— Я тебя не понимаю, чувак, — качает головой Нед.
Питер уже почти час вёл Неда к заброшенному складу неподалеку от Куинса, и оба только что добрались-таки до цели.
Несмотря на протесты своего сына, Тони совершенно непреклонен в том, чтобы Питера, как малолетку, постоянно забирали из школы взрослые. В данный момент из-за этого вот дурацого правила ему пришлось сочинить совершенно идиотский предлог о том, что они с Недом якобы занимаются, а не то участь быть отвезенным Хэппи в башню его бы не миновала. Потому в данный момент они и находятся на этом богом забытом складе.
Идеальное место, чтобы испытать его паутину.
По дороге Питер как раз сообщил Неду истинные причины своей недавней замкнутости. Между ними никогда не водилось секретов.
Ну, почти не водилось, думает теперь Питер. Он искренне сомневается, что когда-либо сможет поделиться с кем-нибудь, не говоря уже о лучшем друге, своими непрекращающимися кошмарами, а также тем, что обычно следует после.
Конечно, кошмары у Питера, съевшего на этом пуд соли, бывают и иного толка. Ну, те, что с иглами, ножами, резкими голосами и отрывистыми приказами, понять которые он совершенно не в состоянии. Смутные, блёклые воспоминания о лицах, что отпечатались где-то на подкорках сознания, похвала, резкие тычки, введение сыворотки, что заставляет его гореть, будто объятым пламенем…
Питер моргает, пару раз встряхивая головой, чтобы физически отогнать эти навязчивые мысли.
Конечно, у него бывают и такие сны. Но другие, худшие (он даже не может в точности осознать, чем именно они заслужили звание таковых), приходят к нему гораздо чаще. Эти мрачные видения преследуют Питера почти каждый момент его бодрствования. И он не уверен, как именно это остановить, если вообще существует на свете некий способ.
Питер смотрит на друга и вздыхает:
— А что тут такого сложного для понимания?
— Питер, — начинает Нед, — тебе вовсе не нужно ничего доказывать своему отцу.
— Дело не в моем отце, Нед! — восклицает Питер.
— Ты все еще ребёнок, чувак, — возражает Нед, наблюдая, как Питер взволнованно размахивает блокнотом.
— А я не чувствую себя ребенком, Нед, — отзывается он, — да и не чувствовал никогда, если честно, — Нед опускает глаза, будучи явно не в своей тарелке. Питер, вздыхая, пытается уточнить, — просто у меня ведь, по сути, никогда не было выбора, верно? Гидра забрала меня, когда мне было два года, чувак.
Нед кивает:
— Я знаю, Пит, но мистер Старк взбесится, если узнает, чем ты там занимаешься.
— Не узнает, если ты ему не разболтаешь, — усмехается Питер, — я уже говорил с ним о том, что мне нужно больше личного пространства. Мне уже почти пятнадцать, Нед, а он все еще носится со мной, как с малолеткой.
— Итак, ты попросил его дать тебе больше пространства, чтобы ты мог что? Сбегать тёмными ночами и бороться с преступностью?
Питер вздыхает:
— Это очень сложно, чувак.
— Ну, так объясни, — просит Нед.
— Послушай, из того, что я помню, Гидра хотела, чтобы я стал суперзлодеем-убийцей, верно? Кем-то вроде очередного Зимнего Солдата.
Нед кивает и, несмотря на бесконечное количество раз, когда он проговаривал это дело со своим лучшим другом, выглядит весьма сбитым с толку.
— У меня не было выбора, Нед, — продолжает Питер, — прошло почти десять лет, а я всё ещё покрыт шрамами от того, что они со мной сотворили. Я хочу… я хочу иметь возможность принимать свои собственные решения, когда дело касается моих сил, понимаешь?
Нед кивает:
— Ла-а-адно. Но разве ты не можешь просто быть нормальным ребёнком-мутантом? Тебе обязательно использовать свои силы на практике?
— Ты ничего не понял, чувак! Я действительно имел все шансы стать плохим парнем! Чудовищем, с которыми мой отец и остальные Мстители дерутся каждый день!
— Они вытащили тебя оттуда, дружище, — мягко напоминает Нед, только вот Питер, даже спустя такое количество лет, постоянно забывает главное.
— Я знаю, — вздыхает он, — всё дело в самой идее, понимаешь? Не наткнись на меня тогда отец, я бы уже являлся убийцей со стажем.
