И солнце воссияет вновь

            Тони ведь не верил, что теперь, когда Питер начал по-настоящему осознавать, что именно с ним сотворили и чего лишили в Гидре, всё сразу, как по мановению волшебной палочки, станет лучше. В идеальном мире Тони спас бы Питера от их цепкой хватки, и мальчик мгновенно доверился бы команде, вырвался из своей скорлупки и стал бы счастливым неофициальным ребенком Мстителей.       Нет такого понятия, как идеальный мир.       Тони наблюдает изо дня в день, как Питер в непрекращающейся борьбе преодолевает себя и становится сильнее физически, умственно и эмоционально. Бывают дни, когда Тони часами вытаскивает Питера из постели, когда мальчик вскакивает после кошмара, уверенный, что вернулся в свою камеру, и не замечающий никого и ничего вокруг. Порой по ночам, когда Тони допоздна засиживается в лаборатории, Джарвис сообщает ему, что Питер ковыряет запястья, лицо, все тело, наконец, или же видит в своём воображении призрак человека, причинившего ему боль. Это те самые дни, когда Тони уже и правда начинает малодушно верить, что Питер не оправится вовсе и навеки будет заперт в кошмаре своего раннего детства, без шанса на нормальную жизнь.       Эти дни — худшие.       Бывают и действительно хорошие дни, когда команда может собраться вместе за трапезой, и Питер с улыбкой будет играть с Тором или Клинтом, будто в голове его и нет никаких забот. Вечера, когда Тони укладывает Питера рядом с собой на диване и берет с собой книгу, наблюдая, как Питер водит пальчиком по словам, произнося фразы вслед за своим опекуном. Именно в такие дни, как этот, Тони мельком видит того ребенка, каким был бы Питер, если бы его не схватили. Если бы он отправился к Бену и Мэй, а не оказался на том злосчастном самолете, и если бы Ричард никогда не совершал сенсационного прорыва в своей работе с ДНК. В такие дни Тони может позволить себе размечтаться и даже на секунду представить, как Питер выпускается из Массачусетского технологического, работает вместе с ним в Stark Industries, женится на прекрасной девушке и живет полной красок жизнью.       Эти дни у Тони числятся в любимчиках.       Однако чудес не бывает, и большую часть времени на их долю выпадают сущие эмоциональные качели. Питер слишком часто вскакивает в слезах от ночных кошмаров, которые слишком, непростительно наглядны и реалистичны для воображения шестилетки. Тони, которого, как и всегда, предупреждает Джарвис, направляется в его детскую, и вместе они пытаются преодолеть последствия этой страшной ночи. Питер, по своему обыкновению, в такие дни немного замкнут и еще более молчалив, чем всегда.       Они оба проводят такие дни вместе, если только у Тони не запланировано встречи или важной лабораторной работы, во время которых Питер сидит под присмотром одного из членов команды. Брюс занимается с Питером грамматикой, проводит научные эксперименты или просто позволяет мальчику играть в одиночестве в углу лаборатории. Тор часто выстраивает с Питером гигантские крепости, укомплектованные кучей подушек и одеял. Асгардец рассказывает Питеру понятные ему красочные и невероятные истории о далеких неведомых землях. Стив ведет себя с Питером более сдержанно. Обычно они вместе рисуют, попивая горячий шоколад, и заполняют страницы блокнота своими фантазиями. Клинт и Наташа также часто проводят время с Питером, балансируя между строгостью и снисходительностью. Лучник обычно запускает какой-нибудь музыкальный мультфильм из списка Джарвиса (откуда Клинт назубок знает все песни этих идиотских мультяшек, остается за пределами понимания Тони). Наташа же, в свою очередь, сидит с ними на диване, как коршун сканируя окружающее их пространство на предмет любой возможной угрозы.       