Стану твоим дыханием-3: У твоих ног

— Я дома. Андрей закрывает за собой входную дверь, снимает верхнюю одежду, удивляясь ответной тишине в квартире. Харон не выходит встретить его и никак не откликается на его сообщение. «Спит? Обиделся?» Андрей сразу же отметает последнее предположение. Харон не из тех, кто будет обижаться на мелкое недоразумение, да и на крупное вряд ли. Харон из тех, кто тут же возьмёт быка за рога и потребует объяснений. «Не то что ты, да?» — ехидно хмыкает внутренний голос. Андрей отмахивается от назойливых мыслей и идёт в спальню, на ходу стягивая футболку. «Сейчас заберусь к нему под одеяло, заглажу осадок от своей вспыльчивости», — за грудиной сладко тянет от предполагаемых действий. Андрей останавливается на пороге спальни, с недоумением глядя на пустую кровать. Хмурится, оглядываясь и прислушиваясь к тишине в доме. На всякий случай заглядывает на кухню и в ванную. Никого. Странно. Харон не говорил, что куда-либо собирается. Рука уже тянется к телефону, чтобы выяснить, что за незапланированные дела появились вдруг у Харона, что он сорвался настолько быстро, что забыл позвонить и предупредить. «Стоп!» Андрей тормозит свой порыв. «Ещё не хватало тотального контроля. Вспомни сам, не бесило тебя, когда каждый твой шаг отслеживали? Харон рано или поздно вернётся домой и всё объяснит. Тем более ты сам уехал из дома взбудораженный. Возможно, он просто хотел дать тебе время побыть с самим собой. Не будь бабой, ещё не хватало предъявлять за то, что человек из дома вышел». Андрей набирает в грудь воздуха, выдыхает, выравнивает дыхание, раздумывая, чем бы заняться. Идёт на кухню, забирая с прихожей пакет с продуктами. Рассеянно размышляет, что можно было бы приготовить что-нибудь на ужин, попутно делая себе пару бутербродов. Что-нибудь необычное, как в ресторане. Тут Андрей улыбается, представляя лицо Харона. «Ну а что. Можно. Найду что-то не особо трудное в интернете». Андрей сам удивляется спонтанной идее насчёт готовки и своему желанию самому организовать ужин. Он останавливается у стола с моноблоком — рука привычно ложится на мышку, чтобы остановить курсор на строке поиска, как его взгляд падает на ту самую злополучную флешку. Андрей смотрит на неё застывшим взглядом, проводит пальцем по прямоугольному ребру и прищуривается. Хочется ещё раз промотать то видео с самого начала, вот сейчас, когда он один и ничто его не отвлекает. Андрей задумчиво кусает губу, берёт флешку и идёт в спальню, где на прикроватной тумбе, он помнит, лежит ноутбук Харона. Устраивается поудобнее, вставляя флешку и запуская ролик. Смотрит, внимательно отмечая каждую деталь. Сейчас — он может себе признаться, так как свидетелей его интереса нет — увиденное завораживает. Действия ведущего партнёра выверены, удары он кладёт тоже не хаотично, как могло показаться на первый взгляд, а следуя наработанной траектории. Между каждым ударом перерыв, дающий возможность принимающему прочувствовать глубину ощущений. Андрей жадно всматривается в лицо этого парня, отмечая и плавающий взгляд и крепко-накрепко закушенную губу, когда его обнажённая кожа принимает удар. В перерывах он длинно выдыхает, долгий протяжный стон его словно ободряет партнёра на большее. Андрей очень хорошо осознаёт сейчас, насколько хорошо этому парню, и выглядит он так, будто потеряет сознание именно от удовольствия. Андрей переводит взгляд на другого, того, кто полностью одет и возвышается над своим партнёром. Взгляд его холоден, рот крепко сжат, и только дрожащие крылья