Нед колеблется. Он явно не думал об этом в подобном ключе. Ничто не мешает таким организациям, как Гидра и ей подобным, вербовать малолеток. Черная Вдова и того раньше начала, верно?
— Я хочу проложить свой собственный путь, — продолжает Питер, — жить не так, как они того от меня хотели. Не так, как хочет мой отец.
— Все, о чём мечтает твой отец, это чтобы ты был в безопасности, чувак, — качает головой Нед, — проверка подробного досье каждого твоего знакомого является достаточным тому доказательством.
— Но ведь это ненормально, Нед! Будь его воля, он запер бы меня в какой-нибудь обитой войлоком комнате, где я не смог бы и бумагой порезаться! — кричит Питер, — я хочу помогать людям, Нед. Простым людям, которые не могут помочь себе сами. Как я не мог…
Сколько он уже просидел у тела мамы? Минуты, часы, а то и дни? Питер не может сказать наверняка. Что он знает совершенно точно — мама всё никак не проснётся, а ещё эта кровь… Но это ничего, ему и самому бывает, что неслабо достается, и он обычно вскоре идет на поправку. Маме тоже станет лучше, надо лишь посильнее прижать к ней эту тряпку, и всё будет хорошо, и…
— Пит?
Питер моргает, возвращаясь в реальность. Это уже выходит из-под контроля.
— Если Гидра сделала меня таким, что мешает им сотворить очередного мутанта? Я был для них просто лабораторной крысой, — продолжает он, — людей на земле несколько миллиардов. Где гарантия, что вскоре после моего спасения они не захватили очередного беспомощного ребенка? Для них я был просто успешным образчиком номер один.
— Но ведь это не твоя вина, — вздыхает Нед.
— И если они сотворили там очередного монстра-убийцу, кто будет с ним сражаться?
— Мстители? — предполагает Нед.
— Кто может лучше бороться с новым мной, нежели я сам? — произносит Питер, наблюдая, как взгляд Неда становится все более растерянным, — может, для тебя это и полный бред, но для меня это имеет смысл, чувак!
Заметив, что Нед не собирается ничего больше комментировать, Питер разочарованно вздыхает.
— Когда случаются… нехорошие вещи, Гидра становится только сильнее, Нед. Я не глава суперсекретной шпионской организации, и одолеть Гидру одним массированным ударом не в состоянии, но… если я могу бороться — пусть и в рамках своих нынешних возможностей — я должен это делать. Иначе никак.
— Значит, ты собираешься драться с плохими парнями, потому что это полная противоположность тому, что делала с тобой Гидра? — спрашивает Нед.
— Ну да! Раз уж я получил свои способности, то могу делать с ними всё, что пожелаю!
Нед заглядывает в блокнот Питера и вздыхает. Его друг вот уже несколько дней тестировал различные формулы паутины и утверждает, что на этот раз обнаружил идеальное решение.
— А ты не думаешь, что мистер Старк увидит по телеку пацана, что качается на паутине, и подумает: «Хм, чертовски похоже на способности моего сына!»?
— Ну, ему не придется об этом беспокоиться, ведь ты меня прикроешь, — усмехается Питер.
— Что?
— На случай, если он вдруг позвонит, я скажу, что тусуюсь с тобой. Ты будешь моим напарником! — воодушевленно восклицает Питер, подпрыгивая на месте и глядя на Неда самыми щенячьими глазищами, какие только могут быть на этом свете.
Нед издает странный гортанный звук.
— Боже правый, Пит! Ну, вот зачем ты это сказал? Теперь я просто обязан в это втянуться! Я буду твоим парнем в кресле!
— Моим кем? — перепрашивает Питер с улыбкой.
— Ну, тем парнем, который сидит за компом и снабжает тебя информацией! Парень в кресле, понимаешь?
Питер смеется.
— Ты будешь лучшим парнем в кресле, о котором только можно мечтать!
Какое-то время они еще вместе смеются, а после Питер выуживает из сумки свои веб-шутеры.
— Ух ты! — потрясённо шепчет Нед, широко раскрыв глаза, — ими ты будешь выпускать паутину?
Питер кивает.
— Я проверил, наверно, раз шесть. Она в состоянии выдержать мой вес. Мне просто нужно убедиться, что я могу раскачиваться и ловко маневрировать.
