Неизданные проповеди Вивека: Ересь

　Приходится каждый год возвращаться на Красную Гору. 　Уже давно это единственная встреча АЛЬМСИВИ во плоти за весь период. Чаще собираться незачем: их личный тройственный снорукав всегда открыт при помощи магии Сота Сила, нет необходимости поддерживать CH0-CI3R3b медитацией; они — боги, они могут расщепить своё сознание и направить его в любой объект. 　Но чтобы было так, каждый год божественная энергия должна быть обновлена. 　Три сосуда жаждут наполнения. 　Сота Сил, Отец, Альмалексия, Мать, Вивек, Божественное Яйцо-Сочетание. Три — первая устойчивая фигура, но «три» не может существовать без «четыре», в котором находится, и это «четыре» — рассечённая и оскорблённая плоть Плута. Жаль, конечно. Но такова история мира. 　АЛЬМСИВИ должны обновлять связь с тем, что Придаёт Значение. ᅠᅠᅠᅠ[ Плут-Плоть-План-Плуг-Плаха-Плачь думает Поэт ᅠᅠᅠᅠно не Воин потому что Воин не знает как использовать ᅠᅠᅠᅠ копьё-последовательность не до самого конца цепочки ᅠᅠᅠᅠ ведь иначе не безопасно ] 　АЛЬМСИВИ нуждаются в том, чтобы сила была в них, но не затапливала. 　Сота Сил жаждет завершить цикл своего понимания. Он мужчина, он — ум, он — тайна, он — неподвижность, Маг. Загадку нужно разгадывать. Он дарует стремление к совершенству. Альмалексия жаждет быть центром. Она женщина, она — воля, она — мать, она — движение, Воин. Милосердие должно иметь возможность для проявления. Мать дарует приятие. Вивек… не хочет переставать ощущать мир так полно, и только. Он смешивает тайну с движением и женское с непознанным, он убивает каждый парадокс, что порождает, потому что не является тем умом, что желает тянуть за собой именованные концепции. 　Сота Сил берёт инструменты. Использует их, как использует уже тысячу лет. 　Окунаясь в энергию креации, что Сехт исторгает из Сердца, Векк прикрывает веки и сосредотачивается на ощущениях. Ему всегда мало. Ему всегда слишком много. Процесс впитывания всегда чуточку болезненный в начале, как слишком быстрый секс, но ровно так же он доставляет бездумное удовольствие. Без-умное. 　Изнутри состояния наполненности Вивек удивлён, как вообще можно видеть мир иначе; без всех тонких взаимосвязей, без тонкой песни, что излучает каждый предмет, каждая душа… 　В состоянии истощения Вивек всё ближе к себе-смертному: познавшему высоты, но сомневающемуся. 　Энергия Лорхана дала бывшему смертному выжить в экстатическом самоубийстве прозрения — но лишь как ресурс, направленный чувством. 　Ни Альмалексии, ни Сота Силу не интересны чувства Бога-из-Яйца. Он объединяет, но не соединяет их. 　В этот раз что-то немного отличается. 　На крохотный сбой тона, но Вивек впервые открывает глаза, когда поток силы идёт на убыль в заключительной части ритуала. 　АЛЬМСИВИ не одни. 　Кто-то наблюдает за ними со старых двемерских галерей. 　Айем, кажется, не замечает, а Сехт не считает нужным заметить… что ж, они в своём праве. 　Когда всё заканчивается, Векх не сопровождает их, отговорившись, что желает помедитировать. 　Он остаётся в тишине. 　Каждая секунда в бывшей двемерской цитадели наполняет его старой болью. Сын нетчимена с белым лицом никогда не любил двемеров, изуродовавших его мать и предававших его хана. Сын нетчимена, поднявшийся до советника никогда не любил Ворина Дагота, Консула. 　Потому Двуцветный Бог улыбается мягко и тепло, видя, что тот входит в залу — во всём великолепном безобразии тела, пережившего и бальзамировку, и восстановление силами, недоступными некромагии. Ткани тела Ворина живые — потому что Сердце Бога оживляет всё, до чего дотрагивается. Оно излучает движение, анимирует даже трупы… 　То, что было Ворином, издевательски кланяется, растягивая ещё недоформировавшиеся губы своего нового лица. 　— Тебе лучше носить маску, — приветствует его Векх. 　— Неоплаканный Дом не боится заглянуть в свою душу. Это то, чем вы нас сделали, маленькие предатели, — Дагот подходит ближе. Он обнажён, сквозь нарастающую кожу ещё видны мышечные волокна. Вивек знает, что растить плоть не всегда больно. Иногда это просто надоедливый зуд. Весь вопрос в том, где сконцентрирован твой ум. 　— Ты взлелеял в душе Хортатора всю тьму, что нашёл. 　— Велоти всегда были падомаиками среди меров. Как тебе божественность на вкус, дрессировщик букв? 　— У неё привкус вины. Я хотел пересоздать себя заново, только и всего. 　То, что было Ворином Даготом, берёт его за руку и проводит когтем по ладони, рассекая кожу. Напитанная силой Сердца кровь поблескивает и сияет. 　— Вы трое всего лишь нашли новый наркотик. Лорхан вернул меня. Он вернёт и Хортатора. Ему нужны руки, чтобы править. 　— Тебя вернул не Лорхан. Ты всегда шёл от ума, Шалк, и теперь я вижу, что Ворин мёртв. Ты — ур-Дагот, суть своего клана. Ты — ум, что считает себя важнее мира, Шармат, топор Лесничего, — Вивек произносит новые имена для старого зла и всматривается в алые глаза в запавших глазницах. 　Прошлое смотрит на него с издёвкой; прошлое Мефалы, ждущей его в смертности, Хермеуса Моры и тысяч жертв. 　— Нет никакой разницы, как вы будете называть меня. В следующий раз, когда вы трое придёте сюда, я не дам никому войти. Дом Дагот рассеян по Ресдайну, как болезнь в крови. Я заставлю истинный, свободный Ресдайн пробудиться и сбросить узы благопристойности, которые ты, великий обманщик, надел на него, как намордник. 　Дагот Ур обнажает острые зубы и погружает их в ладонь Векха. Эту боль не получается убрать, и Вивек терпит, ощущая, как жуткая, потусторонняя зараза пытается проникнуть в его оболочку. 　Он покидает Алую Башню, чтобы собрать войска, но знает, что Велотиид отравлен изнутри — давным-давно. 　Спящее прошлое перезимовало и готово пробудиться. 　Велоти — дети Лорхана. Они рождены для разрушений. И между ними и рефлексией убитого бога, получившей тело, теперь лишь трое смертных — Вор, Маг и Воин, что собрались победить Хаос его же кровью. 　Глядя на Вварденфелл, такой красивый, такой хрупкий, Вивек думает о том, что истинный Бог безумен, и принимать его благодать в себя без ограничений означает очароваться снами о всевластии: любое всевластие лишает мир многообразия, а следовательно, смысла ограничивать что-либо. Бог поглощает сам себя, переваривает и рождает Противника. ᅠᅠᅠᅠ[ Снова и Снова и Снова и Снова ]