И солнце воссияет вновь

      Тони, на пару с подкреплением в виде Стива, Наташи и Клинта, пробирается в конференц-зал, где велел Ксавье его ожидать. Ни за что на свете он не пустил бы этого человека на общий этаж, не говоря уже о той комнате, в которой сейчас находится Питер.       — И каков же наш план? Если его подослал Фьюри, то никаких шансов, что Ксавье уедет без нашего одиннадцатикилограммового мутантика.       — Этого не случится, — отрезает Стив, и Тони не уверен, говорит ли он это, чтобы успокоить Клинта, Тони или же самого себя.       — И он уже весит все двенадцать, если уж на то пошло, — подхватывает Тони.       Когда Питер впервые появился в башне, он был истощенным и обезвоженным маленьким мальчиком, костлявым настолько, что и смотреть было больно. За то короткое время, что Питер провел с Тони, он набрал целый килограмм (личный повод Тони для гордости). Даже при небольшом росте Питера его вес по-прежнему считается критически малым, но тенденция наметилась определённо положительная.       В настоящее время Питер сидит на общем этаже с Брюсом и Тором, смотря по телевизору какой-то детский мультик, который Джарвис счел безопасным для его израненной психики. Тони знает: в какую бы степь ни завела их беседа с профессором, Тор о мальчике позаботится на ура. Одного этого факта достаточно, чтобы немного ослабить тревожный узел, засевший у него в груди.       Добравшись до конференц-зала, четверо Мстителей на мгновение замирают, а затем Стив тянется к ручке и распахивает дверь.       По обе стороны стола сидят двое людей Икс. Собственно, Чарльз Ксавье, который куда-то убрал стул, чтобы разместить на его месте свое инвалидное кресло, а напротив него устроилось сине-волосатое нечто.       — Господи, — произносит Тони, разглядывая громилу, — вдвоем это вы для внушительности пришли? Какая честь.       — Мистер Старк, это Хэнк Маккой. Он был рядом со мной вот уже много лет, и я доверяю ему всецело, — говорит Ксавье, — кто я такой, вы, уверен, уже знаете. Пожалуйста, присаживайтесь.       — М-м-м, это моя башня. Сяду, если захочу, — тут же ощетинивается Тони.       — Мне об этом известно, и потому мы сохранили для вас место во главе стола.       — Я уверен, вы задаетесь вопросом, почему с нами нет Питера, — начинает Стив, занимая свое место за столом. Наташа и Клинт, настороженные и внимательные, тоже садятся, а вот Тони продолжает стоять.       — Я не сомневался, что вы не возьмете с собой ребенка, — отвечает Ксавье Стиву.       Синий волосатик, или же Хэнк Маккой, как представил его Ксавье, начинает говорить:       — Хотите верьте, хотите нет, но мы прибыли сюда исключительно в интересах Питера.       Тони усмехается:       — Можно подумать, вас не прислал сюда Фьюри.       — Это правда, — кивает Ксавье, — директор Фьюри действительно попросил меня взглянуть на Питера и научить его полностью контролировать свои способности, — продолжает он, не давая Тони и шанса вмешаться, — однако, мистер Старк, ваш случай — уникальный, и мы с Хэнком полагаем, что ребёнку, возможно, не стоит переезжать в нашу школу.       — И что это должно значить? — спрашивает Клинт.       — Это значит, мистер Бартон, что моя школа — это прибежище для детей-мутантов, которым негде жить, — объясняет он, — они учатся принимать себя и контролировать свои способности наиболее безопасным для общества способом.       — Так вы говорите, что Питер представляет угрозу для вашей школы? — уточняет Стив, — или для общества в целом?       — Ни в малейшей степени. У меня нет причин считать Питера опасным для общества, пока я не встречусь с ним лично. Однако его прошлое, несомненно, вызывает некоторые основания для опасений. Я должен изучить ребенка, чтобы увидеть, насколько все серьезно.       — О, вы хотите сказать, что прочитаете его мысли? — хмыкает Тони.       — Этого не случится, Ксавье, — вступается за Тони Клинт. Еще бы. Уж он-то знает, каково это, когда ковыряются в твоих мозгах.       — Лишь чтобы увидеть, каковы его намерения. У меня нет ни малейшего намерения причинять мальчику вред, — пытается объяснить профессор.       —  Вы сказали, что Питеру не место в вашей школе, — начинает Наташа, — если речь идет не об угрозе ученикам, то о чем же?       — Как я уже упоминал, у многих наших воспитанников нет других подходящих вариантов, — объясняет Ксавье, — от многих отказались собственные родители, а большинство просто не умеет должным образом контролировать свои способности. Питер — не тот случай, — говорит профессор, стараясь поддерживать зрительный контакт с каждым членом команды.       — Более того, — подхватывает Маккой, — Питер не был рожден с мутацией. Это, в глазах общества, имеет радикальную разницу.       — Что ты имеешь в виду? — интересуется Тони.       — Широкая общественность никогда не была на стороне мутантов, — отвечает Маккой, — в половине случаев нас пытаются засадить в тюрьму, а в другой половине — физически устранить. С людьми, родившимися без мутации, а приобретшими ее в течение жизни, все иначе. С людьми вроде вас, Капитан Роджерс, или вроде Питера.       — Случай Питера и мой случай совершенно разные, — не соглашается Стив, — я подписался на правительственный эксперимент, когда мне было двадцать четыре. Питеру это навязали против его собственной воли и воли его семьи, когда ему было два, может, три года.       — Да, — соглашается Клинт, — малыш, наверно, и не помнит, что когда-то не умел лазить по стенам.       — Тело помнит то, о чем и не догадывается разум, Капитан, — произносит Ксавье, — возможно, Питер и не помнит жизни без способностей, но его подсознание — столь мощная и неизведанная часть человеческого разума — всегда будет помнить о пределах. Это поможет ему научиться контролировать свои силы.       — Да какие такие силы? Он просто цепкий, и все, — пожимает плечами Клинт.       — Не соглашусь с вами, мистер Бартон. Способности Питера невероятны. Хэнк?       — Как минимум, ускоренные регенерация и обмен веществ. Если бы Питер родился с этой мутацией, ему было бы трудно задумываться о границах. Он был бы невосприимчив ко многим вещам и был бы отчасти безответственным, — объясняет Хэнк команде, — он приобрел свою силу позже, в течение жизни, так что его подсознание помнит то время, когда ему требовалось меньше еды, а болячки не заживали в мгновение ока. Это научит его не принимать свои силы как должное.       — А как же Кэп? — ухмыляется Тони, — он получил те же самые способности в двадцать четыре года и ни черта не знает о границах.       — Я не думаю, что это совсем верная аналогия, мистер Старк, — чуть улыбается Ксавье, глядя в глаза Стива, будто извлекая из него саму душу.       Стив кашляет и прерывает зрительный контакт с профессором.       — Так вы говорите, что мы можем оставить Питера? И ему не обязательно уезжать в школу?       — Конечно, — отвечает Ксавье, — однако я хотел бы встретиться с ребёнком лично, если вы не против. Я мог бы помочь вам подготовиться к тому, что будет с ним впоследствии.       — Мы Мстители, чувак, — хмыкает Клинт, — нам не нужна помощь в уходе за мутантом. Есть у нас тут парочка…       — Дело не только в мутации — говорит Ксавье, оборачиваясь к Тони, — придет время, когда Питер привыкнет к вам и будет доверять вам больше, чем кому-либо другому. Когда это время наступит, в ситуации Питера могут открыться моменты, к которым вы готовы не будете.       Глядя в глубокие синие глаза Ксавье, Тони понимает ситуацию с Питером лучше, чем за всё то время, что мальчик прожил в башне. Питер, после всех этих пыток и экспериментов, никому на данный момент не доверяет. Да оно и неудивительно, раз все, с кем он сталкивался в течение большей части своей жизни, лишь причиняли ему боль. Ах да, еще Питер думает, что гребаный насильник проявлял к нему любовь. Ксавье прав, слишком прав: пройдет время — несколько месяцев или лет — и Питер почувствует себя в башне достаточно комфортно, чтобы чуть приподнять этот барьер.       