***
Гэвин притормозил на половине пути к мотелю, в котором снял себе номер и свернул с шоссе на дорогу поменьше — ту, что вела к «Грей Рок Плаза». Да, у него не было ни единой зацепки, и Рид не предполагал, что раскроет дело с наскока. Просто хотел убедиться в том, что Гловер послушался его и прикрыл отель. Впрочем, это была не единственная причина, по которой Гэвин решил вернуться на место гибели Льюиса — ему хотелось остаться в этом месте одному. Вернее, нет, не одному, а наедине с той тварью, которая обитала между свежеокрашенных стен и отполированной до зеркального блеска мебели бродила бесплотная сущность, отчаянно желающая чужой боли, чужих страданий и смертей. И уже успела откусить от этого пирога немаленький кусок. Отель действительно был закрыт. Гэвин заметил это еще на подъезде к зданию, пока кружил по соседним улицам в поисках места для парковки — в окнах не горел свет, вывеска тоже была выключена, а вот ворота никто закрыть не удосужился и стоянка была под завязку забита автомобилями жителей соседних домов и посетителями располагающихся поблизости заведений. От отеля веяло глухим могильным холодом. И это было странно — обычно такой «душок» исходил от давным-давно заброшенных домов, но «Грей Рок Плаза» заброшенным не был. Более того, еще часов шесть назад в нем кипела жизнь: сновали туда-сюда уборщицы и персонал, устраивались в своих номерах постояльцы… Рид замер прямо возле резных, украшенных декоративными пиками ворот, недоверчиво глядя в зияющие непроглядной темнотой окна. Никаких силуэтов в них не было. А вот едва заметный проблеск света был заметен хорошо, даже несмотря на окружающее буйство неона, но Гэвин все равно подумал сперва, что ему показалось. Вот только проблеск повторился вновь, и Рид бросился к отелю. -Эй! — крикнул он, когда наткнулся на запертую дверь, — Эй, там, внутри! Откройте сейчас же! Это полиция! И в первую секунду изнутри здания не было слышно ни звука. Но уже через мгновенье раздались торопливые звуки шагов и звяканье отпираемого замка. Гэвин ожидал увидеть на крыльце кого угодно; думал, что внутрь могли забраться бездомные, или местные подростки, которым было наплевать на желтую ограничительную ленту, валяющуюся на влажном от дождя асфальте; что там мог оказаться Гловер, решивший сам распутать смертельный клубок, затронувший его лично; или агенты бюро, которые в принципе любили совать свой нос куда не попадя. Черт, да он уже даже на межевика грешил! Но на пороге стоял бледный, как смерть красавчик-портье. -Какого хера ты здесь делаешь? — рявкнул Рид. -П-простите, я просто… -Вали отсюда! — глаза Гэвина полыхали яростью, — Ты, блядь, что, еще не понял, что тут происходит какой-то ебаный пиздец? Рой растерянно переступил с ноги на ногу. -Я не могу уйти… — пробормотал он. -Это еще почему?! -Потому что я не могу ее бросить! Гэвину скрипнул зубами: -Кого «ее»? -Мою…. Мою девушку, Бекку, — Рой стыдливо опустил глаза, — Я привел ее сюда, хотел показать, где работаю и… Заняться любовью в джакузи в пентхаузе. Мы бы все убрали за собой, честно! Парнишка растерял весь свой лоск и сейчас выглядел как обычный нашкодивший ребенок, пойманный взрослым за руку и теперь с ужасом ожидающий неизбежного наказания. -Ладно, — процедил Рид, — Зову свою подружку и уматывайте нахер из этой дыры! Но Рой даже не шевельнулся — только испуганно вжал голову в плечи и отступил на шаг назад. -Я не могу позвать ее, — сказал он дрожащим, несчастным голосом, — Я не знаю, где она — я отошел, чтобы налить воды в джакузи и оставил ее в номере, но когда вернулся ее нигде не было! -И ты ее ищешь? -Да! Но не могу найти — отель большой, а Карла не отзывается. Гэвин раздосадованно прикусил губу. Он-то думал просто побродить по Грей Року, и, возможно, найти или почуять что-нибудь, что натолкнет его хоть на какие-нибудь мысли касательно этой «Немезиды». А вместо этого ему придется лазать по чертовому отелю в поисках девчонки, решившей поиграть в прятки со своим недалеким бойфрендом! Рой неловко переступил с ноги на ногу. -Вы… Поможете мне найти Карлу? — робко спросил он. -Нет, не помогу, — качнул головой Гэвин, — Я сам ее найду. А ты вали отсюда. Но Рой даже не шелохнулся. -Ну, хер ли