— Ты с чего-нибудь свисал? Может, сначала попробуешь… ну, там, с потолка? До того, как совершишь нечто радикальное?
— Нет-нет, все в порядке! — уверяет Питер своего друга, уже ловко взбираясь по стене, чтобы попасть на крышу.
Оказавшись наверху, он пристегивает на запястье веб-шутер и глядит на Неда сверху вниз, показывая ему большой палец.
— Питер! — кричит ему Нед, сложив ладони рупором возле рта, — ты забрался слишком высоко! Если это не сработает, ты можешь сломать себе шею!
Если это не сработает, я лучше умру.
Питер замирает. Неужели он действительно так думает?
А затем, не дав себе и шанса на промедление, Питер делает шаг прямиком с крыши.
И время будто замирает.
Вес, что давил на него на протяжении последнего десятилетия, просто… исчезает в никуда. А в голову ударяет чувство неведомой раньше
свободы.
На какую-то долю секунды в голове мелькает мыслишка не выпускать паутину вовсе. Продолжить падение и закончить свою жизнь в таком вот вольном полете. Свободным и вне всяких житейских забот. Но Питер не может так поступить, верно? Он знает, что не может. Как минимум, потому, что это было бы неправильно в отношении всех тех людей, что отчаянно нуждаются в его помощи. Для людей вроде его матери, павшей жертвой бесчестного преступления Гидры. Так что нет, Питер не позволяет себе эту секундную слабость. Вместо этого он жмет невидимую кнопку и выстреливает паутиной, цепляясь за стену ближайшего здания, а затем приземляется на землю возле Неда.
Далеко не самое изящное супергеройское приземление. Питер едва не валится с ног, и Нед тут же протягивает руку, чтобы поддержать его и не дать рухнуть физиономией в острый гравий.
Питер поднимает на друга голову. Они просто глядят друг на друга в течение нескольких секунд, а затем Питер расплывается в широченной улыбке.
— Черт побери!
— Это сработало!
Тяжело дыша — больше от адреналина, нежели от реальных последствий падения — Питер осознает, что чувствует себя
потрясающе.
Впервые за долгое время он чувствует себя живым. И как же здорово, хоть и малость непривычно, знать свое предназначение в этом мире! Вот так просто он навсегда избавится от тлетворного влияния чёртовой Гидры!
Под ободрительные выкрики Неда Питер еще какое-то время продолжает тренировки. А затем звонит его телефон. Отец.
На секунду Питер уже планирует проигнорировать вызов, но быстро соображает, что в ту же минуту, как Тони вместо голоса своего ребёнка услышит пожелание оставить ему сообщение, его телефон взломают и в мгновение ока отследят.
— Да, пап? — прикладывает Питер трубку к уху.
— И тебе привет, дорогой мой сын, — усмехается Тони.
— Прости, — произносит Питер, — просто немного отвлекся.
— Обсуждаете очередную безумную теорию Звездных войн?
— Нет, просто учимся, — беззаботно отзывается Питер, — ты чего-то хотел?
— Всего лишь проверяю, — улыбается Тони, — планируешь скоро вернуться домой, или мне следует послать Хэппи позже, чем планировалось?
Питер моргает, глядя на часы в уголке экрана, и понимает, что до прибытия Хэппи к дому Неда в оговоренное заранее время осталось от силы минут двадцать.
— Нет, нет, позже! Мы сейчас настолько погрязли в учебе, что, если хоть на миг потеряем концентрацию, больше себя не заставим!
Тони смеется.
— Ты-то себя не заставишь? Делать домашнее задание? Не поверю, пока не увижу собственными глазами, — Тони делает короткую паузу, а после продолжает, — ещё час, приятель.
— Спасибо, пап, — отзывается Питер, — люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, Пит. Больше всего на свете. Увидимся позже, — отвечает Тони, прежде чем повесить трубку.
Внезапно Питер испытывает острый приступ вины из-за того, что бессовестно обманул отца. После всего, что тот сделал для него и делает для всех, у Питера хватает наглости лгать ему прямо в лицо. Он должен убедить себя, что причина того стоит, что он делает это ради общего блага, только вот вероятность того, что Тони сможет в полной мере его понять, ничтожно мала.
Остаток времени они проводят, обсуждая, как Питер справится с грядущей задачей. Это касается его маскировки, частоты патрулей и возможных отговорок с целью вовремя улизнуть из башни.