Питер позволит своей маске пасть, и с ней наружу выберутся все эмоции и чувства, которые мальчик столько времени успешно подавлял. Он поймет, что Бубба причинил ему боль и что вся его жизнь была одной огромной ложью.       «Этого достаточно, чтобы сломить и взрослого мужика, — думает Тони, — не говоря уже о ребенке».       Тони не может поверить, что раньше он этого не понимал. Неважно, сколько раз Тони объяснял Питеру, что никто в башне не причинит ему вреда, мальчик все еще ожидает приставаний. И, кажется, даже не боится этой перспективы. Тони вспоминает, как Питер рассказывал ему о Буббе. Пацан даже не осознавал, что ублюдок сделал с ним что-то не то. Он думает, что это нормально — проворачивать такие вещи с любимыми людьми. Ребенок не знает, что значит быть нормальным, здоровым человеком, а еще у него огромные проблемы с тем, чтобы называть себя в первом лице. Тони готов поспорить, что его вообще убедили, что он даже не человек.       «Пауку всегда плохо», — сказал ему малыш. Что же он будет чувствовать, когда поймет наконец, что Бубба с ним сотворил? Как утешить ребенка, пережившего опыт сексуального насилия? Он не знает, что делать, он понятия не имеет, к чему стоит быть готовым…       — Вы можете его увидеть, — заявляет Тони, вызывая теплую понимающую улыбку Ксавье и сердитое недоумение товарищей по команде.       Он должен подготовиться.       Брюс, Тор и Питер уже находятся в комнате, в которую Тони решает привести профессора. Когда они приближаются к маленькому диванчику, то на краткий миг Тони думает, что разъяренный Тор пытается запугать их гостей, но при ближайшем рассмотрении он понимает, что они с Питером всего лишь играют.       Тор, вращая молотом, крепко держит его за основание рукояти, а маленькая маленькая ручка Питера схватилась за край.       — Великий Мидгардский воин Питер, достойный Мьёльнира, остановит всякого злодея, что попадется ему на пути! Узрите его неслыханное могущество, о смертные! — громогласно объявляет Тор, как диктор на бейсбольных матчах, которые так любит смотреть по телевизору Стив.       Когда Тор замечает прибывших, он медленно останавливает движение молота, заставляя Питера непонимающе посмотреть вверх. Тони видит, как Тор чуть подается вперед, будто пытаясь прикрыть мальчика от любых возможных угроз.       — Добро пожаловать, друзья! — приветствует Тор четырех Мстителей, — я вижу, вы привели с собой гостей. Смею надеяться, что прибыли они с добрыми намерениями, — продолжает он, посылая им легкий предупреждающий взгляд.       — Мы с Хэнком лишь хотим познакомиться с юным Питером, раз уж так много о нем наслышаны. Затем мы отправимся обратно в школу, — объясняет Чарльз, продвигаясь ближе к дивану.       Тор бросает на Тони взгляд, и, заметив его легкий кивок, отступает в сторону, позволяя Ксавье подкатиться к тому месту, где мальчик устроился на диване.       — Здравствуй, Питер. Я Чарльз, — мягко улыбается профессор, протягивая руку. Питер, не зная, что делать в этой ситуации, подносит одну руку ко рту, а другую нерешительно протягивает в сторону профессора.       Ксавье очень медленно берет ручку Питера, поворачивая ее, чтобы осмотреть шрамы на его запястьях.       — О боже… Что же произошло, дитя?       Питер не отвечает, но Ксавье, похоже, и не нуждается в ответе. Он чуть поглаживает шрамы и кивает головой.       — А, всё ясно. То, что они сделали с тобой, Питер, неправильно, и я очень надеюсь, что однажды ты это поймешь.       Брови Питера сходятся на переносице, и он склоняет голову набок. Прежде чем Тони может услышать, что происходит дальше, его внимание переключается, поскольку Маккой начинает тихо переговариваться с Брюсом.       — Доктор Беннер? Я Хэнк Маккой. Всегда восхищался вашей работой с гамма-излучением.       — Моя работа с гамма-излучением закончилась результатами, к которым я определенно не стремился, — усмехается Брюс, — но спасибо за высокую оценку.       — Все ошибаются, доктор Беннер. Хотите верьте, хотите нет, но и я не всегда был синим мохнатым монстром. Мутация коснулась лишь ног, и я, стыдясь, стремился от этого избавиться, — объясняет он.       Брюс, явно испытывающий некоторый дискомфорт от дискуссии, которая все больше и больше касается Халка, чуть улыбается и отводит взгляд.       — Эй, Маккой, — зовет Тони, — ты говорил о подсознательной памяти тела. Это касается воспоминаний?       — Может, и так. Зависит от того, о чем идёт речь, — отвечает тот.       — Питер помнит свою мать. Или, по крайней мере, знает, ее имя и тот факт, что она — источник утешения, — пытается объяснить Тони, — он ведь не должен был этого помнить, верно? Его похитили, когда ему было два.       Маккой задумывается:       — Трудно сказать наверняка, особенно если речь идет о таком маленьком ребенке. Он мог запомнить мать благодаря мутации.       — И мы так подумали. Но чтобы вспомнить ее имя? Это странновато, разве нет?       — Так и есть. Я спрошу Чарльза, и возможно, он сможет рассказать вам об этом чуть больше. Или спросите самого мальчика.       — У Питера коммуникативные навыки трехлетнего ребенка, если ты ещё не заметил, — хмыкает Тони.       — Ну, я думаю, вам придется над этим поработать, не так ли? — улыбается Маккой, прежде чем снова обратить свое внимание на диван, где Чарльз разговаривает с Питером о его способности лазать по стенам.       — Но ты должен быть очень осторожен, Питер, и всегда делать то, что подсказывают тебе твои чувства, хорошо? — произносит Ксавье. Питер кивает, а затем отчаянно глядит на Тони, будто молча говорит ему, что хочет уже уйти.       Прежде чем Тони успевает вмешаться, Ксавье, кажется, тоже всё понимает.       — Ну что ж, Хэнк, я думаю, нам пора прощаться с нашими друзьями.       — И это все? — уточняет Стив.       — Вполне, Капитан. Мистер Старк, проводите нас с Хэнком до выхода. Ваша башня имеет довольно запутанное устройство, — просит Ксавье, и Тони понимает, что профессор хочет поговорить наедине.       — Конечно. Вы, ребята, оставайтесь здесь, а я разберусь, — решает Тони, улыбаясь Питеру.       Когда Маккой выкатывает кресло Ксавье из комнаты, Тони идет рядом с ними.       — Вы должны быть осторожны с ним, мистер Старк.       — Отчего же? Пацан в тайне планирует установление мирового господства?       — Вовсе нет. Однако беспокойство мое вызывает тот факт, что ни один ребенок не в состоянии пройти испытания, выпавшие на долю Питера, без серьезных для себя последствий, — тихо произносит Ксавье.       — Но в чем дело-то? Питер, за некоторыми исключениями, ведет себя вполне адекватно и на людей бросаться еще не пытался. Он это преодолел.       — Он ничего не преодолел, Старк. Разум Питера оградил мощным блоком ту часть его сознания, что отвечает за отрицательные чувства и эмоции вроде страха, боли и голода. Обычные дети учатся справляться с этим постепенно, опытным путем, и так вырастают в здоровых психически взрослых, — пытается он объяснить Тони, — однако Питер знал, что в Гидре демонстрировать подобное поведение недопустимо, и потому приспособился.       — Однако, — вмешивается Маккой, понимая, куда Ксавье клонит, — Питер все еще ребенок. Ребенок, который был лишен заботы, необходимой человеку, чтобы адекватно развить свою психику.       — Хэнк прав, — продолжает Ксавье, — подавленные эмоции могут иметь весьма разрушительные последствия. В конце концов, они вырвутся наружу.       — Когда он почувствует себя достаточно комфортно, — кивает Тони.       — В некотором смысле, да. Годы подавления эмоций могут нанести колоссальный вред, особенно когда Питер начнет осознавать, что действия Гидры были бесчеловечны. Невозможно предсказать его реакцию.       — Я буду рядом, когда это случится, — говорит Тони.       — Надеюсь, что так, мистер Старк, — кивает Ксавье.       Когда Тони возвращается в гостиную, то замечает, что Питер забился в угол дивана, крепко прижав к себе щит Кэпа, который скрывает его тело от посторонних глаз. Тор сидит в нескольких футах от мальчика и безуспешно пытается уговорить его покинуть угол.       На растерянный взгляд Тони, брошенный на остальных членов группы, пьющих кофе за барной стойкой, Стив тихо поясняет:       — Думаю, мальчик притомился. У него был непростой день.       — Ага, — соглашается Клинт, — мальчик впервые позавтракал со всеми на этаже, провел весь день вдали от своей комнаты, а затем имел удовольствие отдать свои мозги на растерзание профессору Икс. Я все еще не понимаю, почему ты позволил ему увидеть ребенка, Старк.       — Он хотел помочь, Клинт, — говорит Брюс, — кроме того, они не пытались забрать Питера.       Они продолжают переговариваться, пока Тони приближается к Тору.       — Полегче, здоровяк, я уже все понял.       Тор хмурится, но все же встает и движется к команде, расстроенный тем, что не смог утешить Питера.       — Эй, все в порядке, Тор! Пит просто хочет потусоваться с папой. Ну, ты же знаешь, как это бывает, — ухмыляется Клинт, освобождая Тору место за столом.       Тони посылает в сторону лучника убийственный взгляд и присаживается перед мальчиком на корточки.       — Эй, приятель, что случилось? — пробует он. При звуке его голоса щит чуточку сдвигается, и Тони замечает один огромный карий глаз. Тони улыбается, — привет.       Питер шмыгает носом и трет глаза.       — Ты устал, малыш? — по кивку Питера Тони продолжает, — неудивительно. Как насчет того, чтобы вернуться в мою комнату и немного отдохнуть?       Питер, услышав это предложение, отодвигает щит в сторону и спрыгивает на пол. Тони тоже встает и уже ведет мальчика к лифту, когда маленькая ручка проскальзывает в его руку. Затем они вдвоем входят в кабину.       Когда они возвращаются в комнату Тони, Питер тут же поднимает с пола своего ленивца, который каким-то образом оказался здесь, скорее всего, когда Тор или Брюс одевали мальчика. Питер сжимает игрушку и широко зевает.       Затем они с Тони, уже переодетые в удобные спортивные штаны и футболки, устраиваются на диване, и руки Питера обнимают руку Тони, а голова его покоится рядом с дуговым реактором. Свечение привлекает внимание мальчика, и он двигает рукой, чтобы рассмотреть. Тони замирает.       Дышать, нужно дышать. Тони чувствует, что его окатили ведром ледяной воды.       «Когда я делал заказ на тебя, то переживал, что убиваю курицу, несущую золотые яйца». Вот он здесь, собирается вынуть дуговой реактор и… забрать Питера? Его последнее золотое яйцо?       Тони не может дышать. Он не может забрать дуговой реактор, не может так с ним поступить…       Отчего ты решил, что рождённые тобой идеи — твои и только?       Он умрет, он умрет, а Питер будет брошен на произвол судьбы, и…       Кто-то гладит его грудь, гладит дуговой реактор. Устройство все еще на месте. Тони, скованный и недвижимый, опускает взгляд вниз.       Питер.       Питер прижимается к нему, не обращая внимания на его паническую атаку, и проводит по кромке реактора пальцем.       — Хооошо, — бормочет мальчик, снова сладко зевая и сжимая своего ленивца.       Тони глубоко вздыхает. Это всего лишь Питер. Здесь никого больше нет, никто не хочет отнять у него реактор. Это просто Питер, которому понравился синий кружок у него в груди. Мальчик глядит на свет полузакрытыми глазами, словно в трансе, и потихоньку засыпает.       Они в безопасности.