застыл? — огрызнулся Рид, — Пошел отсюда! -Я не уйду без Карлы! Гэвин закатил глаза. Хотелось взять мальчишку за шкирку и хорошенько тряхнуть, чтобы у того мозги на место встали и глупые идеи, вроде секса в пентхаузе закрытого отеля перестали лезть ему в голову. И Рид наверняка так бы и поступил, если бы не решительность, удивительным образом сочетающаяся со страхом и растерянностью в глазах Роя. -Ладно, — недовольно произнес Гэвин, — Пошли. Только держись рядом. Фонарик есть? Рой кивнул и поднял повыше свой телефон, на котором действительно был включен режим фонаря. -Держись рядом, — прожолжил инструкцию Рид, — Что бы, блядь, не случилось — не отходи от меня ни на шаг, усек? -Да, я понял. Гэвин недовольно скривил губы, но все же кивнул, приглашая паренька следовать за ним, и медленно зашел в пустое, темное здание. -Может, мне пойти вперед? — шепотом спросил Рой, — У меня фонарик… Риду потребовалось собрать все свое терпение и выдержку в кулак, чтобы не придушить приставучего мальца. -Я — полудушник, — как можно спокойнее сказал Гэвин, — Я вижу в темноте! -Ох, простите… Я совсем забыл… Гэвин повернулся к пареньку, приложил палец к губам и многозначительно выпучил глаза. Рой несколько раз кивнул, молчаливо подтверждая, что намек он уловил, и они продолжили движение. Луч света от фонаря портье дергался и дрожал. Рид не обращал на это внимания. Ему, по большей части, было наплевать, насколько напуган был Рой. В конце-концов, он предлагал мальчишке уйти, но тот сам вызвался помогать, так что его нынешние страдания полудушника никоим образом не касались. Но это вечное мельтешение до ужаса раздражало. Впрочем, Гэвин во-первых, научился неплохо так абстрагироваться, а во-вторых, в целом понимал эмоции Роя. Черт, да он даже чувствовал что-то, похожее на восхищение! Нет, ну молодец ведь — не бросил девушку в беде. Дурак, правда, что вообще привел ее сюда, но тут уж сердцу не прикажешь, как говорится. А уж тем органам, к которым приливает бóльшая часть крови при виде стройного тела в молодом возрасте приказывать невозможно в принципе, и это Рид тоже прекрасно понимал. Гэвин двинулся вперед, выходя на лестничную клетку. Он понятия не имел, где искать девчонку, но предполагал, что она находится где-то наверху, а потому почти сразу свернул на лестничную клетку. Тихий вздох Рид услышал, когда они добрались до предпоследнего этажа. -Что такое? — спросил Рой, стоило только полудушнику замереть на мгновенье, прислушиваясь. Гэвин не ответил, только снова приложил палец к губам, призывая к тишине и страшно выпучил глаза. -Черт, — выдохнул он, спустя мгновение, — Стой тут, понял? Вообще, блядь, ни шагу, пока я не вернусь! Рой несколько раз испуганно кивнул и вжался спиной в стену. Рида такое поведение вполне устроило, и он, решив, что мальчишка вряд ли кинется следом, рванул вперед по этажу. Вздох, на этот раз куда более протяжный и слабый, доносился с дальнего конца коридора, и Гэвин ускорился, с силой врезаясь плечом в приоткрытую дверь, замирая посреди темного, совершенно безжизненного помещения. -Карла! — громко позвал Рид, — Карла, ты меня слышишь? Ты здесь? Ему никто не ответил, но из ванной послышался легкий шорох — будто кто-то скользнул влажной кожей по кафелю. Гэвин тут же метнулся в ванную, да так и замер на пороге, широко распахнув глаза. Всего на секунду — ровно столько времени потребовалось Риду, чтобы оценить ситуацию и кинуться к лежащей на полу девушке, едва не подскальзываясь на густо покрытом кровью полу. Она была жива — Гэвин сразу же сумел нащупать пульс на ее шее, правда, тот был совсем слабым и неровным. Неудивительно, ведь девчонка перерезала себе вены на обеих руках и, судя по обилии крови на обнаженном бедре, решила не ограничиваться только искромсанными запястьями. И Рид очень сомневался в том, что Карлу так сильно расстроило предложение Роя перепихнуться в джакузи. Удивительно, как с такими ранами, девчонка умудрялась все еще оставаться в сознании. -Р-о-ой… — одними губами произнесла она, — П… ости…. -Тихо, тихо. Все будет хорошо. Кто это с тобой сделал? — спросил Рид, доставая из кармана телефон и набирая девять-один-один. -Са…ма-а… Я са…м… ма… -Девять-один-один, что у вас