— Ты… ты назовёшь себя Пауком? — уточняет Нед.
Питер ощутимо вздрагивает:
— Нет уж.
— Ой, извини… — тут же тараторит Нед, — просто ты сказал, что хочешь быть полной противоположностью тому, кем они хотели тебя видеть, вот я и подумал, что, может быть, ты сохранишь это имя. Ну, чтобы они увидели, что не сломили тебя, и всё такое.
Питер кивает:
— Я понимаю, Нед, просто… я не могу. Это слишком напоминает мне о событиях, вспоминать которые мне бы не хотелось.
— Это имеет смысл, — соглашается Нед, — но как же ты собираешься себя называть, раз уж «Паук» в пролёте? Потому что если так, то есть ещё дико много вариантов! Как насчет «Великий метатель паутины»? Или… «Арахнид-крушитель монстров»?
— Человек-Паук, — тихо произносит Питер, когда Нед заканчивает свою вдохновлённую тираду.
— Человек-Паук, — тут же кивает Нед, — как… Железный Человек?
— Это глупо, знаю, — качает головой Питер, — я просто хочу быть таким, как он, понимаешь? Он так много для меня сделал, и…
— Понимаю, дружище, — обрывает его Нед, — мне нравится. Звучит неплохо!
— Ты так думаешь? — взволнованно улыбается Питер.
— Да уж, черт возьми! Но как ты собираешься скрываться?
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Питер.
— Ты не можешь вот так запросто мотаться по городу. Тебя заметят, да и твой отец что-либо обязательно заподозрит, — объясняет Нед, — я имею в виду, одно дело, когда он встречает кого-то с такими же способностями, как у тебя, но совсем другое — видеть твое лицо.
— О, — понимает Питер, — имеешь в виду маску? Или костюм?
— Как костюм Железного Человека?! — восклицает Нед.
— Ни в коем случае. Мне не провернуть этот фокус без ведома отца, — качает головой Питер, — я просто хочу… что-нибудь сшить. У твоей мамы ведь есть набор для шитья, верно?
Нед кивает:
— И всё же, как мы это сделаем? Я совсем не умею шить.
— Можно сказать, что это школьный проект? — предлагает Питер, — что-то вроде сшить вариант формы команды по декатлону.
Нед, за отсутствием альтернатив, соглашается с этим предложением, а затем предлагает раздобыть одноразовый телефон с одним лишь его номером, а основной телефон на момент патрулей держать в квартире Неда, на случай, если в Тони взыграет паранойя.
Когда они возвращаются в квартиру Неда, то в тишине ожидают прибытия Хэппи. Но едва только машина подъезжает к тротуару, как Нед снова оборачивается к своему другу.
— Ты уверен в этом? — спрашивает он.
— Чувак…
— Я знаю, ты хочешь защитить людей от того, от чего сам не смог бы защититься, — быстро тараторит Нед, — но разве ты не можешь немного подождать? Получить еще немного опыта, потренироваться? Я не хочу, чтобы ты пострадал.
— Со мной все будет в порядке, Нед. Мне и раньше делали больно, — отмахивается Питер.
— Я просто не хочу, чтобы ты ввязывался в нечто, к чему не готов.
— Эй, кто ты и что сделал с моим парнем в кресле? — улыбается Питер.
— Чувак, я всё ещё уверен, что это дико здорово, я просто… — Нед замолкает, подыскивая нужные слова, — ты выглядишь так, будто не спал несколько недель, Пит.
Питер моргает. Он и не подозревал, что это так заметно. Если разглядел Нед, то кто еще это сделал? Его отец?
— Я просто всерьез запарился паутинной жидкостью, только и всего, — врёт Питер, — теперь всё улажено, и я в порядке, честное слово.
Нед отнюдь не выглядит в полной мере убежденным.
— Ну, если когда-нибудь ты будешь
не в порядке… ты можешь поговорить со мной, понимаешь? Или с твоим отцом… да хоть бы и с Хэппи, — они оба смотрят на машину, ожидающую Питера, а затем, когда Хэппи теряет терпение, створка окна опускается.
— Я в полном порядке, Нед. А случись что, то ты узнаешь об этом первым, — говорит Питер, — мне пора.
— Можно, я тебя обниму? — неуверенно произносит Нед.
