Стану твоим дыханием-3: У твоих ног

Андрей стоит у окна и смотрит на улицу, не делая ни малейшей попытки проявить приличие и проводить гостя. Он слышит, как закрылась за Маратом дверь и щёлкнул замок. Взгляд его блуждает с верхушек деревьев на припорошенную снегом дорогу, в голове вакуум, а в душе будто дыру сверлом продолбили. Марат сказал, что тогда у реки Андрей видел только часть чего-то большего. Что он не может осознать всю ситуацию целиком. И вроде всё ему только что объяснили, только понятнее от этого не стало. Чувство огромной усталости давит на плечи, хочется, как в детстве, опуститься на пол и уткнуться головой в колени, спрятавшись от всего мира. Замереть в таком положении на вечность или две. Андрей очень хотел бы сейчас позвонить Харону и сказать: «Приезжай, а? Я так устал и нуждаюсь в тебе». И лбом тому в плечо. Желание такое сильное, что слёзы наворачиваются на глаза. Но нет, Андрей не позволит минутной слабости одержать победу. Ему надо самому разобраться, точно понять, что он сам из себя представляет и что сможет дать без ущерба для своей психики. Крутит в руках телефон, активируя то одно приложение, то другое. Взгляд цепляется за рандомно выкатившийся пост. Картинка с небом и облаками и надпись по центру: «Границы только в твоей голове». Угол рта дёргается вымученной улыбкой. Сколько Андрей себя помнил, вся жизнь его была очерчена этими границами. Шаг влево, шаг вправо — побег, прыжок — попытка улететь. Он всегда должен был соответствовать установленным правилам, быть кем-то… быть тем, кого хотели в нём видеть… идеалом для самого себя. И всегда он чувствовал себя идущим по чужой дороге… ощущение, что он проживает совершенную по всем понятиям, но чуждую ему жизнь. С Хароном он впервые понял, что такое свобода, когда ты живёшь так, как тебе хочется. Когда тебя понимают, поддерживают. Когда рядом с тобой не просто тот, с кем ты делишь постель, а настоящий друг… тот самый, с которым в любую авантюру… «Границы только в твоей голове»… Действительно ли он верно понял Харона, когда тот говорил и о контроле, и о власти, о доверии. Нужны ли тому те самые пресловутые «тапки»? Пусть не такое долгое время они провели вместе, но во взгляде Харона Андрей всегда видел только обожание, которое никак не хотело соотноситься ни с «тапками», ни с играми в «собак». И слова Марата о том, что Харон примет от него только то, что Андрей сам сможет дать ему. Красоту некоторых картин можно увидеть только отойдя от них на несколько метров. Тогда мешанина мазков складывается неожиданно в произведение искусства. Может, и тут так? Чтобы понять ситуацию, надо абстрагироваться от неё и посмотреть на все глазами стороннего наблюдателя? Подумать, а что если… границ не существует? Становится страшно… так же, как перед прыжком с тарзанки… один шаг отделяет тебя от пропасти, а там… как трос выдержит. И вообще, а духу хватит этот шаг сделать? А границы… они только в твоей голове. Представить, что нет белого или чёрного, а всё выглядит только так, как ты сам к этому относишься. Андрей смотрит в своё отражение в оконном стекле, пытается разглядеть в своих глазах ответы… Сделать любимого человека счастливым — это ведь так просто. Всего лишь надо изменить своё отношение к тому, что пугает. И если верить Марату, Харон не будет требовать от него того, на что Андрей не готов или чего не приемлет. «Словами через рот говорить не пробовали?» А ведь, действительно, не пробовали. Андрей в минуты своего гнева или отчаяния просто не слышал ни доводов Харона, ни голоса своего разума. Остановиться и проработать вместе то, что триггернуло он ни разу не попытался… ни разу…а Харон пытался неоднократно. И вот тут Андрей вдруг понимает, что взрослая жизнь вот только сейчас открывает перед ним дверь. Достичь определённого возраста и считать, что ты вырос, опрометчиво. Можно и в тридцать быть незрелым, а можно и в шестнадцать познать всю суть жизни. «И что? — спрашивает он у своего отражения. — Что ты теперь будешь делать? Что ты решишь? Дороги ли тебе твои границы? Или ты позволишь себе быть счастливым?» Тяжело принимать действительно взрослые решения. Ведь от этого зависит, как сложится твоя дальнейшая жизнь. Андрей автоматически домывает посуду, переодевается и, вдруг, замирает перед зеркалом. Взгляд останавливается на татуировке с именем Харона на груди. Машинально Андрей касается пальцами контуров иероглифов, обводит их, явственно слыша слова: «Тату с моим именем на твоём сердце будет значить, что я уже никому