носа выдают его эмоции. Присмотревшись, Андрей отмечает время от времени пробегающие всполохи судороги на его лице. Энергетика происходящего перетекает с экрана в тело смотрящего, и Андрей чувствует тянущую тяжесть эрекции. «Сука, — вполголоса стонет он, — что ж такое». Рука тянется вниз, он расстегивает джинсы, чуть стягивая их, плавно по животу и дальше ведёт пальцами под резинку трусов, накрывая ладонью возбуждённый член. Сдвигает ноутбук на кровать, не отводя взгляда от пары на экране. Рука поглаживает ствол, тело выгибается в удовольствии, сердце стучит в горле, Андрей смотрит на коленопреклонённого парня и вдруг видит в нём, прижимающегося губами к руке своего партнёра, себя. Картинка настолько яркая, что тело Андрея пробивает длинной тягучей судорогой, и он, выплеснувшись в свою ладонь, обессиленно замирает на постели, погрузившись в подобие трансового состояния, всё ещё прижав пальцы к паху. Тело время от времени вздрагивает в посторгазменных спазмах, и Андрей незаметно погружается в состояние сладкой дремоты. Ноутбук с остановившейся картинкой видео остаётся открытым рядом с его расслабленным телом. Заехав в свой двор, Харон бросает взгляд на парковку и окна квартиры. Машины Андрея нет, в окнах темно. Значит, он ещё не вернулся. Ну и к лучшему. Сейчас, в напряжённом и взвинченном состоянии, Харон совсем не уверен, что сможет удержать себя в руках, не сорвавшись во что-то, что может показаться Андрею неприемлемым. А допускать этого никак нельзя. Хотя и разговор с Маратом слегка остудил Харона, а недоразумение на парковке и вовсе переключило, тянущее тёмное желание никуда не исчезло. Хотя сейчас оно уже и не столь разрушительно, но подавлять в себе рвущуюся на свободу доминантность вряд ли успешно получится. А с Андреем это лишнее. И пусть даже его и завела эта чертова киношка с флешки — это ещё ничего не значит. А то раньше Харон не понимал, что его Андрей очень даже не прочь испытать на себе немного спецэффектов. Сколько подтверждений было. А толку? Говорить нужно, говорить. А так эта порнуха с флешки только всё усложнила. Харон вздыхает. Неправильно он себя повёл. Нужно было оставить Андрея один на один с этим видосом, дать больше времени осознать, прочувствовать, а не выскакивать как чёрт из табакерки прямо посреди просмотра. Понятно, что Андрей сразу в несознанку ушел. Ладно, будем разбираться по факту с тем, что есть. Харон выбирается из машины, забирает пакет с едой и поднимается в квартиру. Открыв дверь и включив освещение, он сразу же замечает на комоде комплект ключей Андрея и его кроссовки у порога. Но где же тогда тачка, а главное — где он сам и в порядке ли? В квартире темно, спать лёг, что ли? Харона скручивает беспокойством — могло что-то случиться в этом чёртовом клубе, может, у Андрея повреждения какие. Харон проносится по квартире, заглядывая во все помещения и стараясь подавить ворочающийся тревогой ледяной клубок в желудке. На кухне отмечает полуразобранный пакет — всё же Андрей заехал в супермаркет за продуктами, как собирался, а значит, состояние было более-менее нормальное, раз и домой добрался, ещё и скупиться смог. Значит, беспокоиться не о чем. Просто устал и спит. Дойдя до спальни, Харон останавливается на пороге, замечая мерцающее свечение раскрытого ноута, что освещает спящего в довольно двусмысленной позе Андрея. «Та-а-ак, — Харон осторожно проходит вглубь комнаты и заглядывает в монитор — видео уже закончилось, но открытый файл и торчащая в usb-шнике флешка ясно дают понять, что именно