И солнце воссияет вновь

      — Абсолютно нет, — решительно заявляет Тони, быстро качая головой.       — Тони, — снова заводит шарманку о своей несносной, нелепейшей идее Брюс.       — Нет, — твердо отрезает Тони, чуть ногой не топнув, как капризное дитя.       — Питер — чрезвычайно умный ребенок, — продолжает Брюс, несмотря на явное предупреждение в голосе Тони, — его нужно подтолкнуть, бросить ему вызов…       — Какой ещё вызов? Он должен быть в безопасности! — кричит Тони.       Он искренне рад, что Питер не стал свидетелем этого спора. Тем не менее, Брюс прекрасно знает, что лучше не произносить вслух никаких предложений об отправлении Питера куда-либо, пока сам мальчик находится где-то неподалёку.       В то утро в башню прибыли Мэй с Беном, чтобы провести день со своим племянником. Несмотря на то, что «Звездные войны» были безжалостно помещены в список фильмов, которые Джарвис считает для Питера излишне возбуждающими, это не помешало Бену притащить, наверно, самый большой набор Lego Star Wars, который он сумел отыскать. Когда его об этом спросили, Бен заявил, что помнит, как отчаянно Питер обожает головоломки, а над Lego они вполне могли бы поработать и вместе.       Тони вовсе не ревнует, нет. Он и сам частенько играет с Питером, а Бен, на секундочку, его родной дядя. Тони счастлив за них обоих.       Просто он предпочел бы в настоящий момент находиться со своим ребенком, а не просиживать штаны в лаборатории, пока Брюс читает ему зануднейшую лекцию об образовании Питера.       — В школе он будет в безопасности, Тони, — настаивает он.       — Ах, вот как? И под каким же именем мы его туда направим? Питер Паркер? О, это совсем не наведёт на некоторые размышления кое-каких нехороших ребят из одной суперзлодейской конторы! — кричит Тони на доктора.       — Тони, есть же способы…       — Или даже лучше! Питер Старк! Почему бы не известить все СМИ мира о том, что я воспитываю ребенка? Отличный способ держать его не под прицелом, а? Я когда-нибудь упоминал, что в детстве на меня было совершено более десяти попыток похищения? И что часть из них была вполне успешной?       — Тони! — повышает голос Брюс, и он чуть тушуется. Брюс редко повышает голос на кого-либо, не говоря уже о своих друзьях. — Тони, — снова начинает доктор, на этот раз спокойнее, — просто послушай меня минутку, ладно? — он вздыхает, прежде чем продолжить, — Питеру, учитывая его особенности, нелегко придётся в этом мире, мы знаем. Он и правда нуждается в защите, хотя бы пока не станет достаточно взрослым, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. Но, Тони, — продолжает Брюс, — если мы хотим, чтобы Питер поправился и начал жить жизнью обычного ребенка, мы должны допустить разумный риск. Я не смогу научить его всему, Тони. Я вовсе не педагог.       — Питеру по душе твои уроки, — заявляет Тони.       — Он нуждается в социализации, — сурово качает головой Брюс, — его закадычный приятель — тысячелетний бог. Это ненормально.       — Да что в ситуации Питера вообще нормально? — изгибает бровь Тони.       — Тони, — вздыхает Брюс, — я знаю, что у тебя было трудное детство, и ты страдал от одиночества, но…       — Я не… — на этот раз Тони обрывает сам себя, не успевая продолжить.       Конечно, Джарвис был его поддержкой и опорой всё детство и неоценимо помогал преодолевать испытания этой жизни, но альтернатив ему у Тони не было. Говард постоянно был занят очередным проектом или же самозабвенно предавался поискам Капитана Америки, так что отыскать свободную минутку и одарить единственного сына своим драгоценным вниманием для него не представлялось, конечно же, возможным. Мать, хоть Тони и любила, всегда была занята благотворительными вечерами, встречами или же сторонилась своего мужа, находясь вне дома, что, в свою очередь, вынуждало ее избегать и самого Тони.       Школа для такого гениального ребенка, как он, была тем ещё местечком. Перескакивая из класса в класс, Тони почти не мог найти общий язык с одноклассниками, которые непременно были на несколько лет его старше и отчаянно завидовали если не его статусу юного дарования, так хоть состоятельности его семейства. Кроме того, думая о школьных годах, Тони не может припомнить даже хоть сколько-нибудь положительного отношения персонала — учителя его начальной школы вели себя так, будто само присутствие Тони в их классе было худшей на свете неприятностью, словно их против воли назначили няньками гениальному малолетке.       