тебя не отдам». И свои в ответ: «Я хочу быть с тобой. Потому что люблю тебя». Тоска с новой силой сдавливает в груди и спрашивает голосом Марата: «Что ты делаешь, Андрей?» В другой же части города Харон, слегка утомившись от переполняющего сознание раздражения на Беркута, решает принять душ, чтобы смыть с себя негативные эмоции. Под душем глубоко дышит, вспоминая особую методику успокаивающего дыхания. Однако, помогает слабо. Мысли снова сворачивают к необходимости недопустить этот бой. Харон слишком хорошо знает, как происходят поединки в подобных клубах. И именно поэтому готов на самые радикальные меры. Нужно подождать, что выяснит Марат, хотя ждать и невыносимо. Но обещал, а значит — сделает. В любом случае, бой точно не на днях, Андрею после длительного перерыва нужно определённо больше времени, чтобы вернуться в строй. «Чёрт, ну почему всё так», — бросает в пространство риторический вопрос Харон и решительно закручивает вентиль смесителя. Проведя ладонью по запотевшему зеркалу в ванной, Харон смотрит на себя, размышляя, стоит ли бриться или и так сойдёт. Отражение — заросшее и смахивающее на бомжа — намекает, что давно пора взять в руки станок, но Харон тянется за полотенцем, отворачиваясь от зеркала. «Нахер, не хочу ничего». Наскоро вытерев волосы и накинув на влажное тело банный халат, Харон уже собирается выйти из ванной, как взгляд мельком цепляет в отражении татуировку на груди. Харон замирает и долго смотрит на иероглифы, будто загипнотизированный. Смотрит, и хотя внутри скручиваются и рвутся узлы нервных сплетений, оторваться не может. Заставив себя выйти из ванной, Харон тяжёлой поступью бредёт в спальню и обессилено падает на кровать. На него тут же запрыгивает Варвар, появившись будто из ниоткуда. Топчется холодными лапами, цепляется за халат, тычется мокрым носом. — Что, жрать хочешь? — спрашивает его Харон, машинально поглаживая по холке. — Сейчас придумаем что-нибудь, — котёнок смотрит, будто прищуриваясь и громко урчит, продолжая свой «массаж». — Лапы холодные, замёрз, что ли? Так тепло в квартире. Хотя у Андрея тоже всегда руки и ноги холодные, даже летом… Блин, как же тошно без него. Варвар, будто что-то почувствовав, начинает урчать ещё громче. Перебирается повыше и, стянув когтями халат, перебирает лапами прямо по коже грудной клетки. Прямо по вытатуированным иероглифам. — Не топчи мои мечты, животное, — Харон снимает котёнка и ставит на постель подле себя. — Вот где ты взялся на мою голову? Идём, пожрать дам. На кухне, покормив Варвара, Харон смотрит в окно на так и стоящие рядом машины. Единичку уже хорошо присыпало снегом. Почему-то эта засыпанная снегом машина тоже вызывает такую тоску, хоть вой. «Нужно её обратно Марату отогнать, что ли, — думает Харон, — стоит, только место занимает. А с другой стороны, я хочу, чтоб она здесь стояла. Как будто ничего не изменилось. И здесь всё так же рады и ждут. И всё по-прежнему… Самообман? Да и пох. А соседи меня проклянут. На это вообще пох. Пусть стоит. Снег обмету только. Вот прямо сейчас». Харон начинает быстро одеваться, метнувшись из кухни. Даже в голову не приходит, что только что искупался, и стоило бы поберечься, а не выскакивать на улицу с мокрыми волосами. От опрометчивого поступка удерживает телефонный звонок. Звонит Марат с информацией, что бой с Андреем планируется к концу января, и вообще клуб возобновит свою работу не ранее, чем после Нового года. Беркут якобы куда-то отдыхать отчаливает. — Пусть валит, — сквозь зубы цедит Харон, — от греха подальше. А то я не уверен, что смогу сдержаться, если он будет у меня перед глазами мелькать. — Тебе бы тоже отдохнуть не помешало, — начинает Марат, но Харон обрывает его. — Разберусь. — Может, вместе куда махнём, — не сдаётся Марат. — Мираж, перестань, — кривится Харон. — Не надо со мной носиться как с неполноценным. И потом, тебе есть с кем отдыхать, нахрен я вам там, как собаке пятая нога. — Ну ненадолго, да и потом… — Нет, Мираж, — Харон непреклонен. — Да и не полезет мне этот отдых. И работы накопилось. Опять же, зверь у меня, на кого я его оставлю? — Ну так-то да, со зверем накладка выходит, — Марат делает паузу, а Харон, пользуясь этим, быстро завершает разговор. Пока говорили, снова начинается снег. Крупными хлопьями, сильный. Понимая, что сейчас любая расчистка бесполезна, Харон снова заваливается на кровать в спальне. Щёлкает пультом, включая для фона плазму, и лежит, практически не шевелясь и рассматривая потолок. Варвар снова запрыгивает на