смотрел Андрей, — однако, сюрприз. — Харон ретируется ко входу в спальню и замирает в дверном проёме абсолютно сбитый с толку. — Предельно ясно, что именно смотрел Андрей. И ясно, чем занимался во время просмотра. Вот же паршивец, дрочим, значит. Ну-ну». У Харона тут же формируется остро пульсирующая мысль: разбудить Андрея, резко включив освещение, не дав опомниться, окончательно стянуть штаны и качественно отходить залётчика по заднице. Вот только, чтобы так наказывать, должно быть основание. А ничего не договорено, а никаких ориентиров не дано, как и запретов. Так что, чисто логически, Андрей может хоть обдрочиться в отсутствие Харона. И Харон никакого права на санкции без предварительного уговора не имеет. И вообще, до такого тотального контроля Харону ещё очень далеко в сложившихся условиях. Но в паху уже простреливает, и яйца тяжелеют, и сердцебиение учащается, а в кончиках пальцев снова знакомое покалывание — жажда почувствовать рукоять плети. Харон тормозит себя неимоверными усилиями. Харону нужно срочно переключаться на что-то, потому что ситуация норовит полностью выйти из-под контроля. Харон глубоко дышит, и тут же возникает следующая мысль: «Или, может, лучше вообще сделать вид, что ничего не заметил? Типа, приехал домой с магаза, глянул, что спишь, не стал будить и пошёл себе спокойно похавать… Ага, так бы я и пошёл, конечно. И где он эту чёртову флешку вообще взял, вроде бы я забирал её… не помню — бросил, что ли, снова там же? Да какая разница — главное ведь то, что очень хорошая реакция на процесс. Именно как я и хотел, и как подсознательно знал, что зайдёт. Но как мне теперь лучше отреагировать, чтоб не напугать, не отвернуть. Говорить нужно. Тем более, сейчас, когда разговор сам напрашивается. Просто объяснить, а дальше по ситуации… Или рано? Сейчас уйти лучше? Не усугубится, если я снова поспешу и его вот так, типа, поймаю? Чёрт, как же сложно всё». Пока Харон мечется в раздумьях и уже почти готов малодушно ретироваться, Андрей, что-то негромко простонав во сне, открывает глаза. И видит стоящего перед ним Харона, опирающегося плечом о дверной косяк и глядящего будто прямо в упор. Андрей замирает, остановившись взглядом на лице Харона. Первые секунды он, ещё не до конца вернувшись в реальность, не вполне осознаёт, в какой неловкой ситуации оказался. На третьей секунде он вспоминает, что случилось во время отсутствия Харона, что он делал и в какой позе сейчас находится. Очень ясно ощущает и свои пальцы, раслабленно накрывающие член, и как это выглядит со стороны. Андрей густо краснеет, его рука дёргается в инстинктивной попытке скрыть произошедшее — если расстёгнутые джинсы ещё как-то можно объяснить, то рука в трусах однозначно перечёркивает любые попытки выглядеть не при делах. — Оставь её на месте, — негромко произносит Харон, продолжая сверлить Андрея взглядом. И Андрей, странное дело, слушается, продолжая сгорать от стыда. — Как вечер прошёл? — Харон продолжает беседу, будто бы ничего не происходит и не происходило. — Как съездил? Всё в порядке? — Да, всё хорошо, — бормочет Андрей, не зная, куда себя деть. — Расставил точки? Поговорил? Андрей кивает. — Умница, — улыбается Харон. — Я не сомневался в тебе. Потом ты в магазине скупился, приехал домой, не застал меня в квартире… Кстати, машину ты где дел? — С другой стороны дома, — выдавливает Андрей. Он не может понять, что с ним происходит — будто и беседа самая обычная, вот только его рука в трусах… И вообще вся ситуация, что он так попался, и дико