случилось? — раздался в трубке спокойный мужской голос. -Отель «Грей-Рок Плаза», — гаркнул Рид, надеясь, что оператор его услышит — держать трубку возле рта у полудушника возможности не было; руки были заняты попытками пережать конечности девушки чуть выше ран, — Пришлите скорую, быстрее! Оператор отозвался через секунду: -Машина выехала и будет на месте через три минуты. Сэр, вы не могли бы… Рид сбросил вызов — чужой голос до ужаса отвлекал. -Почему ты это сделала? — задал он очередной вопрос, приподнимая ватное тело девушки и укладывая его головой на свои колени. -Я… вино…ва…та… — каждое слово давалось Карле все труднее и труднее, — Там… Он… там…. Тонкая окровавленная рука девушки чуть дернулась в сторону стены, и Гэвин, который даже не осмотрелся толком, тут же бросившись к умирающей жертве, поднял глаза на стену, забывая закрыть рот от изумления. Потому что стена была густо исписана цифрами — сорок два, тридцать три, пятьдесят, ноль четыре…. Плотными рядами, строчка за строчкой, одни и те же числа одним и тем же почерком (который, правда становился все менее и менее разборчивым от символа к символу). Но самое мощное впечатление производило то, что Карла написала эти цифры собственной кровью. -Твою мать… — пробормотал Рид, — Что это? Что это за числа? -Ко… ко-о… дина… ты… — выдохнула Карла, — К… клад…би… ще… И в этот самый момент, когда Гэвин сидел в темной ванной комнате роскошного номера нового отеля, держа на руках истекающую кровью девчонку, когда вдали уже прозвучали сирены скорой, он, наконец, понял, что ему следует делать дальше.***
-Мистер Рид, мы проверили все цифры, включая те, что вам назвал… кхм… Назвала… эм-м… душа мистера Льиса. И да, вы совершенно правы, все они — это координаты захоронений на кладбищах Чикаго. Капитан центрального отдела полиции Чикаго, Гэрри Шоуер позвонил Гэвину спустя полтора часа после того, как едва живую Карлу увезла карета скорой (вместе с ее до смерти напуганным дружком), и Рид, который ждал этого звонка, как маны небесной, ощутил уже знакомый ему охотничий азарт. -Чьи могилы известно? — нетерпеливо спросил он. -Да, известно, — отозвался капитан, — Я выслал вам всю информацию. И дела тоже приложил. Рид поблагодарил капитана и, сбросив звонок, залез в почтовый агент, который светился и искрил, уведомляя полудушника о поступивших новых сообщениях. Но не успел открыть письмо, как телефон завибрировал, оповещая о новом звонке. На мониторе высветился номер Ричарда. -Да, что тако… — начал было Гэвин, но прервался, услышав в трубке женский голос. -Мистер Рид? Это Фрэнки… Девушка из бункера, помните? Гэвин помнил. Тот случай отпечатался в его памяти каленым железом — мало того, что в роли тварей выступали обычные люди, так один из них еще и был парнем девчонки, которая, на проверку, тоже оказалась не такой простой… И которая, как подсказал Виктор, могла помочь. -Я знаю, что находится в том отеле, — продолжила Фрэнки, — И это — не богиня; Немезида — это не богиня, слышите? Немезида — это проклятье! Рид, который копался в карманах в поисках зажигалки, замер, как суслик, увидевший змею. -Проклятье? — бестолково переспросил он. -Да, — подтвердила Фрэнки, — И… В общем, проклятия могут наложить медиумы… Не такие, как я — те, что сильнее. Куда сильнее. -То есть медиумы — гребанные ведьмы? -Я сама в шоке. -Ладно… Что там с проклятьем. -Вы же помните, что медиумы перерождаются? Один раз в два поколения — всегда в своей старшей внучке. -Что-то такое было… — протянул Гэвин. -Так вот, если у медиума отнять эту возможность, например, убив ее детей, она после смерти становится… не знаю, как сказать — силой, сущностью, собственно самим проклятьем. Не знаю — чувствую, но объяснить не могу. -Ладно, и как убить эту тварь? -Это не тварь! — в голосе Фрэнки прозвучало плохо скрываемое раздражение, — И ее никак нельзя убить — это что-то вроде осколка сознания очень сильного существа, наполненный болью и праведным гневом, и… -Ладно, я понял! — перебил девушку Рид, — Этот осколок людей убивает! Как его остановить. -Нужно найти и уничтожить сосредоточение проклятия. -Вот блядь… И как его найти? -Этого я не знаю, — виновато произнесла Фрэнки, — Она показала мне только свою