — Я понимаю, почему ты не хочешь ничего рассказывать о войне. Знаешь, у каждого своя война. И вещи, о которых не хочется говорить. Но оно давит. И иногда… — Можешь рассказать мне, если хочешь, — Харон приобнимает Антонину за плечи, ощущая, как она дрожит. — Идём в машину только, ты продрогла вся. — Пойдём, — она кивает и садится в салон. — Глупости это всё. Мои личные заморочки. Не обращай внимания. — У тебя это что-то связано с сегодняшним днём? И нашим городом? Что-то, о чем ты предпочитаешь не помнить. Я понимаю. Но если давит, можешь рассказать. Даю слово, что это останется между нами. А я просто так слов на ветер не бросаю, — Харон вспоминает Вахтанга, у которого снимал жильё на море. — Я умею хорошо слушать и также хорошо и быстро забывать. — Хорошее качество, — вымученно улыбается Антонина. — Я родилась в этом городе. Здесь выросла. Здесь же закончила юридический. И здесь же работала. Следователем. В убойном. — Нихрена себе, — Харон не удерживается от комментария, окинув взглядом довольно хрупкую фигуру Антонины. — Не просто так я тебя железной леди назвал. — Кстати, ты угадал, — улыбка исчезает с её лица. — Именно так меня и называли. Но любого человека можно сломать. Особенно, если что-то кому-то очень нужно. И если этот кто-то довольно высокопоставлен. У каждого есть болевая точка, — она замолкает ненадолго, а после глубоко вздыхает. — Я здесь родилась, выросла, выучилась, работала. И здесь же умерла. Здесь похоронен и мой сын. Сегодня как раз годовщина. Поэтому я здесь и поэтому в таком неадекватном состоянии. Больше не хочу ничего говорить, слишком это. — Да уж, — Харон ведёт машину, сцепив зубы. Информация на него свалилась неожиданная и настолько мощная, что даже его эмоции где-то улеглись под грузом отчаяния его спутницы. — Да, я понимаю. Хотя, что я могу понимать. Я детей не терял. Близких — терял. Болит до сих пор. Ребёнка — даже не представляю. Хотя никогда и не хотел детей, не думал об этом даже. — На войне проще, — Антонина вздыхает. — Там хотя бы ясно, где свои, а где нет. — Не всегда, — Харон качает головой. — Не всегда четко ясно. Бывает, что и свои не совсем свои. Всяко бывает. Тем не менее, если мы остались живы, значит, обязаны жить. — Как-то живем, — Антонина улыбается. — Иногда даже кажется, что получается. — Получается, — Харон уверенно кивает. — Я точно знаю. — Спасибо тебе, — Антонина серьёзно смотрит на профиль Харона. — Правда, спасибо. Мне даже как-то легче стало. Сейчас ещё разберусь с клубом… — Я могу немного задержаться, — предлагает Харон. — Шоу не обещаю, но к людям выйду. Пообщаюсь. — Отлично, — Антонина искренне рада. — Было бы неплохо. У тебя редкий дар — держать внимание зала. И естественно так это получается. Это как изнутри такая мощная сила. Смотришь и оторваться не можешь. Как тебе клуб, кстати? Мы тогда так толком и не поговорили, не успели обменяться впечатлениями. — Неплохо, — Харон улыбается. — Мне понравилось, уютно так. Но места хотелось бы побольше. — Будет, — Антонина кивает. — Я планирую за городом открыть. Побольше. И проект уже есть. Один талантливый мальчик сделал. Тоже та ещё ситуация у него, но он справится, я уверена. — Пусть повезёт, — согласно кивает Харон. — Ну и на открытие приехать гостем — обещаю. Но вот поездок на мастер-классы больше не будет, потому что нехорошо так. — Почему нехорошо? — По отношению к моему близкому человеку нехорошо. Потому что нечестно, — Харон дёргает углом рта. — Я не один. У меня есть ответственность. И втёмную с человеком — это нечестно. — А всветлую никак? — Сложно, — Харон вздыхает. — Но нужно. Я должен сказать. И уже очень близок к тому, чтобы решиться на это. — Это очень непросто, — Антонина внимательно вглядывается в непроницаемое выражение лица Харона. — Но ты прав, сказать нужно. В жизни бывают ситуации, когда приходится принимать очень непростое решение. Я как никто это понимаю. Но не принять — не можешь, просто не имеешь