кровать и, свернувшись клубком, уткнув морду, урчит в бочину. Постепенно Харон проваливается в тревожный сон, время от времени выныривая из него и вновь погружаясь под урчание котёнка. И снова однообразные дни, разбавляемые работой и редкими вылазками за продуктами. Если бы не Варвар, которому нужно спецпитание, Харон забил бы. Но ответственность перед доверившейся ему животиной забить не позволяет. С каждым днём в супермаркетах всё больше народу — люди усиленно готовятся к встрече Нового года, заранее закупаясь продуктами и подарками. Харон вспоминает, что помимо Нового года у Марата днюха — юбилей. И надо бы что-то придумать на подарок. Ни на какие торжества он, естественно, появляться не планирует. Но друга поздравить нужно. Прикинув варианты, останавливается на качественном охотничьем ноже. Это будет отличным подарком. Хороший нож помогает охотнику во всем: и защититься в рукопашной со зверем, и быстро освежевать, разделать добытую дичь, и нарезать сучья для костра и ночлега, и очистить место под засаду, и если надо, то и в жизни пригодиться может. А значит, выбор ножа охотника должен проводиться скрупулёзно и педантично. Особенно в настоящее время, когда так и норовят всунуть какую-то левую херню, выдавая её за эксклюзив. Прошерстив интернет-предложения, Харон выбирает несколько физических магазинов с целью подержать вещь в руках перед покупкой. В один из выбранных и едет в ближайшее время. Рассматривая предложенные изделия, Харон сразу же отметает ножи с ненужной вычурностью. Марату нужен многофункциональный нож для практического применения, а не беспонтовая железяка, висящая для красоты на стене. Сталь клинка либо «Алмаз», либо «Инструментал», в крайнем случае «Дамаск». Рукоять тоже имеет немаловажный аспект. Было бы у Харона чуть побольше времени, заказал бы изготовить желаемое у надёжных мастеров. Но время проёбано, так что нужно выбрать максимально лучшее из имеющегося. Забраковав более шести видов ножей и окончательно загоняв консультанта, Харон примечает лежащие на отдельной полке изделия, которые ему даже не предложили. — Вон тот покажи, — Харон кивает на полку. — Это же норвежский, — тянет продавец, — он, конечно, по характеристикам очень даже, но на вид невзрачный. Вот лучше японский посмотрите, там на клинке узор, и складывается. — Я его не барышне покупаю, — сверкнув глазами, произносит Харон, — мне там узоры нахрен не всрались. Давай Eggen, лучше я в вашей богадельне вряд ли найду. Получив нож и приобретя к нему ещё и ножны из качественной кожи, Харон остаётся доволен своим выбором. Рассчитавшись, с чувством удовлетворения он выходит из магазина, рассматривая покупку. Отличный образчик. Трёхслойная структура стали, прямая линия лезвия под небольшим углом к рукояти из породы натуральной древесины с упором под большой палец. Износостойкость у этих ножей просто фантастическая. Харон и сам бы себе с удовольствием оставил эту покупку, а следовательно — подарок идеален. Поздравить с утреца, и нормально. А все эти отмечания, и Новые года — к ебеням. Интересно, что Андрей на Новый год планирует? Лучше не думать об этом, любое воспоминание — поддых со всего размаху. В любом случае, с семьей он будет, с друзьями или может, скрипнув зубами, Харон даже мысленно не проговаривает это «может». В любом случае, так ему будет лучше. Нельзя присваивать людей, нельзя. Даже если они насквозь, наживо твои… Очнувшись от мыслей, Харон понимает, что выглядит странно, стоя у машины с ножом в руке и уставившись в одну точку остановившимся взглядом. Запрыгнув в салон, спешно уезжает, гоня от себя напрочь любые мысли. До дня «икс» остаётся совсем немного времени. Теперь главное отбиться от навязчивых приглашений Марата. Ну здесь друг понимающий — если сказано «нет», то это не обсуждается. Хотя и звонит за неделю, настойчиво приглашая хотя бы ненадолго. А после ещё раз, спустя пару дней, вдруг Харон передумал. Но Харон однозначно даёт понять, что не в этот раз. И Марат отступает. Понимает и, на удивление, легко принимает отказ Харона. Всё же, хорошо, когда друзья такие понимающие. Харон пытается отвлечься работой, уйдя в неё с головой. Немного отвлекает и Варвар. Постепенно уже даже устанавливается некая резистентность к постоянно ноющей занозой тоске. Немного получается дышать. Главное, не отпускать контроль. И быть уверенным, что сделал всё правильно. Так, как нужно сделал. Ответственно. Может быть, впервые в жизни. Дни сменяются днями, всё меньше времени остаётся до Нового года. Люди