жизнь, и это — жуткая, отвратительная жизнь. Я даже имени ее не знаю, и как она выглядит тоже. Ее похитили, когда она была совсем маленькой девочкой. Прямо посреди дня, на рынке — усыпили чем-то и унесли прочь. Какой-то психопат держал ее в подвале своего дома всю ее жизнь, то есть — вообще всю, понимаешь? Ее так и не нашли… И он насиловал ее, а когда она беременела, он принимал роды, а детей топил, как котят… -Пиздец, — резюмировал Рид. -И его за это никак не наказали. Никто об этом так и не узнал. -Вот оно что… — протянул Гэвин, — То есть теперь она пытается восстановить справедливость для других… -Да, — согласилась Фрэнки, — Так что этот осколок не остановится до тех пор, пока сосредоточение не будет уничтожено. -Ладно, я понял… Спасибо за помощь. -Не за что, — Вудс вздохнула, — Жаль, что моей помощи недостаточно… Но Ричард ищет еще информацию. Может, сможет накопать чего… -Отлично. Скажи ему — я скину пару имен и пару покойников — пусть разберется, как эти имена связаны с трупами. -Хорошо…. -И попроси его, чтобы он поторопился, — Гэвин все же прикурил, — Скажи, что если он не найдет решения, я спалю чертов отель еще до рассвета.***
Джон Гловер подъехал к отелю в половине пятого утра. К тому моменту полиция все еще не сняла оцепление вокруг здания (на оцеплении настоял сам Рид), но темное небо уже начало окрашиваться в красноватую охру первых рассветных лучей солнца. Рид невольно отметил, как красиво выглядит пустое здание в желто-бордовых красках — гротескная, жуткая, но все же чарующая стеклянная цитадель. И сам Джон, выбравшийся из огромного черного джипа в черном же строгом костюме, только подчеркивал эту гротескность, возводя ее практически в абсолют. -Вы сошли с ума! — заголосил Гловер, стоило ему только завидеть курящего возле входа в здание полудушника, — Я потратил на этот отель целое состояние! Вы не посмеете… -Я все знаю, — перебил его Гэвин, лениво выдыхая клуб дыма, — Я знаю, что на самом деле случилось с той девчонкой-наркоманкой. Гловер замер, как вкопанный. Его губы задрожали. -Я не понимаю, о чем вы говорите… — пробормотал он. -А я думаю, что понимаете. Хотя и не желаете верить в то, что кто-то мог узнать о вашем маленьком грязном секрете. Джон открыл рот, собираясь то ли что-то сказать, то ли вдохнуть, но не сумел выдавить из себя ни звука, а потому продолжил разевать рот, как выброшенный на берег осетр, бестолково глядя на Рида своими расширившимися от удивления и возмущения глазами. Его сухое, тонкостное лицо покраснело и раздулось. Риду почему-то вспомнилось, как в детстве их школьный учитель, мистер Дуглас, повел весь класс на экскурсию в Большой Детройтский Аквариум, и Гэвин впервые увидел там живого, а не консервированного тунца. Рыба была невероятно большой (что сильно резонировало с количеством ее плоти в обычной алюминиевой упаковке с серебряной вилкой на этикетке), и выглядела потерянной и до ужаса бестолковой. Вот точно так же сейчас выглядел Гловер — растерянным, глупым, нелепым и еще до ужаса напуганным. Но вовсе не это до конца убедило Гэвина в правоте его умозаключений по поводу гибели девушки, а вина, всего на мгновенье промелькнувшая где-то в глубине расширенных в полутьме зрачков мужчины. Рид видел такой взгляд миллионы раз, почти всегда — в мрачной, серой допросной в глазах людей, не пойманных с поличным, но виновных по всем статьям. -Ваш сын убил ту девчонку, — повторил Гэвин, и Гловер вздрогнул, как от удара хлыстом, — Ханну Вудрок. И вы были нечестны не только в этом, но и в том, что это она была тем самым злом, которое склонило Седрика к героину, не так ли? Это он подсадил ее. А когда она решила соскочить, разозлился и прикончил девушку. Вероятно, он был накачан наркотой, а когда пришел в себя, позвонил вам и слезно умолял все уладить… Все было так, или я что-то упустил? Стоящие позади полицейские, которых Гловер привез с собой, дернулись вперед, видимо, почуяв неладное. Один из них — высокий, статный брюнет лет тридцати, потянулся к кобуре, раскрывая защелку, и этот жест отозвался в груди Гэвина неприятной, ноющей ностальгией. Вот только сам он никогда не прикрывал виновных задниц пристрастившихся к кормушке ублюдков. Рид оскалился и