И солнце воссияет вновь

      — Сэр.       — М-м-м, — невнятно бормочет Тони, уткнувшись лицом в подушку. Такое чувство, что он проспал всего, от силы, минут десять. Пожалуй, не стоило засиживаться в лаборатории до рассвета.       — Сэр, если позволите, — голос Джарвиса острым скальпелем пронзает ему череп.       — М-м-м, отстань, — подушка значительно приглушает голос, но ИИ без труда может его понять.       — Сэр, кажется, Питер пребывает в расстройстве в своей спальне, — говорит Джарвис.       Внезапно, будто его окатили ведром ледяной воды, голова Тони отскакивает от подушки, и сон посылается куда подальше. Тони встает с кровати и вовсе не бежит в детскую, нет. Он просто… идёт чуть быстрее, чем обычно.       Когда он входит внутрь, то первым делом видит мягкий синий свет ночника, придающего комнате атмосферу сказочной таинственности. Тони, вытянувшись на носочках, заглядывает в уголок кровати Питера, но мальчик, должно быть, прижат к дальней стене, потому как Тони не может разглядеть его с пола. Конечно же, Питер, спасибо сверхспособностям, уже знает о его прибытии.       — Привет, приятель, — мягко и уже по традиции говорит Тони, как делает всегда, когда Питеру снится кошмар. Обычно на то, чтобы успокоить мальчика и убедить его спуститься, уходит от одной до тридцати минут.       Из укромного уголка кровати доносится тихий всхлип. Тони выжидает минуту, давая Питеру возможность самостоятельно принять решение.       Как Тони и предполагает, после минуты терпеливого ожидания на свет божий показываются беспорядочные каштановые кудряшки, очень медленно высовывающиеся из-за перил. Вся эта возня продолжается до тех пор, пока широко раскрытые карие глаза не встречаются с глазами Тони. Узнав его, Питер, кажется, с облегчением выдыхает. Он всё еще находится в башне с Тони, который понимает, что после дурных снов всегда бывает трудно сориентироваться в пространстве.       Питер всхлипывает, глядя на Тони сверху вниз, будто пытаясь решить, достаточно ли он безопасен, чтобы к нему спуститься. На этот раз Тони решает, что должен попытаться поговорить с ребенком.       — Плохой сон приснился, дружище? — Питер вытирает нос тыльной стороной ладони и неуверенно кивает, — ты не хочешь спуститься вниз? Или думаешь остаться в своей постели?       В последнее время они работают над предоставлением Питеру свободы выбора, когда это возможно. Так Питер может получить возможность хоть как-то контролировать происходящее. Выбирая что-то из нескольких вариантов и видя, что его решение уважают, Питер привыкает к тому, что его мысли и решения ценятся окружающими его людьми.       После стандартного минутного колебания (мальчик явно пытается сообразить, какой ответ для Тони будет предпочтительнее) Питер перелезает через перила кровати и спускается вниз по стене. Он замирает в полуметре от Тони, и, видя его нерешительность, тот протягивает ему руку. Питер быстро за нее хватается и крепко охватывает с обеих сторон.       — Ты не хочешь пойти в мою комнату? — спрашивает Тони мальчика.       Питер молчит, слегка нахмурившись, а затем неуверенно кивает.       — Ну же, приятель. Мы уже это обсуждали. Ты должен сказать мне, если тебе что-нибудь нужно. Я не буду сердиться, — напоминает ему Тони в, наверное, тысячный раз.       Питер растерянно переводит взгляд с пола на лицо Тони. Через некоторое время мальчик начинает движение в сторону выхода, за руку таща Тони за собой.       Когда они входят на кухню, Питер останавливается и выжидающе на него смотрит.       — Ты что, проголодался? — уточняет Тони. Питер качает головой, слегка дергая его за руку.       — Сэр, — вклинивается Джарвис, избавляя Тони от необходимости продолжать эту игру в угадайку, — если я не ошибаюсь, Питер пытается попросить немного теплого молока, которое сделал ему несколько дней назад доктор Беннер.       О, Тони уже об этом запамятовал. В ту ночь, когда Питер проснулся после очередного кошмара, Тони был едва живой после бесчисленных часов бодрствования и литров кофе. Видит бог, Тони был готов ради Питера наизнанку вывернуться, но, получив предупреждение Джарвиса, он едва не заплакал. Брюс, видя изнеможение Тони, вызвался сам помочь мальчику. Конечно, Питер привык просыпаться и видеть в этой роли Тони, так что Брюс попросил его привести Питера на кухню, где встретил мальчика бокалом теплого молока и читал ему книжку, пока Тони дремал за стойкой.       Молоко Питеру, кажется, пришлось по вкусу, так как после напоминания Джарвиса он принимается возбужденно подпрыгивать на месте.       — Хорошо, — произносит Тони, улыбаясь малышу, — теплое молоко? Так я должен… подогреть молоко в микроволновке? — будем честны, он понятия не имеет, как приготовить теплое молоко.       После того, как Джарвис провел ему на эту тему краткий инструктаж (всё оказалось несколько сложнее, чем он первоначально полагал), Тони разбирается с микроволновкой, сварив себе параллельно кофе, и отводит Питера к дивану. Сегодня ему уже не удастся выспаться.       