неловкая, но в то же время почему-то настолько возбуждающая, что Андрей чувствует, как эрекция снова начинает просыпаться. — Я подъехал когда, во дворе мест не было, — голос Андрея подрагивает, садится. Возбуждение усиливается, а дыхание срывается. — Мне… — он кивает на свою руку, — неловко так. Мне бы себя в порядок привести, а? — Нет, — Харон качает головой, слегка улыбаясь углом рта, и смотрит ещё пристальнее, — успеешь. Я тоже решил в магаз съездить, проголодался. Да и хавчик лишним не бывает. Но это мелочи всё. Знаешь, а мне очень понравилось то, что я увидел, когда вернулся. Андрей ещё больше смущается. Этот взгляд Харона… он какой-то не такой, как всегда. От этого его взгляда Андрея будто расплавляет и начисто лишает воли. И начинает ощутимо потряхивать от невыносимого возбуждения, что вообще странно с учётом относительно недавней разрядки. — Мне очень понравилось, — продолжает Харон. — И сейчас нравится. Только один нюанс. Не стоит находиться в постели в одежде. Даже наполовину одетым не стоит. Снимай всё полностью. Сейчас же. И Андрей даже если бы был в состоянии, не смог бы объяснить что с ним происходит. Почему он послушно и беспрекословно выполняет все распоряжения Харона. И главное, почему его это так заводит. Пока Андрей, мучительно вздыхая, стягивает штаны и трусы, Харон, глядя на эти действия, пытается глубоко дышать и контролировать себя, проглатывая вязкий тягучий ком, пылающей лавой перекрывающий горло. Раздевшись, Андрей неловко ёрзает под таким пристальными вниманием, пытаясь прикрыть руками свою вновь возникшую эрекцию. Но Харон неумолим: — Теперь можешь убрать руки, — усмехается он. — Давай-давай, ты же хотел не держать их там? Ну вот, так намного лучше, - и тут же резко меняет тему. — Ты ел что-нибудь? — А? Да, — выдавливает Андрей. — Пару бутеров… — Это хорошо, — на низких вибрациях почти мурлычет Харон. — Голод нужно утолять сразу, — тон его голоса такой, что Андрея по позвоночнику сразу же продирает ознобом, а следом жаром, а после опять ознобом.  — Я хотел рецепт в инете, — голос Андрея севший. — Хотел приготовить что-то. А потом… Блин… — Так получилось, ничего страшного, — Харон медленно подходит к Андрею ближе. — Вставай. — Я… — Андрей как загипнотизированный поднимается, чувствуя, что ноги почти отказывают, подгибаясь в какой-то разливающийся по всему телу истоме, которая сковывает и тело и разум от этого взгляда Харона, этого его голоса, этих его движений — вкрадчивых, плавных, хищных. — Ты… — Тссссс, — Харон, подойдя очень близко, касается кончиками пальцев плеч Андрея и проводит вниз по его рукам, чутко отслеживая все реакции. — Всё в порядке, мой хороший. Ничего страшного не случилось. Нет ничего такого в том, что ты решил расслабиться. Нет ничего такого в этом фильме. То, что нравится обоим — априори нормально. И то, что это нравится кому-то ещё, то, что это возбуждает — тоже нормально. Не нужно сейчас ничего анализировать. Просто чувствуй. Пальцы Харона скользят от кистей рук Андрея снова к плечам. Проводят по ключицам, спускаются по груди и прессу вниз к паху. — Охм, — сорвано выдыхает Андрей, чувствуя, как окончательно тонет в этой зелени тягучего взгляда, как в болоте. — Вот так, хорошо, — Харон вкрадчиво, почти невесомо гладит по горячей голой коже. — Просто чувствуй. Вот таааак, умница. Харону очень хочется сейчас отправить Андрея вот таким — голым и с эрекцией — на кухню, чтобы он приготовил задуманный ужин, а заодно подумал бы о происходящем. А если ещё и анальную пробочку ввести, и