И солнце воссияет вновь

      Дело вовсе не в том, что Питер ожидает полнейшего успокоения после одного-единственного разговора с Грейс. Нет, он прекрасно осознает, что потребуется гораздо больше работы, чтобы хоть немного оправиться от рецидива.       Хотя он бы душу дьяволу продал за возможность прийти в себя.       Сегодня Питера торжественно отпустили из медицинского отсека. Он уже совсем оправился, по крайней мере, физически. Питер мог бы вернуться к себе в комнату ещё пару дней назад, но отец заставил его остаться до полного заживления раны, зная, что Питер тут же примется бешено повсюду носиться, что чревато последствиями.       После его освобождения Тони моментально установил ему кучу правил, касающихся свободы передвижений: в частности, отныне Питеру строжайше запрещалось покидать башню во всех случаях, кроме посещения школы. Да и в эти моменты он должен был фиксировать вход и выход из здания.       И да, Питер прекрасно понимает опасения своего отца, но всё это по-прежнему нелегко.       Вернувшись домой и оказавшись в своей спальне, он первым делом включил телефон, а затем долгое время не решался ткнуть иконку сообщений. После разговора с Грейс он узнал, что причинял Неду боль, против воли заставляя его хранить секреты и тянуть время. А также, что Нед беспокоился о его здоровье, а Питер от него лишь небрежно отмахивался.       Он решает, что будет лучше просто позвонить другу, не усложняя ситуацию написанием текстовых смс. Нед берёт трубку всего через несколько секунд, будто каждое мгновение он ожидал звонка. Наверно, так оно и было.       — Питер!       — Здравствуй, Нед, — говорит он, — послушай, чувак…       — Пит, мне так жаль!       — Что?.. — не понимает он, — чего тебе жаль?       — Я рассказал твоему отцу, что ты Человек-Паук!       — Подожди… что? — бормочет Питер, — что ты имеешь в виду?       — Он сказал мне, что тебя ранили! Ударили ножом! Я не мог позволить тебе продолжать в том же духе, Питер!       Теперь Питер в замешательстве. Он-то думал, что девушка, которой он тщётно пытался помочь, и позвонила Тони. А тот уже, в свою очередь, обнаружил Питера в костюме и всё моментально понял. Да и разве ж мог Нед…       — …и я понимаю, что ты больше не хочешь иметь со мной дел, Питер, но я принял решение. Это было нелегко, но если бы я не рассказал всю правду, тебя могли бы убить! Я решил, что дружба с тобой не так важна, как твоя жизнь, Питер, потому что я знаю, что ты всегда ставишь других людей выше себя, так что я поставил выше твою жизнь. Ты не погибнешь!       — Нед…       — Ты должен это обдумать, да?       — Спасибо, — прерывает его тираду Питер.       — А?       — Ты прав, — продолжает он, — я чуть сам не свёл себя в могилу. Я был малость не в своем уме, но это сложно…       — Ты можешь рассказать мне всё, Питер, — тут же заявляет Нед, — ты же знаешь, что я тебя люблю!       — Я не могу, Нед. Ты знаешь, что не могу, — вздыхает Питер, — и тем не менее, ты лучший друг, о котором я мог бы только просить. Ты желал мне лишь добра. Спасибо.       — О, — тихо произносит Нед, — значит, мы все ещё можем быть друзьями?       — Конечно, — смеётся Питер, — других у меня и нет.       — Ну, ЭмДжей, вроде как, наш друг… — мямлит Нед.       —ЭмДжей не будет часами обсуждать со мной новейшие теории «Звездных войн».       — Что правда, то правда, — соглашается Нед, — да и если ты посмеешь обсуждать их с кем-либо ещё, я почувствую себя преданным.       — Я люблю тебя, чувак, — качает головой Питер.       — Я тоже тебя люблю, — заявляет Нед, — но ты самый странный парень, которого я когда-либо встречал.       Питер смеется:       — Это точно.       — Может, зайдёшь ко мне сегодня вечером? Мне удалось заполучить копию полной версии Рождественского выпуска «Звездных войн»!       — Не выйдет, — вздыхает Питер, — я под домашним арестом на неопределенный срок за всё то, что случилось.       — О, нет! Мне так жаль, чувак!       — Всё в порядке, приятель. Я определённо это заслужил, — улыбается Питер, — кроме того, ты же знаешь моего отца. Это продлится от силы неделю, а после ему смертельно наскучит держать меня в заточении, и он сам заставит тебя приехать в башню.       — Звучит неплохо, чувак! Слушай, я знаю, что тебя не было с нами около… недели, но ты слышал об утечке из нового фильма?!       — Что? — восклицает Питер.       — Ты ни за что не угадаешь, с кем в итоге спутается Рей!       