отступил на шаг, чуть пригибаясь в коленях, словно готовящийся к прыжку зверь. Он был уверен, что сейчас эти копы попытаются арестовать его или, чего доброго, прикончить, но те замерли, стоило только Гловеру, услышавшему торопливые, шумные шаги служителей порядка и бабла, поднять в воздух раскрытую ладонь. -Вы можете быть свободны, — сухо произнес Джон, и Рид не без удивления отметил, что его голос, несмотря на явно шаткое общее состояние, звучал ровно и сильно. Гловер не обернулся, а потому не видел, в отличие от Гэвина, как полицейские встревоженно переглянулись прежде, чем послушно отступить назад и направиться к патрульной машине, мигалки которой окрашивали ночь красно-синими цветами. -Вам никто не поверит, — прошипел Гловер. Его глаза сузились, зло буравя полудушника наполненным первобытной яростью взглядом, — Даже если вы эксгумируете тело, все судмедэксперты мира в один голос скажут о том, что моя версия произошедшего абсолютно верна! Так что если… -Мне насрать! — рявкнул Гэвин, и Джон инстинктивно сжался, а двое полицейских у машины вздрогнули и снова уставились на них. -Единственное, что меня волнует, мистер Гловер — это тварь, поселившаяся в вашем чертовом отеле, — Рид слегка понизил голос, не желая нервировать вооруженных людей. Не то, чтобы он беспокоился о том, что они могли его пристрелить (могли, но это бы ничего не изменило), но волновать местную власть все же не хотелось, — Мне плевать на то, что натворили вы и ваш отпрыск. С этим разбираться не мне. Джон прикусил губу и, наконец, отвел свой взгляд в сторону. За его спиной полицейские таки сели в машину и завели мотор. Гэвин проследил за отъезжающей машиной, удовлетворенно хмыкнув, когда автомобиль исчез за углом. -Чего вы хотите? — бесцветно и сухо поинтересовался Гловер. Гэвин долго молчал. Он обернулся на темный отель, в которым за этот день успел побывать уже дважды, и который приносил только горе. Ричард так и не перезвонил, а, значит, и вариантов у Рида оставалось совсем немного. И самый надежный из них он и собирался реализовать. -Спалить это осиное гнездо… — прошептал Гэвин. Он не видел, но знал, что Гловер снова вздрогнул — слышал, как тот судорожно вдохнул, после — так же нервно и неровно выдохнул. Рид подумал, что тот сейчас вновь захлебнется яростью, но этого не произошло. Джон долго молчал, даже не шевелился, только дышал, громко и взволнованно, изредка шмыгая забитым носом. А потом Гэвин услышал тяжелые, но твердые шаги, и Гловер поравнялся с ним. Он точно так же, как и полудушник, задрал голову вверх, вглядываясь в темные и пустые окна отеля. И, когда Рид достал из кармана пачку «Кэмэла», протянул руку, молчаливо прося достать раковую палочку и на свою долю. Курили они тоже молча. Каждый думал о своем: Гэвин о том, что после того, как они уничтожат здание, нужно будет залить площадку бетоном и обнести стеной (так, на всякий случай); а Гловер, кажется, о том, что натворил его сын, и о том, что натворил он сам. Риду очень хотелось поскорее разобраться с этим делом, но он ждал, понимая, что Джону нужно время. -Как мы это сделаем? — тихо спросил Гловер. Гэвин подошел к своей машине, припаркованной чуть поодаль от желтой ленты, и достал из багажника канистру с бензином. -Спалим суку, — ответил он. -Не выйдет, — покачал головой Гловер, — Пожарная станция находится в двух кварталах — ЧС приедет быстрее, чем огонь успеет заняться. Рид нахмурился. Но уже через секунду фыркнул: -Думаю, вы можете это уладить. Гловер кивнул и потянулся за телефоном. Он все еще не отрывал взгляда от зияющих темнотой окон отеля. -Действуйте, мистер Рид, — сухо сказал он, — Шеф Родзнак? Доброй ночи. Прошу прощения за столь поздний звонок… Гэвин ухмыльнулся и направился к отелю. Всю оставшуюся ночь они с Джоном молча наблюдали за тем, как яркое, горячее пламя пожирает новенький отель, и, кажется, впервые в жизни, Риду пришлись по душе вонь горящего пластика и звон вылетающего от жара стекла. -Чем вы провинились? — спросил Рид, медленно выдыхая дым. -Простите? -Вы говорили, что видели на том снимке вашу жену, Миру. В чем вы перед ней виноваты? -C чего вы взяли, что я в чем-то виноват? — Гловер устало повернулся к полудушнику. Гэвин