Питер колеблется. Нед уже давно не задавал подобного вопроса. С возрастом они уже не обнимаются так часто, как раньше, и это огорчает. Питеру нравится обнимать Неда.
Он кивает.
***
Этой ночью, лежа в постели, Питер рассеянно глядит в потолок. Он думает о том, как близок к свободе. Как он почти отыскал то, ради чего стоит жить.
И этого почти достаточно.
Когда Питер прилагает достаточное количество усилий, ему почти удается заглушить проникающие по ночам в сознание голоса, что вкрадчиво шепчут: «Ты — ничто, лишь Паук… Наш Паук…»
Почти.
***
Он уже на месте. В том самом помещении, куда людей отводят умирать. Единственные люди, которые когда-либо покидали эту комнату живыми — это верные агенты Гидры и Паук. Паука приводят в комнату, чтобы учить.
Они наглядно демонстрируют ему, какая участь ожидает предателей — людей, что перешли дорогу Гидре. Паук учится на их ошибках.
Женщина, что находится перед ним — до смерти напугана. Ее приковали к стене цепью, и, должно быть, уже долгое время назад, поскольку находится она в луже собственных испражнений.
Когда они толкают Паука в комнату, появление его удивляет женщину настолько, что, несмотря на страх, она даже предпринимает стоическую попытку улыбнуться.
— Привет,— говорит она, — как тебя зовут?
Как его зовут? А есть ли оно у него и по сей день, имя? Имя было у Паука еще когда мама была рядом. Но ее больше нет. Так может, имя она забрала с собой?
Разговоры запрещены без приказа вышестоящего начальника, и Паук по-прежнему молчит.
— Ты можешь снять с меня эти цепи? Я обещаю, что не причиню тебе вреда. Я — агент ЩИТа.
ЩИТ. Враги Гидры. Врагов надо наказывать.
— Я могу тебя отсюда вытащить.
Какая глупость. Единственный способ
не быть с Гидрой — это умереть, и скоро она в этом убедится. Она находится в комнате, куда люди отправляются лишь умирать.
Паук продолжает молчать, склонив с любопытством голову. Паук хочет знать, что такого она натворила, раз Гидра обрушила на нее свой гнев. Быть может, она, как и многие другие, пыталась их остановить, но потерпела неудачу?
— Пожалуйста, — умоляет тем временем женщина. Очень глупо. Когда Паук начинает молить о пощаде, ему достается особенно сильно.
Дверь с противным скрежетом открывается, и входит сэр. Паук выпрямляется. Сэр должен видеть, что он хорошо себя ведёт.
— Мой Паук, — произносит сэр с хищной полуулыбкой, — эта женщина нас с тобой предала.
— Я никогда не работала на Гидру! Ничего подобного! — кричит она.
Сэр не удостаивает её и взглядом.
— Скажи мне, Паук… И как же мы поступим с этой грязной предательницей?
Паук оборачивается к женщине, избегая встречаться с сэром взглядом, как и подобает хорошему мальчику.
Паук проводит пальцем себе по горлу.
— Хороший мальчик.
Он помнит, как сэр достал пистолет, дразня несчастную жертву. Сэр любит играть со своей добычей, прежде чем лишить ее жизни. Он помнит, как сэр сказал Пауку, что скоро наступит и его черед узнать, каково это — казнить предателей.
Он помнит пронзительный свист, с которым пуля покинула дуло пистолета.
Он помнит, как женщина закрыла глаза, молча принимая свою судьбу, за мгновение до того, пуля раскромсала ей мозги.
Он помнит тот запах, когда оказался заперт с ней в комнате на долгое время.
Он всё это помнит.
Он помнит, что чувствовал, когда это случилось.
Вот только не было в тот миг в нём и капли ужаса, стыда и печали.
Паук испытал облегчение. Он почувствовал гордость.
Сэр сказал ему, что он хороший мальчик, и это стоило того, чтобы пережить эти жуткие мгновения.
Питер просыпается на следующее утро, а перед глазами, словно отпечатанное на плёнке, стоит убийство несчастной женщины. И черт бы побрал это совершенно иррациональное чувство гордого облегчения.
И да, тем утром он бесконечно долго принимает душ, но вот избавиться от фантомного запаха в носу или же от звука выстрела в ушах просто не в состоянии.
До конца дня Питер чувствует себя грязным.