постепенно всё больше и больше окунаются в праздничную суету. Андрей же впервые в жизни смотрит на окружающих с лёгкой степенью оторопи, не понимая, а чему тут, собственно, радоваться? Один год сменяет другой? Вот радость-то. Он будто оказывается в вакууме посреди этого шумного моря счастливых — волны предновогоднего безумия плавно обтекают его со всех сторон, задевают, пытаются увлечь своим течением, а он смотрит на всех как на детей, которые заняты непонятными ему играми. — Андрюша, ты приезжай на Новый год к нам, — предлагает мать. — Вся семья соберётся. Отец о тебе спрашивал. Андрей кривится при упоминании об отце. — Может, заеду ненадолго, но оставаться точно не буду, — говорит с матерью, а сам смотрит в сторону, ему до сих пор нелегко общаться с ней, как было раньше. — Да и по сути какой это праздник, день как день. Нелепый культ какой-то еды и водки. — Ты же всегда любил Новый год, — настаивает мать, но он только отмахивается. До праздников ли ему, когда каждую минуту он ведёт с собой битву. То он в половине секунды, чтобы не сорваться к Харону, то он почти убеждает себя, что Харону и без него совсем неплохо, раз тот не делает никаких попыток ещё раз попытаться обсудить их проблемы. А ночами, когда совсем не может заснуть, по-прежнему блуждает по разным форумам и тематическим сайтам, пытаясь отделить зёрна от плевел. Чем отличаются настоящие эмоции от постановки? Как понять разницу между ломкой границ и ломкой себя? Возможно ли остаться на равных с тем, перед кем ты согласился опуститься на колени? «Это значит, что ты мне доверяешь». «Это значит, что я тебя не предам». Он проигрывает разные ситуации в голове. Пытается представить себя там, куда непосвящённые и не заглядывают. Как-то натыкается на видео, которое что-то на мгновение переключает в его голове. На видео парень. Обычный парень идёт по улице. Прямая спина, спортивный, уверенный взгляд. Улыбка расслабленная, смотрит снисходительно. По его виду понятно, что всё у него хорошо в жизни сложилось — такое впечатление. А потом кадры сменяются, и снова он. Только уже без одежды, и делает он такое… точнее, с ним делают такое, что никак не вяжется с фрагментами в самом начале. Андрей даже сомневается и перематывает на начало. Но нет, это тот самый парень. А потом, когда всё заканчивается, снова показывают его же — отмытого и одетого. И он сидит на диване, расслабленный, удовлетворённый взгляд чуть плавает. И смеётся. И смотрит в камеру тем же уверенным и снисходительным взглядом, словно говоря: «Ничего-то вы, дураки, не понимаете. Осуждаете меня? Куда вам до меня и моей нирваны. Не доросли». И не чувствует себя этот парень ни униженным, ни оскорблённым. Да и не скажешь по нему, что его унизить можно. Это его решение, он сам так захотел. После просмотра видео Андрей зависает перед монитором, пытаясь осмыслить увиденное. Несколько дней в голове его идёт непрерывная мысленная работа. Вид он производит на окружающих, возможно, блаженный настолько, что Макс с Владом не выдерживают и тоже пытаются пригласить его в свою компанию на праздники. — Мы с нашей тусовкой едем в горы, сняли там дом, — рекламирует Влад, помогая себе руками. — На лыжах покатаемся. — Главное, не сломай ничего, — не может удержаться от подкола Макс. — А то в прошлом году тебя-алкоголика из-под снега выкапывал с собаками. — Не было там никаких собак, — заявляет довольный Влад, обнимая Соболева, — ну если тебя не считать. — Паршивец, — привычно резюмирует Макс и подмигивает Андрею. — Ну что, едешь с нами? Мы тебе там кого-нибудь подыщем. Андрей удивлённо дергает бровью: — Я что, настолько паршиво выгляжу? Уже настал тот момент, когда у моей личной жизни должен появиться секретарь? — Да мы не то, — быстро спохватывается Влад. — Это Макс- дурак, что ты его слушаешь. Он в смысле, что будет куча народу, оторвёмся по-взрослому. — Спасибо за предложение, но я, наверное, с семьей лучше, — находит спасительный предлог Андрей и облегченно выдыхает. Выход находится сам собой. Родителям он говорит, что будет с друзьями, друзьям — что с семьёй. И от него отстают. Постепенно Андрей приходит к мысли, что всё же, чтобы до конца понять, что читал и видел, ему нужен проводник. И хотя он так сильно не любит говорить кому-то о своих внутренних переживаниях, без помощи ему не выбраться из тупиковой ситуации. Не думать об этом он не может, а чтобы думать, надо всё-таки понимать, о чём думаешь. И, переборов себя, он, наконец, набирает номер Марата: — Я согласен поговорить.