ткнул окурок в землю. -Прежде чем позвонить вам, я связался со своим помощником. Попросил его поискать какой-нибудь неофициальной инфы о тех могилах, координаты которых писали покончившие с собой люди, — поведал он, — И выяснил интересные вещи. Помните того толстяка? Как его… Льюиса. Так вот, он похоронил сына своей жены. Мальчику было всего четыре года, когда дом, в котором он жил со своей матерью и Льюисом, его отчимом, сгорел до тла. Мальчик погиб в том пожаре, и знаете, что? Я думаю, Льюис поджег тот дом. -Вы в этом уверены? — спросил Джон. -Нет, — Рид качнул головой, — Но я видел ребенка в соседнем номере. Мальчика, совсем маленького и жутко напуганного. Он кричал, и Люис слышал его крик, в отличие от портье, хотя слышимость внутри была просто отличная. Что, к слову, херовый знак для отеля… -Ближе к делу. -Потом была та девчонка, с которой хотел перепихнуться портье, — Гэвин откинулся назад и уперся на открытые ладони, — Карла Ла’Марч. Ее могила — могила ее новорожденного брата, Алонсо. Мальчик умер во сне. Врач, осмотревший тело, написал в заключении о синдроме внезапной детской смерти. Догадываетесь, к чему я клоню? Гловер чуть заметно кивнул. -Ну а потом Ричард — мой помощник — рассказал мне о девушке… Вернее, бывшей девушке вашего сына. И данная вами характеристика шла вразрез со всей остальной информацией, которую ему удалось собрать. И я сделал еще одно предположение… К сожалению, удачное. Они все покончили с собой, потому что видели тех, перед кем были до смерти виноваты. Итак? Что случилось между вами и Мирой? Джон ответил не сразу, и молчал так долго, что Рид уже решил, что тот и вовсе отвечать не собирается. -Я обманул ее, — сухо и очень тихо произнес Гловер, — Дал обещание, которое не смог выполнить… А вы? Кого и почему видели вы? -Одну старую знакомую. И причина такая же, как у вас — я не сдержал слова. -Почему мы в порядке? — спросил Джон, — Я имею в виду, мы же оба видели их. И мы оба были внутри гостиницы, так почему она не заставила нас покончить с собой? Рид тоже задавался этим вопросом. -Не знаю. Но, думаю, что это потому, что мы не заслуживаем расправы. Во всяком случае, в ее понимании. -А в вашем? Гэвин поднялся с асфальта и отряхнул джинсы. -И в моем, — буркнул он. Гловер несколько раз кивнул и шумно, облегченно вздохнул. Он не видел, как Рид, убравший руки в карманы, скрестил пальцы на обеих.***
DED — A Mannequin Idol (Acoustic) Элайджа привез домой пьяный в стельку «сюрприз» в четвертом часу утра. Привез бы раньше, но не хотел гнать, опасаясь, что из-за тряски на старых, раздолбанных дорогах Детройта и пригорода, Алексу может стать плохо. На дорогую кожаную обивку, которую тот запросто мог заблевать Камски было наплевать — ему просто не нравилась сама мысль о том, что Лину будет неприятно или больно. Медик и без того напился явно не от хорошей жизни, и привносить в нее еще больше страданий в планы Эла не входило. Когда Камски приехал по названному Ридом адресу, он бы весьма разозлен неожиданной выходкой брата, не соизволившего объяснить ситуацию, оставившего взволнованного Элайджу растерянным и, чего греха таить, напуганным. Он не знал, что происходит, а потому не мог контролировать ситуацию, как привык, чувствуя себя беззащитным и неподготовленным. Мерзкое, унизительное ощущение, за которое Гэвину предстоит дорого заплатить. Но стоило Элайдже увидеть худое, скрючившееся на старой лавке тело, как все мысли мгновенно испарились из его головы. Алекс спал тем самым крепким пьяным сном, которому, должно быть, завидовали даже младенцы. Он не проснулся ни когда Камски тряс его за плечо и громко звал по имени, еще не до конца осознав, что дело в алкоголе, а не в чем-то посерьезнее; ни когда тот тащил его волоком до своей машины (удивительно, каким тяжелым оказался субтильный и жилистый медик!). Он пришел в сознание всего на мгновенье, когда Элайджа укладывал бездыханное, ватное тело на заднее сиденье своего «Порше». Алекс тогда предпринял несколько вялых попыток отбиться и тихо простонал что-то совсем уж невнятное, не открывая глаз. Камски поначалу обрадовался тому, что Лин приходит в себя, но быстро понял, что просветление это было временным, и тот снова впал в