Тони не хочет втягивать Питера в эту так себе жизнь. Не после всего, через что он уже прошёл.       — Тони, — мягкий голос Брюса пронзает густой воздух, прерывая его невеселые размышления, — хочешь верь, хочешь нет, но в последние годы система образования продвинулась далеко вперед, и школы начали куда более толерантно относиться к детям с особыми потребностями.       — Ага, — усмехается Тони, — итак, мы отправляемся в некую школу и заявляем: «Мы тут привели к вам травмированного ребёнка, который был похищен, долгие годы подвергался физическому и эмоциональному насилию, о, и про сексуальное, конечно, не забывайте! Кстати, он стал свидетелем убийства своей матери! Чуть не забыл, часть его похитителей всё ещё на свободе. Удачи в воспитании!»       — Нет, Тони, — качает головой Брюс, — мы не будем спешить. Для начала познакомим Питера с элементарными, но чуждыми ему пока вещами, вроде прогулки. Дадим ему, в конце концов, пообщаться с детьми его возраста и так далее. Увидим, что Питер справляется, и тогда подумаем о школе.       — Любопытно, — тихо произносит Тони, обдумывая идею, — я обсужу это с Грейс.       — Я уже это сделал, — заявляет Брюс.       — Что? — восклицает Тони, — за моей спиной?       — Я бы не сказал, что это было за твоей спиной, Тони. Я просто упомянул об этом вчера, когда провожал ее до машины.       — Я так и знал, что это было странно с твоей стороны. Так и знал! — хмыкает Тони, тыча пальцем ему в лицо.       — Грейс поддерживает эту идею, Тони, — сообщает ему Брюс, — она считает, что это хороший шаг к выздоровлению Питера, независимо от того, насколько крохотной и незначительной мы можем считать эту задачу. Этот мальчик более четырех лет света белого не видел, и я очень сомневаюсь, что он помнит свою последнюю прогулку.       — А что насчёт школы? — спрашивает Тони.       — Грейс полагает, что Питер к этому испытанию ещё не готов, но твердо решила, что и до этого дойдет, — говорит Брюс, — однако она упомянула одну очень важную деталь, которую мы должны помнить и всегда держать в уме.       — И что же это? — вскидывает бровь Тони, достаточно хорошо изучив Грейс и ожидая чего угодно.       — Всякий раз, когда мы будем предлагать Питеру сделать что-либо, ему пока несвойственное, мы должны быть уверенными, что он чувствует себя для этого достаточно комфортно, — говорит Брюс.       Тони кивает.       — Само собой. Грейс твердит мне об этом, как заведенная. Питер может притворяться, что он в порядке, лишь для того, чтобы нам угодить.       Брюс кивает:       — Убедимся для начала, что он оценит эту затею, а уж затем придумаем план.       Разговор мягко сходит на нет, и в лаборатории воцаряется тишина. Оба — Тони и Брюс — возвращаются к своим текущим проектам. Пока Тони работает над починкой разрыва в любимом костюме Стива, подбирая ударо- и взрывоустойчивую ткань, его мозг хаотично обдумывает услышанное. После получаса этой работы Тони больше не может сдерживаться в своих заботах и нарушает сложившееся молчание.       — А где мы найдем ребенка, чтобы он общался с Питером?       — Это так сильно тебя беспокоит?       — Ну, как ты знаешь, похищение малолеток я не одобряю, а помещать в газету объявление с текстом «Ищем приятеля нашему шестилетнему мутанту с покалеченной психикой» — не лучшая мысль.       Брюс улыбается, прекрасно понимая, что таким образом Тони пытается скрыть свое истинное беспокойство по поводу этой темы.       — Я учился в университете с одной девушкой, Алисией. Периодически мы поддерживаем связь, и я знаю, что теперь она проживает в Куинсе. У неё есть сынишка примерно того же возраста, что и Питер, — говорит он Тони.       — О-о-о, — шутливо воркует Тони, — давняя влюбленность, доктор Беннер? Собираешься рассказать ей парочку захватывающих историй о том, как помогал спасать бедного, невинного малыша?       — Ха-ха, — раздраженно бросает Брюс, — но мимо. Это были сугубо профессиональные отношения.       — Значит, вы с ней профессионально курили травку в подвале общаги, а после, в рамках эксперимента, конечно, изучали особенности репродуктивной системы отряда приматов? — шутит Тони, смеясь еще громче, когда видит румянец, заигравший на щеках Брюса.       — Нет, — резко говорит он, — и, кроме того, в то время она уже состояла в серьезных отношениях, а я не испытывал к ней подобного рода чувств. Позже за этого парня она вышла замуж.       — Круто. И как же зовут ее сына?       — Нед. Нед Лидс.       