Питер подносит бокал ко рту, и тут внимание Тони привлекает его запястье, ободранное до крови, будто пацан чесал его в течение нескольких часов. Шрамы, покрывающие его кожу, раздражены и проступают куда ярче, чем обычно.       — Питер… — Тони замолкает, наблюдая, как мальчик сосредотачивает на нем свое внимание, — что случилось с твоим запястьем, приятель?       Питер смотрит на руку и тут же пытается спрятать её за спину.       — Эй, эй, пожалуйста, не делай этого, Пит! Я просто хочу помочь и убедиться, что ты не пострадал, — пытается Тони урезонить ребенка.       Питер шмыгает носом и медленно протягивает руку Тони, позволяя тому осмотреть повреждения. Кровь уже не идет, но кожа выглядит обильно покрытой синяками, так что Тони не уверен, следует ли ему наложить повязку или что-то еще. Учитывая скорость регенерации Питера, отметины вскоре рассосутся сами.       — Они тебе не мешают? Может, чешутся? — спрашивает Тони мальчика, пытаясь выяснить, были ли царапины вызваны физическими или фантомными реакциями.       Питер качает головой и сворачивается калачиком на диване, крепко обхватив бокал молока.       — Ле… лезали Питела, — бормочет он, имитируя вскрытие вен.       — Я знаю, — говорит Тони, кладя руку мальчику на голову и приглаживая его кудри, — они причинили тебе боль, хотя не имели на это прав.       Питер кивает. Когда Тони понимает, что продолжения не будет, он произносит:       — Тебе снилось, что они резали тебе запястья?       Мальчик снова кивает. Что ж, это всё объясняет.       — Мне жаль, Ни, — бормочет Питер над своим бокалом, сосредоточив взгляд на кофейном столике.       — Что жаль, приятель?       Мальчик шмыгает носом, глядя на Тони сквозь полные слез ресницы.       — Паук стаался, но не мог.       — Что ты не мог сделать, Пит? — спрашивает Тони, пытаясь понять, о чем идёт речь.       Брови Питера внезапно сходятся на переносице, будто он и сам не шибко уверен, в чем дело. Тем не менее, после минутного раздумья малыш пытается дать ответ:       — Они… они хотеи, чтобы Паук… был больше Пауком… ну, был похож, — он замолкает, неуклюже пытаясь подобрать верный ответ. Когда Питеру страшно, неуютно или все разом, он имеет тенденцию путать слова сильнее, чем обычно. Звучит хаотично и беспокойно, однако Тони, как истинный родитель, умудряется распознать в словах этих смысл.       — Они хотели, чтобы ты умел плести паутину, — кивает Тони, все еще проводя пальцами по волосам Питера.       Мальчик шмыгает носом и кивает ему головой.       — Паук не мог, — твердит он, — мне жаль.       — Питер, — начинает Тони, и сердце его сжимается от этих слов, — это была не твоя вина, приятель. Они не имели права так с тобой поступать.       — Паук… Пител плобовал, Ни.       — Я знаю, приятель. Я знаю, — говорит Тони, не зная, что делать в этой ситуации, потому что Питер, упорствуя в своей уверенности, что он «подвел Гидру», бывает донельзя упрямым. Тони обычно пытается его отвлечь, с причинами происходящего позволяя разобраться Грейс.       После этого они молча сидят на диване. Питер допивает свое молоко и, зевая, сворачивается калачиком. Тони сидит рядом с ним, позволяя мальчику решить, хочет ли он спать один на диване или же с Тони. Питер ерзает на диване, устраиваясь удобнее, и молчит так долго, что Тони кажется, будто он заснул. Примерно через пять минут, однако, Питер разворачивается и ползет в сторону Тони.       Зная, что мальчик хочет, чтобы он остался с ним на всю ночь, Тони занимает более удобную позу, которая не аукнется ему с утра пораньше резкой болью в спине. Устроившись поудобнее, Тони чувствует, как мальчик дергает его за футболку, и он переводит на него взгляд. Смущенный Питер на него не смотрит, хотя его маленькие пальчики все еще сжимают неплотную ткань.       — Да, я знаю, чего ты хочешь, малыш, — бормочет Тони уже в полусне, неуклюже стягивая футболку, чтобы дать малышу видимый доступ к свету дугового реактора.       Питер, завороженный свечением, засыпает так же быстро, как и он. Голова его теперь покоится на бедре Тони, а большой палец традиционно засунут в рот.       Засыпая, Тони думает о том, что же день грядущий им готовит. Паркеры приняли его предложение и собираются утром прибыть в башню для встречи с Питером. Неизвестно, как на появление в их гостиной незнакомцев среагирует Питер, особенно после сегодняшнего кошмара.       Судя по разговорам мальчика, он не помнит своего отца. Всякий разговор о родителях сбивает его с толку. Единственный след воспоминания о них — это его мать, которую он, как это ни странно, пытается разглядеть в своей нелепой игрушке.       Все, что они рассказали Питеру о Бене и Мэй, это то, что они знали его ещё до Гидры. Питер, в свою очередь, все еще остается донельзя смущенным тем фактом, что когда-то у него была жизнь вне Гидры, потому что воспоминаний об этом у него попросту нет. Они сообщили малышу, что Бен и Мэй очень его любили и очень расстроились, когда его похитили, поэтому они могут отреагировать на встречу с ним несколько «странно», как выразился Тони.       Единственное, что они могут сделать — это ждать и надеяться на лучшее. Хотя Тони и хочется верить, что все пройдет как по маслу.