некое подобие коматоза. В нем он и провел всю дорогу до особняка Камски, куда они добрались часа за полтора-два — настолько редко Элайджа давил на газ. Камски был уверен, что Алекса снова придется доставать из автомобиля и нести его домой на руках, однако стоило Порше остановиться, а Элайдже выйти из салона, как Лин встрепенулся, просыпаясь. Он выглядел помятым и усталым, однако его раскосые карие глаза были на удивление ясными. -Что вы здесь делаете? — вяло спросил он заплетающимся языком. Его слегка покачивало, но только слегка. -Пойдем, — мягко произнес Элайджа и подал руку, помогая Лину выбраться из автомобиля. Алекс пристально посмотрел на Камски, и в его взгляде промелькнуло что-то настолько болезненное и чужеродное, что Элайдже пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не отпрянуть. Казалось, будто в его машине оказался совсем чужой человек — выглядел совсем, как Лин, но не был им. Больше не был. Он вышел из машины (хотя на языке у Камски так и крутилось слово «выпал») и, крепко схватившись за локоть ученого, поплеся рядом с ним, то и дело норовя упасть. Элайдже пришлось поддержать его за талию, когда они поднимались на крыльцо, и странным образом, именно в этот момент понял, что что-то изменилось. И это «что-то» было невероятно, просто жизненно важным… Жаль только, что Элайджа никак не мог ухватиться за конкретику, и ощущение, ржавым гвоздем засевшее в его груди, ускользало, оставляя за собой только тупую боль и могильный холод. -Пустите… — хрипло попросил Алекс, стоило им только переступить порог дома, — Прошу, пустите… Элайджа послушно разжал пальцы и отступил на шаг назад. -Ложись спать, — строго сказал он. Алекс не шевельнулся. Он стоял у стены, пошатываясь, крепко вцепившись руками в деревянный косяк и глядел в пол. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. А потом он вдруг резко вскинулся. -Нет никакого исследования, ведь так? — спросил он, глядя прямо на Элайджу пронзительным, наполненным болью и отчаяньем взглядом. Сердце Камски сбилось с ритма. -Нет, — глухо ответил он, — Исследования нет. Отчаянье в плохо фокусирующихся глазах Алекса сменилось яростью. -Он был прав… — процедил Лин, — Тедди был прав! Какой же я идиот… Он развернулся и рванул в спальню, которую последние несколько месяцев делил с Камски. Элайджа проследовал за ним. Лин распахнул шкаф (Камски поморщился, когда дверца с силой ударилась о стену) и присев на корточки и едва не упав, принялся копаться в его нутре. Делал он это долго и неуклюже — равновесие то и дело норовило покинуть его, и он постоянно заваливался то на одну, то на другую сторону, упираясь ладонями в пол. Наконец, ему удалось найти свою сумку. Ту самую, в которой он привез свои нехитрые, спасенные из пожара пожитки в дом к Камски почти год назад. Алекс рывком расстегнул молнию и принялся вытаскивать из шкафа вещи — брюки, футболки, рубашки, белье и носки — и торопливо и неловко засовывать их в сумку. Элайджа подошел ближе. -Что ты делаешь? — спросил он. Алекс дернул головой. -Собираю вещи, — он швырнул в сумку ветровку, — Я не могу здесь больше оставаться… -И куда ты пойдешь? Сейчас ночь… Кроме того, это — мои вещи. Камски сказал это безо всякой задней мысли — Лин действительно собирал вещи, которые регулярно носил Элайджа, а не те, что тот выделил своему гостю. Видимо, с пьяных глаз, Алекс просто тх перепутал… Но тот воспринял слова Камски иначе. -Да, так и есть, — упавшим голосом сказал он и откинулся назад, вжимаясь спиной в створку шкафа, — Здесь нет ничего моего… У меня вообще ничего нет! -Нет, нет! Я не это имел в виду! — запротестовал Элайджа. Вот только Алекс его уже не слушал — он медленно сполз на пол и, обняв себя за колени, спрятал в них лицо. Это был совершенно детский жест, и в нем чувствовалось столько отчаянья, что у Камски, который, в общем-то, всегда был равнодушен к эмоциям других людей, ощутил неприятный укол чуть ниже ребер. -Зачем…. — чуть слышно и очень глухо пробормотал Алекс, — Зачем вы это сделали? Почему солгали мне? Почему? Почему? Элайджа прикрыл глаза, глубоко вдохнул, медленно выдохнул, мысленно считая до десяти, всеми силами желая не сорваться… Но все же сорвался — он быстрым шагом