Но будем честны: почти каждый день своей новой, свободной жизни Питер проводит с Тони, которому, с тех пор, как они обнаружили те чудовищные записи, стало все труднее оставлять мальчика более чем на несколько часов. В последний раз, в конце концов, начался сущий ад. Главный приоритет Тони — защита Питера, и если с этой целью требуется перманентное нахождение поблизости, Тони будет поблизости. А как иначе-то?       Грейс называет его домашним тираном. Тони называет это необходимой мерой предосторожности.       Еще одна вещь, которую отметил вдруг Тони — внезапная частота слез Питера. До инцидента с ленивцем увидеть мальчика плачущим было довольно редким зрелищем. Да, бывало порой, что его глаза находились на мокром месте, но исчезали слезы столь же молниеносно, как и появлялись. Тони не раз приходилось напоминать мальчику, что плакать — это естественно и совершенно приемлемо.       В последнее же время Питер необычайно часто позволяет себе слёзы. Он в такие моменты спокоен, он не рыдает в голос, не шмыгает носом, проявляя какие-либо признаки дискомфорта. Это просто слезы, тихие и обильные. Часто такое бывает, когда команда собирается устроить вечер кино или поздний ужин. На все расспросы Питер утверждает, что проблем нет, однако…       Когда Питер остаётся наедине с Тони, читая или играя в углу лаборатории, пока тот работает, он, хоть поначалу и робко, но просит его внимания, когда появляются слезы. Если Тони поначалу этого не замечал, то Питер тихонько звал его по имени, и Тони тут же бросал все свои дела. Объятия помогали.       Когда ситуация начала уже откровенно пугать, Тони решился обратиться по этому поводу к Грейс. Похоже, она вовсе не считала, что у них наметился повод поднапрячься.       — Питер ещё не умеет контролировать эмоции, а они у него сейчас бьют ключом, Тони, — сказала она.       — Питер просто начинает плакать. Вот он строит башню из Лего, а в следующий момент у нас на горизонте потоп. Это, по вашему, нормально?!       — Для того, чтобы ребенок развивался в верном ключе, он должен находиться в безопасной среде, где может свободно выражать свои эмоции. Как вы думаете, почему у детей бывают вспышки агрессии и капризы по поводу самых незначительных мелочей? — качает головой Грейс, — Питер был лишен этого безопасного места на протяжении четырех лет своей жизни. Четырех решающих лет развития, в которых нуждается человеческий разум. Питер будет плакать, да, но делает он это лишь потому, что ему абсолютно ничто не угрожает. Незнакомое доселе ощущение счастья может вызвать у него внутренний конфликт, потому что он не понимает, как правильно на это реагировать. Даже сидя в своем уголке и играя в конструктор, Питер может заплакать. Скорее всего, он ошеломлен тем, насколько нормальна ситуация. Раньше у него никогда не было возможности просто играть. За игры ему доставалось, а ведь это потенциальный источник счастья и комфорта. Наконец-то он находится в достаточно безопасном окружении, чтобы выпустить наружу все подавленные в течение четырех лет эмоции, Тони. Разве вам не захотелось бы на его месте от души поплакать?       Грейс сказала Тони, что относиться к происходящему нужно без особого беспокойства, да и насильно лезть с расспросами не стоит. Как только Питер выкажет признаки нежелания физического контакта, Тони должен принять это как данность.       Этот разговор имел место быть недели две назад. За это время они пережили три плохих дня и одиннадцать посредственных, средненьких таких дней.       Сегодня — хороший день.       Тони понимает это, едва только входит в спальню Питера в половине девятого утра. Малыш уже поднялся с постели и разлегся на животе на полу, тихонько читая себе вслух и просматривая картинки книги, которую Тони читал ему накануне вечером. При появлении Тони лицо Питера озаряется широченной улыбкой.       — Ни! — восклицает он, выпрямляясь и чуть подпрыгивая на месте.       — Эй, малыш! Чем занят? — улыбается Тони в ответ, прислонившись к дверному косяку.       — Я читаю нашу книгу! И понял почти все слова!       — Это просто фантастика, Питер! — восклицает Тони, и он даже не преувеличивает. Питер, за исключением, возможно, некоторых подсказок Джарвиса, прочел самостоятельно свою первую в жизни книгу. Это ли не повод для восторгов?       Хорошее настроение у Питера держится на протяжении всего завтрака, где он индивидуально и не без гордости сообщает каждому члену команды о своём великом достижении. Мстители, конечно же, взволнованы не меньше, чем Тони, а Тор вообще предлагает закатить по этому поводу праздничную пирушку, чтобы достойно почтить новую вершину в образовании Питера. Тони, не желая подводить малыша в один из его лучших дней, в тот же вечер заказывает гору китайской еды, потому что не так давно команда опытным путем обнаружила некоторое пристрастие Питера к этому роду кухни.       Несмотря на то, что настроение Питера — повод особой радости Тони, у него есть весьма насущная проблема, а именно, Пеппер, которая стоит у него над душой вот уже несколько недель и просит, требует и умоляет о скорейшем завершении прототипа нового приложения на StarkPad.       Тони разработал его после обсуждения с Брюсом возможного способа обучить Питера словам, понятиям и верному формированию предложений. Приложение имеет различные уровни сложности — для детей в возрасте от двух до десяти лет. Начальные этапы — это животные, растения и прочая незначительная лабуда. Когда на экране всплывает картинка, ребенку предлагается выбрать из ряда пунктов верное определение или звук. По мере повышения уровня сложности открываются такие функции, как, например, необходимость ребенку собрать из кучки слов цельное предложение. Тони, к тому же, разрабатывает для приложения ограниченную систему искусственного интеллекта, которая будет обрабатывать предложения, составленные ребенком, и определять, имеют ли они смысл для данных картинок. Тони с Брюсом протестировали приложение на Питере и вскоре обнаружили огромный прогресс, которого добился мальчик. Естественно, вскоре в игру вступила прагматичная Пеппер и настояла на том, чтобы разработка увидела свет. Вскоре приложение должно появиться на рынке в качестве бесплатного образовательного ресурса.       Тем не менее, для того, чтобы всё шло по графику, который они запланировали, совету директоров нужен конечный продукт уже к концу недели. На решение этой задачи осталось всего несколько дней, и потому работы у Тони выше крыши. Однако это вовсе не повод оставлять Питера, в один из лучших его дней, не у дел.       После обсуждения этого вопроса с самим мальчиком и предложения ему Тора в качестве товарища по играм, пока сам Тони занят, Питер решил, что всё это звучит как отличная мысль. Брюс, услышав разговор, сразу же предложил присмотреть за мальчиком, пока Тони работает в лаборатории.       Именно там они и находятся в данный момент. Прошло уже несколько часов после завтрака, а Тони всё это время корпел над своим проектом, слушая вполуха разговоры Брюса и Питера.       Недели две назад, позанимавшись с Питером азами математики и других наук, Брюс обнаружил несомненный природный талант мальчика в естественно-научной сфере. В течение последних двух недель он предлагал Питеру все более сложные задачки, и тот без труда, хоть и с некоторой помощью Брюса, их одолел. Да, порой Питеру все ещё не хватает опыта и навыков в грамматике, но с математикой у него, однозначно, проблем нет. Несмотря на трудности и некоторую неприязнь к работе над языком, Питер искренне любит вычислительную работу, где он может часами заниматься уравнениями, которые дает ему Брюс, наслаждаясь тем, как числа ловко собираются в его голове.       Однако сегодня по плану у них урок естествознания. Урок естествознания, который в данный момент превращает лабораторию Тони в территорию хаоса.       — У-у-ух! — внезапно раздается радостный вопль Питера. Он бежит за прочной стеклянной колбой, пока та ракетой проносится по воздуху. Питер дожидается, пока колба свалится на пол, а затем поднимает ее, чтобы изучить повреждения, и несётся обратно к столу.       — Ты хочешь знать, как она летает, Питер? — спрашивает его Брюс, надвигая на лоб лабораторные очки. Питер, следуя его примеру, избавляется от своих собственных, ма-а-леньких. В то утро, прежде чем начать эксперименты, Брюс предупредил Питера об опасности лабораторных испытаний и о том, как они должны минимизировать риски, надев защитную одежду. Питер, резко дернувшись при виде белого лабораторного халата, изо всех сил старался не обращать внимания на то, как Брюс в нем выглядит, пока тот не заметил его неловкости. Брюс тут же пошел на компромисс, сказав Питеру, что хотя халат и необходим для их безопасности, нет никакой необходимости в том, чтобы он был «белым и скучным». Первый час их лабораторного времени был потрачен на то, чтобы завязать их халаты причудливыми узлами и раскрасить их кто во что горазд. В настоящее время Брюс щеголяет в ярко-розовом лабораторном халате, цвет которого Питер выбрал сам, в то время как мальчик надел свой собственный красно-синий. Красный, потому что «это цвет костюмов Ни», и синий… да просто потому, что это весело.       Питер усаживается напротив Брюса и быстро кивает. Они потратили немало времени на создание идеального ракетного топлива из пищевой соды и уксуса. Ну, а пятна и разводы на стенах, конечно же, сопутствующий ущерб.       — А теперь вспомни, какие два вещества мы использовали в ракете, — велит Брюс.       Питер прищуривается, пытаясь припомнить.       — М-м-м… сода и… ку… куксус?       Брюс тихонько хихикает.       — Уксус, да. Хорошая работа, Питер.       Мальчик на это счастливо улыбается.       — А ты помнишь, как я рассказывал тебе о кислотах и основаниях? И что происходит, когда они смешиваются вместе?       — Пузыли! — тут же восклицает Питер, подпрыгивая на стуле.       — Именно! Когда создается реакция между кислотой и основанием, получается нехорошая и нестабильная кислота, называемая угольной, но ведь мы не хотим, чтобы наши ракеты летали на нехороших кислотах?       — Нет! Только холошие кислоты! — кричит Питер.       — Точно! Итак, чтобы избавиться от нестабильной кислоты, мы расщепляем ее на воду и углекислый газ. Когда в процессе отделения углекислый газ покидает воду, мы видим?.. — произносит Брюс.       — Пузыли? — неуверенно предполагает Питер.       — Прекрасно, Питер! Пузыри! — восклицает Брюс, заставляя Питера восторженно взвизгнуть.       — Когда мы затыкаем колбу пробкой, углекислый газ оказывается заперт с водой, что и создает давление в ёмкости. Помнишь, как мы лично это наблюдали, пока колба не взлетела?       Питер кивает, руками демонстрируя увеличение давления.       — Когда мы перевернули колбу вверх дном, давление внутри нее продолжало расти, пока не стало слишком большим, чтобы пробка не смогла выдерживать газ, и…       — У-у-у-у-у-у! — восклицает Питер, вскакивая с места и хлопая в ладоши, — газ и вода свободны!       — Именно так, Питер! — кивает Брюс, подыгрывая мальчику. Он широко улыбается, глядя поверх его головы, и замечает, что Тони, как истинный гордый родитель, не сводит с Питера глаз. — Хорошая работа, приятель. Ты ведь у нас маленький ученый, не так ли?       Широко раскрытые карие глаза Питера взволнованно мечутся с Брюса на Тони и обратно.       — Ученый? Как Ни?       — Точь-в-точь как Тони, Питер, — Брюс оглядывается на Тони, который теперь пристально смотрит на своего друга. Брюс понимающе ему улыбается, слегка подмигивая, и водружает на стол еще одну ракетницу.       После позднего ужина, который был проведен перед телевизором за просмотром очередного мультфильма о важности чистки зубов (Клинт с явным знанием дела подпевает каждому слову, чтоб его!), Тони обнаруживает себя растянувшимся на диване с безумно усталым, но, кажется, предельно счастливым ребенком, устроившимся у него на груди.       