зажимы на соски, и… Харон стопорит себя, понимая, что для такого ещё рано, слишком рано. Да и прежде чем так делать, необходим, как минимум, откровенный разговор. А сейчас, пока пойман этот особый момент, пока есть контакт, есть ответка, лучше повременить с серьёзными беседами. И дать понять, какие могут быть ощущения при расширенном спектре. Тем более, этому уже нет никаких сил сопротивляться. И Харон возвращает ладони на руки Андрея, а затем мягко, но крепко обхватив запястья своими пальцами, тянет его к себе ближе, впиваясь в пересохшие приоткрытые губы. Упивается ответным стоном и податливо раскрывающимся ртом. Вылизывает жадно, настойчиво целуя всё глубже. И так же резко отпускает, продолжая держать контакт глазами. Андрей разочарованно стонет и интуитивно тянется к губам Харона. — Пойдём со мной, — также удерживая запястья, Харон тянет Андрея в прихожую. Тот послушно идёт, потому что сейчас он пошёл бы куда угодно за этим человеком. — Вот так, умница. Хороший мальчик, — Харон подводит Андрея к зеркалу в прихожей и, развернув лицом к отражению, устанавливает его руки в упор о стену по обе стороны зеркала. Андрей видит прямо перед собой своё отражение — эрекция, раздвинутые ноги, выставленная напоказ задница, раскрасневшееся лицо и такой расфокусированный взгляд, что Андрей ещё больше смущается, хотя, казалось бы, куда уж больше. Харон же, придерживая Андрея одной рукой, второй быстро проворачивает защелку фиксатора дверного замка и продолжает оглаживать ладонями податливое тело. Ведёт вверх по задней части бёдер, сжимает ягодицы и снова перемещает ладони на пресс. — Посмотри на себя, — шепчет Харон, лаская пальцами тело Андрея спереди. — Посмотри, какой ты красивый, какой возбуждённый. Как сильно хочешь меня. — Дааа, — стонет Андрей, инстинктивно прогибаясь ещё ниже и сильнее выпячивая задницу, стараясь потереться ягодицами о ширинку Харона. — Очень, очень, очень сильно хочу тебя. — Я вижу это, — Харон очерчивает пальцами соски Андрея. — И ты видишь. Смотри, как стоит, — Харон, едва касаясь, проводит кончиками пальцев по члену Андрея и, словив рваный стон, снова возвращается к грудной клетке. — Мы оба это видим, и это потрясающее зрелище. — Охбля, — Андрей краснеет до самой груди и невольно зажмуривается. Жгучее, первобытное удовольствие скручивает его изнутри, пульсирует, требовательно вынуждая потираться о Харона. — Открой глаза, — Харон слегка сжимает пальцами соски Андрея и тот, содрогнувшись и снова протяжно простонав, открывает глаза. — Умница. Смотри на себя. Ты совершенство. Моё совершенство. Харон сильнее прижимает соски, слегка потирая их, и Андрей тут же откликается, выстанывая протяжное «да». Ему сейчас настолько хорошо, насколько же и стыдно, и от этого, кажется, ещё сильнее хорошо. Взаимодействие не такое, как обычно, это явно ощущается. И Харон не такой, как обычно. Это и не долгая нежная прелюдия, и не быстрый жёсткий секс, это что-то совсем другое, но это настолько хорошо, что Андрей будто в прострацию погружается, уплывая куда-то очень глубоко в пучины своих самых сокровенных, самых тайных, самых грязных фантазий. Харон так себя ведёт, что кажется, будто Андрей сейчас просто его продолжение, будто инструмент, на котором сейчас зазвучит какая-то инфернальная музыка, сводящая с ума неизведанным кайфом. Андрею сейчас настолько хорошо, что он ловит себя на том, что хочет, чтобы и Харону было точно так же хорошо. Хочет доставить ему хотя бы подобное по ощущениям удовольствие. Отчетливо чувствует, что