To be near you

Не позволять. Не позволять. Не позволять чертовым чувствам проникнуть сквозь созданную стену! Лиса сжала челюсти, наблюдая, как чёрный автомобиль исчезал из её поля зрения. Вдруг, все тело оказалось таким тяжелым, а говорить не хватало сил: хотелось лишь дотронуться, прижать к себе. Это было первое, в чем нуждалась Лиса, когда увидела Дженни. Она была не просто удивленна, она была застигнута врасплох! Лиса так старалась стереть образ Дженни из своей памяти, со временем, который обрёл более мутные краски, однако, стоило лишь взглянуть, как все полетело к чертям. Перед глазами то и дело мелькали поблекшие обрывочные воспоминания, и совладать ситуацией не получилось от слова совсем, когда Лиса увидела эти полные обиды и унижения в глазах напротив. Лиса никак не ожидала, что Дженни вмиг побледнеет, вытянет ладонь вперёд в целях остановить её. Лиса допускала подобный сценарий, но не развивала его, поскольку знала характер и темперамент Дженни. Привкус вины ядовито прокрадывался под кожу, заставляя ежесекундно сжимать горло. Короткий диалог задержанный больше на взаимном переглядываний, смог пошатнуть самоконтроль Лисы, когда она смотрела, как в темно-карих глазах отражалась её собственная неприязнь, отчужденность и презрение. «Что с тобой случилось?» — первое о чем подумала Лиса, так и не поборов себя, спросить Дженни. Она выглядела настолько красивой, взрослой, что не оставалось и сомнений почему Дженни столь популярна и обожаема. Но, Лиса видела впалость её щек, видела, как под слоем косметики скрывались синяки под глазами и более острые скулы. Образ этой Дженни настолько отличался от той жизнерадостной и веселой девчонки, что тело сковывал ледяной озноб. Капли холодного дождя заставили Лису прервать свои взбудораженные мысли. В ту же секунду над головой кто-то протянул зонтик, защищая.  — Госпожа, — кашлянул старик, сам оставаясь под дождем.  — Ты связался с мистером Кимом? — спросила Лиса ровным голосом. На самом деле, внутри неё творился хаос, который срочно нужно было подавить в себе. Подпитывать собственных демонов ещё рано, ей требуется время.  — Да. Он сейчас подъедет. Пройдемте до машины. Глубоко вздохнув, Лиса широкими шагами прошла до своего автомобиля, дверь, которой, мужчина поспешил открыть.  — Узнай, успел ли кто-то заметить сегодняшнюю сцену и если такие есть, обязательно избавься от каких-либо снимков. Нам ни к чему сейчас лишние проблемы, — жёстко отчеканила Лиса. Не дожидаясь ответа, она забралась внутрь автомобиля. Как назло образ Дженни не выходил из головы, и какое-то, отчуждённое ощущение беспокойства зарождалось в её груди. Лисе пришлось пару раз ударить по рулю, чтобы не сорваться и не поехать вслед за давно скрывшимся автомобилем, в котором сидела Дженни. Такая хрупкая и легко ломаемая. Нет. Лисе не нужно думать о дочери Ким и о её состоянии, перед началом действия плана. Дженни уже взрослая девочка, и судя по всему джентльмен, к которому она спасательно прильнула, Лиса могла доверить хрупкую сущность девушки. Как его там звали? К внезапной раздражительности прибавилась собственная нерасторопность. Если бы Лиса только знала его имя, только если бы он посмел тронуть Дженни… Лиса гневно выдыхает, переводя взгляд на парковку, засовывая мысли о Дженни в самый дальний угол её темного разума. Оповещение нового полученного сообщения, на миг, прерывает монотонный звук дождя. Лиса без интереса достаёт телефон из кармана пиджака, и только дисплей успевает осветлиться, как в её янтарных глазах беспокойство и подплывающая горечь меняется на хладнокровность. Она тут же откидывает смартфон на пассажирское сиденье, заводит мотор и с визгом шин выезжает из парковки, выруливая до нового места назначения.  — Вы меня не предупреждали, что я встречусь с Дженни, — ледяным тоном начала Лиса. Однако, произносить имя Дженни вслух спустя столько лет, казалось слишком личным. И пусть, внешне Лиса выглядела так, как оттачивала себя на протяжении пяти лет, внутри неё просыпалась апатия. Апатия, что она находилась так далеко и долго от неё. Лиса не ненавидела Дженни, она ненавидела себя за слабость и не выдержку. Лисе хватило бы удостовериться, что с ней все в порядке, что она ею забыта. Однако, увиденное в аэропорту и поведение Йеджуна сидящего напротив добавляло масло в огонь — таким безразличным и бездейственным выглядело его лицо! Хотелось ударить по столу, схватить ублюдка за шиворот и восторжествовать справедливость. Но было ещё рано. И Лисе пришлось выдохнуть, чтобы ненароком не пнуть его под столом с такой силой, что лицо бы его скривилось от боли, подпитывая демонов.  — Хм… Я не знал, что Дженни раньше освободится от дел, да и ещё навестит меня, — Йеджун откидывается на диван, пока на губах растягивалась усталая улыбка.  — Она, что целыми днями забита делами? — вдруг, вырвалось у Лисы, сразу же сожалея о своих словах. Но, кажется, Йеджун особо не обратил на это внимание.  — Когда как, — неопределённо отвечает он. Затем, кидает на Лису многозначительный взгляд. — У неё последние годы какой-то дисбаланс с настроением. Но, я верю, что из неё получится отличная жена. На последних словах, торжественная улыбка осветляет лицо Йеджуна, пока Лиса даря ему полуулыбку, изнутри сжимается. Слишком неестественно, слишком низко повела себя Лиса по отношению к Дженни, которая должна присутствовать на подписании о бракосочетания. И лучше они действительно бы были парой, которая вот-вот женится, чем связывать узы оставляя на торжественной бумаге свою подпись без присутствия будущей жены. Сдерживая себя, чтобы в сердцах не броситься вон из дорогого ресторана, вон из дорогой жизни, Лиса сглатывает подступающую горечь с привкусом злости к себе, подписывает бумагу.  — Ты изменилась, — прервал бушующие мысли Йеджун. Стиснув зубы, чтобы из них не полились оскорбления, которыми мистер Ким не боялся высказываться в адрес… Лиса криво усмехнулась и передала документ в его руки. Прежде чем оставить свою размашистую подпись той же ручкой, Йеджун смотрел на неё, отчего Лисе захотелось посмеяться и презрительно спросить: «Видишь во мне её?». Эти, будто, медлительные минуты подчеркивали нерасторопность Йеджуна, в глазах, которого он строил из себя, вдруг, заботливого и ответственного отца. Но Лиса знала, что в конце концов этот ублюдок улыбнётся, взяв в руки ручку и подпишет бумагу. Йеджун вновь смотрит на неё, словно, думая: правильно ли он поступил, так безрассудно и глупо «продавая» собственную дочь? Однако, для Лисы его чувства не имели ни малейшего значения. Буквально, заставляя на губы растянуть улыбку, внутренне она подавляла в себе презрительную усмешку, которая вот-вот сорвётся откуда-то из глубин её растерзанной души. И это станет началом для конца семьи Ким.

***

 — Расскажи мне о ней. Дженни закусывает щеку изнутри, непроизвольно сжимая рукой ткань своего платья. Её терзает совесть, что она так и не набралась смелости, рассказать о своем темном прошлом. Дженни ничего так не боялась, как собственную безрассудность, и поведать кому-либо кроме Джису о своих чувствах, наводило страх. Дженни боялась, что прекрасное лицо Энтони с выражения беспокойства сменится презрением и насмешливым смехом. Она не хотела терять своего единственного друга, который насмотрелся и наслышался больше, чем кто-либо за последние годы. И увидеть в лице того, кем дорожишь больше всего на свете ту неприязнь к тебе, практически вдребезги разбивало всё существование. Совместные фотографии валяющиеся на письменном столе в ту же секунду померкнут, и когда-то счастливые глаза покажутся неестественными, вынужденными. Чего ещё боялась Дженни? Наверное, её чувства к Лисе, которые с годами омрачились, подвергая риску физическое здоровье. Но, Энтони не обязательно знать об этом.  — Ну… Понимаешь, — неуверенно начала она, избегая пристального взгляда парня. — Я ехала до… Потом…  — Тсс, успокойся Джен, — мягко прервал её Энтони, и аккуратно накрыл ладонью руку Дженни, которая не переставая сжимала и разжимала несчастный участок ткани. Дженни кивнула, уже собираясь рассказать о «таинственной» незнакомки, понимая, что рано или поздно расплачется, как с главного входа скрипнула дверь и послышались возмущения.  — Дженни, я дома! — Джису заходит в холл и заметив парня, её весело поблёскивающие глаза прищуриваются, а губы искривляются. — Почему этот бесполезный кусок мяса выглядит так, будто делает тебе предложение? Сразу хочу сказать, что я против этого брака.  — Боже, — закатил глаза Энтони, приподнимаясь. Парень разворачивается как раз вовремя, потому что Дальгом задорно побежал в его сторону. — И тебе привет, мисс Пожиратель-Чикенов. Дженни выдохнула, а на губах появилась непринужденная улыбка. Что-то легкое и спокойное вносили эти двое, как только видели друг друга, и пусть их чересчур напыщенная взаимная неприязнь и желание задеть, порой, достигала не того эффекта и дом вовсе лишался тишины, возле них Дженни могла отдохнуть от всего беспокоившего: от интересных и насмешливых взглядов, от мыслей о прошлом. Ее забавляло их отношение между ними. И с уверенностью можно сказать, что оставь их один на один, эти двое попытаются решить беспочвенные разногласия, при этом подвергая комнату в опасность.  — Не хочу тратить на тебя своё собственное время, — махнул рукой Энтони и развернулся к Дженни, которая, наслаждалась представленной картиной. — Тогда, до завтра?  — Как доберёшься обязательно позвони. Под фырканьем Джису Дженни позволяет парню обнять себя, на секунду, думая, что сказать и как поступить с новостью о Лисе, когда сестры останутся в доме одни. Энтони не прощаясь с Джису, желает спокойного вечера Дженни и выпустив девушку из объятий, выходит из кухни через запасную дверь, ту, через которую они зашли ещё полчаса назад. Как только дверь захлопывается, погружая особняк в тишину, словно ощущая необычное настроение Джису: чересчур спокойную, без каких либо признаков былого веселья на лице. Дженни медленно встала, не отводя взгляда от старшей сестры: та прошла к холодильнику и принялась расставлять продукты. Вроде как нет ничего необычного в повседневных действиях Джису, но на эту видимость клюют лишь незнакомцы. Для Дженни это казалось странным, будто бы это не Джису стояла на противоположной стороне кухни — насколько чужой казалась она. И судя по усталому лицу, расставлять продукты Джису не решилась бы. Значит, есть весомая причина, требующая немедленного обсуждения. Время от времени Джису приходила домой без настроения, и это было легко понять по её, чуть, резким словам. Грубость Джису, впрочем, задевала хуже всяких лезвий, но Дженни молчала и старалась держать язык за зубами, иначе ссоры не избежать. Да и Джису понимала, что сумеет ужалить так, что в конце концов все её причины опасаться, что семья может разрушиться будут не напрасными. В такие моменты, Джису выходила на прогулку, стараясь взять с собой Дальгома. А после, иногда, это и вправду помогало ей сбросить с себя, если и не все напряжение, то по крайней мере вечерами, она становилась более сдержанной, а иногда и общительной. Сейчас, лучше всего было уйти, спрятаться в своей комнате, что и решила сделать Дженни. Думая о том, что тишина и одиночество поможет им обеим избавиться от своих мыслей, или по крайней мере привести их в порядок, захотелось тут же исчезнуть за дверью. Но стоило Дженни сделать шаг в сторону, как безэмоциональный голос Джису заставил остановиться:  — С тобой все в порядке?  — А почему не должно? — тут же послышался встречный вопрос. По телу прошёлся ледяной озноб, когда Джису развернулась, поднимая на неё взгляд нечитаемых глаз. В обычно, греющих теплотой карих глаз, Дженни не задумывалась, как сильно успела повзрослеть Джису. И сейчас, это ощущалось довольно сильно. Все блики увязли в сумрачно-грязных зрачках наводя страх. Джису выглядела, как суровый директор, которому привели вечно нарушающего дисциплину ученика.  — Ты ничего не хочешь мне сказать? В этот раз ответ сразу не последовал. Дженни была уверена, что разомкнув губы слова не выходили бы. Да и что сказать? Собственное сопереживание в словах, так и остановилось на стадии развития, подобно Энтони, который не раз обещал, что поможет Дженни освоить езду на машине. И то и другое затерялось в голове на самых дальних уголках полок, которые, скорее всего запылятся. Дженни боялась сколько не осуждение со стороны чужих ей людей, сколько реакции собственной сестры. В глубине своей души, Дженни понимала, что Джису — единственный, по-настоящему дорогой ей человек, которому можно рассказать о чем угодно, не скрывая деталей, и иногда, даже, стараясь не упускать возможности достать из этих самых заполненной пылью коробок отдаленных участков памяти. Но эти разговоры были совсем другие, в отличии о её запретной теме. Дженни уверена, что новость о Лисе будет для Джису идентична её собственной реакции, подобно раскату грома посреди ясно-чистого неба. Однако, если внешне, может быть Дженни и выстоит не допустив ни одной эмоции, кроме как безразличия и гнева, то внутри, безошибочно как и сейчас, творился бы настоящий хаос: железный стержень её гордости сорванный и растоптанный появившимся ураганом является единственным кирпичиком, на ком держится вся стена. И пусть, Лиса её бывшая, уже как пять лет давно забытая, все ещё заставляет истерзанное сердце биться, а тело функционировать, Дженни не могла забыть все что было.  — Вроде, как нет, — солгала она, придав своему виду естественности и легкого недоумения вопросу сестры. Джису уставилась, некоторое время изучая лицо Дженни, та сжав кулаки, надеялась избежать диалога о Лисе. Хотя бы, пока она не сможет разобраться и привести мысли и чувства в порядок.  — Хорошо, — скептически сказала Джису и обратно отвернулась к разложению продуктов. Тишину нарушал лишь шорох пакетов, и как бы невзначай Джису бросает через плечо: — Если тебе нужно поговорить, то просто обратись ко мне, о’кей? Слова вмиг растрогали Дженни, и если бы в тот момент Джису смотрела б на её лицо, то видела, как по нему бегут слёзы. Сглотнув горечь, Дженни сократила оставшееся расстояние и заключила сестру в объятья.  — Спасибо, — прохрипела она, не думая, что Джису услышит.  — За что? — послышался мягкий смех Джису. Она накрыла ладонью холодную руку Дженни на своей талии.  — За то, что была все эти годы со мной. Ты не… Не перестаёшь быть на моей стороне. Даже когда… Дженни остановилась, боясь продолжить и разрушить созданную идиллию глупыми и необдуманными словами. Хотя, Дженни никогда раньше и не задумывалась какими словами стоило ограничиваться, и часто её острые, как лезвие слова резали самолюбие не только Джису, но и других. Послышался вздох, скорее обеспокоенный, чем уставший. Джису развернулась и обеспокоенность в её потеплевших глазах скрыть было невозможно.  — Так. До тебя кто-то докапывается? Дженни не удержала хриплый смешок сорвавшийся с её губ.  — Ты прям как Энтони.  — О, нет. Только не надо меня с ним сравнивать, — Джису закатила глаза.  — Это будет сложно. Убедительная улыбка заставила невидимую тяжесть дня на плечах Джису исчезнуть: будто, она только этого и ждала услышать. Услышать, что с Дженни все в порядке, и это вовсе не она рыдала час назад. Джису расслабленно провела рукой по чёрным, как ясное ночное небо волосам Дженни. И непринуждённо, как маленький ребёнок призналась ей, как устала от вечных бумаг, и как мучается её сердце. Мучается от расстояния, безжалостно разделяющего её от Розэ. Упоминания о Пак неосознанно надавила на лёгкие, заставляя голос дрогнуть, а на глазах образовать солёную пелену. Как трудно им приходится! Пять лет немалый срок и держать дистанцию от любви, отражалось на лице Джису. Дженни знала каково это, знала это чувство, когда время, вдруг замедлилось, но только для тебя, и каким бы сильным не было желание остановить тикающие часы это было невозможно. И срочно нужно было восстанавливать себя, своё имя, спасать его из утопающих лап людей, которые тянули в болота. Фальшивая улыбка и косметика спасали внешний облик, который без них напоминал лишь скелет обтянутой человеческой кожей. Дженни знала каково это приглушать крик рвущийся из глубин души подушкой, и к её сожалению, дверь всегда была заперта и недоступна для того, чтобы кто-то остановил эти адские агония. Но есть одно отличие: отношение Дженни завяло, толком и не успев расцвести. Если Лиса безоговорочно, тихо и бесследно исчезла, то Розэ и Джису старались поддерживать отношения ежедневно, уделяя при этом все свободное время. Не важно каким образом, будь это обычный звонок по телефону или видеозвонок через ноутбук, как никак они обе были в курсе так или иначе о делах друг друга. Ревновала ли, Дженни? Может быть. Отчасти. Наблюдая за искренней улыбки Джису или то с каким интересом она слушала, как, тогда, неумело играла Розэ на гитаре, мысли находили щель, омрачая желание забыть Лису. Хотелось не просто заставить Лису страдать, хотелось сломить, уничтожить. Хорошо, что это были лишь мимолетные картинки в голове, так и не став реальностью.  — Ладно, иди. Ото я тут тебя задержала своими бессмысленными новостями, — сказала Джису, выпустив из объятии девушку.  — Мне нравится, как звучит твой голос, — скрывая улыбку, бросила Дженни.  — Попробуй ещё раз сказать это, и в тебя полетит мой тапок, — предупредила Джису, указывая пальцем на ноги. — А если серьезно то, не отмахивай от моего предложения. Дженни повернулась, касаясь холодной ручки двери, слыша, как сквозняк гуляет по особняку, напоминая жильцам о бушующей погоде за порогом двери.  — И это также не исключение для тебя, — многозначительно произнесла Дженни, и не дождавшись ответа от Джису, нажала на ручку и вышла из кухни, оставляя ту со своими мыслями. Кто знал, что следующий день окажется более худшим и напряженным для семьи Ким.