И солнце воссияет вновь

      Ник Фьюри, по мнению Тони, совершенно не в состоянии осознать, когда уже нужно просто сдаться.       В это утро Тони бесцеремонно будит Джарвис, который и сообщает ему, что вышеупомянутый глава всех шпионов объявился в башне и наотрез отказывается уходить, пока не переговорит со всеми Мстителями.       Тони, чья паранойя в последние месяцы заиграла красками, доселе невиданными, тут же бросается в комнату Питера, чтобы убедиться в его неприкосновенности. Когда его там встречает сонное личико ребенка, он велит Питеру оставаться в спальне и никому не открывать дверь вплоть до его возвращения.       — Плишли плохие люди? — спрашивает мальчик, чьи губы уже начинают свою предательскую дрожь, а глаза — на мокром месте, — они плишли за Пауком?       — Нет, нет, малыш, — пытается успокоить его Тони, — это просто один человек по работе. Ему нужно переговорить со Мстителями, и к тебе это отношения не имеет.       — Я понял! — восклицает Питер, подпрыгивая на месте, уже совершенно не сонный, — но Пител уже бойшой, папа!       Это ещё одно обстоятельство, которое совершенно естественным образом влилось в их жизнь со времени разговора Тони с мальчиком на прошлой неделе. Питер, бессознательно или нет, начал употреблять в адрес Тони подобное обращение, хотя, конечно же, по большей части, придерживается своего обычного «Ни».       Тони был в шаге от того, чтобы провалиться сквозь землю, когда однажды Питер назвал его подобным образом в присутствии команды, и все же он решил для себя, что готов до скончания веков терпеть поддразнивания, раз малышу так комфортно и приятно.       — Ты очень большой мальчик, Пит, — кивает Тони, — но сейчас папе действительно нужно, чтобы ты остался здесь, хорошо? Дождись, пока я не вернусь, а после мы можем позавтракать, ладно?       Питер несколько мгновений стоит перед Тони, обдумывая его предложение. Спустя, наверно, целую вечность, в ходе которой Тони все ещё силится понять, какого черта Фьюри нагрянул с утренним визитом, мальчик бормочет:       — А ты плавда велнёшься?       Тони вздыхает. Это далеко не первый раз, когда Питер сомневается в его обещаниях, независимо от того, сколько раз Тони был верен своему слову.       — Конечно, дружище. Разве я могу бросить самого потрясающего ребенка в мире?       Когда Питер не отвечает, а вместо этого отворачивается, угрюмо насупившись, к своей коробке с игрушками, чьё количество растёт и множится день ото дня с колоссальной скоростью, Тони прощается с мальчиком и выходит из комнаты, приказав Джарвису не спускать с ребёнка глаз.       А затем он направляется встречать своего незваного гостя.       Расхаживая туда-сюда в главной кухне башни, пока другие члены команды небрежно устраиваются вокруг стола, Фьюри занимает место прямо напротив Тони.       — Это неприемлемо, Старк! — сходу заявляет Фьюри.       — Это была ошибка, и я все исправил! — в ответ повышает тон Тони.       — Ошибки в подобной работе для Железного Человека не допустимы! — обвиняюще тычет пальцем в сторону Тони Ник.       — Да Тони и не виноват, ребята, я сам облажался, — пытается разрядить стремительно накаляющуюся обстановку Клинт.       — Старк знает, что должен был за вами приглядывать, — отрезает Фьюри.       Пару дней назад команда была отправлена на миссию. Ничего примечательного, не потребовалось даже присутствие Халка, просто какой-то придурок вдруг возомнил себя очередным доктором Думом, что, конечно же, включало в себя необходимость запускать крайне опасных роботов через центр Манхэттена.       Миссия проходила гладко, по сути. Все на этот раз следовали полученным приказам, ни разу не сбившись с курса, пока Тони не заметил маленькую девочку, съежившуюся в переулке. Он кратко проинформировал команду о ее присутствии, хотя в пылу боя и не упомянул, что собирается ее забрать. Отчего-то ему показалось что команда и сама сочтёт это само собой разумеющимся, но, как часто бывает, Тони не учёл, что разум других людей работает иначе его собственного.       Добросовестно отправившись на поиски девчушки, Клинт наткнулся на целое логово треклятых роботов, один из которых подкрался сзади и выстрелил лучнику в плечо чем-то вроде лазерного луча.       Тони чувствовал себя просто ужасно и бесконечно извинялся, предлагая в знак примирения столько стрел, сколько Клинт попросит.       — Пустяки, Старк, — махнул рукой тот, — лишь небольшой ожог на плече. Я порой получаю травмы посерьёзнее, когда готовлю тосты, — Клинт кривовато улыбнулся и подмигнул Тони, — хотя от пары десятков разрывных стрел я бы не отказался.       Фьюри, по-видимому, думает, что ошибка Тони куда серьёзнее.       — Из-за этого недоразумения Бартон мог погибнуть!       — Там был ребенок! А что, если бы девочка пострадала? — возмущается Тони в ответ.       — Ты не можешь бросить всё ради одного-единственного ребенка! Только не в твоей профессии! — качает головой Фьюри.       Тони как раз собирался поспорить, но последнее замечание Фьюри заставляет его резко замереть. Точно так же команда вокруг них затихает в потрясенной тишине.       — Так вот в чем дело? — насмешливо изгибает бровь Тони, — это не имеет никакого отношения к легкому ожогу Бартона, — качает головой он, вызывающе глядя Фьюри прямо в глаз, — это все из-за Питера.       — С тех пор, как в башне появился этот мальчишка, ты все больше отвлекаешься, Старк, — упоминает Фьюри, заметно понижая тон, поскольку его раскусили.       — Ты обвиняешь Питера в том, что я не прикрываю спину Бартона? В самом деле? — восклицает Тони.       Фьюри угрожающе подаётся вперёд:       — Держу пари, та девчонка напомнила тебе Питера, и ты ринулся сломя голову вызволять очередного беспомощного ребенка, верно? Твоя задача была остановить угрозу, а не игнорировать ее ради спасения одного человека!       — И ты думаешь, что из-за того, что Питер в башне, я больше не работаю над устранением угроз? Что же я тогда делаю? — рявкает Тони.       — Тони, пожалуйста, — пытается вмешаться Стив.       — Нет! — заводится всё больше Тони, — я хочу это услышать! Видимо, раз я допускаю подобные оплошности, то больше не являюсь для команды активом, не так ли?       — Это неправда, Тони, — снова встревает Стив.       — А может, и так, — вмешивается Фьюри. Когда все к нему неверяще оборачиваются, он пристально оглядывает команду, сидящую за столом, — с появлением этого ребёнка производство стандартного вида вооружения и техники для ЩИТа всё больше затягивается. Такого никогда раньше не случалось, и это неприемлемо.       — О, я прошу прощения, — насмешливо произносит Тони, — так у меня наметился конкурент в области разработок? Или, как же так, я всё ещё единственный в своём роде, и ты просто пытаешься качать права? За последние месяцы я производил передовые разработки быстрее, чем все другие компании, вместе взятые.       — Он прав, — кивает Наташа. Когда Фьюри бросает на нее свирепый взгляд, она пожимает плечами, — а что? Старк и правда работает быстро.       — Нечеловечески быстро, — замечает Клинт, — никогда не делает перерывов и буквально ночует в мастерской.       — Мало того, что Тони настолько в работе, что совершенно не заботится о себе, — присоединяется Стив, — так его техника великолепного качества. Какой смысл требовать скорости в ущерб надёжности?       — А ещё он новоиспеченный папаша, — фыркает Клинт, — родительство меняет людей.       — Тебя подстрелили, Бартон, — замечает Фьюри.       — Эй, директор, — поднимает Клинт руки, — не надо впутывать меня в это дело. Я его уже великодушно простил. В полевых условиях часто случаются оплошности, — Клинт оглядывает стол, прежде чем добавить, — к тому же, Старк любезно пообещал засыпать меня стрелами с ног до головы.       — Сэр, — вмешивается Джарвис во внезапно наступившей тишине.       — Джей, что там? — начинает было Тони, но его перебивает Фьюри:       — О, черт возьми, нет, Старк! Ты не уйдёшь с собрания. Я директор Мстителей, и я ещё не закончил!       — Сэр, пожалуйста…       — Мне плевать, что ты там ел на завтрак, Старк! Ты — член моей команды, и тебе нужно взять себя в руки, или нам придется пересмотреть целесообразность твоего нахождения в команде, потому что…       — Эй!       Словно из ниоткуда, прямо с потолка, прыгает крошечное тело, приземляясь Фьюри на плечи и награждая директора метким ударом в ребра.       — Что за?.. — вопит Фьюри, извиваясь в попытке стряхнуть с себя Питера.       — Питер! — кричит Тони, — Питер, слезь с него! — он спешит к другому концу стола, протягивая руку, чтобы схватить мальчика.       Прежде чем он успевает туда добраться, Стив обхватывает мальчика руками, пытаясь стащить его с Фьюри, а тот цепко хватается за его воротник.       — Ты не будешь обижать моего папу, слизняк! Он холоший, а ты плохой! — вопит Питер, борясь одновременно с Тони и Стивом, силящимися его от директора оторвать.       — Питер! Отпусти его! — приказывает Тони, в глубине души беспокоясь о том, не будет ли это расценено мальчиком как приказ беспрекословно повиноваться и не вызовет ли ненужных воспоминаний.       — Не надо больше обижать Ни! Ему это не нлавилось! — в последний раз грозно предупреждает Питер, а затем внезапно отрывает руки от ворота плаща Фьюри, так что Стив и Тони едва не отлетают в разные стороны.       — Дружище, давай вернемся в твою комнату, — говорит Тони, пытаясь выпроводить мальчика наружу.       В данный момент это неуместно, но позже Тони непременно посмеётся над тем, что Питер едва в одиночку не одолел Фьюри, его самого и Капитана, чтоб его, Америку.       — Тебе лучше взять этого ребенка под контроль, Старк! — заявляет Фьюри, пока Тони тащит Питера прочь, — мне все равно, что ты хочешь видеть его подле себя. Если он представляет угрозу, я вмиг от него избавлюсь!       — Ты отстой! — напоследок кричит Питер, а затем двери захлопываются, и пока Тони с Питером двигаются по коридору, вслед им доносится хохот Клинта.       После того, как Питер понемногу успокаивается, а его дыхание выравнивается, Тони сажает его на кровать и пытается сделать свой взгляд мягким, но строгим.       — Питер, — начинает он.       Тони видит, как широко раскрытые карие глаза мальчика медленно наполняются слезами, а сам он в отчаянии глядит на своего опекуна.       — Плости, Ни, — бормочет Питер, поднимая одну руку, чтобы потереть глаза, а другую прижимая ко рту — привычка, к которой он не прибегал вот уже долгое время, что явно свидетельствует об уровне его отчаяния. Питер неразборчиво бормочет что-то сквозь пальцы, и уши Тони уловить это не в состоянии.       — Я не расслышал, дружище, ты можешь повторить еще раз? — просит Тони, нежно поглаживая руками каштановые кудри.       — Не отпла… отплавляй Питела облатно, — повторяет он, — я буду холошим…       — Детка, — вздыхает Тони. Питеру, кажется, от этого становится ещё хуже, и он заливается слезами.       — Папа! Плости! — всхлипывает Питер, выглядя абсолютно обезумевшим, и его руки тянутся вверх, чтобы потянуть себя за волосы.       — Эй, эй, — тут же останавливает его Тони, мягко хватая Питера за руки, чтобы тот не причинил себе вреда, — не делай себе больно.       Питер смотрит в пол, а слезы всё льются ручьем.       — Дружище, ты можешь посмотреть на меня? — просит Тони. Он терпеливо ждет, проводя рукой по волосам мальчика, за которые Питер себя дёргал минутой ранее. Когда глаза Питера встречаются с его собственными, он мягко улыбается и гладит мальчика по щеке, внутренне ругаясь, когда Питер слегка вздрагивает. — Я никогда не отошлю тебя, Питер. Ни за что и никогда, — мягко говорит Тони.       — Даже… — Питер делает паузу и всхлипывает, — даже если Пител был плохим мальчиком?       — Эй, — улыбается Тони, — ты защищал мою честь, — он выжидает секунду, позволяя Питеру осознать то, что ему только что сказали.       Дальше — сложнее. Тони нужно как-то извернуться и обозначить границы дозволенного, однако сказать, что Питер поступил неправильно, значит возвести его в категорию «плохих», а трактовка Тони этого понятия разительно отличается от понимания этого Питером.       — Дружище, — говорит Тони как можно нежнее, мягко придерживая мальчика за затылок, — мы не будем бить людей, ясно?       Взгляд Питера становятся крайне растерянным.       — А?       Тони чувствует, что и сам всё больше запутывается.       — Ты поэтому решил, что я разозлюсь, да? Потому что ты ударил директора Фьюри?       Питер отрицательно качает головой.       — Он плохо вёл себя с папой… — бормочет он.       — А почему тогда ты думал, что я рассержусь на тебя, приятель? — спрашивает Тони.       — Потому что Пител вышел! Вышел из своей комнаты, — пытается объяснить Питер, — Ни сказал остаться, а Пител вышел, потому что услышал шум. Ты был такой глустный, и я хотел помочь, потому что я уже большой мальчик, папа!       — Малыш, я не расстраиваюсь из-за того, что ты вышел из комнаты. Я пробыл на собрании гораздо дольше, чем обещал, да и орали мы громковато. Мне жаль, — Тони выжидает несколько мгновений, убеждаясь, что Питер за ним внимательно наблюдает, — что мне не понравилось, так это то, что ты причинил ему боль, приятель. Мы не причиняем вреда другим людям.       — Но… но когда Пител был плохим… когда Паук был плохим… они… а потом Фьюли был плохим с Ни, и значит нужно… — мальчик в замешательстве замолкает.       Тони чувствует, как сердце его разлетается на миллион осколков. В хорошие дни проще простого забыть, что мальчику ещё так много всего нужно узнать и переосмыслить. По мнению Питера, очевидно, дело не в том, что он плохо поступил, ударив Фьюри. Мальчик не подчинился приказу Тони остаться в комнате.       Питер так привык, что его бьют и оскорбляют за малейшие оплошности, что считает совершенно нормальным применять в отношении обидчика физическую силу.       Тони не понимает, как они не догадались об этом раньше. Питер вовсе не проявляет в их адрес жестокости, но они постоянно ходят вокруг мальчика на цыпочках, избегая упоминания вещей, которые, в теории, могут вывести его из состояния душевного равновесия, так что это первая, на их памяти, вспышка агрессии мальчика в адрес другого человека.       Тони помнит, что ещё много месяцев назад, когда была та ситуация с Буббой, как Питер в гневе швырнул свою чашку с коктейлем по гостиной, расстроенный тем, что ему отказали в доступе к этому ублюдку. Тони сначала подумал, что это истерика мальчика была проявлением болезненных воспоминаний. Возможно, так оно и было, хотя теперь Тони задумался.       — Питер… нет, малыш, — говорит он, — то, что они сделали с тобой раньше… это было неправильно. Это нехорошо, и я хочу, чтобы ты понял одну вещь: нельзя бить людей, когда они тебя обижают.       — Никогда? — недоуменно переспрашивает Питер.       — Никогда, — решительно отвечает Тони, — бить окружающих неправильно, и это может навредить людям, которые того не заслуживают.       — Но… что, если они плавда плохие?       — Никто и никогда не заслужит физической расправы, ясно, Питер? — пытается объяснить Тони, — если мы злимся на людей, то используем слова, чтобы сказать им об этом.       — Какие слова? — склоняет голову набок Питер.       — Ты помнишь, как однажды Стив сильно расстроил меня, потому что выпил остатки моего любимого кофе, а мне пришлось пить тот мерзкий?       Питер кивает:       — Ты сказал, что сосульки не должны пить кофе, иначе они могут ластаять!       Тони внутренне даёт себе по щам.       — Ладно, может, это и не лучший пример для подражания. Ну… допустим, Тор очень хотел с тобой поиграть, но тебе хотелось спать, и тогда он без спроса забрал Мистера Зеленого Медведя и случайно оторвал ему лапу.       — Нет! — испуганно восклицает Питер, хватаясь за вышеупомянутую игрушку и крепко прижимая её к себе.       — Ладно, значит, ты разозлишься на Тора, но бить его будет не очень хорошо, верно? — Питер, помедлив, кивает, — вместо этого ты можешь подойти к нему и спокойно сказать: «Тор, я расстроен, что ты сделал больно моему медведю. Пожалуйста, верни его обратно».       — А что, если он его не отдаст? — отчаянно спрашивает Питер.       — Тогда ты можешь подойти ко взрослому — ко мне, Стиву, Брюсу, неважно — и мы тебе поможем, — Тони улыбается мальчику и ерошит его волосы, — но бить других мы не будем, ладно? Никто не заслуживает боли. Особенно ты.       — Холошо, Ни. Плости, — шепчет Питер.       — Все в порядке, Питер, я не сержусь.       — Ты все ещё меня любишь? — уточняет Питер напоследок.       — Ничто и никогда не помешает мне тебя любить, дружок, — улыбается Тони.       Позже, той же ночью, когда Тони укладывает Питера в постель, мальчик наклоняется и шепчет:       — Папа?       — Да, приятель?       — Мы говоим, что чуствуем, словами? — спрашивает он, заставляя Тони поднять голову.       — Да, малыш.       — Холошо… Я очень счаслив, что ты заблал меня у Гидлы, — доверительно шепчет Питер.       Тони замирает. Это первый раз, когда это слово произносят в башне с того самого момента, как Питер до смерти перепугался, выцепив его в разговоре взрослых. Однажды, на одном из сеансов, мальчик вскользь сообщил ему и Грейс, что его жестоко наказывали всякий раз, когда он забывал произносить: «Хайль Гидра», так что само слово это вызывало у мальчика сильнейший страх.       Грейс сказала, что они должны снова упомянуть Гидру в присутствии Питера, когда тот будет готов, чтобы помочь ему почувствовать, что теперь это не более чем набор букв. Сейчас Тони видит, как далеко продвинулся Питер, раз произнёс это первым. Страх явно начал отступать, а значит, они достигли следующей ступени в выздоровлении. Боже, Тони так гордится своим мальчиком.       — Я тоже, приятель. Я тоже.