хочет развернуться, упасть на колени и засосать его член глубоко в рот. Засосать сразу до упора, по максимуму, не обращая внимания на собственный дискомфорт, давясь и истекая слюной, только чтобы Харону было хотя бы немного настолько же хорошо, как сейчас Андрею. — Посмотри, как ты течёшь, — хриплым, сводящим с ума шёпотом продолжает говорить Харон, сжимая соски Андрея ещё сильнее. Андрей чувствует, как в его теле будто обрываются струны, распространяя изнутри вибрацию и заставляя сокращаться стенки заднего прохода. — Смотри, смотри, — не замолкает Харон, подёргивая соски и сам откровенно рассматривая Андрея в отражении. — Мне так нравится, когда ты течёшь подо мной. — Бляяяядь, — Андрей чувствует, как дрожат его ноги, как сводит от напряжения мышцы, как пульсирует в члене, видит капли секреторки, капающие прямо на пол. — Что же тыыыы… — Очень, очень чувствительный мальчик, — Харон резко отпускает соски и поглаживает пальцами лобок у основания члена, потирая и заставляя ствол подрагивать, но прямых прикосновений к члену избегает. — Такой искренний, такой отзывчивый, такой хотящий. — Трахни меня, — почти умоляет Андрей. — Пожалуйста. Отдери меня. Харон, пожалуйста. Я не могу больше. — Для этого тебе придётся прогнуться ещё ниже, — шепчет Харон, опаляя дыханием ухо Андрея. — Да, вот так, очень хорошо, — продолжая гладить Андрея внизу лобка, Харон одной рукой расстёгивается, вынимает член, давно требующий к себе внимания болезненной эрекцией, и нащупывает смазку в кармане джинсов. Обильно смазав анус Андрея, Харон вытирает остатки геля о свой член и пальцами массирует так послушно подставленный сфинктер, ощущая подрагивание и жар. Андрей коротко постанывает, инстинктивно дёргаясь за пальцами, сам пытаясь насадиться на них. Его стыд куда-то испаряется, оставив только сжигающее удовольствие и нетерпение. А картинка в зеркале, где он вот так — нагнувшись, голый и с отставленной задницей, а сзади него полностью одетый Харон… В мозгу взрывается вспышкой один из кадров просмотренного недавно фильма с флешки. Тот самый кадр, где тоже один одет, а второй обнажён. Яркая картинка совпадает с касанием края ремня о ягодицу, и Андрея протряхивает крупной дрожью. Ему хочется — он отдаёт себе отчёт в этом — явственно хочется, чтобы этот ремень сейчас всей поверхностью обрушился на его ягодицы. И он почти готов просить об этом Харона. Харон же, прижавшись, постепенно проталкивает головку члена в пульсирующий задний проход, крепко стискивая зубы и отчаянно удерживая себя, чтобы не сорваться. С этим первым ощущением проникновения — слегка болезненным, распирающим, заполняющим — Андрея сотрясает в спазмах, ноги отнимаются, изнутри будто клубок взрывается, растекаясь по всему телу. И как будто где-то со стороны он слышит собственный захлёбывающийся крик, плавая где-то уже совсем в дереале. И только взгляд Харона в зеркале ещё удерживает Андрея в сознании. Только наполненность сзади и ритмичные движения, которые будто волнами накатывают, принося всё больше и больше кайфа. Харон крепко сжимает ладонями ягодицы Андрея, двигаясь уже достаточно мощно и не осторожничая, а Андрею хочется ещё жестче, ещё сильнее. И чтобы эти ладони не только сжимали, и чтобы расстёгнутый ремень не только касался… — Дверь ты не закрыл, кстати, как пришёл, — проникает в сознание Андрея шёпот Харона, — кто угодно мог вломиться, пока ты развлекался. И сейчас так сладко стонешь, что уж точно все сбегутся из зависти. — Аааахххмммм, — Андрея хватает только на крик, переходящий