сократил разделяющее их с Лином расстояние, разве что не рухнул на колени прямо перед медиком и, схватив его за плечи, хорошенько тряхнул, заставляя того посмотреть на себя. -Вот поэтому! — прорычал Элайджа. И впился своими губами в сухие, растрескавшиеся на ветру губы Алекса. Тот явно опешил — его глаза широко распахнулись, сердце забилось так быстро и сильно, что Камски ощущал его биение даже сквозь плотную ветровку медика. Он не сопротивлялся, но и не отвечал. Просто застыл на полу, ошарашенный, не понимая, что происходит и как ему следует поступить. Элайджа медленно и нехотя оторвался от Лина, чуть отстраняясь. Он был уверен, что сейчас пьяный медик оттолкнет его, или ударит, или и то и другое вместе. И Камски не стал бы сопротивляться и уворачиваться, как никогда не скрывался от возмездия за собственные косяки, считая, что за все нужно платить и желательно сразу, иначе плата эта может увеличиться в геометрической прогрессии. Вот и сейчас Элайджа готовился принять кару. За все и сразу: за то, что лгал; за то, что не мог сказать то, что должен был; и за то, что не смог сдержаться сейчас. Но Алекс не толкнул и не ударил Камски. Несколько секунд он все так же ошарашенно смотрел на Элайджу, а потом подался вперед и поцеловал его в ответ, отчаянно комкая футболку ученого. В следующее мгновенье они уже торопливо раздевались, ни на секунду не прерывая поцелуя, такого страстного и плотного, что голова закружилась даже у трезвого Элайджи от недостатка кислорода. Они так и сидели на полу, в полуметре от шикарной огромной постели, но ни одному из них не приходило в голову переместиться на мягкий матрац. Казалось, что если они прервутся хотя бы на секунду, то все странное, насквозь больное волшебство момента пропадет. Сгорит дотла, не оставив после себя ничего, как и весь окружающий их мир. А потом Элайджа уложил Алекса на паркет, помог ему избавиться от джинсов, плюнул на свою ладонь, размазывая смазку по вставшему члену и… замер, стоило ему только заглянуть в лицо медика. Глаза Алекса были крепко зажмурены, губы, слегка опухшие от поцелуев, дрожали, но поразило Камски не это, а то, что щеки Лина были мокрыми от слез. Полное осознание ситуации приходило медленно и болезненно — будто это сам Элайджа, а не Алекс, был пьян вусмерть. Словно во сне он протянул вперед руку и коснулся влажной щеки Лина тыльной стороной ладони, стирая с нее слезы. Они были холодными — неприятный контраст с обжигающе-горячей кожей. Обычно, плачущие люди вызывали в Камски отвращение. Демонстрация собственной слабости и несостоятельности — что может быть хуже? Но не сейчас. -Вставай, — Элайджа подхватил полураздетого Алекса под мышками и потянул вверх, ставя на ватные ноги. -Что… Что такое? — удивленно спросил Лин. Вместо ответа, Элайджа быстро стянул с него остатки одежды и подтолкнул к постели. Алекс послушно улегся на одеяло и снова зажмурился, видимо, решив, что Камски решил перенести грядущее действо в более комфортную плоскость, но когда тот укрыл его пушистым пледом и принялся аккуратно складывать его разбросанные вещи, снова открыл их и непонимающе свел брови. -Спи, — заметив его взгляд произнес Элайджа, — Тебе нужно поспать. Завтра я помогу тебе собрать вещи. Даю слово. Алекс еще несколько секунд наблюдал за тем, как Камски наводит в комнате порядок, а после откинулся на подушку и мгновенно засопел, свернувшись клубком. Элайджа присоединился к нему позже — после того, как провел минут двадцать под ледяным душем, бездумно глядя в одну точку. Кажется, впервые в своей жизни, он не представлял себе, как поступить и что делать дальше. Но одно понимал четко: он больше не может удерживать Лина у себя ни хитростью, ни силой, ни как либо еще. Этот этап закончен. И, вероятно, не только этот… Камски лег рядом с Алексом, одетый в домашние мягкие штаны (которые не надевал уже лет десять) и футболку с нелепым принтом, которую ему подарил Гэвин на прошлое Рождество. Элайджа быстро уснул, а когда проснулся, Алекса рядом уже не было. Камски обыскал весь дом, прекрасно понимая, что это бесполезно — Лин ушел, захлопнув дверь и оставив свой ключ на тумбочке возле вазы, в которую обычно его клал. Свои вещи он так и не собрал.