***

      Его отец не упоминал о Человеке-Пауке с тех пор, как Питер вернулся из медицинского отсека. Они, конечно, проводили немало времени вместе, как и всегда, но никто не решался сделать первый шаг в сторону этой темы, что незримо и неотвратимо маячила на горизонте.       — Питер, мистер Старк просит вас спуститься в лабораторию, — сообщает Джарвис.       — Э-э-э, — бормочет Питер, не отрываясь от задачки по химии, — а разве мне отныне не запрещено ходить в лабораторию?       — Технически — да. Однако в данный момент предложение исходит непосредственно от мистера Старка, а именно он и установил этот запрет.       Питер хмыкает.       — Скорее всего, он просто демонстративно подожжёт мой рабочий стол.       Несмотря на это, Питер, естественно, тащится в лабораторию, где Тони уже работает над очередным своим проектом.       — Ну здравствуй, мой дорогой карапуз.       Питер хмурится.       — Карапуз?       Тони смеётся.       — Только так и буду тебя отныне называть.       — Ты смеёшься надо мной, да?       — Вовсе нет, малыш, — вздыхает Тони, — я просто дразнюсь. Тут есть большая разница.       — Ну-ну.       — Ещё как есть, — говорит Тони, показывая ему язык.       — И это всё, чего ты от меня хотел? — хмурится Питер.       — Нет, — качает головой Тони, — я бы никогда так не обидел моего дорогого мальчика.       Звучит довольно издевательски.       Питер не отвечает. Вместо этого он, нахмурившись ещё сильнее, разглядывает схемы, которые его отец разбросал по всей лаборатории.       — А я всё думал, сколько времени тебе понадобится, чтобы это заметить, — усмехается Тони.       — Это имеет отношение к Человеку-Пауку? — неуверенно спрашивает Питер.       — Угу, — произносит Тони, — во-первых, я пытался воссоздать твою паутину, но безуспешно. Джарвис клянётся, что ты изготовил её сам, но молчит, как партизан, о подробностях.       — Это было бы нечестно, папа, — ухмыляется Питер, — да и раз уж ты не можешь дойти до этого своими силами, значит, я просто умнее.       — О, так вот, значит, как мы заговорили?       Питер пожимает плечами.       — Тебя одолел четырнадцатилетний подросток, старик.       — Что ж, раз ты у нас такой умник, полагаю, мой сюрприз тебя вовсе не впечатлит, — произносит Тони, нажимая невидимую кнопку, которая раздвигает в сторону створки, открывающие миру невероятный, просто восхитительно-высокотехнологичный костюм, очевидно, разработанный на основе цветовой гаммы предыдущих нелепых (по сравнению-то) тряпок, которые Питер считал своим костюмом.       — Что это такое?       — Костюмчик на выпускной. Нравится?       — Я думал… я думал, что получу нечто вроде костюма Железного Человека, — неуверенно произносит Питер.       — С чего бы это?       — Ты же сам сказал, что мне нужен костюм!       — Нет, — качает головой Тони, — я сказал, что тебе нужен новый костюм. Пуленепробиваемый и способный обеспечить тебе абсолютную безопасность. Но ты — Человек-Паук, Питер. Не становись Железным Человеком-младшим.       Питер кивает, смаргивая выступившие на глаза слёзы.       — Спасибо тебе, папа.       Тони улыбается.       — Люблю тебя, малыш.       Питер проходит мимо костюма к отцу, обнимая его за плечи.       — Я тоже тебя люблю.       Они стоят там довольно долго, не выпуская друг друга из крепких объятий. Прошло немало времени с тех пор, как Питер в последний раз испытывал подобного рода облегчение в объятиях отца. В тот момент он твёрдо решил, что, несмотря ни на что, Тони никогда больше в нём не разочаруется. Конечно, Питер отдаёт себе отчёт в том, что отец вовсе не желает, чтобы он становился Человеком-Пауком. Не желает, и всё же даёт сей сомнительной авантюре добро и зелёный свет. Потому что знает, что в долгосрочной перспективе это поможет Питеру одолеть свои кошмары.       И если Тони готов прикусить язык и позволить ему двигаться в заданном ключе, Питер готов пойти на уступки в ответ.       — Мне снова снились плохие сны, — говорит он, — кошмары.       Тони кивает.       — Это я знаю. Хуже, чем те, что были раньше?       Питер кивает.       — И я снова мочусь в постель.       — Как часто? — спрашивает Тони, — я заметил это в тот день, когда тебя ранили, но…       — Довольно часто, — говорит Питер.       — Ты сам стирал свои простыни?       Питер кивает.       — Я не знал, что ещё можно было предпринять.       — Ты мог бы просто прийти ко мне, дружок.       — Я не думал, что смогу, — признается Питер, — мне уже четырнадцать, папа. Я слишком взрослый, чтобы вытворять подобное, и я просто думал, что ты…       — Я что, приятель? — вздыхает Тони, откидывая волосы с его лица.       — Что тебе может быть противно, — бормочет Питер.       — Когда это мне было противно с тобой? — хмурится Тони, — кроме того, мы это уже обсуждали. Я пропустил ту самую фазу с подгузниками. Так что мокрыми простынями меня не напугать.       Питер шмыгает носом, но молчит.       — Мы можем поработать над этим сегодня, бамбино, — говорит Тони, — если позволишь помочь.       Питер кивает.       — Просто не хочу, чтобы ты думал, что я лишь ребёнок.       — Питер, — произносит Тони, хватая его за подбородок и наклоняя его голову в свою сторону, — я никогда не думал, что ты лишь ребёнок. Я понял, что ты самый храбрый человек на свете, едва только нашёл тебя на той базе. Ты повидал на своём коротком веку такие вещи, через которые прошёл бы не каждый взрослый, — продолжает Тони, — это напрочь лишило тебя детства, и если однажды тебе взбредёт в голову плюнуть на всё и подурачиться от души, смело посылай их всех на три весёлых буквы и делай всё, что душе твоей будет угодно.       — Папа…       — Что? — приподнимает бровь Тони, — ты же знаешь, что я, бывает, не сдерживаю себя в выражениях, да и ты позволяешь себе нецензурщину, когда думаешь, что я не слышу.       — Значит ли это, что отныне я могу говорить всё, что захочу?       — Черта с два! — хмыкает Тони, — три крепких словечка подряд, и ты под домашним арестом, ты же знаешь правила.       Они вдвоём довольно долго стоят посреди лаборатории, сжимая друг друга в объятиях, пока через некоторое время, когда Питер уже начал по-настоящему расслабляться, Тони его не отпускает.       — Ну, и что ты думаешь об этом костюме?       — Это, — произносит Питер, запинаясь, — просто невероятно.       — Ты так думаешь? — уточняет Тони, — обсудим детали, когда решу, что ты уже отмотал свой срок.       — Что? — восклицает Питер, — а это уже действительно нечестно!       — А что тут нечестного? — ухмыляется Тони, — вот почему это называется «быть под домашним арестом», дружок.       — И ты позволил мне взглянуть на этот невероятный костюм лишь для того, чтобы после меня всего этого лишить?       — Я не собираюсь тебя чего-то лишать, — улыбается Тони, — будешь приходить сюда и влюблённо на него вздыхать, но пока на расстоянии.       — Это пытка, — улыбается Питер в ответ.       Конечно же, он не имеет в виду ничего подобного. О пытках Питер знает всё. А костюм, выставленный экспонатом в лаборатории — это отец его лишь дразнит. Он ни за что на свете не причинит ему реальную боль.       — О, и ещё ты начнёшь тренироваться с Нат. А иногда и с Кэпом.       Питер в замешательстве поворачивает к нему голову:       — Что ты имеешь в виду?       — Тебе нужна хорошая подготовка, — отзывается Тони, — почему бы не получить её у лучших в своем деле?       — А почему только иногда с Кэпом? — спрашивает Питер.       — Стив у нас занятой парень, — говорит Тони, явно шутя, — можешь считать его финальным боссом одной из тех идиотских видеоигр, что пачками приносит в башню Нед.       — Хочешь сказать, что Кэп, как боец, будет поискуснее Нат? — уточняет Питер, силясь придать лицу мало-мальски серьёзное выражение.       Глаза Тони округляются.       — Нет! — как-то слишком быстро отвечает он.       — Я всё ей расскажу, — шутит Питер.       — Даже не думай, — хмыкает отец, — никогда и ни за что.       — Понимаешь, она имеет право знать, что ты считаешь её худшим бойцом в команде.       — Эй! — возмущается Тони, — я этого не говорил! Я просто…       — Значит, есть кто похуже? — уточняет Питер, — кто именно?       — Ну, она хоть не строит из себя Робина Гуда…       — Значит, Клинт! — восклицает Питер, — горячие новости! Тони Старк ненавидит Соколиного глаза!       — Слушай сюда, маленький засранец, — начинает Тони, указывая на Питера пальцем.       — Так и вижу статейку в The Daily Bugle: «Тони Старк объявил, что Соколиный глаз — полный отстой»! — восклицает Питер, быстро направляясь в сторону двери.       — Эй, куда это ты собрался?       — Собрался найти Клинта и рассказать ему всю правду!       — Не волнуйтесь, Питер, — неожиданно подает голос Джарвис, — я уже оперативно проинформировал агентов Бартона и Романофф о произошедшем, и они намерены брать лабораторию штурмом.       И Питер не может сдержать широченной улыбки. Впервые за много недель.