в скулёж, — я… я сейчас… охбляяя, я не могу уже. Сейчааас… — Не сейчас, мой хороший, — Харон перехватывает член Андрея у основания и под мошонкой, крепко сжимая пальцами. — Не сейчас. Да и кое-кому уже было хорошо сегодня, м? — Охххбляяяя, — подвывает Андрей. — Ты меняяя… Даааа, я не хочу так быстро кончать. И я не хотел без тебя… Это случайно… — Я знаю, мое сокровище, — Харон двигается ещё резче, жестко толкаясь в податливое тело. На подсознании отмечает, что Андрея тащит ещё и от условной публичности, когда кто-то может услышать или подсмотреть. — Ты не хотел. И я не хочу, чтобы ты делал это без меня. И ты больше не будешь так, да? — стиснув пальцы сильнее, Харон опускает на ягодицы Андрея ладонь в несильном шлепке. — Ааааааахх, дааааааа, — Андрея словно насквозь прошивает жгучим удовольствием, усиленным тем, что Харон будто прочёл его мысли. — Конечно не будешь, — продолжая ритмичные фрикции, Харон ещё раз поочередно шлепает по обеим ягодицам уже сильнее. — Дааааааа, — захлёбывается стонами Андрей. — Не буду без тебя. Никогда больше. — Послушный мой мальчик, — Харон ускоряет темп, понимая, что и сам уже не в состоянии сдерживаться, да и Андрей на самом пределе. — Смотри на себя, смотри, какой ты распущенный, раскрепощённый. Такой похабно извивающийся, подставляющийся, текущий. Такого так хочется отодрать, да? Сам бы залил его спермой с ног до головы и спустил бы на отшлепанную задницу. Да? — Дааааа, дааааааа, даааааааа, — в полный голос кричит Андрей, крупно дрожа всем телом и закатывая глаза. Харон понимает, что это уже крайняя граница предела и разжимает свои пальцы на члене: — Сделай это, — звучит как приказ отрывистым громким шепотом, подтверждённый легким шлепком ладони по лобку. — Давай, моя сказка. Кончай. Захлебываясь стонами, срываясь в крик и завывая, Андрей, сразу же после слова «кончай», будто по приказу взрывается мощными выплесками, стекающими по поверхности зеркала. Харон, глядя на эту феерию, отпускает и себя, слетая следом. А после, подхватив валящегося с ног Андрея и осторожно уложив его — практически невменяемого — на пол на свою сброшенную тут же куртку, садится рядом и, обнимая, ласково поглаживает по волосам своё отлетевшее в нирвану сокровище. Когда Андрей приходит в себя настолько, чтобы быть в состоянии хотя бы передвигаться, Харон помогает ему добраться до постели и уже там снова обнимает, крепко прижимая к себе. — Что это было? — в прострации бормочет Андрей, прижимаясь к Харону. — Секс, — сыто и расслабленно улыбается тот. — Хороший секс. — Нееее, это не секс, — выдыхает Андрей. — Это космос какой-то. Но блин, ты меня все время смущаешь. Дверь эта ещё… — А что дверь? — ухмыляется Харон. — Я её на фиксатор закрыл. — Но ты же сказал… Блин, — Андрей снова краснеет, — что она не закрыта. — Я сказал, что ты её не закрыл, — смеется Харон. — Но это не значит, что она не закрыта. — Да ну тебя, — Андрей деланно сердится, а после затихает, будто что-то обдумывая. — Хорошо тебе, душа моя? — Харон касается губами виска Андрея. — Может, водички? — Не, — мотнув головой, Андрей вздыхает. —  Всё равно я не понимаю… Почему я так? От такого. Это неправильно. — Неправильно всю жизнь в одной позе в темноте под одеялом, — хмыкает Харон. — Да и то, если это обоих устраивает, значит, у них такой особый собственный дзен, понимаешь? — А у нас тогда особое собственное сумасшествие, — снова вздыхает Андрей. — Или как это называется? — БДДССМ это называется, — задержав дыхание и будто ныряя в бездну, произносит Харон.