С тех пор как Питер попросил Тони провести с ним ночь, он, кажется, понял, что за физический контакт Тони причинять ему вред не собирается. Тем не менее, мальчик никогда не бывает таким ласковым, как в моменты сильной усталости. Он будет хвататься за своего опекуна, как цепкая и невероятно сильная обезьянка, не выпуская из рук реактора. Тусклый синий свет действует на него успокаивающе, и Тони наблюдает, как постепенно слипаются глаза Питера.       — Ни, — бормочет он.       — В чем дело, малыш? — шепчет Тони в ответ на этот редкий, драгоценный момент.       — Я свободен, — тихо сообщает ему Питер. Его глаза не отрываются от голубоватого свечения, а пальцы продолжают поглаживать корпус реактора.       — Что ты имеешь в виду, приятель? Свободен от чего? От плохих парней? — говорит Тони, вовремя вспоминая, что слово «Гидра» у них под запретом.       Питер кивает.       — Я вода, Ни. Они посадили меня туда, я не хотел, Ни… они пытались сделать… угле… углекислоту… они хотели сделать Питела плохим. Но я не хотел быть плохим, Ни, и я стал водой, — бормочет Питер, запинаясь на трудных словах в этой своей аналогии.       Тони не отвечает и вместо этого кладет руку Питеру на голову, поглаживая его кудри, и молча поощряет его продолжать.       — Плобка, котолую Блюс поставил в лакету… они хотели помешать Пителу сбежать. Но потом плишел Ни и повысил да… давление так, что плобка вылвалась… и вода стала свободной. Пител стал свободным.       Это не имеет никакого смысла, за исключением того, что Питер видит в Тони спасителя от оков Гидры. Так же, как газ накапливается в бутылке и, по существу, освобождает воду.       Тони чувствует, как на глаза его против воли наворачиваются слезы, но не предпринимает никаких попыток их остановить. Если слезы помогут Питеру понять, что плакать — это нормально, он себе все глаза готов выплакать.       — Я не освобождал тебя, Питер. Ты сам себя освободил, — шепчет Тони.       Питер поднимает на него глаза — впервые с тех пор, как начал свой рассказ. Он протягивает руку и вытирает слезы с его щек, качая головой.       — Нет, плишел Ни и заблал Питела из плохого места.       — Знаешь, Пит, единственный способ, которым давление в бутылке становится достаточно высоким для того, чтобы пробка вылетела — это чтобы вода и газ работали сообща, — заявляет Тони, — пузыри не появляются без воды.       — Ни и Пител лаботали вместе! — возбужденно шепчет Питер.       — Да, приятель. Может, я и увез тебя оттуда, но ты старался освободиться сам. И я очень горжусь тобой, — говорит Тони, наблюдая, как широко раскрываются глаза мальчика.       — Мной? — переспрашивает он.       — Тобой. Всегда, приятель, — кивает Тони.       Вместо ответа Питер кладет голову ему на грудь и любуется голубоватым свечением. Его глаза снова начинают закрываться, а пальцы опускаются Тони на грудь.       За мгновение до того, как мальчик проваливается в сон, он обхватывает своими маленькими пальчиками корпус реактора, буквально держа сердце Тони в руке, и бормочет:       — Люблю тебя, Ни.       И Тони требуется вся его сила воли, чтобы продолжить дышать. Он смотрит вниз на этого мальчика, что во всех возможных смыслах похитил его сердце, и чувствует, что его буквально распирает от нахлынувших ответных чувств. Что бы ни случилось на их пути, Тони готов встретиться с этим лицом к лицу. Через пару часов Питер может проснуться с криком, и тогда завтрашний день будет худшим из всех, но Тони всегда будет помнить этот момент. Все горести и невзгоды, что, несомненно, поджидают их на пути, не имеют значения, ибо Тони запомнит этот день. В эту самую минуту он искренне верит, что Питер и правда оправится. Он вырастет счастливым молодым человеком, который преодолеет свою травму, и Тони пройдет с ним этот непростой путь.       — Я тоже люблю тебя, Питер.