***

      После ужина Тони наблюдает, как Бен и Мэй прощаются с Питером, нежно и долго его обнимая, прежде чем встать, чтобы уйти.       — Проводить вас до выхода? — предлагает Тони больше для того, чтобы поддразнить эту парочку. Во время своего второго визита в башню Бен, кажется, знатно оскорбился предположением, что он мог, видите ли, не запомнить обратный путь. Конечно же, теперь Тони говорит это всякий раз, когда Паркеры наносят им визит.       Вот почему, когда Бен и Мэй неожиданно принимают его предложение спуститься с ними вниз, Тони совершенно ошеломлен. Тем не менее, он быстро стряхивает с себя ощущение, что здесь что-то нечисто, и следует за ними в лифт.       Пока они молча спускаются в вестибюль, Тони не может унять тошнотворное волнение. Ну, и чего Паркеры могут от него хотеть? Они здесь, чтобы заявить, что больше не планируют присутствовать в жизни мальчика? И как же это повлияет на Питера?       — Вы так громко думаете, что я слышу ваши мысли отсюда, — усмехается Мэй, стоя в углу лифта и нежно держа мужа за руку.       — Просто интересно, в каком уголке света грянуло землетрясение, раз вы оказали мне высочайшую честь и позволили проводить до машины, — нервно хмыкает Тони.       — Мы хотим вас кое о чем попросить, — начинает Бен, — и… показать вам кое-что.       — Показать и попросить, — соглашается Мэй, сжимая руку мужа.       — Оке-ей, — неуверенно произносит Тони, — просто знайте, что у меня была весьма бурная молодость, и предложением группового секса меня уже не удивить. Как и домашним видео пожилой супружеской пары.       Бен и Мэй таращатся друг на друга с растерянностью и толикой отвращения.       — Мы… мы вовсе не пожилые! — восклицает Мэй.       Бен ошеломленно оборачивается к жене.       — То есть это единственное, что тебя напрягло, да?       — Мы ещё молоды, Бен!       — Да, да, красотка тетя, но видео я бы глянул, — дразнится Тони.       — Мы здесь не для того, чтобы показывать вам какие-то видео, Старк! — праведно возмущается Бен.       Тони наигранно вздыхает:       — Я разочарован.       Бен качает головой:       — А вы не перестаете меня удивлять, мистер Старк.       Не дав Тони и шанса вставить очередную скабрёзность, Мэй лезет в сумочку и вытаскивает на свет божий фотографию. Затем она поворачивает снимок в сторону Тони, чтобы тот мог как следует его рассмотреть.       И у Тони мгновенно перехватывает дыхание. С фотографии на него смотрят улыбающиеся лица Мэри и Ричарда Паркера. Ричард, мужчина, которого Тони видел лишь в лабораторном халате и на удостоверении личности, одет в потрепанную синюю толстовку с капюшоном, а его руки нежно обвились вокруг жены. Они счастливы, это видно, и словно нет для них иных забот в этом мире, кроме друг друга.       А Мэри… Эта женщина, которой так много пришлось преодолеть за последние два года ее жизни и которую Тони видел лежащей на грязном полу камеры в крови. Мэри нашла тогда силы улыбнуться на прощанье сыну. Тони не думал, что когда-нибудь сможет увидеть ее без напряженного страха, боли и беспокойства, застывших на лице. Никогда бы он не подумал, что будет иметь возможность лицезреть солнечную и счастливую улыбку Мэри Паркер.       И все же, вот она. Мэри на снимке улыбается так же широко, как и ее муж, а глаза ее сияют искренним и неподдельным счастьем. На Мэри, к слову, надета широченная футболка, вымазанная отчего-то краской.       — Это был отличный день, — произносит Бен, возвращая Тони на землю и напоминая, что он не один в этом лифте, — они тогда всю неделю до хрипоты спорили о том, в какой же цвет им выкрасить детскую Питера.       — Они знали, что ожидают мальчика, но Мэри наотрез оказывалась делать стены голубыми, — смеется Мэй, — хотела сломать эти стереотипы.       Бен улыбается жене сверху вниз:       — В пылу спора они купили аж четыре банки разной краски, но за неделю так и не смогли договориться. Наконец, когда однажды Ричард был на работе, Мэри, несмотря на то, что была на седьмом месяце беременности, устала от всего этого и начала красить комнату в этот светло-фиолетовый. Это был ее любимый цвет.       Тони смеется:       — Так вот почему она вся в краске?       Мэй фыркает:       — Отнюдь. По случайности в тот день Ричард вернулся домой намного раньше и застукал ее на месте преступления. Боги, он был так зол! Ричард ненавидел этот цвет.       — В конце концов, он взял банку с голубой краской и со злости швырнул ее в стену, — объясняет Бен, — но вместо того, чтобы разозлиться в ответ, Мэри просто начала разбрызгивать по стене другие цвета.       — Они решили, что раз уж они не смогут договориться о цвете, в комнате Питера будут присутствовать все цвета единовременно. Это было… — Мэй замолкает.       — Это было ужасно, — вставляет Бен.       — Самая уродливая детская, которую я когда-либо видела, — с улыбкой кивает Мэй, — но им очень понравилось. Они любили друг друга, Тони. И всё готовы были отдать ради сына.       Тони молчит, разглядывая этих двух молодых, пышущих счастьем и здоровьем людей. Столько всего в жизни этих влюбленных пойдет не так, что страшно и представить. Однако в этот момент они могли себе позволить не думать о тревогах и не иметь проблем весомее выбора цвета в детскую комнату.       С трудом, но Тони отрывает взгляд от снимка.       — И зачем вы мне это показали?       — Мы хотим, чтобы это увидел Питер, — объясняет Бен.       — Если вы считаете, что это хорошая идея, — добавляет Мэй.       Тони молчит. Он может понять мотивацию Паркеров, правда может, но… Мэри для Питера — тема крайне щекотливая. Что и говорить о Ричарде, которого мальчик совершенно точно не помнит вовсе.       Бен, заметив его растерянность, вздыхает.       — Послушайте, Старк. Мы понимаем, что вы опекун Питера и знаете, как ему будет лучше. Мы вовсе не настаиваем, чтобы вы показали фото сейчас, просто… когда он подрастет и начнет задавать вопросы… нам нужно, чтобы Питер знал, что его родители не желали ему подобной судьбы. Мне нужно, чтобы он понимал, что мой младший брат никогда бы не причинил вреда своему сыну.       Внезапно Тони всё понимает. Дело вовсе не в Питере. Речь идет о Паркерах — Бене и Мэй, а также о Ричарде с Мэри. Тони не знает, что случилось с Ричардом Паркером. Он не может сказать, что тот чувствовал, осознавая неминуемо грядущую кончину, но вот Мэри… Тони видел эти видеофайлы. Он видел, как отчаянно боролась она за Питера, даже находясь одной ногой в могиле, и как жила под грузом непомерной вины за то, что несла отчасти ответственность за их похищение.       Тони известно кое-что о чувстве вины и его всеразрушающем эффекте.       Бен и Мэй чувствуют себя виноватыми за то, что не позволили Питеру остаться с ними в тот день. Мэри винила себя в том, что взяла Питера на борт и не остановила эксперименты.       Тони и представить себе не может, каково это — думать, что твой ребенок однажды обвинит тебя во всех смертных грехах. Что он поверит, что это ты ответственен за пережитую им боль.       — Я ему покажу, — произносит наконец Тони.       — В самом деле? — спрашивает Бен, явно пытаясь сморгнуть слезы, собравшиеся в уголках глаз.       Тони кивает.       — Я хочу, чтобы вы оба знали, что я никогда не позволял Питеру плохо думать о своих родителях, — говорит он, — Питер знает, как сильно его любила мать.       Мэй смотрит на него со слезами на глазах.       — А он их вообще помнит?       Вот дерьмо, думает Тони. Никто же не сообщил им о тех записях…       Раздумывая, стоит ли посвящать Паркеров в такие щекотливые подробности, он вдруг вспоминает, что лифт вообще-то уже давно должен был доехать до вестибюля.       — Джарвис, — зовет он, — по какому поводу остановка?       — Прошу прощения, сэр, — отзывается ИИ, — я полагал, что вам необходимо время наедине, и остановил лифт, чтобы не нарушить сокровенность момента.       — Ну, а теперь шевелись, «момент» окончен, — приказывает Тони.       Правда о Мэри дождется и лучших времен.       Когда двери лифта открываются, и Паркеры уже собираются прощаться, Мэй в последний раз оглядывается на Тони и выходит наружу, где их ожидает машина. И только когда двери перед ним закрываются, скрывая Паркеров из виду, Тони осознает, что на вопрос Мэй он так и не ответил.       — Если позволите, сэр, — вмешивается Джарвис, — я считаю, что будет весьма благоразумно сообщить Паркерам об их погибшей невестке. В психологическом плане им будет легче осознавать, что юный Питер помнит свою мать.       — Или это причинит им боль похлеще нынешней, если они узнают, что Мэри была с ним всё это время, — огрызается Тони, — ты же видел, что известия о якобы смерти племянника едва не довели их до ручки. Нет нужды ковырять эту рану.       — А может быть, сэр, как ни печально это будет услышать, они испытают некоторое облегчение, узнав, что о Питере, пусть и недолгое время, но заботились.       Тони молча направляется в гостиную, обдумывая слова Джарвиса.       Теперь у него есть фото невероятной ценности, и Питер должен однажды его увидеть.