права. — Согласен, — Харон сбавляет скорость, въезжая в город. — Прибыли, по ходу. Как лучше ехать, а то я в прошлый раз по навигатору немного поплутал. — Да по прямой, а потом на кольце третий съезд и до упора, а там вдоль тупика и подъедешь, там видно. Не ошибёшься. — Да, так быстрее и удобнее, — Харон тормозит у заднего входа в клуб. — Ну что, пробираемся как ворюги, м? И всё, мы такие на месте, никто никуда не ездил. — Отлично придумано, — Антонина отстегивает ремень безопасности и выходит из машины. — Кстати, ты почему не пристёгиваешься? — Не люблю на привязи быть, — хмыкает Харон. — Натура не та. — Я серьёзно же. Безопасность. — Всё нормально, — Харон закрывает машину. — Идём? — Да, — Антонина открывает дверь своим ключом. — Аншлаг в клубе, тебя ждут. Хорошо, что приехал. Мне было бы не очень удобно обламывать посетителей. Хотя я и сама хороша. — Ну всё, было и прошло. Ты к себе? Я тогда после выступления за ключами загляну? — Да, конечно. Удачи. Антонина поднимается в свой кабинет, а Харон выходит в зал. Пока ехали, что-то в его голове перещёлкнуло. Переосмыслились некоторые вещи, остро резанула ответственность. И захотелось донести до людей, чтобы ценили то, что имеют. Чтобы не поступали в угоду каким-то вымышленным постулатам, а слушали в первую очередь своё сердце. И свою совесть. И, может быть, кому-то это даже поможет. По крайней мере, самому Харону точно. Да, этот разговор нужен прежде всего ему самому. Чтобы окончательно закрепить в себе своё решение. Уже закончив выступление, которое Змей — Харон это точно знает — назвал бы не иначе, как лекцией, но правильной и нужной лекцией, Харон прощается с Антониной и выходит на улицу. Как раз начинается дождь, и Харон быстро заскакивает в машину. Выезжая со стоянки, из-за потоков воды, не сразу замечает в свете фар одинокую фигуру под дождём. Резко затормозив и выматерившись, видит, что стоящий и не думает освободить дорогу. Харон выпрыгивает из машины, разразившись очередной тирадой, но видит, что странный тип явно не в себе. Кажется, он был среди зрителей в клубе. А может и нет. Но вот, что тот переживает сейчас какой-то свой личный апокалипсис — заметно явно. Диалог с парнем получается странный, но каким-то шестым чувством Харон понимает, что не зря. К тому же, встреча с этим человеком помогает и самому Харону окончательно утвердиться в своём решении поговорить начистоту с Андреем. Время собирать камни пришло. И да, первый поступок он совершил, невольно сделав типа свидетелем — выбросил оставшиеся сигареты и озвучил своё обещание Андрею бросить курить. Обещал — сделал. Так же, как обещал самому себе, что всё расскажет. И сделает это. Теперь уже точно. Харон едет домой, осторожно и внимательно ведя машину. И уже почти гордится собой. Впервые ему не в чем себя упрекнуть. Он принял решение. Правильное решение. Змей бы точно гордился. И Марат… Вдруг всплывают слова Марата: «Реакцию же можно проверить. Возьми какую-то флешку, закинь на неё что-то лёгкое, оставь на видном месте…» Квартира встречает ставшей уже непривычной темнотой и тишиной. Сбросив промокшую одежду в стиралку и стоя под душем, Харон мысленно прикидывает, что из «легкого» можно закинуть на эту флешку. «Но я же уже решил рассказать. Чего заднюю втыкать? А может не зря этот совет Марата всплыл? Рассказать надо, бесспорно, но все зависит ещё и от того, как рассказать. А это, в свою очередь, зависит от реакции. Всё верно, нужно сначала посмотреть». Записав ненапряжный видос, где из Темы только флагелляция, да и та почти шёпотом, Харон бросает флешку на стол и забирается в постель. «И спать самому непривычно». Долго крутится, пытаясь найти удобное положение. «А может, придётся спать самому в ближайшее время постоянно. Вдруг Андрей не примет эту твою тёмную сторону? Ты готов терять?» Дико хочется курить. Харон стискивает зубы и глубоко дышит. Курить он не будет, это однозначно. А терять — тем более не готов.